Резидент

Знакомый криминолог рассказывал, чем отличается занятый человек от безработного. График самоубийств среди безработных напоминает прямую линию в течение всей недели, в то время как аналогичная диаграмма среди занятых людей имеет пик в субботу и воскресенье. Я не собирался убивать себя, но даже если бы захотел на этой неделе у меня все равно не было времени. В выходные я шел в банк для получения потребительского кредита на пять тысяч. Такую сумму назвал пристав как минимальную для первого раза. Попадание во вторую денежную кабалу для погашения первого кредита, конечно, тоже можно классифицировать как самоубийство, причем особо извращенное, с элементами мазохизма и получения удовольствия от собственной ущербности. Но, признаться, я не очень понимал, где еще взять денег. Я никогда не жил в явном достатке и никогда не питал иллюзий о финансовом благополучии врача. Бедность порождает еще большую бедность. Я привык жить, сводя концы с концами, поэтому сейчас находился в банке в надежде решить хотя бы отчасти, а вернее, отсрочить, свои финансовые проблемы. Через час, по итогу общения с банковским клерком, из-за плохой кредитной истории заем мне не одобрили.

Я сидел в кафе недалеко от банка. Не знаю, насколько сильно я тогда переживал по поводу денег. Вроде кредитная нагрузка представлялась неподъемной. С другой стороны, я знал, что из квартиры меня не выселят, всю зарплату списывать не будут. Я не смогу сделать ремонт в квартире или выехать в другую страну. Но это же не конец света. У меня застучало в виске, и в глазах стало пульсировать так, что пришлось невольно закрыть их. Я почувствовал слезу, которая сначала собралась на краю зажмуренных век, а затем скатилась до подбородка. Меня дико раздражало, что ближайшие пять, может, восемь лет, я буду выплачивать кредит. Раздражало быть должным, обязанным. Раздражало платить за квартиру, которая мне даже не нравилась. Раздражали затопленные соседи, которых я даже не знал и не знаю до сих пор. И в то же время меня бесила незначительность происходящего. Для соседей я был одним из десятка проблем в их жизни, для пристава – одним из нескольких сотен его должников, для города – одним из тысячи жильцов, для банка – одним из миллиона потенциальных заемщиков.

Зазвонил телефон Сентидо, который я до сих пор носил с собой. Поскольку я не придумал, кому его отдать, он лежал во внутреннем кармане куртки в ожидании чуда. К моменту, когда я достал мобильный, звонок уже сбросился, и на экране высветилось уведомление: «Пропущенный вызов Вита». Еще через десять секунд от нее пришло сообщение, и я провалился в чат.

«Сегодня будешь в клубе? У Долоньи день рождения», – спросила Вита. Я стал печатать ответ с описанием происшествия и текущего состояния Сентидо. Но, не успев закончить развернутый обстоятельный текст, получил еще одно сообщение: «Ну?» И тут я понял, что некрасиво писать с чужого телефона. Тем более, что Вита может начать переживать за приватность их с Сентидо переписки. Поразмыслив, я решил лично рассказать ей все и отдать телефон при встрече. В качестве подтверждения отправил самый короткий ответ – знак «большого пальца вверх».

Мне немного нравилась Вита. На каждой встрече она оказывала мне знаки внимания. Поэтому я специально переоделся в рубашку и пиджак. Глупо, но по пути в клуб я заехал на работу проверить Сентидо. Я хотел удивить Виту последними новостями, и для этого нужно было удостовериться, что наш общий знакомый пребывает в своем стабильном безмятежном состоянии, и его никто не навещал. Доехав до клуба, я вспомнил, что не смогу попасть внутрь без посторонней помощи. Протомившись несколько минут, раздосадованный, я достал телефон Сентидо и опять принялся писать Вите правду. Спустя мгновение, я почувствовал руку на плече.

– Конси? – раздался звонкий голос. Я поднял глаза и увидел Виту. Ее рыжие волосы были собраны в пышную прическу из широких кудрей, а саму ее украшало зеленое блестящее платье с одним открытым плечом и декоративными волнами ткани по всей длине. – Как я рада тебя видеть! – После этих восторженных слов Вита слегка нахмурилась, рассматривая мой костюм. Она не могла скрыть, что он ей не нравится. – Тебя Сенти взял сюда? Я хотела ему это предложить.

– Сентидо здесь нет. Но я здесь из-за него. Надо обсудить, – сказал я, смущаясь ее пристального оценочного взгляда.

– Чего мы на входе стоим. Пойдем… – сказала Вита, и мы пошли.

Внутри клуба музыка опять играла так, что не было слышно собственный голос. Мы продирались через плотные ряды танцующих людей сквозь весь зал.

– Можем найти место потише? – Я прокричал в сторону Виты свою просьбу несколько раз. Но моя приятельница намеренно меня игнорировала, делая вид, что не слышит. Тогда я достал телефон Сентидо и выставил руку перед ее лицом. Вита пару секунд пыталась угадать посыл моего действия и, в итоге, взяла за запястье и повела по периметру танцпола. Через минуту мы уже были в одной из приватных комнат. От прохода нас отделяла плотная бархатная штора. Вита села на глубокий кожаный диван и кивком предложила мне сесть рядом.

– Сентидо в госпитале. Он в коме, – начал я.

– Да? Он еще днем писал мне, – проговорив это, Вита поняла, кто был автором сообщений. – Откуда ты знаешь? – спросила она.

Тогда я рассказал Вите хронологию злосчастной ночи. Пришлось умолчать об истинных мотивах нашей с Сентидо встречи. И я соврал, что мы вновь увиделись в клубе случайно.

Сейчас он был моим лучшим другом

Это был сорокалетний панельный дом в противоположном тому, где я вырос, конце города. Поскольку население Семлагримы составляло десять миллионов человек, для меня новоселье было равносильно переезду в другой мегаполис. Это мне не нравилось, но я сделал выбор в пользу дешевого предложения, на которое распространялась льготная ипотека для врачей – выполненное обещание избранного президента. Так у меня появилась двухкомнатная квартира, площадью в пятьдесят квадратных метров, в плачевном состоянии. Последнему ремонту – двадцать лет. И два года назад я постеснялся приглашать друзей на новоселье, заверив их в том, что мы обязательно соберемся и порадуемся за меня, когда я приведу жилье в порядок, немного его освежив. Но из всех инвестиций я смог позволить себе только новую кровать и ванну. Потому как через полгода после заезда в моей квартире прорвало стояк с горячей водой, и я затопил соседей на три этажа ниже. Формально, труба находится в зоне ответственности управляющей компании, которая следит за домом. Но они показали мне расписку от предыдущих владельцев: те, в свое время, отказались от капитального ремонта с заменой труб. Эти переменные привели нас с соседями в суд, который спустя год встал на сторону пострадавших. Меня обязали выплатить компенсацию в двадцать тысяч, по шесть с половиной тысяч каждой квартире. Адвокат тогда сказал, что это еще «по-божески». Кроме судебных разбирательств приходилось иметь дело с соседом снизу по имени Тагриэл. В его квартире была слишком дорогая мебель и техника, но от услуг страховых компаний он отказался. Зато он взял в привычку караулить меня в подъезде и устраивать скандалы. Я не говорил об этом родителям, иначе отец не стал бы со мной советоваться и продал мастерскую, чтобы выручить для меня деньги. Я собирался справиться сам, хотя слабо представлял, сколько времени у меня займет погашение с учетом ипотеки в пятьдесят пять тысяч. На днях со мной связался сотрудник суда и представился моим приставом. Он объяснил, что за полгода с момента вынесения решения я так и не погасил задолженность, поэтому теперь ему предстоит быть со мной постоянно на связи и регулировать мои действия. Ему удалось меня напугать своим поучительным тоном и суровым басом, и я пообещал поискать варианты. В моей голове крутился только один – попросить у Сентидо. Удивительно, что я не чувствовал это наглостью. Дело было не только в его тщеславном стремлении демонстрировать свой достаток, хотя это тоже имело значение. Объективно, мы знакомы не так давно, чтобы я имел право у него что-то просить. Субъективно, сейчас я считал его своим лучшим другом. Просто больше ни с кем я не мог искренне поделиться проблемами, не боясь надменного порицания или снисхождения. Я чувствовал, что Сентидо выстраивает людей в иерархию, но вовсе не по количеству имеющихся у них денег. Он искал и ценил в человеке неординарность, и мне посчастливилось его чем-то зацепить.

Следующей встречи мне пришлось томительно ожидать две недели. Как только рабочий день подошел к концу, я поспешил в сторону клуба, чтобы подловить Сентидо наверняка. Первым делом, я проверил парковку – машина уже стояла там. Я не помнил автомобильный номер, но другого такого спорткара я больше нигде не видел. У меня не было пропуска для входа в клуб, а значит, нужно было ждать, когда Сентидо поедет домой. Чтобы скоротать время, я начал ходить взад-вперед по парковке. Затем обошел несколько раз здание вокруг и вернулся обратно. Сел на бордюрный камень напротив машины и принялся смиренно ждать. Феррари устрашающе смотрела на меня с прищуром, оскалив свою широкую пасть. Казалось, она охотится на меня и уже приготовилась к прыжку. Почему-то металлический зверь меня заботил сильнее, чем планы, где я буду прятаться, если тучи над головой перестанут блефовать одними молниями и перейдут к проливному дождю. Но особо долго ждать не пришлось. Ко мне подошла девушка, с эмблемой клуба на бейдже, и пригласила меня пройти вместе с ней. «Конси? Вас ожидают внутри», – сказала она.

В этот раз ничто не привлекло мое внимание, пока я шел в сопровождении сотрудника клуба. Я бегал глазами по всему залу и выискивал двух знакомых людей. Но в итоге нашел одного Сентидо. Он сидел, уставившись в одну точку и сжимая в руке стакан виски. Поскольку меня, караулившего моего знакомого, обнаружили и привели по адресу, то следовало сперва объясниться:

– Твои люди нашли меня, – начал я с шутки. – На самом деле у меня нет пропуска сюда, и мне ничего не оставалось, кроме как ждать вас на улице, – я решил вести себя максимально честно. Я уже замечал, что Сентидо хорошо чувствует ложь. В такие моменты он становится склонным к конфронтации, а мне сегодня нужно была только лояльность.

– Да-да. От них никуда не деться, – Сентидо улыбнулся, но повел себя сдержанно. – Как дела, Конси? – непринужденно перевел он тему.

– Да, не без трудностей, – я не хотел сразу вываливать на него свои проблемы. – Вита сегодня будет?

– Не знаю, я не спрашивал, – Сентидо был не в настроении, и это мне не нравилось. В другой день я бы оставил человека в покое, но сегодня я преследовал определенную цель. Я сходил к бару и принес нам еще виски. Не сказать, что мы сидели молча. Одна тема перетекала в другую, нам постоянно было, что сказать. Но в этот раз я не чувствовал в Сентидо тяги к откровениям. В прошлый раз он деконструировал все услышанное, переопределял назначение вещей. Его сознание, как призма, разбирала мир на спектр и проецировала игру света, как ему захочется. Сейчас Сентидо не играл. Его мысль строилась как извивающаяся нить в кромешной темноте. Все, что она могла найти – это свой хвост, чтобы запутаться в нем. Чтобы разговорить своего приятеля, я еще раз сходил за напитками, однако, вернувшись, обнаружил, что Сентидо нет. Вновь я его увидел лишь через пятнадцать минут, и я приветливо продолжил беседу:

– Интересно, как люди поступили с деньгами?

– Какие люди? – Сентидо уставился на меня.

– Которые неделю назад нашли их в своем почтовом ящике.

– Они… – мой собеседник перебирал пальцами по столу, – поступили максимально глупо. Пошли проветримся, – не дожидаясь ответа Сентидо выпил стакан залпом и устремился в сторону выхода. Я поторопился за ним на улицу, где уже вовсю лило. Мы обогнул здание и вышли на парковку.

– Садишься? – крикнул мне Сентидо уже из машины, пытаясь перекричать дождь. Я заволновался, потому что видел, сколько он выпил, но все же сел. Феррари дал газу, и мы резко под звуки гудков других авто выехали на проспект. Сентидо несколько раз нажал на кнопки приборной панели, и в салоне начала играть ритмичная музыка, бас которой перебивал шум ливня.

– Кстати, как прошла игра? – обстановка машины мне напомнила последний разговор две недели назад.

– Как прошла… – Сентидо отвлеченно уставился в потолок, затем быстро мотнул головой в сторону заднего ряда: – Как обычно, – ответил он мечтательно, будто вспоминая лучшие моменты. Я посмотрел назад и увидел обычную спортивную сумку. Видимо, она была наполнена деньгами, раз Сентидо играет в «азартные игры». Я вспомнил, о чем мы не успели договорить в клубе:

– Как можно глупо поступить с деньгами? – я нащупывал почву для разговора.

– Как можно глупо поступить с деньгами? – Сентидо в точности повторил мой вопрос и резко повернул из крайнего правого ряда влево.

– Купить на все деньги телефон или одежду. Но, может, они положат сделают вклад в банке или погасят кредит, что будет разумно, – я сбивчиво развивал мысль. Мне не нравилась поездка, но требовалось потерпеть.

– Случайно доставшиеся деньги гораздо легче потратить, чем сохранить. Они для тебя ничего стоят.

– Они имеют такую же ценность, какая есть у денег на моем счету в банке.

– А если случайная покупка принесет больше счастья, чем вклад и затем запланированная покупка?

– Возможно, но к вопросу денег нужно подходить исключительно с прагматичной точки зрения. Чем та сумма для тебя больше значит, тем правильнее будет ее использовать утилитарно.

– Что для тебя деньги? То, что ты можешь на них купить, или то, сколько времени ты их зарабатывал? – Сентидо петлял по полосам.

– Первое. Я отработал, получил деньги, теперь думаю о возможностях.

– Тебе не жалко времени?

– Конечно, жалко. Но я хочу жить, поэтому приходится чаще думать о будущем, чем о прошлом.

– И что в твоем будущем такого важного?

– Не знаю… Ты можешь ехать медленнее?

– Какие у тебя мечты? – Сентидо едва успевал перебирать пальцами на руле

– Самая банальная счастливая жизнь. Дом, семья, помогать родителям, карьеру сделать.

– Это не мечты.

– Так живет большинство. Глупо было бы себя выделять.

– Большинство не знает, о чем мечтать. А это жизнь «просто так».

– Большинство рождается в обычных семьях. Их возможностей хватает на скромные желания. Может быть, им приходится выбирать одну мечту и отказываться от другой. Они в этом не виноваты. Но ты не веришь людям, которые желают чего-то понятного. Может быть, потому что твои собственные мечты сбываются мгновенно.

– Да дело не в деньгах, – Сентидо трясло.

– Именно в них. Если бы у людей была возможность, они бы непременно следовали мечте.

– Думаешь?

– Уверен. Я хочу сказать, если бы у обычных людей было больше возможностей, то мир стал бы продуктивней. Правильнее, что ли.

– И кому известно, как правильно распределить деньги?

– Я думаю, самим людям.

– Знаю я их. Все без исключения, получив финансовое обеспечение на всю жизнь, перестают быть похожи на людей.

– Если ты обладаешь возможностями, то ими следует беспристрастно делиться. Люди сами поймут, как оптимально воспользоваться возможностью.

– Чтобы повторить судьбу писателя.

– Сделай потише. Чью судьбу?

– Писателя, чьи тексты помогали людям…

Писатель, чьи тексты помогали людям

В этом небольшом городе не было ничего необычного. Ни градообразующего завода, ни торгового порта, через который пролегала бы важная трасса. Город состоял из сетки нешироких улиц и невысоких зданий между ними. Квартиры в основном располагались на втором, третьем, четвертом этажах, а на первых – небольшие кафе и в магазинчики, в которых жильцы из этих домов и работали. Большинство людей начинало свой день в семь часов утра. Они завтракали, отправляли детей в единственную школу и принимались за дело. Соответственно, клиентами торговцев и поваров тоже были те, кто проживал по соседству. Те, кто создавал свою семью, не заводил больше двух, редко трех, детей, потому численность населения почти не менялось. Жизнь здесь шла своим чередом. Как и везде, происходили какие-то события. Проводились ежегодные праздники, на которые украшали улицы. Случалось и что-нибудь нерегулярное. Могли построить новый дом вместо старого или отремонтировать городской автобус. Кроме хороших новостей бывали и плохие. Сталкивались порой автомобили, иногда воровали вещи в магазинах, кто-то падал с лестницы и ломал себе ногу. Все новости публиковались в единственной газете. Каждое утро горожане читали ее за завтраком, чтобы узнать, чем живет их городок. Эти заметки и задавали настроение дня. Был и театр, и кинотеатр, и много других развлекательных мест, и жители активно посещали их… Но, даже несмотря на это, от газеты они не отказывались никогда.

Оттого молодому редактору газеты казалась его работа очень важной. Он знал, что весь город читает его ежедневное издание, поэтому относился к своему делу очень трепетно. Новости для каждого выпуска ему собирал репортер и присылали сами читатели. Редактор не хотел писать сухую сводку произошедшего и считал важным каждую статью наделить какой-нибудь моралью. Он был уверен, что текст способен сильно воздействовать на человека, люди смогут сделать выводы из чужих историй и качественно улучшить свою жизнь и жизнь близких. Особенно редактор тревожился из-за плохих новостей, понимая, что люди не специально совершают ошибки, приводящие к несчастным случаям. Каждый раз, когда в городе у какой-нибудь семьи происходила трагедия, он очень сильно переживал, облекая происшествие в нужные слова. Он всегда приписывал в конце напутствие читателям и пожелание быть осторожными и беречь друг друга. Беды тем не менее, хоть изредка, но продолжали случаться.

Однажды в одном из писем редактор прочитал необычную просьбу. Текст был написан от руки красивым почерком, но каждая строка шла не по линейке, а уходила то выше, то ниже. Из этого послания Писатель узнал, что его автор – одинокий старик. Тот благодарил за чувственное сообщение новостей и слезно просил рассказать, как приготовить салат из печени трески и риса. Дело в том, что он очень любит этот салат, но давно его не пробовал. Свою поваренную книгу он не может прочесть, поскольку много лет назад ослеп. Старик живет один, никогда не выходит из своей квартиры, и его никто не навещает. А свежие продукты ему приносит работник магазина. Он ставит их у двери и никогда не стучит, поэтому пожилой хозяин квартиры его никак не может поймать. Зато он каждый день слышит разговоры мужчин, сидящих под его окнами. Один из них всегда зачитывает новости вслух, а другие – ему внимают, а затем начинают обсуждать услышанное. В тот же день редактор нашел у себя дома поваренную книгу и принялся переписывать нужный рецепт для колонки в завтрашнем номере: «…В заключение, хочу поделиться с вами одним замечательным рецептом для салата из печени трески и риса. Положите в миску яйцо, горчицу, сахар, соль и уксус. Залейте туда же одну полную и одну неполную столовую ложку подсолнечного масла и взбейте до однородной консистенции. Поставьте смесь в прохладное помещение или в холодильник. Отварите рис. Возьмите головку лука и нарежьте его кубиками. Сварите два яйца и так же порежьте. Возьмите печень трески и мелко порубите ее. Теперь положите себе порцию риса, добавьте свежего лука, немного трески и залейте все приготовленным соусом».

Выполнение скромной просьбы обернулась для редактора необычайно оживленным откликом читателей. На следующий день жители города без устали обсуждали блюдо. Мужья вырывали из газеты рецепт и приносили своим женам, а те, в свою очередь, за день раскупили всю рыбу. Стихийное вовлечение в кулинарию само по себе стало новостью дня, о чем редактору сообщил газетный репортер. Под вечер в офис редакции поступило в три раза больше писем. В основном читатели делились своим мнением о получившемся блюде. Но были и те, кто с огорчением рассказывали, как им не хватило ингредиентов для приготовления. Редактор тогда даже немного огорчился, что люди не стали импровизировать и отказались от готовки вовсе. Описывая новость о возросшей популярности салата, редактор отметил, что в случае нехватки ингредиентов блюдо все равно можно приготовить из подручных продуктов. Следующим предложением редактор писал, что если у читателей все же что-то не получается, то они могут описать проблему в письме в редакцию. Но последние слова жители города поняли неправильно и стали писать вообще все нерешенные проблемы своей жизни. Проблемы были и бытовые: люди спрашивали, как починить сломанную розетку или где купить качественную сантехнику. И социальные: читатель мучился из-за коптящей под окном машины соседа и не знал, как ему об этом сказать. Касались они и вопросов, связанных с религией: так, один аноним переживал, что не может исповедоваться молодому священнику, потому что помнит его еще совсем ребенком и лично видел, как мальчик вырос и принял сан священника.

Комичное недоразумение позволило редактору посмотреть на мир с нового ракурса. Еще вчера он считал, что любой человек ежедневно занят своей работой и общественной жизнью, а газета ему нужна лишь для восполнения картины мира. Но сейчас было очевидно, что люди не знают, как им в действительности жить. Каждый их день – это переход от более простой проблемы к более сложной. Причем многие из них, заметил редактор, либо были похожи, либо стары как этот город, либо их решение не представляло никакой сложности. Редактор любил свою малую родину и желал ей только лучшего. Недолго думая, он взял на себя обязательство помочь всем вопрошающим, чтобы жизнь горожан стала счастливой раз и навсегда.

С этого момента редактор стал писателем. Теперь свой талант работы с текстом он применял не только для описания реальности, но и для ее создания. В первый же выходной он не пожалел денег и в разных частях города купил три рукомойных крана. Полдня потратил на их установку у себя, у родителей и у своего репортера. Один из кранов сразу начал течь, другие же два работали исправно. Затем он обратился к знакомому электрику и заплатил ему за ремонт двух розеток у себя дома. В процессе этой работы он задавал много вопросов и подробно записывал действия мастера. К понедельнику Писатель подготовил помимо новостей еще две инструкции: «как выбрать домой кран для воды» и «как отремонтировать розетку». На следующий день редакцию завалили письма с благодарностями. Одни люди говорили спасибо за рекомендацию качественной техники, другие отмечали, что без столь подробных советов они никогда не решились бы делать ремонт самостоятельно. Довольный полученным эффектом, Писатель принялся создавать инструкции для устранения других проблем.

Но уже вечером по пути домой он столкнулся с тем самым электриком. Мастер был настроен недружелюбно, ведь у него отменилось несколько вызовов. Кроме того, за весь день никто не позвонил и не пожаловался на сломанную розетку. Конечно, он знал о причине дефицита заказов и высказал Писателю свое недовольство новым форматом. А утром следующего дня автор полезной колонки получил очередное гневное послание. На сей раз – от продавца водяных кранов, раскритикованных Писателем. Ему, как следовало из письма, тоже потребовался день на проведение экспериментов. Торговец пояснил, что краны двух других магазинов делаются из латуни, в то время как его – изготовлены из алюминия, то есть более мягкого металла. На свойства самого изделия выбор металла не влияет, но гайки алюминиевого крана нужно затягивать не так сильно. Продавец заявил, что после критики в газете люди стали возвращать покупки и требовать обратно деньги. Весь рабочий день он оправдывался перед покупателями и теперь просит опубликовать его объяснения, чтобы все разом их прочитали. Писатель попытался исправить свои ошибки. Он написал, что сложную работу с электричеством лучше доверить специалисту, чтобы лишний раз не подвергать жизнь опасности, а водяной кран из алюминия нужно затягивать аккуратней, чтобы с ним не было проблем. Люди прислушались к новым рекомендациям. В хрупких алюминиевых кранах, они нашли нечто изысканное и привлекательное. Но, поскольку электрик так и не вернул прежнее количество заказов, клиенты перестали к нему обращаться по таким пустякам, как починка розетки. Чтобы не оставаться без денег, специалисту даже пришлось обходить дома и предлагать провести обслуживание проводки с весомой скидкой.

Автор колонки продолжал готовить инструкции, а читатели – применять их в жизни, решая домашние проблемы. Женщины стали готовить разнообразные блюда, тратить меньше времени на уборку, лучше разбираться в моде. Мужчины – эффективнее работать, получать более высокие зарплаты, играть в новые спортивные игры, больше понимать в машинах. Дети, получая все новые и новые знания о мире, теперь быстрее становились взрослыми, а старики – дольше жили. Многие инструкции дали неожиданный эффект. Например, заметка о том, «как легко привязать велосипед на улице» была написана для упрощения жизни горожан, но этот способ оказался очень сложным для воров – было нелегко распутать узел, чтобы не привлечь к себе внимания. О том, что в городе перестали пропадать велосипеды, Писатель узнал от сотрудников полицейского участка. Совет «как вкусно пожарить мясо» не только научил людей готовить стейк, но и предотвратил заражения паразитами – об этом сообщили из городской больницы. Инструкция «как сшить вечернее платье» уменьшило количество заказов у портного, а «ужиться с мужем – это реально» сократило очереди женщин на исповеди в церкви. Повсеместное использование полезных рекомендаций привело к трансформации общества. Теперь люди успевали делать все, что хотели, и брались за любое дело даже без малейшего опыта. С другой стороны, заметно разгрузились от посетителей магазины и все городские организации: больница, полиция, церковь и тому подобное. Сама жизнь в городе стала напоминать один длинный выходной. Люди стали меньше работать, реже ругаться с продавцами из-за плохих покупок, больше гулять, лучше разбираться во всем и оттого чаще ходить на выставки в музей.