Запоздавшее

*

Сейчас я понимаю, что без надежды и веры в лучшее не выжить просто, однако в детстве я постоянно корил себя именно за эти чувства, и отчаянно с ними боролся, как с пережитками чего-то ненужного. Я так безудержно верил каждому слову, каждому обещанию, каждому приглашению, и точно так же безудержно разочаровался каждому грубому слову, каждому отворачиванию, каждому игнорированию. Обостренная впечатлительность работала в обе стороны с одинаковой силой. Но позже каждая улыбка в моей жизни стала предательской, и я долго не мог поверить и понять почему так происходило? А потому, что за улыбкой проще всего скрыть ложь и внутреннее беспокойство. Улыбка, она как легкая пробежка, всегда успокаивает и вруна и верящего, то есть меня. За улыбкой проще всего скрыть свои колебания и раскачивания перед тем, как что-то делаешь. А значит, все таки, те кто улыбаются, испытывают какие-то угрызения совести, а может быть просто пытаются скрыть личную боль. Они как бы натягивают эту маску, словно говорят нам: «Да все в порядке, видишь как мне весело!». Сколько раз ловил себя на мысли: «сначала нужно узнать человека поближе, прежде чем доверять ему что-либо ценное», и каждый раз нарушал данное себе обещание, только увидев его улыбку. Любая улыбка всегда обезоруживает. Всегда, – это наше слабое место, ведь нас с детства учат, что когда нам хорошо, то мы улыбаемся, а когда нам хорошо, то мы не склонны к коварству. Точно так же мы оцениваем и других. Но почему-то в реальной жизни, все кто улыбались мне, предавали быстрее тех, кто смотрел на меня с суровым лицом, даже тех, которые меня критиковали во всем, то есть тем, кому я сам доверял меньше всего. Не знаю как собаки, но те, кто чаще других мне улыбались, потом же чаще других и кусались. Был у нас один парень, ходил всегда и улыбался довольный, всем рассказывал, куда он поступит, сколько будет зарабатывать, в каком большом доме будет жить. И говорил это всегда с улыбкой, и потому мы все верили ему без тени сомнения, кто-то завидовал даже, кто-то радовался вместе с ним, заводя с ним дружбу, делясь какими-то игрушками. На самом деле, оказалось, что он живет в полной нищете с бабушкой, которая работала уборщицей с нищенской зарплатой. А мы все наивно думали, что его родители респектабельные люди. Сначала, когда я об этом узнал, то обиделся на него, но потом понял, что это горделивое вранье – лишь попытка пережить свое нерадостное положение. Он хотел, чтобы хотя бы другие думали, что у него все хорошо. Вероятно, он не хотел говорить правду, чтобы никого не расстраивать, и избежать унижения. И он был прав, узнай кто из более обеспеченных семей об этом раньше, они бы никогда не допустили его в круг своего общения, и никогда бы не поделились своими вещами, и не приглашали бы так часто к себе в гости. Улыбка первый признак вранья, каким бы он ни был: имеющим корыстный интерес или скрывающий личную боль. Улыбающемуся человеку верить нельзя, так он пытается что-то скрыть от нас. Но что? Ведь так можно ненароком и обидеть страдающего человека или попасть в умело расставленные сети. С улыбкой я бы сравнил разве что еще слезы. Эта такая же ширма для любого обмана, особенно женского, и надо сказать, они более эффективны, чем улыбка. Потому что инстинкт разделить с незнакомым человеком его боль у нас почему-то гораздо выше, чем инстинкт разделить с тем же человеком его радость. Если хорошо попросят, то мы готовы помогать всем. Как жаль, что такие возвышенные чувства в наше время стали лишь приманками. Наверное, поэтому я не люблю все эти праздники, где полно улыбок, веселья, подарков, – потому что все это ненастоящее и притворное. При первом же скандале, они начнут друг друга проклинать, как будто никогда не было совместной радости. Для меня улыбка – это договор хороших отношений, а не маска, как для других. Поэтому я и не люблю эти маскарады, что толку, если скоро придется от них выслушивать уже оскорбления. С самого раннего детства я желал всем одного только добра, но окружающие в ответ только делали подножки, втыкали ножи мне в спину или плевали в лицо, потому что видели, что я перед ними открыт, доверчив и готов на любую помощь. После таких отдельных случаев, начинаешь себя перестраивать, и уничтожать все самое хорошее, становишься злым, коварным и недоверчивым, не хочется лишний раз даже улыбнуться случайному прохожему. Именно поэтому добра становится меньше, – просто потому что оно всегда не взаимно, в отличии от зла, за которое хочется мстить еще большим злом. Когда же зло станет такой же приманкой, как и добро? Хотим мы того или нет, но мы все лишь средства для кого-то другого. Каждый день и даже час нас пытаются использовать в своих интересах те, кому мы каждый день жмем руку и желаем «хорошего настроения». Жаль только, что мы не всегда понимаем, кто и каким образом это совершает, зато можно не сомневаться, что это происходит постоянно. Ведь не зря говорят, что «если не знаешь, кого разводят в твоей компании, то это значит – тебя». Да, да, и еще раз да. Люди перестали быть целью друг для друга, и все больше походят на капризные средства. И чаще всего используют нас те, кого мы сами считаем спасителем или жертвой. Если нам одной рукой дают, то другой уже со спины что-то забирают. Да, что там: любой разговор начинается с обмана. Собеседник либо преувеличивает свою значимость, либо принижает чужую, либо льстит нам, глядя в глаза. Используют все, даже самые близкие, которые хотят, чтобы мы были для них такими же понятными. Не знаю почему, но мысль о том, что меня используют придает мне сил и уверенности в любых начинаниях, возможно потому, что избавляет от всяких иллюзий по поводу добрых намерений тех, кто меня окружает. Но самое главное, если приглядеться получше, то и мы сами всех стараемся использовать для своей выгоды. Мы ни чем не лучше тех, что держат за спиною ножи, просто у кого-то они больше, у кого-то острее или блестят. Мы сами такие же чудовища, как те, кого мы боимся и стараемся избегать, мы так же улыбаемся, когда нам что-то надо, и так же отворачиваемся, когда нас просят о помощи те, кому мы остались когда-то должны. Не будем скрывать, что мы все умеем притворно улыбаться, и вести себя так, чтобы понравиться всем, но вот только некоторым из нас стыдно это делать, а другим просто невыгодно. Каждый хочет быть как все, но при этом как-то по-своему. Мы хотим быть на уровне, но при этом не падать на самое дно. Не понимая, что большинство всегда ошибается, ведь только каждый отдельный человек видит все правильно, а уж если их мнения сходятся, то образуется правда. А если все подражают друг другу, то в этом согласии рождается ложь. Мы и сами обманываться рады пока доверяем глазам, а не душе, ведь в полутьме и розовый цвет начинает казаться оранжевым. Я не позволяю перебивать чужим голосам свой собственный внутренний голос, иначе потеряюсь в этом лживом и притворном многообразии мнений. Их голоса могут быть громче, но не значимее. А вот голос внутри всегда создает такие нужные вибрации, которые позволяют настраиваться на лучшее.

*

Утро. Рассвет. Воздух особый. Глаза слезятся. Свет чистый. Надежд много. Разочарований мало. Все снова. И мне нравиться дышать полной грудью, нравиться чувствовать максимум запахов вокруг себя, вбирать в себя чужие окружающие меня жизни. Не глубина, а объем дыхания определяли мое счастье. Я пытался дышать не всей грудью, и даже не животом, как советуют ученые, а вообще всем телом. И в этом объемном дыхании я чувствовал те части тела, которые отставали, или не хотели дышать как все тело. И именно их я общей волной пытался расшевелить. Чтобы они ожили, чтобы они зажили, и стали дышать в один ритм. И чем шире я пытался дышать, тем больше я вспоминал прошлого, при чем страшного, которое хотелось забыть навсегда. Ах, как же прекрасны были сны моего детского сердца, словно сны испуганной лани в первозданном лесу. Раньше все видимое мне казалось съедобным: горе черствым как хлеб, радость сладкой, а азарт кислым. Даже общение с кем-то имело свой собственный привкус, и наблюдая за миром я будто бы наслаждался едой. Но не материальной, а какой-то духовной, ничего не жевал, но внутри испытывал те же ощущения, что от еды. Воздух был как теплая вода реки, или как ледяной ручей, но я его не пил, а вдыхал, но ощущения испытывал те же. Свет имел не свой цвет, а свой вкус. Время, то есть мое прошлое, имело свой продолжительный запах. Я не вспоминал свою жизнь, а просто погружался в какой-то застоявшийся в носу запах. И это было прекрасно. Я никогда не мог понять, почему все женщины так любят цветы, а все мужчины быть в лесу. Чего хорошего в том, чтобы наблюдать безумную красоту сегодня, и видеть потом как они вянут за несколько дней. И вот сейчас на старости лет, даже не понял, а просто почувствовал. Ведь это так прекрасно, смотреть на крошечную жизнь: как она расцветает у тебя на глазах, принимает свои лучшие формы, и медленно гаснет. Ведь все мы глядя на это ассоциируем и себя с этой крошечной жизнью, и это доставляет нам бесконечное удовольствие. Сейчас на старости лет я понял, что нет ничего приятнее, чем представлять свою жизнь как мгновение. Одно маленькое прекрасное мгновение, а не век тянущихся нудных лет. Только чувствуя крошечность своей жизни, она может приносить нам неописуемое блаженство. Именно поэтому нас так вдохновляют герои, которые жертвуют собой молодыми ради чего-то большего. Ведь они как цветы, их жизнь мгновенна. И это прекрасно. Возможно, потому что все живое любит играть со своей смертью, возможно краткость – это очень красиво. Не знаю, но мне нравиться наблюдать, как быстро вянут цветы, вспоминая их недавнюю пышность и аромат. В этом коротком веке, так мало такого скоротечного, и поэтому оно так часто вызывает в нас восхищение. Доверять нельзя никому – ведь бес может попутать любого. Пороки не исключают из поведения, как какую-нибудь вещь раз и навсегда, ведь они постоянно присутствуют в нас и стремятся проявить себя везде и повсюду. И большинство, как правило проигрывают эту битву, хотя никто из этих проигравших никогда не признает это публично. Грязные порочные мысли посещают каждого из нас постоянно, но все это прячут. Будь осторожен с людьми, ведь они вынуждены скрывать то, что не самостоятельно принимают решения. Особенно те, кто любит окружать себя вещами, и предается казалось бы безобидным телесным радостям. Мне всегда были противны те, кто менял душевные радости любви или дружбы на телесные или материальные. И даже возмущало не то, что они на это решались, а то, что они находили искреннюю удовлетворенность в этом. Все вокруг говорят, нужно оставаться самим собой, а вот как найти себя – не говорит никто. Я каждый раз удивлялся в детстве фразам: «Будь собой» или «Думай своей головой», так не имел к тому моменту еще понимания себя и своего мышления. Тогда я еще считал себя неотъемлемой частью вселенной, а не какой-то отдельной личностью со своим собственным мнением. Поэтому я сейчас говорю детям: «Найди свое» вместо «Найди себя», иначе они себя окончательно потеряют, как я себя в свое время, когда стал искать то, от чего необходимо было избавиться. Сколько раз я наблюдал, что если в компании друзей, кто-то очень нравится, то они все принимают все, что он говорит, не подвергая никакому сомнению. Что это харизма или восхищение? Но потом, когда он внезапно меняет свое мнение, они как беспомощные животные продолжают стоять на своем, то есть на том, что он им внушил своим обаянием. И в итоге виноватыми оказываются они, а не он. Очень важно вызывать в людях не восхищение собой, а именно доверие к себе. Каждый человек ищет в другом только доверие, и больше ничего. Такое доверие, которое греет, а не то, которое холодит при встрече. Каждый хочет поделиться своими сокровенными мыслями и чувствами, и не быть осмеянным. Это требуется каждому: и богатому, и бедному, и счастливому, и несчастному, и молодому, и старому. Все хотят найти свою вторую половинку или родственную душу, чтобы их понимали и принимали, такими как они есть. Но для этого, нужно быть искренним и уметь раскрывать свою душу, или точнее не разучиться это делать с возрастом. Ведь при каждой такой попытки все мы обжигались не раз, признавая себя одиноким странником. Искренность – это не просто какая-то физическая раскрепощенность, но прежде всего духовная прозрачность. Доверие – это то, что нужно и нам и им с одинаковой силой, но проблема лишь в том, что хотим мы разного. Без искренности нет сопричастности, без искренности любовь становится пресной, а дружба занозной.

*

Только недавно я понял, что давно перестал смеяться. Что я похоже совсем разучился улыбаться, но с каких пор это произошло никак не могу вспомнить. Как давно я при виде красивой девушки или картины перестал улыбаться в знак своего восхищения ею? Давно ли внутри меня все замерзло, или все скованно от того, что однажды эта красота несколько раз плюнула мне в лицо? Мы все перестаем улыбаться, когда вместо улыбки ожидаем получить насмешку в ответ. Жизнь становится похожа на накопление нелюбви к себе, и одновременное увеличение безразличие ко всему, что могло или еще может ранить нас. Смех у меня всегда инициировался с телом, а улыбка как ни странно – с процессом души. Когда я понял это различие, то начал понимать, где притворная улыбка, а где все-таки истинная. Так же как и смех, который бывает от души, и смех, который похож лишь на сокращение мышц. Таким образом, смех – это лекарством для тела, а улыбка – это лекарством для души, и в то же самое время они лишь средство друг для друга. Вот так незаметно в нас затухает и то и другое, – мы просто незаметно перестаем улыбаться и смеяться без причины, просто так, – потому что мы живем, и нам от этого весело, как раньше, в нашем далеком детстве. «Хорошо смеется тот, кто смеется последним», – всю жизнь хотел проверить эту пословицу, но каждый раз не понимал над кем мне смеяться. Согласно пословице есть еще и тот, кто смеется первым, и тот другой, якобы вступает с ним в спор, поэтому в конце можно еще раз посмеяться над собой, что столь малый пустяк вывел нас из себя. Интересно и то, что человек может плакать над одним и тем же множество раз, а вот смеяться всего один. Вчерашний анекдот даже улыбки не вызовет на лице сегодня, в то время как прошлогоднее горе заставляет плакать нас постоянно. Говорите, что хотите, но смех не лечит, восстанавливает здоровье только сострадание и личное горе. Поэтому мы все так легко можем в деталях вспомнить все свои обиды и горести, но с трудом вспоминаем счастливые моменты. То есть, горести мы помним детально, а радости обще, и совсем не помним горести обще, а радости детально. Отчего же так происходит, – это наталкивает на мысль, что человек создан для одного только страдания и боли. Все великие произведения литературы – трагичны. Никто не пересматривает комедийные фильмы старых времен, потому что казалось бы универсальный юмор, почему-то очень быстро устаревает, а вот драмы и триллеры остаются актуальными очень долгое время. Получается, что и страдать и сострадать – это базовые потребности человека, в отличии от смеха и веселья. Пора бы нам уже давно смириться с тем, что наши планы никогда не сбываются. Если бы они сбывались, то мы все бы были богачами и властелинами. Это надо всем объяснять четко и ясно с самого раннего детства. Я гораздо большего добился всего, когда стал действовать от обратного, то есть строил планы на то, чего не хотел, а в итоге получал то, что хотел. Никто из нынешних богачей и властителей не строил планы ими стать, для них это все вышло как то случайно. Как вы думаете, что же мешает нашим планам сбываться? Нет, не лень и даже не удача, а планы других людей. А другие люди не любят выскочек, поэтому мечтают поставить вам столько подножек, чтобы только у вас ничего не получилось. Достигает вершин тот, кто просто делает свою работу на отлично, и не о чем большем не мечтает, тогда его замечают хорошие люди и сами продвигают его по лестнице вверх. Планы сбываются только у тех, чьи планы легко встраиваются в планы других людей, дополняя, а не противореча им. Но проблема в том, что мы не знаем о планах окружающих, поэтому и называем это простым совпадением. Умение работать руками и слушать, сделает тебя хорошим работником, а умение хорошо писать и говорить сделает тебя отличным работодателем. Так уж устроен мир, что идеи управляют людьми, то есть невидимое всегда имело первенство перед всем видимым. Но многие до сих пор этого не понимают, гоняясь за вещами. Мне кажется, я совершил такое количество ошибок, что оправданий этому совсем нет. Я такое количество раз отклонял от себя удачу и счастье, что больше похож на сумасшедшего, чем на несчастного. Я так часто и так быстро привыкал к своим поражениям, что переставал верить редким, но настоящим удачам. Мне каждый раз они казались какими-то ловушками, в которые я уже попадал раньше, поэтому отвергал все легкие и простые решения сам. И только значительно позже видел и понимал, что отвергал сам от себя свое счастье и удачу. А если разобраться еще более подробно, то становится ясно, что все неудачи мы выбираем себе сами. К примеру, жену, которая нас изводит; образование, в котором мы ничего не понимаем; работу, которая нас истощает и т.д.. Все свои неудачи, несмотря на то, что мы на них постоянно жалуемся, мы сами когда-то давно избрали. Еще тогда мы сделали на это ставку, в надежде, что нам повезет, но выпало не то, что мы ожидали. Потому что ожидали мы того, что не существует, а пришло то, что вполне реально. И так было всегда, мы подменяли действительное желаемым. Слово мы какие-то колдуны или маги, и могли превращать обычный свинец в драгоценное золото. На своем опыте знаю, что сделать из ничего что-то гораздо сложнее, чем из нечто что-то грандиозное. Но все как безумные славят тех, кто делает кричащее видимое, и не замечают тихое невидимое. Так вот могу сказать с полной уверенностью, что люди, которые сделали из ничего хоть что-то незначительное, гораздо важнее и перспективнее, чем те, кто приняли уже что-то работающее и развили его до чего-то грандиозного. К сожалению, всю славу и почести получают только те, кто заканчивают, а не те, кто начинают. Поэтому нельзя унижать или обесценивать достижения первых в угоду тем, кто пришли самым последним. В итоге еще раз повторюсь: требуется гораздо больше ума и таланта для первого рывка, чем для всех последующих. При этом нам всем очень тяжело стремиться к чему-то видимому, так как из-за видимого мы постоянно волнуемся. И потому единственный путь к достижению видимого, это подразумевать над ним что-то большее – невидимое. Ведь чем больше веришь, что получиться, тем больше и получается, а чем больше знаешь, что получиться, тем меньше и получается. Почему так происходит я не знаю, но сколько живу, столько и убеждаюсь, что это верно.