Резидент

– А как же веранда? – спросил отец и посмотрел на фасад здания, откуда пришел Фрагман.

– Это потом, может, мой племянник со своими балбесами сделает, не бери в голову. Ты давай лучше думай о более важном. О новом кафе! Место надо уже в порядок приводить и открываться, – Фрагман говорил поучительно.

– А доски?

– Так вы мастера, вам видней, что доски. Пустите их на облицовку, полы, что угодно. Только экономно. Они обошлись мне в десять тысяч, это, считай, моя инвестиция в открытие.

– Да даже если мы со следующей недели начнем, там работы на два месяца. А платить своим я как буду?

– Адрен, ты меня водишь за нос как дурака? За два месяца мой племянник из твоего гаража дворец сделает. Понял, да? Ты, давай, быстрее работай, а я вам, так и быть, зарплату буду платить до открытия.

Мой отец попал в сильную зависимость и уже очевидно не был партнером Фрагмана. Я слышал весь разговор и не мог поверить в происходящие. Мог, но не хотел. Владелец придорожных помпезно-пошлых ресторанов на моих глазах отбирал у отца его квази-бизнес. У меня заболела голова, и, словно чтобы скрыться от этой паршивой ситуации, я ушел в машину. Спустя десять минут в нее сел и отец. «Лавер, обрадую, – сказал он. – Заказ есть на месяц вперед. Так просто работа еще не шла сама в руки. Конси, мне сейчас в мастерскую надо заехать. Тебя где высадить?»

Первый преступный замысел

Около пяти часов утра я проснулся от ночного кошмара. В нем я ходил по темным коридорам пустого жилого многоэтажного дома. Все квартиры были открытыми и пустыми, без людей. Чем дальше я шел по этажу, тем больше видел на полу воды. Она была настолько густой, что ноги в ней вязли. Я с трудом добрался до очередной двери, но за ней жилого помещения не оказалось. Там открывался вид на город с высоты примерно двадцатого этажа. Я держался за стену и боялся, что поток воды утянет меня или в коридор, или в дыру на месте квартиры. Проснувшись в холодной поту, я долго не мог уснуть. Наверное, заключил я, так мой мозг интерпретирует долговую яму перед соседями, а в нее, в свою очередь, меня загнал начавшийся в моей квартире потоп. После получаса безуспешных попыток уснуть, я сдался и пошел на кухню. В интернете новостей с вечера не было, поэтому я скучал, находясь в информационном голоде. На глаза попался телефон Сентидо, который я обычно даже не доставал из куртки, но этим вечером решил его зарядить, так как он пищал, намекая на то, что жить ему осталось недолго. Это был обычный мобильник последней модели. Для разблокировки он просил предоставить лицо Сентидо, но я знал пароль. В очередной раз пробежался по списку чатов. За последние несколько дней, после моей встречи с Витой, появились сообщения лишь в одном чате, и я провалился в него. Судя по тексту, это была рабочая переписка с подчиненной. Они обсуждали рекламные креативные решения и прочее в этом духе. Странно, что Вита не посоветовала мне обратиться за помощью сюда. Я вышел из списка бесед на главный экран и обратил внимание на приложение с красной пометкой уведомления. На иконке была нарисована сфера, которую окутывали выходящие из одной точки шипы, а сама иконка была подписана: «Центр». Я нажал на нее, и это тоже оказалось приложение в виде чата. Последнее сообщение было отделено чертой от текста выше: «Ваша машина, Ferrari Purosangue, не подлежит восстановлению после аварии. Она была заменена на полную копию». Я пролистал выше:

-– Полицейские патрули отозваны на всей территории Семлагримы до конца ночи. Вас никто не остановит.

-– Пять тысяч доставлены. Пакет с деньгами находится в багажном отделении вашей машины.

Тогда я решил изучить это приложение подробнее. Там Сентидо периодически задавал вопросы по поводу своей машины, писал о перелетах и просил что-то купить. Оператор поддерживал диалог, а потом мог отправить отчет о проделанной работе. Цельной информации было мало, потому что в основном Сентидо звонил оператору. Это было видно по сообщениям с рисунком телефонной трубки. Один из звонков по времени приходился на час аварии, и я вспомнил детали того разговора. Пока что было непонятно, кто отвечает на все месседжи, и как выглядит живое общение с ним. В голове рисовался безликий менеджер в банке, который ведет пятьдесят или сотню премиальных клиентов.

Несколько сообщений за последнее время выглядело так:

Оператор: – Самолет в Вену подан.

Оператор: – Оплачено участие Мунерамгейм.

Сентидо: – Это последний раз, когда я играю.

Оператор: – Оповестим организаторов об остановке абонентской платы.

Сентидо: – Останавливайте и меня, если еще раз захочу играть.

Оператор: – Мы не можем вас остановить. Это противоречит правилам. Если вы чувствуете зависимость от игры, мы можем на основании врачебной экспертизы признать вас временно недееспособным и организовать курс реабилитации.

«Мунерамгейм» – это клуб, или казино, или что-то подобное. Я никогда не был в таких заведениях, поэтому могу только предположить, как это место выглядит. Кожаные кресла, барная стойка, рулетка, крупье, фишки, возгласы. Или наоборот покерный стол, каменные лица и тревожное постукивание ногой. Неужели Сентидо правда тратит на игры целое состояние, раз он летает на игры в другую страну на частном самолете. А я еще сомневался, просить у него денег или нет. Кажется, я могу рассчитывать на пять тысяч и срок возврата – два года. Возможно, Сентидо тратит столько в неделю или за одну игру, судя по переписке. Если бы он знал, что я, можно сказать, его спас – точно дал бы мне даже десять тысяч и, вообще, на пять лет. Тем более сейчас в карманных деньгах он не нуждается, потому что вместо ресторанов у него питательная капельница. Жаль, Сентидо не может написать в чат «дайте новое жизнеспособное тело».

Я не гордился тем, что сделал. Однажды мы с другом были на тренинге личностного роста. Там люди сидели по кругу и говорили, чем могут гордиться. Я сказал, что не верю в Бога, но искренне и с удовольствием придерживаюсь заповедей. Скорее всего, я стал бы очень набожным человеком, если бы с рождения ходил в церковь. Но это прошло мимо меня. Так вот при выборе жизненных стандартов я все равно почему-то остановился на заповедях. И, соблюдая их, я сам себя хвалю за то, что отличаюсь от зверей или, например, узников тюрьмы. Странная мотивация для жизни. Стыдился ли я того, что сделал? Кажется, нет. Я стал себе противен в следующие мгновения, когда изменил мнение о Сентидо. Моментально я решил, что такие, как он, одним фактом своего существования уничтожают веру в справедливость. Их вычурно богатый образ жизни бросается в глаза всем, кто едет утром в автобусе и рассматривает из окна его спорткар. Я думаю, люди проголосовали бы за то, чтобы бросить Сентидо в той аварии, либо чтобы спасти по цене всего его состояния. Но у меня ценник гораздо ниже: мне нужно пять тысяч для покрытия части долга. Как только Сентидо очнется, я все ему расскажу – и мы договоримся о сроке возврата. Уверен, он не будет против.

Размышления навалились на меня мертвым грузом, и к вопросу получения помощи от богатого приятеля я решил вернуться завтра. Но утром я не проснулся с готовым ответом, как получить деньги, и, озадаченный, поехал на свою смену. По пути, в автобусе, я продолжил читать чат с банком. Однажды Сентидо прислал фотографию с мужчиной, стоявшим спиной, так что лица не было видно.

– Найдите этого подлеца, – просил Сентидо.

Ответ пришел через пару минут:

– Судя по вашей геолокации и камерам городского видеонаблюдения вы сейчас находитесь в ресторане «Заря». Вы зашли туда полтора часа назад, через час после вас искомый мужчина припарковал недалеко от входа Mercedes CLS AMG, номер 892-090. Машина зарегистрирована на имя Квиролф Тендерикс.

– Пришли двух парней, – написал Сентидо.

– Агенты будут у вас через двенадцать минут, – сообщил оператор.

Недосказанная история в чате только отвлекла меня. Мне нужен был безопасный способ заказать банковского курьера к машине Сентидо. Суммы в пять тысяч было достаточно, но я все никак не мог придумать правдоподобную причину от имени владельца авто. Вспомнил. Он говорил, что любит делать дорогие подарки. Его пригласила на день рождения Долонья, но Сентидо не смог присутствовать на празднике, потому что попал в аварию – это не секрет. И вот, он приходит в себя и решает отправить презент.

В реанимации время остановилось. Посреди холодной плитки и белых стен стояла койка. Я подошел к Сентидо и осмотрел его. Санитары побрили лицо моего друга, помыли его тело и заменили все белье. Поэтому казалось, что его дни полны бытовой мороки. Жаль, он сейчас даже снов не видит и ничего не вспомнит за последние несколько недель. Если, конечно, выйдет из комы.

– Привет. Мне нужны деньги, – проговорил я очень-очень тихо. Сентидо молчал. Но я и не разговаривал с ним. Я пытался составить текст сообщения, которое мой приятель сейчас попросит меня написать в чат поддержки.

– Сентидо, – решил объясниться я с самим собой, – хочу тебя поздравить, ты пережил аварию и последовавшие за ней операции. Сегодня ты даже стал откликаться на свое имя и пытался разговаривать, но, к сожалению, в утренний осмотр под протокол это не попало. Жаль, что ты быстро устанешь и опять уйдешь в себя, – я достал телефон Сентидо из своего кармана, открыл приложение и принялся печатать. Мобильник я расположил в своих руках примерно на уровне головы Сентидо и повернул немного к его лицу. Для всех и, видимо, даже для меня это должно было выглядеть так, что писал Сентидо.

– Привет. Я хочу сделать своей подруге подарок на день рождения. Нужно, чтобы ваш сотрудник привез и положил в мой автомобиль пять тысяч. Я заберу их потом, меня ждать не надо, – написал я в поле для ввода сообщения. При повторном прочтении было непонятно, кто его написал: наивный мошенник или пятилетний ребенок. Тогда я решил исправить текст и сделать его по образцу предыдущего диалога Сентидо:

– Нужно пять штук. На подарок, – я перечитал каждую букву пять раз и наконец отправил сообщение. На ответ потребовалось не более пяти секунд:

– Машина инкассации проезжает мимо вас. Добавила задание через их службу безопасности передать вам необходимую сумму. Через четыре минуты они подъедут, – отписался оператор. Я испугался, потому что не могу выйти за деньгами, это опасно.

– Пусть оставят в моей машине.

– Я передам сотруднику, где ее можно найти.

Окна коридора выходили как раз на задний двор, и я мог видеть через ветви деревьев красное пятно, спорткар Сентидо. Через пару минут к ней подъехал фургон. Из него вышел человек в спецовке бежевого цвета. В руках он держал что-то, напоминающее мешок. Дальнейшие действия я, из-за деревьев, не разглядел. Зато я отчетливо увидел, как Феррари мигнула фарами. Вскоре на телефон пришло сообщение: «Вы можете забрать необходимую сумму из багажника своего автомобиля».

Я продолжил работать в отделении до поздней ночи. Во втором часу я спустился в раздевалку для врачей и надел чужой хирургический костюм. Поверх него накинул одноразовый халат. Там же нашел ярко-красную хирургическую шапочку и чьи-то больничные сменные туфли. На лицо, до самых глаз, натянул медицинскую маску. Я рассчитывал пройти мимо камер в чужих вещах, чтобы в будущем запутать полицию. Вышел на территорию госпиталя и в полной темноте заднего двора дошел до машины. Открыв ее, я обнаружил в багажнике тряпичный мешок, а в нем – толстую пачку купюр. Я спрятал его себе под халат, закрыл авто и вернулся обратно в больницу. Чтобы скрыть последние улики, я стер с телефона свои отпечатки пальцев и положил его в камеру хранения к другим вещам Сентидо. Надеюсь, мы больше не увидимся. Даже в своем, почти пустом, отделении, где все спали, я не чувствовал себя безопасно. Поэтому спрятался в туалете и только там решился вновь достать мешок и пересчитать деньги. У меня в руках было пять тысяч, всего пятьдесят банкнот. Срок кабалы перед судом сейчас сократился на четверть. Пара сообщений в месседжере обеспечили мне состояние в восемь моих зарплат. Как бы я хотел быть владельцем этого телефона.

Получив деньги, я не спешил реализовывать задуманное. Нужно было очень аккуратно добавлять в жизнь новый капитал. Чтобы в будущем, если я попаду в поле зрение полиции, они не смогли по моим выпискам со счета определить незаконное обогащение. Поэтому в ближайшие выходные я поехал в соседний город, где проходила выставка медицинской техники. На таких мероприятиях можно было ознакомиться с большим ассортиментом заграничной продукции. Ее представляли дистрибьюторы тоже с иностранными корнями. Я придумал способ, как для безопасности, на случай, если номера на банкнотах решат отследить, поступить с деньгами. Для этого требовалось конвертировать их в валюту, а затем – обратно. Выставка была удобным местом для того, чтобы сделать это, не привлекая внимания. Я заходил в один обменный пункт и переводил деньги в валюту, а затем шел в следующий – и совершал обратное действие. Так я должен был затеряться среди тысяч операций сегодняшних гостей. В итоге я отмыл свои пять тысяч, сходил на саму выставку, для видимости купил несколько недорогих инструментов. «Обновленные» деньги я не собирался класть на счет. Вместо этого я их разделил на пять частей и спрятал в разных местах внутри своей квартиры. С помощью них можно было расплачиваться только за некоторые услуги и еду. И то не за всю, чтобы в истории операций банка не было видно, что я перестал есть. Казалось безопасным тратить украденное на каждую третью-четвертую покупку. Из-за страха, что меня могут поймать, хотелось избавиться от этой суммы быстрее. Поэтому в планах было вложить деньги в ремонт квартиры, тратить их на подарки для близких, оплачивать ими услуги стоматолога. Зарплату же копить на погашение долга. Кредитную карту я не стал закрывать, наоборот, увеличил траты по ней, чтобы мое положение выглядело более плачевно. На тот случай, если меня поймают, я также написал расписку о получении суммы от Сентидо со сроком погашения через два года. Спасибо, Сентидо.

Где-то через неделю я читал протоколы осмотра пациентов. У Сентидо пришли плохие анализы, у него в организме развивалась инфекция – в условиях стерильного помещения это значило, что его иммунитет не справляется с собственными микроорганизмами. Такая флора живет с тобой в ладу до тех пор, пока не чувствует, что ты начинаешь умирать. Пора было задуматься о будущем. Мне требовалось еще пятнадцать тысяч. Кроме того, я не хотел жить в старой облезлой квартире, требовался ремонт. Можно было просто освежить стены и пол, поменять плиту и входную дверь – минимум для того, чтобы начать это жилье сдавать и больше здесь не находиться. На обновление должна уйти такая сумма, чтобы деньги от сдачи равнялись ежемесячному платежу по ипотеке. А что насчет нее? Может, лучше сейчас снять всё и вложить в закрытие кредита на квартиру? Тогда в дальнейшем переплата будет меньше, и я смогу сэкономить. А долг по суду пусть подождет. Я все так же не собираюсь ездить в другие страны, мой судебный пристав учит меня смирению.

Ситуация повторилась. Опять реанимация, и снова у меня в руках – телефон Сентидо. С тех пор ему прилетело много сообщений от разных персон, читать их было неинтересно. В основном его звали на разные мероприятия и курорты или скидывали в общих чатах мемы и тематические видеоролики. Вот бы мне получать столько приглашений… А еще хотелось бы знать, сколько Сентидо может снять денег за раз, чтобы это не выглядело подозрительно. Я снова пересмотрел его чаты, заметки, почту, но никаких зацепок не нашел. Одно из приглашений было на фестиваль электронной музыки, который пройдет на Карибских островах. Там же говорилось, что один день проживания на курорте стоит три тысячи. Я, как врач Сентидо, только что прописал ему реабилитационный отдых на пляже. И напечатал:

– Нужно пятнадцать тысяч, чтобы отдохнуть здесь, – для убедительности добавил ссылку на гостиницу. Ответ пришел через минуту:

– Отель забронирован. Если вы хотите успеть на фестиваль, то вам необходимо вылетать не позже, чем через пять дней. Для вас зерезервирован самолет и экипаж на следующие двое суток. Фалькон будет ожидать вас в аэропорту в любое время, – я молча перечитал ответ несколько раз. Если Сентидо не вылетит, то банк, или что это за организация, заподозрит махинацию. Следовало отменить все брони, чтобы не попасться. Может, связаться с отелем и попросить вернуть деньги на мой счет? Но тогда этот перевод будет виден и полиции – я попадусь. Это сколько же должен зарабатывать Сентидо, чтобы иметь собственного консьержа: забронируй то, деньги привези сюда? Немного пообщавшись с этим человеком, я мог предположить, что он вряд ли выбрал общественно полезную работу. Сочувствия к нему во мне почти не осталось. Со своей профессиональной точки зрения я видел беспомощный организм, занимающий койко-место, а с человеческой – мне Сентидо уже почти не нравился.

Я шел в свое отделение и в мыслях пытался придумать оправдание тому, чтобы «не ехать». Возможно, я уже стал хоронить Сентидо, потому что с ним особо не советовался, даже в своей голове. Мне стало все равно, что подумает оператор банка, когда я в очередной раз попрошу прислать денег. Может, от лица этого богача втридорога арендовать мастерскую отца, а тот потом вернет деньги мне? Если Сентидо осталось пару месяцев, то сколько за это время будет потрачено якобы на аренду гаража с учетом налога на прибыль и имитацию деятельности Сентидо там? Или такой вариант – попробовать продать его машину. Но у меня нет на нее документов. А если только детали? У меня нет опыта снимать их. Оставались вещи в салоне, я не мог припомнить ничего, кроме солнечных очков и спортивной сумки. Очки, кажется, были известного бренда. Интересно, сколько они могут стоить? Так, еще нужно отменить рейс и бронь, пока не стало совсем поздно. Перепрыгивая с одной мысли на другую, я опять вспомнил про сумку. В ночь аварии Сентидо, кажется, кивнул в ее сторону, когда сказа мне, что участвовал в играх. Или мне показалось. Какова вероятность того, что в сумке – деньги, и что ее не тронули, когда меняли машину на новую? Нужно срочно проверить. В очередной раз посреди ночи я подошел к яркому и броскому спорткару. Как же сильно он контрастирует с припаркованной рядом каретой скорой помощи. Смешно, но для меня сейчас функцию последней выполняет именно Феррари. Я открыл заднюю дверь и потянул за молнию спортивной сумки. Да, в ней деньги. Около десяти пачек. Не знаю, по сколько в них купюр, но, думаю, тут не меньше пятидесяти тысяч. Это, определенно, не может здесь оставаться. Алчность затмила мои глаза, хотя я все еще думал, что беру эти деньги взаймы с обещаем вернуть. Ни капли рефлексии. Мне повезло – благодаря своему психотипу, в стрессовой ситуации я блокирую эмоции и сжимаю волю в кулак. Обратная сторона такого характера – во все остальное время я очень много думаю и во всем сомневаюсь, отчего часто прихожу к самоистязанию. За все подряд, кроме хладнокровных действий в стрессе. За них мне никогда не было стыдно. Я решил не забирать сумку – она была слишком броской, и принялся набивать карманы брюк. Затем запихнул несколько пачек под рубашку, но оставшиеся уже не умещались под одеждой. Пришлось все выложить обратно, в сумку. Я взял ее в руки, накинув сверху медицинский халат, и пошел быстрым шагом обратно в госпиталь.

На часах было почти двенадцать часов ночи. В отделении сегодня очень мало пациентов, и все в этот момент уже спали. Медсестер в коридоре тоже не было видно. Второй дежурный хирург предупредил меня, что будет дремать в комнате для врачей. Я убедился в этом лично, когда аккуратно приоткрыл дверь, чтобы его не разбудить. Хотел спрятать сумку.

– Конси! – кто-то окликнул меня в коридоре. Я узнал этот звонкий голос. Это точно была Вита. Как она меня нашла? Или она здесь для того, чтобы проведать Сентидо, ведь это я рассказал ей, где он лежит. Я повернулся и увидел перед собой Виту в кожаной куртке и в кроссовках на танкетке. На фоне блеклых стен больничных коридоров ее рыжие волосы невероятно горели. Как она попала сюда?

– Вита. Привет… Рад тебя видеть, – я нервно ее поприветствовал. В руке у меня все это время лежал телефон Сентидо, и я быстро убрал его в карман. Надеюсь, Вита не увидела этого. Если спросит, скажу, что проверял входящие – вдруг кто-то пытается найти Сентидо.

– Я тебя ищу, – Вита подошла вплотную. Она делала так и раньше.

– Я как раз иду от Сентидо. – соврал я.

– Как он?

– Хороших или плохих новостей нет, – я не стал говорить про плохую динамику в этот день.

– А настроение?

– Он пока не очнулся.

– А, точно, – Вита не засмущалась, а, скорее, изобразила смущение.

– Пойдем, я проведу тебя, посмотришь сама.

– Да мне твоего описания хватит, если честно. Все эти операции, больные и полумертвые люди на меня нагоняют тоску. Правда, мне спокойнее здесь.

– Да? Ну, хорошо. Тогда чем я могу тебе помочь?

– Ты же меня спрашивал, есть ли у Сенти близкие. Так вот, я нашла его сестру.

– О как. Здорово, – я занервничал еще больше. Мне нужно было успеть отменить неуместную бронь и отнести телефон Сентидо обратно в камеру хранения.

– Но она, как я говорила, в другой стране.

– Что ж… Жаль, что не сможет навестить Сентидо, – я ощутил небольшое облегчение.

– Она попросила, чтобы приехал ты.

– Что? Я? Зачем? Откуда она вообще про меня знает?

– Я рассказала, как ты спас Сенти, и она хочет тебя отблагодарить.

– Может, она просто позвонит?

– Конси, – Вита странно на меня посмотрела. Затем положила руку на халат. Я попытался увести спрятанную сумку из-под ее руки, но Вита сжала несколько складок халата в кулак.

– Послушай, Конси. Я знаю, чем ты тут занимаешься, – ее тон показался мне назидательным. Вряд ли ей хватило бы фантазии представить, как я беру в долг у коматозного друга… Друга?

– И чем я здесь занимаюсь? – спросил я еле слышно, будто не хотел получать ответ.

– Ты здесь страдаешь фигней. Посмотри, уже полночь, а ты еще на работе! – Вита рассмеялась. Ее звонкий и громкий смех был неуместен в стационаре. По моей коже пробежали мурашки. Еще через пару секунд в коридор вышла медсестра и уставилась на нас.

– Давай выйдем. Посторонним разрешено находится здесь только днем.

– Конси, ты понял меня? – Вита снова изменила тон. Теперь она говорила очень властно. – Тебя ждут и хотят поблагодарить. Отказываться нельзя – ты обидишь очень влиятельных людей. Тебе повезло оказаться в такой ситуации. Завтра полетим с тобой, я тебя доставлю. Я обещала.

– Чего? Завтра я не могу… Нам надо выйти из отделения, – сказал я своей собеседнице и сделал вместе с ней десяток шагов до лестничной площадки. – Послушай, Вита. Ты, возможно, плохо представляешь мою жизнь. Завтра у меня работа, послезавтра у меня работа, а вот через два дня у меня… все еще работа. Я не могу позволить себе отпуск за свой счет и внезапно отправиться в другую страну только потому, что там меня хотят «похвалить».

– Ты можешь перестать так волноваться? Если ты беспокоишься насчет денег, то ты не потратишь ничего.

– Дай мне ночь подумать, завтра скажу, – я выдавил из себя компромисс. – Поговорю с заведующим отделением, посмотрим, может, получится сдвинуть мой отпуск.

Эта ночь оказалась бессонной. Вскоре после того, как ушла Вита, у одного пациента моего отделения началось внутреннее кровотечение. Для нас, двух хирургов, экстренная операция продлилась четыре часа. Закончив, из последних сил, я наградил себя правом вздремнуть до конца смены. Но не прошло и получаса, как меня нашла медсестра и сказала подойти в администрацию:

– Доброе утро, я Конси Бъдье, – заспанный, я еле выговорил приветствие.

– Конси, доброе утро. Мы оповестили вас по корпоративной почте, но не получили ответ. Ваша заявка на конференцию одобрена. Подпишите эти документы в двух экземплярах, – секретарша сидела за большим столом и разбиралась в стопках документов.

– Я ничего не знаю ни про какую конференцию.

– Вы не будете подписывать? – секретарша еще раз подняла на меня глаза, и взгляд ее был недовольным. – Я пришла сегодня на работу на час раньше, чтобы оформить вашу командировку.

– Мне жаль, что так вышло, но…

– Вы злите в такой ранний час не только меня, но и вашего заведующего, который давал добро вам лично и помог перевести ваши дежурства на других врачей. Сейчас вы подпишите бумаги, а потом идите и разбирайтесь.

Я сделал все, что просила секретарша, и вернулся к себе. Достал украденную спортивную сумку с верхней полки шкафа. Приоткрыв ее, я увидел все те же пачки денег. Определенно, эту конференцию подстроила Вита. Если она так настаивает на поездке, я все равно должен сначала доехать до своей квартиры, чтобы спрятать сумку. Я переоделся и вышел из корпуса.

– Конси Бъдье, – окликнул меня мужчина в костюме. Он стоял, опершись на заднее крыло длинного черного автомобиля с покатым багажником и длинным капотом.