Запоздавшее

Роман Горбунов

Запоздавшее

Дневник проходящего мимо

Никогда не осуждайте человека, пока не пройдете хотя бы пару шагов в его ботинках.

Лао Цзы

Если я иду с двумя людьми, то каждый из них будет моим учителем. Я буду подражать хорошим чертам одного, и одновременно исправлять в себе недостатки другого.

Конфуций

Возлюбите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас, молитесь за обижающих вас и гонящих вас.

Иисус Христос

*

Чем больше набираешь воздуха, тем тяжелее дышать. Чем больше набираешь благ, тем тяжелее их удержать. Ведь на все нужно тратить свое время и внимание, а оно, как известно, у нас ограничено всего 24 часами. Вопрос приоритета задач возникает только с возрастом, когда понимаешь, что твое время ограничено, а не как в молодости – бесконечно, ну по крайне мере, всем в этом возрасте так кажется. Главное благо оказывается время, а не то, что оно постоянно чем-то занято. Любой отдаст последнее, за еще один бессмысленный день.

Я не хочу сказать, что у меня была какая-то уникальная жизнь, наоборот, самая наверное обыкновенная, даже более примитивная, чем у остальных. Многие скажут, да что он там вообще может мне интересного сказать, и будут правы. Ничего нового не скажу, однако попытаюсь выразить все привычное так, что вам это покажется крайне необычным. Очень важно увидеть себя на каждой странице, свои пороки, свои дурные поступки, чтобы хоть раз посмотреть на себя со стороны. Очень много людей живут просто так, как умеют, и даже не задумываются о мотивах своих поступков. Многие друзья мне прямо так и жаловались: «дурак я, понимаю это, но сделать ничего не могу с этим». Для большинства людей главная загадка – это как ни странно они сами. Очень сложно посмотреть на себя глазами обычных окружающих, а не из своего раздутого самомнения. К тому же главный герой этой книги – не я, и даже не мои друзья, а та историческая эпоха, которая слепила все эти события и наши характеры в одно, и которая не столько уникальна, сколько просто уже неповторима в будущем. Поскольку я не смог писать последовательно о своих прозрениях, буду писать то, что всплывало в моей памяти, по мере посещения тех мест, в которых мне приходилось бывать, и тех вещей, которые у меня еще остались. Они как бы оживляли во мне определенные части меня, которые сами за себя говорили. И эти символы стали моими ярлычками по путешествию в прошлое – в то единственное, что во мне еще осталось.

Сдается мне, что и наше настроение сентиментально: если нас кто-то любит, даже если мы не знаем и не подозреваем об этом, то оно неизбежно повышается, а если не любит, то – понижается. То есть не мы его контролируем, а наши друзья и близкие, которые сейчас далеко, но особенно те, кто встречаются нам на пути случайно, одним взглядом. Наше настроение – это сумма того, что о нас думают те, кто нас хоть раз видел.

*

Честно говоря, я мечтаю по тому времени, когда я мог легко взбираться на деревья, и прыгать по крышам домов. Когда все было в радость, и никакие звуки меня не раздражали, а наоборот пробуждали веселье. Теперь же я не могу разобраться, почему раньше я летал во сне среди сияющих галактических планет, а теперь танцую в поле или плаваю под водой, – надо бы сходить к толкователю снов и узнать, что это значит. Впрочем, все равно соврут, только деньги зря потрачу. Пусть все идет так, как идет, в конце концов, – мне это совсем не мешает. Ох, уж это непередаваемое удовольствие, когда неожиданно попадаешь в те же самые сны, которые видел в детстве. Ты их сразу узнаешь по первым же деталям, и воскрешаешься душой и телом. Вот бы никогда не выходить из них. Да, и за повторное погружение моему бессознательному особая благодарность. Не нужны мне никакие монеты и щелка, только верните мне мои прежние сны, в которых я еще летаю среди звезд и холодных планет. Мне кажется, что старость это не что иное, как постоянно накапливаемое недосыпание, и как только это начинаешь понимать, тратишь все оставшиеся ресурсы и время, чтобы хорошенько выспаться, но у тебя никак это не получается. Вот мне интересно: кто-нибудь когда-нибудь смог победить нежелание своего тела с возрастом высыпаться. Наверное нет, ведь тогда бы он стал бессмертным. Иногда, когда я внезапно просыпаюсь ночью и не могу уснуть, то люблю смотреть на молчаливый город из окна. Все спят, работает только электричество, светофоры переключаются на пустых тротуарах. Огни улиц, словно взлетные полосы невидимых самолетов. И мне кажется, что может, и я улечу на одном из них. Кто знает. Ах, какое меня еще ждет будущее. Мне кажется у каждого, у абсолютного каждого человека бывает свой звездный час, когда он счастлив, но он никогда не бывает вечным, он всегда скоротечен. Ну к примеру, кому-то идет молодость к лицу, а кому-то старость, и он получает все внимание и успех только с появлением у себя первых морщин, хотя сам думал, что уже давно все позади. А некоторые, наоборот, всю оставшуюся жизнь мечтают о повторении детства, когда они были в центре внимания и почета. Жизнь так всех выворачивает специально, чтобы никто никогда не был готов к своему счастью, поэтому многие проходят мимо него, даже не замечая. Все наши страдания от того, что мы слишком часто используем «Я», мы запихиваем его в каждую ситуацию. Без Я не обходится ни одна наша мысль. И потому любая критика любой нашей мысли, становится как удар под-дых. Всё наше сердце исколото обидами, в основе которых лежит ощущение разрушения нашего Я. Но нельзя обидеть того, кто не видит сам себя среди окружающих. Так я научился радоваться за других, и стал лучше понимать врагов, их боль, их желания, и у меня развилось чувство заботы и сострадания. По мере того, как мое самоощущение снижалось, росло мое чувство удовлетворенности жизнью и понимания окружающих. Я научился чувствовать о чем думают и как переживают ситуацию прохожие, а так же разучился подстраивать ко всему – себя любимого. Я научился смотреть на целующихся и обнимающихся людей спокойно, и ничего при этом не переживать в себе. Меня просто больше нет – для меня, – и это вроде бы здорово. Я постоянно учусь быть посторонним везде и со всеми. Словно я пустое место, словно меня нет рядом с проходящими мимо, словно я смотрю на это из далекого прошлого или фантастического будущего. Но всегда сквозь себя. Раньше мне нравилось переносить себя в другие тела и пытаться понять и почувствовать то, что думали и чувствовали другие в какой-то конкретный момент. Это позволяло мне избавляться от бремени собственного самосознания. Так я ненадолго, но обретал свободу, а позже пришел к выводу, что я слишком эгоистичен, и слишком озабочен о себе самом. Ведь только отдалившись от чего-то, можно увидеть это в реальном виде. Жить собственной жизнью, и собственными проблемами – это всегда так утомительно, поэтому люди любят подглядывать за занавески и копаться в чужом белье. Именно поэтому мы так любим читать книги и смотреть фильмы, которые отвлекают нас от нас самих. Наше Я очень навязчиво и крайне приставуче. И как бы мы не любили себя, всю свою жизнь мы пытаемся отвлечься от собственного Я. Мое самосознание постоянно капризничает: «хочу того или другого!» или кричит: «не игнорируй меня!». И я всегда ему подчиняюсь. Зачем? Не знаю. Привычка может.

*

Было время, когда простой серьезный взгляд, брошенный на меня вскользь, казался мне концом света, и нескончаемым позором. И мне тогда казалось, что незнакомый человек обо мне подумал что-то плохое, что-то отвратительное, и что мне нужно срочно переубедить его в этом или сто-то сделать хорошее. Почему и зачем? – я тогда не задавал себе таких вопросов. И вот не так давно я совершенно ясно осознал, что никто обо мне в то время вообще ничего не думал: я настолько был никому неинтересен и посредственен, что думать обо мне было всем просто скучно. Да и сам я редко о ком-то что-то думал дольше пары секунд, неважно плохое или хорошее, и как правило, тут же обо всем сразу же забывал, продолжая жить своей собственной жизнью. Тогда почему мне казалось, что другие думали обо мне бесконечно? Не знаю, может завышенное самомнение. Ах эта юность, всех кажется, что мир крутится вокруг них, и без их участие вообще ничего не происходит. Почему же нам всем так важно быть непогрешимыми и идеальными в глазах окружающих? Почему чужое мнение нам дороже своего собственного? Почему нам так тяжело признавать себя слабым? Не от того ли мы начинаем еще с детства обманывать других, а потом привыкая к этому, начинаем уже обманывать и самого себя. А становясь на этот скользкий путь, обратной дороги уже не найти. Не могу понять почему же мы все-таки предаем себя? Не так давно ко мне пришло осознание того, что при кажущейся теплоте человеческих отношений (семье, дружбе, любви) мы все здесь посторонние друг другу. Горько осознавать, что никто никому не нужен. И если кто-то и помогает кому-то, то только потому что так принято, либо потому что ему самому от этого выгодно. И это повторюсь очень горько, но осознав это, гораздо легче жить и общаться с окружающими нас людьми. В детстве мне многое в себе не нравилось, и очень часто мне казалось, что я родился каким-то слабым, медлительным, трусливым и слишком скромным, в то время как мои сверстники буквально светились здоровьем, были наглыми и шустрыми. Долгое время я с этим мирился, как с природной данностью, но постоянные упреки близких и внешние обстоятельства, убедили меня в том, что я все равно должен соответствовать лучшим из окружающих меня людей. Но почему я должен был стать тем, кем не являлся? В какой-то момент я понял, что нужно лишь быть немного настойчивее, чтобы развить в себе любое нужное и недостающее мне качество, даже если этому препятствует сильное сопротивление изнутри, которое меня всегда останавливало. Сейчас я понял, что всё, за что все вокруг превозносили окружающих, на самом деле было безнравственным и аморальным, все это основывалось на возвышении одного себя и унижении всех остальных, и возможно поэтому, мой организм изначально это настоятельно саботировал и отвергал. Но тогда мне было важнее казаться кем-то, чем быть на самом деле. Тогда я определенно решил, стать одним из лучших в классе. Мне надоело быть всегда в конце списка, среди тех кого не замечают. И я стал лепить себя сам, что-то брал у одного героя, что-то у другого, и когда это свежая глина спадала, я тут же прикладывал ее обратно и уже придерживал долгое время, проявляя так сказать настойчивость. Постепенно я срастался с этим, как плодовое дерево с хвойным. Так мне казалось, что я рос внутренне, и становился мужественнее, и незаметно для себя превращался в супергероя, способного на все самое сложное в самый сложный момент. Мне нравилось, как этот новый «я» стал по-новому восприниматься среди окружающих, как ему аплодировали, как восхваляли, и ставили в пример: «ну вот смотри как он повзрослел!». Для меня такие изменения были как мед на душу. Именно такого отношения я хотел все свое детство, уважения и признания со стороны взрослых. И сразу понял, что могу быть кем угодно, вообще любым персонажем, который мне только понравиться. Я научился превращаться в своих кумиров, просто лишь подражая их действиям. И я тихо прыгал от счастья. После этого, каждый раз, сталкиваясь с проблемами, я больше не отступал, а говорил себе «я справлюсь», «я смогу», и надевал на себя очередную маску, маску любого из своих героев, и непонятным образом во мне появлялась уверенность, но не в себе, а в этом герое. Это была не моя уверенность, а этих персонажей, а вместе с ней появлялись еще большие, но не мои страхи и сомнения, которые я не мог понять, и конечно же усмирить. Чужие маски на мне всегда плохо сидели, и быстро спадали, однако я был настойчив и всегда поправлял их, и уже очень скоро сливался с ними, как капля с морем. Мне казалось, что я просто рос, становился взрослее, что так расцветали мои природные способности. Так я убедил себя, что я совсем другой. А себя настоящего (свою совесть!) сам же затоптал, заткнул ей рот и затолкал под кровать, чтобы никто больше не ныл у меня на глазах. Но она все равно ныла ночью, не давая спать, выворачивала суставы, выкручивая желудок и сжимая сердце. Я прекрасно помню тот период, когда понял, что могу быть другим, вообще кем угодно, абсолютно любым человеком, который мне только понравиться. Я похищал чужие модели поведения, чужие роли, чужие жизни, и за всем этим ворохом доблестей я терялся сам и уничтожал себя. Сначала так неловко кого-то копировал, а потом уже правдоподобно вживался в чужую инородную мне жизнь, что совсем скоро начинал критиковать и унижать таких же слабых людей, каким сам еще недавно был. Но мне это только льстило, ведь я больше не был ими. В стремлении быть похожим на своих кумиров, которыми почему-то всегда были мои бывшие обидчики, я очень быстро забывал свои интересы и чувства, и начинал уже постоянно и бессовестно обманывать себя. Кто бы мог подумать: чтобы почувствовать свою силу, нужно лишь предать свою сущность. Это была самая настоящая сделка с дьяволом, где я продал все лучшее в себе невидимое на все лучшее чужое видимое. И внутри вскоре образовалась пустота, будто выжженная земля, но я не обращал на это внимание. Надо признаться, что долгое время я был крайне доволен собой, и даже удивлялся: почему я не делал этого раньше. Было очень восхитительно играть чужие роли, затыкая рот своей слабой и никчемной сущности как чему-то инородному. Было так прекрасно ощущать силу, которой я был лишен от рождения. Сначала близкие, которые мной восхищались, чуть позже стали осуждать, так как любая сила, если чувствует слабость с другой стороны, начинает наращивать еще большую силу, пока не наткнется на отпор. И этот отпор пришел не оттуда откуда я его ожидал, совсем не от близких и даже более сильных мне людей, которые уже стали всерьез меня принимать за своего – равного. Раньше, когда я отказывался от себя, и надевал чужую маску, то что-то внутри меня щелкало и ломалось, будто скрипучее колесо сходило с ровной колеи, но я не обращал внимания тогда на такие мелочи. Позже я стал замечать, что эта телега стала катиться уже сама по себе, и не в ту сторону, так как позже эти чужие роли стали управлять мной, а не я ими. Слишком сладки и легки были результаты такого внутреннего предательства, чтобы обращать внимание на такие незначительные мелочи. Это была некая магия, которая могла вскружить голову любому подростку, и он уже не мог самостоятельно и добровольно отказаться от этого. Я очень легко забывал себя настоящего, но начинал с того, что начал ненавидеть себя прежнего. Эти маски подавляли во мне мое настоящее и топтали меня прежнего с жестокостью. Казалось, они делали все, чтобы я не вернулся обратно.

*

Однажды, я поймал себя на мысли, что стесняюсь проявлять присущую мне доброту к людям, что боюсь показаться близким влюбленным в кого-то, что стесняюсь своих сентиментальных чувств, и тому подобное. И как только меня заподозривали в чем-либо из этого, я тут же становился, грубым, злым и наглым, дабы поскорее опровергнуть происходящее. Почему мне так тяжело было предстать перед окружающими таким, каким я был на самом деле, я не мог себе объяснить. Из-за этого я не мог нормально ни любить, ни дружить. Нет ничего ужаснее, чем стесняться и стыдиться себя, ведь после этого человек престает за себя отвечать, и уже вчерашняя жертва становится новым чудовищем, которыми и так полно наше общество. Выходит, что все зло начинается с обмана самого себя, когда мы начинаем убеждать себя, что мы другие, что мы лучше, чем есть на самом деле. Этот соблазн, очень притягателен для каждого подростка, который только вступает в жестокий и несправедливый мир, и меня затянуло в эту яму, за красиво оформленной ширмой. Мы все становимся лишь актерами, и начинаем лепить «себя» из всего, что есть вокруг плохого, жестокого и на первый взгляд результативного, что находим рядом. Из всего многообразия чужих масок мы выбираем самые противные и дерзкие, потому что они дают самые быстрые результаты. И никто не расстраивается, что предает этим самого себя, и живет свое единственную жизнь под чужой маской, ведь ей аплодируют. И наша искусственная жизнь превращается в бесконечное презрение к своей настоящей и никому не нужной жизни. Именно для этого я после осознания этого специально ходил в изношенной одежде, намерено долгое время не обновляя гардероб. Мне хотелось сбить с себя всю эту спесь высокомерия, которая мне в свое время навязала эта самая модная одежда, но при этом не потерять чувства собственного достоинства. Я не мог позволить себе поддаться унынию или оскорбиться от презрительных взглядов прохожих, ведь при всем при этом я старался оставаться самим собой, в лохмотьях или щелках – не важно, главное с теми же неизменными и верными себе мыслями и чувствами. Так я восстанавливал уважение к себе и окружающим, – это была моя терапия. Теперь я знаю все свои недостатки, я знаю, что я ленив, отчасти иногда не сдержан и не люблю красиво одеваться, но не потому, что не хочу хорошо выглядеть, а потому что знаю, как блеск одежды может очень быстро затуманить любой, даже окрепший разум. Теперь я знаю, что если потакать своей гордости, то она постепенно начинает уничтожать нас, ведь ей всегда всего мало. Гордость это паразит, который приходит незаметно и с благими намерениями как прислуга, а затем полностью подавляет всю волю хозяина. Я уже старый, худой, скромный, слабый, некрасивый, ленивый, глупый, жадный, завистливый, гордый, неопрятный, обидчивый, лживый, наивный и жалкий человек. И с каждым таким признанием, словно камень сбрасываю с плеч. Я не просто перечисляю слова-прилагательные, я их примеряю на себя как новые костюмы. Конечно они не очень презентабельные, и мало кто согласиться их носить, но зато они очень удобные и никогда не жмут и не натирают. Они снижают мое самомнение, и в то же время повышают вкус к собственной, а не чужой жизни. Да, может эти качества не ценятся в обществе, и никому не интересны, но зато они мои, настоящие. И мне не нужно больше притворяться кем-то другим, постоянно врать или лицемерить, и держать грудь колесом, и язык пистолетом, чтобы меня все боялись на расстоянии. Возможно, эти качества не привлекают людей, которые меня окружают сейчас, но не факт, что они окажутся ненужными среди тех людей, которые меня будут окружать завтра. Мы не должны менять себя в угоду окружающим, иначе мы будим жить их жизнью, а не своей. А когда поймем это, будет уже либо слишком поздно, либо жизнь уже закончиться. Чем выше высокомерие, тем больше становятся наши страхи и сомнения. Чаще всего мы сбиваемся с пути из-за высокого самомнения о себе. Что мы якобы можем быть лучше, чем есть на самом деле. Чем больше «эго», тем сильнее наши переживания за себя. Я знаю это, как никто другой. Всю свою жизнь я стремился быть успешным и важным, и когда у меня стало это немножко получаться, но вместе с этим стали появляться и беспричинные страхи, которым я долгое время не мог найти объяснения. Потом меня стала мучать бессонница, будто бы постоянно давая время на переосмысление и решение необъявленной никем вслух задачи. Только с годами я понял ответ, и все оказалось очень просто: нужно было оставаться самим собой, несмотря все провокации и неурядицы в жизни. И так мало людей вступая во взрослую жизнь, делают это без масок. Люди так привыкли обманывать самих себя, что об окружающих и говорить нечего, они просто теряют уважение в глазах того, кто сам себя же предал. Бывает, что человек всю жизнь прячет от себя, себя же. И это трагедия, ведь в этот самый момент он думает, что жизнь как раз удалась. А чтобы не зазнаваться, нужно любить не себя, а свои недостатки, превращая свои слабости в силу в глазах своих критиков с помощью самоиронии. Я помню и тот период, когда я решил стать искренним и предельно откровенным, быть честным со всеми, и прежде всего с самим собой. Это было словно озарение, трудное, ржавое, некрасивое, но озарение. Мое сознание тогда не просто расширилось, оно улетело в другую вселенную. Я навсегда стал другим, хотя скорее вернулся к себе же самому изначальному. И сложнее всего было тогда признавать свои недостатки прилюдно. Но зато моя жизнь после этого стала гораздо спокойнее и приятнее, и вообще изменилась до неузнаваемости. С тех пор как я признал свои пороки, я стал видеть людей насквозь; я стал видеть все их пороки и их непомерное эго в каждой проблемной ситуации. Окружающие стали очень предсказуемыми и немного даже жалкими. Я пытался им объяснить как исцелиться, но они не хотели меня слушать, а некоторые просто уже не могли найти путь обратно, так сжились и сознательно не готовы были расставаться с болезненной силой. Каждому трудно говорить о себе неприятные, но зачастую важные и честные характеристики. Кивать, соглашаясь на упреки со стороны. Но не поверите, какое при этом я получал облегчение, и освобождение, будто бы вырывался из каменной скульптуры, которую долгие годы, сам же лепил из чужих недостатков, которые мне ранее казались достоинствами. Вы не поверите, как сильно меняется самочувствие и сон, когда решаешься и стараешься быть честным и искренним всегда и со всеми, избегая даже маленькой лжи. Но самое удивительное: я разглядел все свои недостатки, в том, кого когда-либо осудил. Так я пришел к трем несложным постулатам в своей жизни, которые надо сказать мне внушали с детства все книги, за которые я брался. Первый: это быть максимально искренним и никогда не лгать, ни в большом, ни в малом. Второй постулат: быть всегда самим собой, даже если от этого стыдно, и чувствуешь свою слабость. Третий постулат: оставаться равнодушным и при поражениях и при победах, быть безразличным ко всему. Помню, как перечислил впервые все свои недостатки и пороки, и согласился с ними, признав их частью себя. И дыхание мое от этого стало легче, а жизнь с тех пор стала спокойнее, она изменилась навсегда в лучшую сторону. Ведь чем меньше «эго», тем меньше мои страхи и переживания. Потом я стал уже публично признавать свои изъяны, сначала смущаясь, а потом уже смеясь. Превратив прежний позор в самоиронию. Казалось бы, что здесь такого: у каждого есть свои слабости, их нужно лишь признать. Но как же трудно это сделать. Зато после, – появляется необычайное ощущение некого бессмертия, ведь никто уже не может ранить человека, который сам себя режет, и не чувствует при этом боли. Я после этого заметно меньше стал уставать, ведь эмоционально теперь меня никто не мог вывести из себя, ведь я без критики теперь сам знаю все свои слабости, и чужое мнение уже не может меня задеть. Ведь, что такое обида, как не попытка соврать и доказать обидчикам, что мы другие. Но стоит только сдуть этот воздушный шар под названием «завышенное самомнение», как все сразу становится на свои места, и появляется спокойствие. Сейчас я очень часто перед собой исповедуюсь, и регулярно усмиряю свою гордость, чтобы снова не свернуть с колеи и не потратить в пустую зря время и здоровье, проживая чужие и глупые роли. Я жил в каком-то полу-сне: смотрел – что покажут, и шел – куда позовут. Я словно мчался на каком-то скоростном подъезде и даже не интересовался, куда он меня везет. Казалось бы, я был хозяином своей судьбы, но при этом, мне за двадцать с лишним лет всегда было некогда уделить самому себе даже несколько минут и спросить себя: «Тебе действительно это нравится? Куда ты торопишься? Кем ты видишь себя через пять лет?». Мне всегда было некогда поговорить с самим собой, некогда признать свои ошибки, некогда скорректировать свое поведение, – я просто катился с какой-то огромной горы в одном направлении. В какую-то пропасть. Все плачут и ноют, что не могут вернуть и исправить прошлое, а теперь я знаю, что могут. Для этого достаточно просто попросить прощения у того, кто «там когда-то» присутствовал. Но никто никогда этого не делает, потому что им уже якобы все равно, или просто боится ворошить свои неприятные эмоции. Но прошлое – это ведь не цифры в календаре, а то, что ноет у нас в глубине души. То, что корректирует наше поведение сейчас. Оглядываясь теперь назад, мне кажется очень странным, что для того чтобы найти себя, нужно отбросить все свои надуманные доблести и признать каждодневные пороки. Спросить: почему мы все с таким упорством ненавидим себя настоящего? Почему чтобы найти себя, нужно перепробовать все чужие роли? И почему нужно прожить значительную часть чьей-то пустой жизни, чтобы понять как прекрасна своя собственная? И каждый раз, когда мы будем пытаться познать самого себя, мы раз за разом будем упираться в других, приходя к одному единственному и неизбежному выводу: что жизнь – это сострадание и сопереживание близким. Что только посвящая свою жизнь окружающим, мы сможем прожить полноценно свою. Да, в это очень сложно поверить, но сожалению, или к счастью, но это так. И обмануть себя уже не получиться.

*

Я родился и вырос в таком унылом месте, что вряд ли кто-нибудь добровольно бы переехал сюда сегодня. Сейчас отсюда только уезжают, дома становятся запущенными, улицы пустыми, все бегут в большие города за деньгами и счастьем. Конечно, все понимают, что от жизни надо брать только лучшее, а тут брать уже совсем нечего. Те же, кто уезжают в столицу за большим, но получают там либо все, либо ничего, и как ни странно и то и другое их всех до одного губит. Они бегут за тем, что у них под носом. Таким образом, здесь остаются только бездомные собаки, и несколько домашних котов, да еще я, так как бежать куда-то в моем состоянии уже подобно самоубийству, ведь я с трудом дохожу до магазина, после чего лежу около часа не двигаясь от невыносимой боли, и не думая ни о чем, пытаюсь успокоить себя. Иногда я смотрю на неменяющийся пейзаж за окном: та жа сломанная лет двадцать назад лавочка, те же дыры в асфальте, те же облупившиеся стены серых домов. Только осенью земля покрывается красно-желтыми листьями, а зимой белым снегом, а все остальное такое же, как тогда, когда я бегал здесь еще ребенком. Иногда весной я подтягиваю свой нос к окну и пытаюсь вдохнуть запахи осени, но ничего не чувствую. Я не могу больше наслаждаться жизнью как раньше, хотя продолжаю жить, и переводить календарь. Хотел бы я что-то исправить или изменить в своей жизни, я даже не знаю, потому что уже не помню ее деталей, но есть горький осадок за то, что она прошла очень быстро. И даже сейчас я не могу себе сказать точно, чем бы ее нужно было наполнять, чтобы сейчас не было этой зияющей пустоты внутри. Не знаю и все. Наверное, обо всем, чтобы мы не делали, все равно придется потом жалеть, или думать что все нужно было сделать по-другому. Будь у меня много денег, стал бы я чувствовать больше запахов, – сомневаюсь, ведь старость беспощадна ко всем. Было бы у меня много родственников, не свели бы они меня с ума еще раньше, то же вопрос. Говорят, что дети – это залог того, что будет кому тебя похоронить или позаботиться в старости, но увы, есть множество примеров, когда дети бросали своих родителей, и даже убивали их ради наследства. Так что никто ничего не знает, а только делает вид. Больно еще и от того, что к моему возрасту скопилось столько вопросов, и ни одного ответа. Раньше казалось, что все потом разрешиться, или все само собой разрешится, все встанет на свои места, но кажется, все стало еще более запутаннее. С возрастом становится еще больше проблем, а старческая мудрость заключается не в нахождении множества ответов, а в банальном игнорировании множества вопросов. С каждым новым годом, я понимаю, что на многое можно было не обращать внимания. Кто это ставит нам планы на жизнь, мы или наши начальники, родители, родственники. Вот так, бежишь изо всех сил, и думаешь, что на финише тебя ждет долгожданный приз, но там – ничего нет. Просто пустота, абсолютная пустота, боль в костях и какое-то уныние, вечная промозглая осень внутри. Эти вечно желтеющие листья, от которых не проходит горечь во рту. Ради чего все это, в чем суть этого быстрого спуска с высокой горки, а иначе это и не назовешь. Нам в самом начале дают все, здоровье, радость, счастье, свободу, а потом каждый день это незаметно забирают, продолжая улыбаться и хлопая по плечу. А потом, когда у нас все это исчезает, то исчезают и все те, кто хлопали нас по плечу и улыбались. И ты понимаешь, что остался один, что все твои лучшие годы прошли, или вернее остались позади, под этой горкой. Но самое обидное в том, что даже если бы я имел еще в себе силы, то я бы не знал, с чего бы начал, чтобы прийти к совсем иным выводам. Да и начал ли я вообще что-то новое, ведь мы так часто любим идти по уже натоптанным кем-то дорогам, или повторять слово за словом, шаг за шагом все за другими. Мало кто из нас действительно задумывается, а действительно он живет той жизнью, которую ему хочется прожить. Школа, институт, работа, семья, дети, что из этого дает нам право на свой путь, все это лишь загоняет нас в рамки того, каким должен быть каждый из нас в глазах общества. То есть быть как все. И все тут. А что хотим мы всем безразлично. Словно мы, как шестеренка не может крутиться в другую сторону, если она встроена в общую систему. Не успеваем мы родиться, как нам уже дышат в спину, и мы тут же спешим догнать тех, кто родился чуть раньше нас, наступая им на пятки. А потом все сидим на одной лавке и вздыхаем от бесконечной гонки. Ведь у каждого из нас были индивидуальные мечты, а результат оказался у всех почему-то одинаковым. Тот, который никто не хочет принимать. Ну что-то я опять заболтался, уже скоро время обеда, и пора идти за продуктами, тряся своими дряхлыми костями по улице и стуча кривой палкой по камням, отпугивая кошек и раздражая бродячих собак.