Запоздавшее

*

Обвиняйте меня в чем угодно, но всю свою жизнь мне нравилось вскрывать тайны бытия: как устроены люди и почему в мире так часто существуют горести, и как же это все-таки можно преодолеть, и стать счастливым или просто осведомленным во всем. Странно, кстати, почему для меня счастье и осведомлённость являются синонимами. Тайна, тайна, – вот что завораживало меня бесконечно долгое время. Всю жизнь я пытался найти какой-то философский камень. И мне даже без разницы – существовал он или нет. Главное само стремление и поиск. И иногда мне казалось, что я к нему немного прикасаюсь, но как только пытался разглядеть, это снова оказывалось обычным булыжником. И так всю жизнь: воля – надежда – разочарование – и снова воля – и снова надежда. Так и жил годами, и мне кажется, не я один. Все люди вокруг хотят, чтобы их понимали другие люди, но каждый раз натыкаются на непонимание, но не отчаиваются, а пытаются объяснить свою позицию снова. Одно могу сказать точно: ни дня в своей жизни мне не приходилось скучать. Я никогда не мог понять тех, кто жаловался на скуку, когда в мире было столько всего интересного и неизведанного. У меня всегда был длинный список, что я должен был сделать в первую очередь, а что в третью, и он всегда пополнялся. Те же кто постоянно скучали, были всегда очень высокого мнения о себе, они предполагали, что другие их должны развлекать постоянно, так же как актеры или ведущие в телевизоре. Они все ждали каких-то клоунов и волшебников, которые их развеселят и исполнят все их желания. И они до сих пор сидят и ждут чего-то уже стариками. И не могут понять, что это глупо и что они ошиблись, и что не на то поставили в жизни. Но все равно ждут. И по-прежнему скучают. Им тяжело искать радости самостоятельно, или развлекать себя самим. Ведь у всех королей всегда были шуты и маги для этого. Они предполагают, что остальные люди созданы исключительно для них, а не для самих себя. Они проживают целую жизнь, но не понимают, что никому не нужны. На мой взгляд, скучно – это стоять в очереди или чего-то долго ждать. Веселее же самому все сделать. С другой стороны, можно прожить жизнь и не понять как и почему, а можно не выходя из комнаты, сделать такие выводы, которые посредством длинных последовательных цепочек, объяснят от чего люди такие злые. И вот это последнее гораздо важнее, чем все остальное. Многие не понимают ни причины своих успехов, ни причины своих неудач. И подтверждают это бестолковые автобиографии всех, кто добился какой-то славы. Никто их них не смог объяснить секреты успеха своим детям, но в то же время каждый год появляются люди, из ниоткуда без рода и без племени, и переворачивают этот мир, как никто не мог до них. Выходит случайно?

*

Жизнь так быстро пронеслась, вот еще недавно было, помню, как сейчас: сплю я у бабушки в деревне, сверчки за окном поют, сова гудит в лесу, кровать у меня такая маленькая, а сны такие сладкие. И вот не так давно мне сказали, что этот дом снесли, и мне теперь в него никогда не вернуться. А здесь сейчас мне всегда неудобно и жестко. Однажды, еще лет тридцать-сорок назад, точно не помню когда, помню только, что была зима, – и у меня появилась внезапно какая-то пустота внутри, вроде тумана, что поднимается над океаном каждый раз перед грозой, а потом на несколько дней возник невыносимый жар во всем теле с ломотой костей, их будто стало выкручивать каким-то металлическим кривым ломом. Я бредил, меня окутывало то в одно позорное воспоминание, то в другое постыдное, и мне казалось, что меня постоянно топят чьи-то невидимые, но очень крепкие и сильные руки. Я захлебывался и отплевался. И там, в этой лихорадке, корчась и подползая к берегу, я исцарапал все руки и колени, я молил о прощении кого-то невидимого, весь мокрый и озябший, и мне почему-то от этого становилось теплее, но потом все равно всё повторялось снова и снова. Несколько раз мне казалось, что я покидаю этот солнечный мир, но каждый раз сознание ко мне возвращалось. Вновь и вновь. Понять бы только зачем? Иногда пытаюсь представить, что от меня останется, кроме разложившегося трупа, который будет глодать неделями моя кошка, так как живу я совсем один, и кормить ее будет некому. Вот ее жалко. Очень давно я боялся засыпать, потому что боялся не проснуться. Настолько мое состояние было мне непривычно и противно. Никогда ничего подобного я не испытывал. Я даже приготовился уже к собственной смерти. Затем в один из дней мне внезапно стало легче, да так резко, что слабость, которая меня одолела, просто свалила с ног. И такой обессиленный и неподвижный, я вдруг осознал, что это для меня было неким наказание, за мое недостойное поведение, за мою заносчивость и за те редкие прошлые издевательства над другими. Ведь я тогда еще сам не знал, какого это быть взрослым, а уже спешил всех критиковать и осуждать. Поняв жизнь, я стал исправляться. С тех пор я решил измениться, решил посвятить себя другим, ну то есть я и раньше интересовался другими, но теперь я своей целью поставил заставить каждого взрослого хоть раз при мне улыбнуться. Раньше помню: помогу перейти дорогу незнакомой бабушке, и она мне скажет: «спасибо!», и я не забуду до сих пор, как мне от этого становилось теплее внутри, чем было прежде. И тогда еще ребенком я никак не мог понять, почему сделав что-то хорошее не себе, а другому человеку, то есть потратив свои силы и время на кого-то, мне самому становилось от этого так хорошо, будто бы я сам себе помог. Будто светильник внутри зажегся. Странное чувство: будто я всем раздавал деньги, а сам становился при этом только богаче.

*

В детстве я всему удивлялся, ходил можно сказать «с открытым ртом», вертя головой по всем сторонам. Чуть позже, когда я потерял интерес к жизни, мне показалось, что я потерял то самое первозданное любопытство. И только теперь на старости лет, начинаю понимать, что это было наоборот отрицание удивительного. Раньше я отказывался чему-то удивляться, всё, даже самое странное, казалось мне обыкновенным. И со всем самым необычным я вел себя всегда, как с обычным. Вот и сейчас в старости стараюсь ничему не удивляться. Вообще ничему, даже тому как падают звезды, или тому как расходится земля под ногами от землетрясения. Есть выражение: «кто ищет – тот всегда найдет», но вся моя жизнь доказывает обратное, как только перестаешь искать или ждать чего-то, сразу же появляется нужное, а я к этому моменту уже отчаялся и не готов идти на контакт с везением. Так что я бы сказал: все приходит тогда – когда нам уже не надо. Вот в чем беда и неразрешимая задача человека. Он получается всё, что хотел, только когда уже ему ничего не надо. Почему же мы всю жизнь ищем виноватых в том, что наши мечты не сбылись. Почему мы не задумываемся никогда о том, почему они вообще должны сбываться. Никто нам ничего такого никогда не обещал, но мы постоянно на что-то надеемся. Мы даже не задумываемся о том, что наши фантазии не уникальны, точно о том же мечтают еще миллионы, проходящих каждый день мимо нас. Но хуже всего в этом не то, что мы преисполнены надежд на чудеса, а в том, что за это у нас всегда отвечают конкретные люди, на которых мы с легкостью потом вешаем всю вину, оставляя себя при этом невинной жертвой. Людям вообще свойственно думать, что им все всё должны, а они никому ничего, это правда проходит с возрастом, но не у всех. В детстве у нас во всем виноваты родители, в юности преподаватели, в зрелости работодатели, в старости политики, и никогда – мы сами. Мы виним всегда и всех в том, что у нас плохое настроение, в том, что нам не повезло в жизни, даже в том, что должны были сделать мы, но не сделали из обычной лени. К перекладыванию вины быстро привыкаешь, потому что окружающие охотно верят, что некоторые могут быть коварными и злыми, лишь бы только лишить кого-то заслуженного успеха. И дети, к примеру, этим часто пользуются. «Почему ты проиграл?», и слышим такой ответ: «Да это они все, они специально меня засудили». Наше любимое занятие – это перекладывание вины, но мы не одиноки в этом, точно так же в свое время нас обвиняли родители, воспитатели, работодатели и политики. В этом мире никто не хочет ни за что нести ответственность. «Кто это сделал?», если это что-то хорошее, то выстроиться длинная очередь, если что-то плохое, то совсем никого.

*

У меня в детстве не было ничего интересного: девченки на меня не обращали внимания, а если какая-то и обращала, мне было не куда ее даже пригласить. Это было сложное время, когда денег не было почти ни у кого, все искали работу, но ее нигде не было. Никто в то время даже не мечтал о богатстве, большой удачей было устроиться на стабильную работу с ежемесячным мизерным окладом. Так что мы были не особенно избалованными в этом плане, и учились всегда развлекаться без денег. И надо сказать у нас не плохо это получалось. Кино, музыка, книги, пляжи, дачи, стадионы, парки – все это было тогда общедоступно. Но самое главное, девушки не требовали от парней невозможного, как сейчас, поэтому и браки тогда были чаще и крепче. Конечно все мечтали выбраться из этой нищеты, но понимали на сколько это сложно. А те немногие отношения, которые были основаны только на финансовой выгоде, очень быстро приходили к банкротству. Не важно, что происходит вокруг: плохое или хорошее, приятное или неприятное, – ко всему нужно относится как к чему-то самому обычному. Лично для меня нет предпочтительного или непредпочтительного развития событий, есть только тот, который предлагается нам свыше. И даже неудачи я воспринимаю как тренировку для восприятия удачи. Вот сами посудите, если бы нам везло постоянно раз за разом, вряд ли бы мы смогли это оценить и остаться прежними людьми. Неудачи нам нужны, как холодный душ, чтобы отрезвлять нас. Успех – это не результат личных достижений, а что-то мистическое, от нас независящее. Кто бы что не говорил о своих способностях, а в глубине души он понимает, но скрывает, что его успех – это лишь череда случайностей. Которые в следующую минуту могут стать неудачами, и тогда винить будет уже не кого. Если бы умные мысли не покидали бы нас в трудную минуту, то возможно, что мы никогда бы не ошибались. Наша память работает избирательно, иногда, когда не надо, она помнит все, а иногда, в сложной ситуации, напрочь забывает, что уже была в такой ситуации не раз, и совсем не помнит как выходила из нее раньше. Бывают дни и даже месяцы, когда мы готовы покорить любую вершину, а бывает, что спотыкаемся о маленький камень. Если бы наше тело и ум нам не изменяли, то мы бы наверное воплотили бы все свои мечты когда-нибудь. Вот так мы и живем, от уровня ничтожества, до уровня самого властелина, который видимо нас и спускает всегда на землю. Когда нам хорошо, то мы начинаем презирать любую помощь или чью-то беспомощность. Поэтому всю молодость мы идем под собственными ценностями, которые потом оказываются указателями в пропасть. Опять же почти каждый, кто готовится к неудачам, считает себя непобедимым, так как уже заложил в свои действия фактор неожиданности, но все равно, как и все терпит поражение, потому что не был готов к череде неудач. Многие готовы к одному отказу, и это единственная их уступка, на которую они согласны, но почти никто не намерен терпеть множество таких отказов друг за другом. Это уничтожает не его, а его самолюбие в глазах окружающих. Я думаю все наши мысли, эмоции, побуждения и стимулы происходят от одних только сравнений. Типа «у него лучше чем у меня!» или «а почему он, а не я?» или «лучше бы вместо этого – то!» и так далее. Мы всегда хотим самого лучшего, даже когда выбор уже сделан, и особенно сделан не нами. Вся моя мелкая душонка жила заменою себя на кого-то более успешного, а когда судьба тыкала меня в миску с отбросами, я отказывался верить, что это происходит со мной на яву. Впрочем, я всегда делал вид, что это сон. И как показало время, самыми успешными стали как раз те, кто раньше остальных перестал жалеть себя и окружающих одновременно. Их называют еще жестокими, и именно поэтому с обратной стороны любого успеха столько искореженных душ. Те же, кто жалеет себя, на самом деле не ленятся, ведь точно так же они жалеют и остальных, поэтому они не могут их заставить идти против себя: обманывать, хитрить и грабить так ловко, чтоб это выглядело как ни в чем не бывало. Одни жалеют других, и себя в том числе, а кто-то идет по головам других к видимому успеху – прямо в пропасть. Успеха чаще достигают уже мертвые внутри люди.

*

Всю свою жизнь я постоянно что-то объяснял или доказывал, то есть защищал себя или свою позицию. Мне было так тяжело порой согласиться с кем-то, из-за чего я еще усерднее спорил, подбирая более или менее компромиссные выражения, не понимая, что в итоге соглашался только со словами, но не с сутью, которые они должны выражать. Иногда я доказывал людям то, что сам не до конца понимал, так как подразумевал под словами совсем другие вещи, но не имел представления как их назвать, чтобы все правильно поняли. В итоге я постоянно спорил о том, что являлось лишь словами, но не реальностью, которую я тогда чувствовал. Чтобы дожить до старости, мне пришлось учиться постоянно прощать людей. Кто-то причинял мне боль специально, и это, как правило, были больные люди, и с ними бесполезно было бороться или чего-то объяснять, их нужно было просто жалеть. Не зря же говорят, что злой человек – это всегда на что-то обиженный человек. Вот и они мне мстили за что-то, может за то, что им казалось несправедливым. У всего есть причина, но она нам не всегда видна. Всякий больной инстинктивно хочет, чтобы и все остальные испытывали то же что и он. Это некая месть в пересмешку с обидой. Им нужна солидарность, а не лечение. Во многом люди еще радуются чужим несчастьям потому, что эти падения являются для них чем-то необычным в рамках их серых и скучных будней. Некий яркий праздник. Кто-то задевает нас случайно, и нужно признать, что его вины в этом нету, просто беда скатилась в наш угол по теории вероятности, а завтра она скатиться уже к кому-то другому. И переживать об этом нет смысла, нужно лишь набраться терпения. Нужно уметь держать себя в руках, даже когда кажется, что все пропало и уже не вернется обратно. Так как чем больше мы будем переживать, тем нам будет только хуже, потому что никто не любит ни проигравших, ни неудачников. Сколько раз я оказывался посреди толпы весь в слезах, и вместо того чтобы мне помочь и простить, они начинали бросать в меня камни. И множество раз видел, как виновные, подняв высоко голову, признавались героями среди тех, кто не видел их греховного поведения. Так было всегда: отчаявшихся бьют еще сильнее. А когда мы сохраняем равнодушие, мы таким образом делаем инвестиции в будущее, для тех людей которые придут на смену нашим противникам и невыгодным обстоятельствам. Каждый день я учился не реагировать на проблемы, но при этом решать их так, будто миллион раз их уже решал до этого. Все боятся не смелых даже, а равнодушных к бедам, потому что смелость и трусость имеют объяснение, а безразличие нет. Терпение – это то, что несвойственно большинству, поэтому оно всегда вызывает восхищение у каждого. Одни со смелостью соперничают, другие с трусостью борются, и лишь безразличию все поклоняются вместе. Жизнь длинная, и опускать руки на каком-то там десятке лет бессмысленно, на следующем все может перевернуться с ног на голову, и вчерашние отстающие стать новыми ведущими. Мы все привыкли закрывать книгу, если она нам не нравится, но с жизнью так делать нельзя, страницы в ней перелистываем не мы. Есть такое выражение: «все всегда заканчивается хорошо, а если закончилось плохо, значит это еще не конец». И с каждым новым прожитым годом, я в этом убеждаюсь все больше. Терпение устраняет многие беды. Все лучшее в моей жизни имело исключительно случайный характер, и никогда результатом упорного труда. Хотя я не всегда верил в удачу, а напротив, пытался как можно больше работать и плыть против течения. Теперь же мне все более четко становится ясно, что ни везения, ни труда недостаточно для какого-нибудь счастья. В мире людей действуют скорее не гравитация и сила, а некая инерция и трение. Успех – это отсроченный труд. До 30 лет мы работаем из последних сил и двигаем этот мир, но после теряем силы и уже нас двигает тот, на кого мы до этого произвели впечатление. Поэтому первая половина жизни формирует репутацию, а вторая ее половина ей пользуется. После 40 лет уже нас кто-то двигает, предлагает, просит, а мы сами уже теряем запал. Все хотят все и сразу, но ни творчество, ни бизнес, ни власть не дают мгновенных результатов. Их дают нам те, кто поверят в нас или увидят тех, кем были сами раньше. Многое происходит тогда, когда ничего не надо. И потому не следует слишком сильно выкладываться в начале, и так же не сильно отчаиваться в самом конце. Я не верю в лень и тупость, – не бывает ни ленивых, ни тупых людей, – есть только больные. Больные телом всегда ленивы, а больные духом – тупы, это мое личное мнение и ощущение в различных состояниях. И это ни в коем случае не наш личный выбор, а лишь симптомы заболеваний, и потому нам всем нужна помощь. Или хотя бы банальный покой и безопасность, чтобы постепенно восстановить свое естественное равновесие тела и духа. Даже провокации и подлости происходят не по коварной природе человека, а из-за банальной лени. Большинство неприемлемого для нас поведения люди творят в противовес тому, чего не хотят делать, когда их заставляют. Достаточно вспомнить изворотливость детей, которые не хотят убираться в своей комнате. Вот так и взрослые, не ради зла прибегают к своему коварству, а для того чтобы избежать оскорблений и работы.

*

Большая часть моей жизнь, то есть детство и юность прошли под вопросами: «почему меня никто не любит?» и «что обо мне подумают другие?». Эти вопросы в то время я задавал себе миллиард раз. Но почему мне тогда они были так важны. Даже обычное недоразумение могло заставить меня не выходить из дома месяцами, лишь бы не видеть укоризненные взгляды окружающих. Маленькая клякса на одежде или недобритые волосы на подбородке, которые кто-то заметил, могли довести меня до истерики, до настоящего безумия, когда я просто часами стоял и кричал на стену, пока не сядет от этого голос. «А что подумают люди?». А им было все равно, они посмеялись две минуты и тут же забыли, а я один должен был помнить обо всем этом месяцами. Глупо ведь. Сейчас я постарел и понимаю, как же это нелепо: жить ожиданиями или восхищениями других людей, забывая о себе. Надо сказать в эту ловушку попадали все дети, особенно из бедных семей, к которым всегда было к чему придраться. И надо сказать, именно эти дети выросли закаленными к оскорблениям и нападкам, и большинство из них потом сделали успешную карьеру. Видимо, они еще в раннем детстве отключили в себе этот рубильник, который отвечает за ответные реакции обидчикам, в связи с чем стали безжалостными к себе. Даже не знаю, что является меньшим злом: жалеть себя или не жалеть себя, в первом случае мы превращаемся в мазохиста, а во втором в садиста. Повышенная эмоциональность свидетельствует о высокой эмпатии. Кстати, не могу до сих пор понять, почему на каждый грубый выпад мы должны чем-то всегда отвечать, ведь именно этот ответ и вызывает максимальный стресс у ребенка, который не хочет уподобляться обидчику. Почему мы вообще должны отвечать на тупость и глупость. Почему мы не могли просто это пропустить мимо ушей и забыть, почему мы изводили себя, повторяя эти оскорбления про себя вновь и вновь, боясь их отпустить, как будто они стали частью нас. Вот настолько нам было дорого мнение окружающих людей, даже если нас окружали одни подонки и мерзавцы. Как же часто я встречал людей, которые смеялись во все горло, еще не зная, что уже принято решение об их увольнении, или тотальном игнорировании. Каждый раз, когда нам кажется, что всё – мы победили, и это конец, оказывается, что это только начало, которое должно нас чему-то научить. И такие уроки не все переживают. Каждый раз, когда мы чувствуем в себе ценность, другие разглядывают в нас превосходное средство для себя. И вот так прошли мои лучшие годы. Самое печальное в жизни – это ощущать как ты начинаешь стареть; как начинаешь просыпаться слишком рано, и уже не в состоянии больше уснуть от необъяснимой боли в суставах. Когда забываешь, как прошел твой вчерашний день, будто бы его вообще не было. Когда чувствуешь, что все лучшее что могло у тебя быть, осталось навсегда позади, а там, в прошлом, ты по разным причинам ничем этим не воспользовался. И теперь смотришь, как все это исчезает медленно за горизонтом, как караван набитый шелками и сладостями. Еще вчера я подбирал костюм к выпускному, а уже сегодня коплю на свои похороны. Жизнь пролетает мгновенно. Никто не объясняет детям, что это лучшее их время жизни, и что чем больше они проживут, тем будет хуже. Напротив, им говорят, что с годами их ждет светлое будущее, и тем самым им врут, боясь разрушить первозданную сказку. А если бы все они заранее знали всю правду, то относились бы к врагам более снисходительно, было бы меньше конфликтов и злобы, и все бы заботились друг о друге больше.

*

Меня никогда не покидало чувство странности – по отношению к себе. Мне всегда нравилось то, что другие терпеть не могли, и я долгое время не знал, что с этим делать. Первое время я это тщательно скрывал от других, смеясь над теми же шутками, что и остальные, а после, когда меня начинало тошнить, то я стал противопоставлять себя другим, гордясь своим необычным вкусом и интересами. Но никто никогда не любил меня за то хорошее, что я для них делал, потому что никто никогда не замечал его, ну или делал вид, что не замечает этого, чтобы не быть передо мной чем-то обязанным. Сейчас мне плевать, что там обо мне думают другие, а если бы они узнали, что думаю о них я, то согласились бы с тем, что все мы разные. Иногда я себя спрашиваю: «а был ли я счастлив когда-либо?» и думаю, что с кем-то вместе никогда, а вот один – может быть. Хотя всегда хотел наоборот. И всю свою жизнь я учился радоваться в одиночестве, потому что других ничего из моего не интересовало. Из этого я сначала считал себя изгоем, потом избранным, а после – таким же как все остальные, мечтающим чтобы меня просто поняли. Но они постоянно коверкали мои мысли и эмоции, переделывая их под свои собственные. Беря из них то, что им нравилось, и отбрасывая то, что они не понимали и с чем не сталкивались. И каждый раз, когда они разбирали все, что им было нужно, я опять оставался совсем один со своей радостью. Позже именно эта непонятная никому радость вытаскивала меня из тяжелейших состояний, в которых другие сгорали заживо. Раньше бывало, что моя психика не переносила больше одного тяжелого события в день, а сейчас я выношу их сотнями за раз, и ни одно меня не удивляет и не может задеть совсем. Я уже давно свыкся со страданиями. Я научился видеть свет там, где другие его не видели, и этот свет довел меня до сегодняшних дней. Эта странная уединенность сделала меня зрителем, а не участником этого всеобщего падения вниз. Лишь осознав, кто ты есть на самом деле, можно увидеть себя со стороны и понять, что ты делаешь на самом деле. Мы – есть то, что нам нравиться, а не то, что делает нас лучше или хуже других, и готовы умереть за то, что заставляет нас плакать, а не за то, чтобы доказать им свое превосходство или опровергнуть свою слабость. Лучшие дни – это когда мы понимаем себя не в контексте других, а в рамках целого мира или даже вселенной. Мы успокаиваемся, когда осознаем себя частью чего-то большего, а не противопоставляя себя равному себе. В борьбе между равными рождается боль, а в защите от большего – возникает радость. Вопрос подобия и разностей определяет все вокруг и еще больше внутри нас. Ни в одном конфликте нет победителей, первый кто бросает первую ветку в огонь, надеется, что второй испугается жара, но тот подбрасывает еще одну со своей стороны, и уже никто не помнит с чего все началось. Остается только чувство ненависти друг к другу, холодные пальцы, дрожащий голос и клятва отомстить врагу. Мудрость приходит только после того, как удается покинуть сцену, выйти из парадигмы и увидеть все со стороны. Но пока я был одним из действующих лиц, это было невозможно сделать или унять свои страсти. Смеется не тот, кто победил в забеге, а тот, кто уже сошел с дистанции, и смотрит на бегущих, как на идиотов. Ловушка, в которую попадаются все – это попытка поставить конец там, где формируется новое начало, что собственно всегда и происходит, потому одно всегда продолжает другое. Расслабление, податливость лести и хвастовство – вот главные сети, в которые мы все попадаемся добровольно. Они убивают последнее, что у нас остается с возрастом – это надежда сделать что-то еще. И лишь тот, кто сможет научиться гордиться своей скромностью, способен будет сохранить свою молодость. Мне кажется, что большинство людей, злятся или выходят из себя из-за того, что они входят в надвигающуюся ситуацию, которая больше чем они сами, и она на них начинает давить своей значимостью. Однако, всё происходит наоборот: они не отличают главное от второстепенного из-за присутствия своих страстей, и видят в какой-нибудь мелочи огромную проблему, которая при устранении Я и пороков, такой уже не является. Только в скромности можно быть объективным. Никогда в детстве я не боялся неприятностей, а наоборот шел им навстречу, видя в них море приключений, в которых я еще не бывал. Там, где многие трусили, я шел с любопытством, и всегда меня оберегал некий ангел. Опасности и смерти проносились мимо меня не касаясь, и каждый раз я как слон проходил сквозь в игольное ушко. И всегда я чувствовал своим затылком, что за мной кто-то следит и сложив на груди руки, смеется тихо. И поэтому я не знаю, как и почему, но всегда верил, что выживу и везде пройду невредимым мимо беды. И это чувство было со мной до тех пор, пока я еще был чист душой, но как только я возгордился собой, то перестал слышать шелест крыльев за спиной, – вероятно ангел меня покинул, и беды посыпались на мою голу одна за одной. И после всего этого я стал причитать на тяжелую жизнь каждый день, но она от этого становилась еще тяжелее и невыносимее. Бог нам показ уже на примере Иова, что чем больше мы жалуемся, тем больше он от нас отворачивается; а на примере, царя Соломона, то, как надо вести себя, чтобы иметь Его благословение. Но я тогда этого еще не понимал, и делал все с точностью да наоборот. Я распугал вокруг себя все Божественное. Если кто-то жалуется – то значит он не чувствует Бога рядом, если кто-то злится – значит не чувствует Бога внутри, если кто-то завидует – значит и он не чувствует Бога вблизи. И никто не додумывается Его позвать.