скачать книгу бесплатно
– Да, здравствуйте.
– Марго мне звонила.
Визуальная экзекуция перешла в новую стадию. Теперь в глазах Людмилы Викторовны был не просто интерес, в них сверкнуло нечто иное…
На Вадима пахнуло холодом.
– Значит, ты хочешь работать у нас, – говорила Ваур скорее самой себе, – вполне объяснимое желание. – Она сделала паузу. – Так сколько тебе лет?
– Двадцать один.
– Понятно. Марго мне вкратце обрисовала ситуацию.
Вадим смутился. Какая ещё ситуация? И что ей понятно? К его бледному лицу хлынула предательская краснота.
Людмила Викторовна победоносно улыбнулась.
– Значит так, приходи завтра к десяти. Только без опозданий, я этого не люблю.
Она повернула в сторону зала голову, крепившуюся у неё сразу на плечах, и гаркнула, да так, что Вадим вздрогнул.
– Люба!
И появилась Люба. Неопределённого возраста, с подобострастным, но вместе с тем и нагловатым взглядом маленьких, светлых глаз, белокурая, в короткой чёрной юбочке и белой кофточке. Стройные ножки закованы в чёрные «кандалы» на огромных каблуках, как и у Людмилы Викторовны. Так же ярко она накрашена, но с большим вкусом, со знанием последних модных тенденций.
– Чего хотели, Мил Викторовна? – спросила громко, в тон администратору официантка и тут же осеклась, заметив Вадима.
– Вот, Люба, познакомься – твой будущий ученик, Вадим… – При этом Людмила Викторовна многозначительно посмотрела на официантку.
Не мигая, Люба улыбнулась Вадиму улыбкой Моны Лизы.
Вадим молча кивнул в ответ.
– Познакомились? А теперь, Люба, ступай. – Ваур повелительно махнула рукой.
Когда официантка удалилась, она присела за столик администратора, который стоял тут же, у лестницы.
Вадим выжидал.
– До свидания, – попрощалась с ним Людмила Викторовна и уставилась в сканворд.
– До свидания, – ответил Вадим и начал спускаться.
– Постой! – окликнула она.
Вадим обернулся.
– Передай своей тёте… – Ваур поперхнулась. – Да, своей тёте, что Жанна Вяземская уволилась. Причём внезапно.
***
Зимние сумерки заглядывали в окна. Гостиная на улице Советской утопала в тёплом свете ламп. Хозяйка квартиры полулежала на диване, закутавшись в белую паутину шали. Вадим сидел в кресле напротив и делился впечатлениями от похода в «Огни». Порой ему казалось, что Марго не слушает. Её взгляд всё время блуждал. Вот она потянулась, взмахнув руками, как крылами.
– Мне, кажется, Людмила Викторовна тебя недолюбливает, – заметил Вадим.
Взгляд перестал блуждать.
Марго поднялась с дивана, подошла к Вадиму и присела возле, положив руки на его колени. Он замер. Волнение пошло по телу. Её красивые пальцы продвигались медленно вверх по тонкому трико, лаская. От возбуждения Вадим напрягся и покраснел.
– А ты не так наивен, как может показаться…
Марго не убирала рук и, казалось, не обращала внимания на его волнение.
– Провинциальная шелуха должна сползти с тебя, как шкура с обновившейся змеи и чем скорее, тем лучше, – говорила она, водя глазами по лицу Вадима, – для нашего дела ты должен измениться.
– Я изменюсь.
– Конечно, дорогой, иначе и быть не может.
Она отпустила его и пошла по комнате, раскинув руки.
Натянутая паутина шали колыхалась.
– Людмила Викторовна просила передать, – вспомнил Вадим, – что Жанна Вяземская уволилась. Причём внезапно.
Марго остановилась, не оборачиваясь, произнесла:
– Какая милая Людмила Викторовна.
– А кто такая эта Жанна Вяземская?
Ему не ответили.
Прижав руки к груди, Марго бродила по комнате с остекленевшим взглядом. Вадим чувствовал – его сейчас нет. Даже если он встанет на пути, Марго пройдёт сквозь. Не остановится.
Он следил за её движением.
Она задержалась у стены с портретами.
– Уволилась. Ну и что. Далеко не убежит…
Вадим не верил глазам, ушам – Марго говорила всё это не ему, а Серафиму!
Глава 6
Однажды, когда Рита Земцева возвращалась из школы домой, её остановила маленькая женщина в чёрном платке и вручила конверт. Незнакомка сказала скороговоркой, что это письмо от Серафима Григорьевича Земцева лично для неё. «Не показывай только родителям», – бросила посланница напоследок и скрылась. Рита не успела рассмотреть странную женщину, та словно испарилась. Девочка стояла и смотрела на конверт.
Образ Серафима был овеян тайной. Его имя в семье не упоминалось, как напоминание о страшном прошлом, висящим проклятьем над родом Земцевых. Единственный, доживший до глубокой старости младший брат Серафима, Михаил, умер, впрочем, как и все родственники, знавшие семейного изгоя лично. Имя Серафима у нового поколения Земцевых не вызывало неприязни, оно попросту забывалось, как забывается давняя страшная история, которую некому вспоминать и рассказывать.
Испытывая непреодолимую страсть к мистике и тайнам, помнила о Серафиме лишь маленькая Рита.
Дома, запершись в своей комнатке, она вскрыла конверт: тонкий лист писчей бумаги с мелким аккуратным почерком.
В письме Серафим представился и расспрашивал внучатую племянницу об учебе, школе, родителях. Затаив дыхание, Рита перечитала коротенькое послание трижды и тут же написала ответ, а на следующий день тайком спустила в синий ящик почты.
Как чумная ходила в ожидании ответа, и каждый день заглядывала в ящик. Заглядывала и утром, и днём, и вечером – главное опередить родителей, но письма всё не было. Не затерялось ли?
Закрывшись в комнате, Рита писала новое послание. На бумаге она изливала свои переживания, мечты. Таинственность щекотала нервы. Скрытная и недобрая, мстительная и смелая она металась в фантазиях, сгорая от желания действовать, что-нибудь совершить. Склонившись над письмом, она была не шестиклассницей Ритой Земцевой, а заговорщицей, шпионкой в стане врага, пишущей послание предводителю, и получи от него какое-либо указание, не задумываясь, исполнила бы.
Второе послание она также сбросила в ящик почты, не забыв при этом оглянуться по сторонам.
Через несколько дней, придя со школы и вытаскивая учебники из портфеля, Рита обнаружила конверт. Вскрикнув, схватила письмо – Маргарите Земцевой! «От него! Но как? Как письмо попало в ранец? Волшебство! Значит правду о нём говорят! Только Серафим на такое способен!»
Конверт жёг пальцы. Нет, читать дома письмо от Серафима невозможно. Не тот случай. Накинув курточку, Рита побежала в разрушенное здание церкви, где спрятавшись в укромный уголок, дрожащими руками вскрыла конверт.
Так началась их переписка.
Для конспирации, по просьбе Серафима, для домашних Рита выдумала подружку по переписке – некую Варю Смирнову, именно этим именем и подписывал письма и открытки Серафим. Рита каждый раз удивлялась, как не похож был почерк на конверте на тот, что в письме: ни у кого не возникало сомнений в том, что конверты подписывала девичья рука.
После окончания десятилетки Рита засобиралась в гости. К Вареньке Смирновой.
Вернулась от Серафима другая. Многое из того что видела и слышала в его доме из памяти стёрлось. Значит – не время.
Больше они не встречались и не переписывались, редкие открытки на праздники, дни рождения. Странно, Марго не знала когда день рождения Серафима, а спросить не у кого. «Когда родился – тогда и родился», – был ответ старика.
Закружившись в водовороте жизни большого города, куда уехала из родного дома, Марго помнила о Серафиме. Знала, настанет время – старик призовёт.
И он призвал.
Спустя семь лет пришла телеграмма: «Приезжай жду Серафим».
Наконец-то! Обрадовалась и напугалась: вдруг что случилось? неужели болен? или?.. Самое страшное гнала, старалась не думать. Тотчас собралась и в тот же день села в поезд.
Ночью в душном вагоне не спалось, Марго смотрела в черноту за окном и все думала о приглашении, о Серафиме.
В купе ехала одна. «Неужели повезло?» Задумавшись, задремала сидя.
На очередной станции дверь купе открылась, и в сопровождении проводницы вошёл новый пассажир. Интеллигентного вида мужчина, с чемоданчиком в руках. «Командировочный инженер, скорее всего». Марго отвернулась. Когда проводница вышла, мужчина, сняв пальто и шляпу, стал возиться с постелью.
Подперев рукой щёку, Марго смотрела в окно. С досады ей хотелось нахамить, сказать, что-нибудь едкое. «Какого чёрта ему не сидится дома? Впервые ехала одна. Главное, чтобы не лез с разговорами».
Мужчина и не лез. Заправив лежак на второй полке, он присел за столик напротив, окинул Марго незаметным взглядом и уставился в окно.
Марго раздражала размывшаяся его физиономия на тёмном стекле.
А мужчина достал газетку, кружку, коробочку с чаем, сахарок и опять уставился в окошко.
Марго сладко потянулась и начала медленно расстёгивать пуговки на блузке. Мужчина слегка кашлянул и чуть отодвинулся. Откинув волосы, Марго повела плечами, освобождаясь от кофты. Узкая в рукавах она не сразу снималась. Сосед по купе ещё раз кашлянул.
Когда Марго осталась в одном лифчике, он прижался спиной к стене, не зная, куда девать глаза. Затем встрепенулся, будто опомнившись, и полез наверх.
Марго с трудом удержалась от смеха.
– Спокойной ночи, – сказала она и потушила светильник.
– Спокойной ночи, – донеслось с верхней полки.
Марго легла на подушку, подперев голову рукой.
Поезд мчался, прорезая тьму лучами фонарей.
Марго вернулась в прошлое. Перед глазами возник дом Серафима. Длинные тёмные коридоры и холод. Вечный холод, как казалось тогда. Она всматривалась в темноту купе и шла по лабиринтам памяти, открывая одну за другой, бесчисленные двери и за каждой подвальный мрак и холод.
С первыми лучами солнца она проснулась и посмотрела в окно.
На всём необъятном просторе золотилось море полей, лесов. Марго прищурилась от слепившего солнца и задёрнула занавеску.
***
Серафим стоял у ворот.
При виде одинокой фигуры старика сердце Марго забилось.
Высокий, худощавый, обеими руками он опирался на палку. Лёгкий ветерок, начавшийся внезапно, закружил опавшие листья у его ног.
Ещё издалека, Марго увидела глаза Серафима, почувствовала на себе их притяжение. Она смутилась, но всё же вскинула чуть выше подбородок, расправила плечи.
По мере приближения внучки старик развёл руки с палкой в стороны, приветствуя и приглашая.
Он обнял Марго, затем отстранился, рассматривая её всю. Стального цвета глаза старика светились, казалось, они были с другого лица… более молодого и светлого.
Не сказав друг другу ни слова, они вошли во двор.
Серафим шёл не спеша, постукивая по деревянному настилу дорожки концом палки. Марго удивлялась тому, как нелепо эта клюка смотрелась в его руках. «Что поделаешь – возраст. Ему ведь за девяносто».
Когда вошли в дом, Серафима будто подменили. Переступив порог, он отставил палку, выпрямился и стал двигаться живее. Марго почудилось, что он даже помолодел: «Неужели притворяется… там, на людях? »
Дом Серафима старый, бревенчатый, с кирпичным фундаментом и вытянутый в длину. Все восемь комнат соединялись между собой узкими коридорчиками, с размещёнными в них крохотными кладовыми. Множество дверей и выступов. Закоулки коридоров, как лабиринты, что сразу и не поймёшь, куда и как пройти.
В доме зябко и неуютно, как будто и не живёт здесь никто.
Марго поёжилась.
Заметив это, старик прохрипел с усмешкой:
– Замёрзла? А я не топлю помногу – холод он бодрит, закаляет. Жара с теплом – расслабляют. От этого расслабления одни болезни да дряхление. Ничего, привыкнешь.
Обстановка в доме вся из девятнадцатого века: кругом этажерки, горки, буфеты, «шкапики» на фигурных ножках, старые кресла и диваны, стулья с высокими спинками. И запах. Он пахнул на Марго сразу, как только вошла. Она вспомнила – запах был и в прошлый раз. Его можно было принять за запах старости, прелого сена, гниющих листьев, отсыревшей коры.
