Точка невозврата. Дорога домой

Если бы Верка в этот миг открыла свои глаза, то в них наверняка можно было бы запросто прочитать то, что ей невыразимо грустно и больно от того, что не стала она генеральской женой и за неимением лучшего готова была на то, чтобы стать женой контрактника. Орлов, чертов Орлов, если бы не его подленькое предательство, каталась бы она в генеральской машине…

Черная генеральская машина мчалась по направлению к одной из мотострелковых бригад, что была расположена в военном городке возле областной базы МЧС.

Несколько лет тому назад и генерал-лейтенант Александров, и генерал-майор Орлов тут вместе служили.

Павел Александрович семь лет назад командовал бригадой, а Алексей Григорьевич тянул лямку в должности комбата.

– Заедем, поздравим с праздником, – прищурился Александров, – нашу милую Сашеньку и моего любезного шурина?

– Непременно заедем! – кивнул Орлов и задумался.

Именно с посещения этой самой базы МЧС и случились в его жизни самые знаменательные события. Прежде всего, он впервые увидел подружку Саши Кошкиной Сонечку Цветкову, которая вскоре стала его женой. И именно с подачи Сашеньки у него начались вдруг значительные подвижки по службе.

В том, что к этому приложила руку подруга его жены Сонечки, он, в принципе, никогда особо и не сомневался. Сложив все имеющиеся у него на руках факты, он в два счета вычислил того, кто стоял за его поступлением в академию.

Все началось с неожиданного телефонного звонка его родного дядьки, который сидел в Генштабе. Обычно его высокопоставленный родич сам никогда ему не звонил, держал необходимую дистанцию, строго выдерживал положенную в армии субординацию. А тут вдруг на дисплее высветился дядькин номер.

– Лешка, слушай и не перебивай! – зарокотал в телефоне голос генштабиста. – Тебе завтра перед обедом позвонят и предложат тебе в текущем году поступать в академию!

– Так экзамены же давно прошли! – пожал Орлов плечами. – Я в этом году давно уже пролетел, как фанера над Парижем! Я подавал же рапорт по команде, а его не удовлетворили, включили меня в план только на следующий год…

Генеральский голос принялся убеждать его в обратном:

– Тебе скажут, что у них случился недобор, что на заочном факультете завалялось пару мест. Сдашь тесты и…

– Я же хотел учиться на очном! Это и престижно, и перспективно! – насупился Алексей и поморщился.

– Дурак! – крякнул родич в трубку. – Будешь учиться и служить! Учитывая то, что ты заочно обучаешься в академии, тебя выдвинут на вышестоящую должность, станешь начштабом бригады! Уйдет через год твой комбриг, и ты получишь бригаду! Наберешь положенный ценз и прямиком дорога тебе в академию Генштаба!

– Ну, – вздохнул Орлов, – все это еще бабка надвое сказала! Свежо предание, да верится с трудом. Таких, как я, желающих бегом взбежать по лесенке наверх пруд пруди! Боюсь, что затрут они меня в толпе карьеристов, локтями затолкают, затопчут ногами…

На том конце обозленно попыхтели и шумно рявкнули:

– А ты, Лешка, старайся, служи! Рви свой зад! Из кожи вон лезь! И лет через шесть-семь получишь генерала!

– Мне бы подполковника еще получить! – хмыкнул Алексей. – А потом еще лет пять пахать до полковничьих погон!

Высокопоставленный родич мгновенно его заверил:

– Получишь ты своего подполковника! Приказ на твое звание подписан! Получишь досрочно за высокие показатели по службе! Готовь, Лешка, новые погоны, коли по две дырочки…

– Спасибо, Григорий Алексеевич! – улыбнулся майор. – Я даже и в мыслях подобного от вас не ожидал! Я в полном шоке!

– Ты не меня благодари! В этом нет моей заслуги! – не заставил себя долго ждать ответ генштабиста.

– А кого же мне тогда благодарить? – опешил Орлов. – Кто за меня, за сирого, мог бы еще по весь локоть вписаться?

Динамики помолчали и издевательски хохотнули:

– А ты сам у нас никак не догадываешься?

– Никак нет! – моргнул Алексей озадаченно. – Одна надежда у меня всегда на вас только была…

Голос родича долго молчал, потом он понизился до шепота и выдал то, что у майора даже не укладывалось в его голове:

– Кто-то со стороны твоей жены за тебя хлопотал, выстроил он тебе, прохвосту, карьерную дорогу на десять лет вперед!

– Со стороны моей Сонечки? – оторопел Алексей. – Она-то тут с какого бока-припека? Вы ничего, Григорий Алексеевич, не путаете? У моей Сонечки нет подобных связей…

– Именно так, Лешка! – подтвердил родич. – Кто-то из состава Правительства составил тебе протекцию! Высоко ты, прохвост, взлетел! Смотри ты, обормот, не шмякнись по своей дурости! Не вздумай ты, Лешка, отказываться от академии! Такой счастливый шанс может выпасть раз в жизни и то не всем! Все! Отбой! У меня и без тебя, прохвоста, забот полон рот…

Придя домой, Леша притянул к себе жену, заглянул в ее глаза, не нашел в них ничего необычного, вздохнул и усмехнулся.

– Ты, моя графиня, ничего не хочешь мне сказать? – спросил он на всякий случай, для острастки своей собственной совести. – Ты, моя графиня, ничего сюрпризом мне не приготовила?

– А что именно ты хочешь от меня, граф Орлов, услышать? – прищурилась Софа. – Ужин стоит на столе, дожидается тебя, а все остальное, что захочет мой граф, все потом и в постели!

Нежно коснувшись губами женского уха, муж проникновенно выдохнул в него потоком жаркого воздуха:

– Мне, моя графиня, предлагают поступать в академию! Сейчас! В текущем, черт побери, году!

– Ты же мне, граф Чесменский, говорил, что на следующий год! – повернула к нему лицо и озадаченно прищурилась Сонечка. – Чё за спешка вдруг нарисовалась…

Поверив ее неподдельному изумлению, Орлов развел руками и выложил перед нею поистине потрясающую новость:

– В этом году, но на заочное! Пролетаем мы с Москвой! А я же тебе, моя графиня, обещал, что поживем мы в столице!

– Да? – моргнула жена, умилительно почесала носик. – Да и черт с ним! Мне и тут, рядом с Сашкой, вполне неплохо живется! А в Москве Сашки не будет, тоска зеленая непременно со временем меня заест! Меня, граф Орлов, все полностью устраивает! Не бери, граф, дурного в голову…

– И никаких проблем? – выдохнул и прищурился Алексей. – И ни одной капельки сомнения и сожаления?

– Вообще и в частности! – улыбнулась жена. – Поступай, граф, в свою заочную академию и ни о чем не думай…

Переговорив с Сонечкой, Алексей однозначно понял, что его жена ко всем его служебным подвижкам никакого отношения просто не имеет и ни о чем попросту и не догадывается.

Но у Сонечки были очень хорошие подруги. Кристина Костенко, жена генерал-полковника Шпака, мощная фигура на доске, но та вряд ли бы стала за него просить, ибо не тот уровень, а вот Саша Кошкина запросто могла задействовать свои обширные связи…

Не откладывая дело в долгий ящик, Орлов с самого утречка помчался на областную базу МЧС, нашел он Котэ, мужа Сашеньки, возле готовящейся к отправке автомобильной колонны.

– Граф? – моргнул озадаченно Гиоргадзе, пытливо прищурился. – Чем мы обязаны вашему появлению в наших краях? У вас в вашей нашей квартире потек кран, и ты, граф, не знаешь, как перекрыть наш ваш стояк? Или все обстоит еще намного хуже…

В голосе Сашиного мужа сквозила ирония. Саша и Котэ на днях переехали в областной центр, а свою четырехкомнатную квартиру отдали они на время, может, и навсегда Сонечке и Орлову.

– Мне сказали, что твоя Саша вписалась за мою карьеру! – не стал вилять Орлов и прямо все выложил.

– Ах, вот в чем справа! – усмехнулся Котэ. – Было дело. Саша не хочет, чтобы Софа на следующий год уезжала с тобой в Москву, если ты поступишь в академию, и немного переиграла твои планы. Но ты, граф Орлов Чесменский, можешь попросту отказаться! Хотя, я бы на твоем месте обеими руками, ни о чем не думая, ухватился бы за предоставленный тебе верный шанс, и все будет хорошо! – хлопнул Гиоргадзе комбата по плечу.

– Ты тоже так считаешь? – сощурил Алексей левый глаз. – Наша Саша, выходит, имеет свои виды на мою графиню, – потер майор задумчивым пальцем зачесавшуюся переносицу.

Он оперативно прикинул, что и к чему. Если Саша предприняла определенные действия, чтобы Софа никуда не уезжала, значит, она сильно рассчитывает на Сонечку. Значит, Софа ей здесь зачем-то, но очень сильно нужна. И ему стоит иметь это в виду…

– Черт! – мотнул Орлов в отчаянии головой. – Я не сдам тесты! Я же в этот год не готовился! Мне надо подтянуть тактику! У меня нелады с философией! У меня полный завал по английскому!

– Тактику ты, граф, напишешь вместе с комбригом! – улыбнулся Котэ. – По философии тест за тебя играючи пройдет твоя Сонечка! Тест по английскому, так уж и быть, за пять минут для тебя сделает моя Саша! Было бы за что особо переживать…

Глядя на невозмутимо улыбающегося Гиоргадзе, Орлов снова потянулся к затылку, прищурил глаз и произнес:

– Значит, если мне с Москвы позвонят, то…

– Соглашайся, граф! – усмехнулся Котэ. – Мы тебе поможем, придет время, Софа поможет нам. Вместе мы все пройдем, вместе мы все преодолеем и вместе со всем справимся…

Ровно в 12.00 в кабинете комбрига раздался звонок из Москвы. Заранее предупрежденный командир первого батальона ожидал его вместе с полковником Александровым.

– Майор Орлов Алексей Григорьевич? – уточнил очень хорошо поставленный голос человека из Кадров.

– Так точно! – прижал трубку к уху и вытянулся в струнку комбат. – Майор Орлов слушает вас!

– Вам, товарищ майор Орлов, надлежит пройти экзаменационные тесты, решить тактическую задачу, оформить на карте свое решение и отправить результаты в Москву. Срок вам устанавливается на это два дня! Послезавтра вы результаты ваших решений отправите секретной почтой в Москву…

По всему лицу Алексея пробежало ошеломленное недоумение, майор набрал в грудь побольше воздуха, отчаянно выдохнул:

– Время пошло, а у меня на руках ничего нет!

– Курьер с пакетом для вас, Алексей Григорьевич, – зарокотала трубка спокойно и уверенно, – находится в вашей секретной части! Получите и распишитесь! Удачи вам, товарищ майор!..

Генеральская машина въехала на территорию областной базы МЧС, и Орлов тряхнул головой, отогнал от себя воспоминания.

– Приехали! – улыбнулся Александров. – Пошли, Лешка, всего на одну секунду зайдем, поздравим…

Сашеньки и Котэ в офисе не оказалось. Как выяснилось, они еще накануне уехали на Полуостров, никого заранее не предупредили и позвонили по дороге, когда отмотали с полтысячи километров.

– Любит Сашка делать сюрпризы! – пожал плечом Александров. – И Томка моя мне ничего не сказала.

– Может, твоя жена и сама не в курсе! – хмыкнул Алексей.

– Разберемся! – прищурился Павел Александрович. – Поехали! Проверим бригаду, посмотрим, как тут без нас живут…

Приезд большого начальства произвел эффект разорвавшейся ядерной бомбы. Никто не ожидал его появления в праздничный день. По кругу в бригаде уже начинали праздновать и отмечать.

Генеральская машина, нигде не останавливаясь, проскочила по центральной аллее, прошуршала мимо штаба, доехала до столовой, обогнула двухэтажное здание, завернула за угол и остановилась возле продовольственного склада, взвизгнули тормоза.

– Кого еще, черт, принесло? – поморщился прапорщик Бобров. – Снова, видать, кому-то из наших бравых отцов-командиров закуски не хватило! Егорка, выйди, глянь!

Старший лейтенант Нечаев с трудом поднялся, на своих твердо на земле не стоящих ногах проковылял к двери, толкнул ее и уперся взглядом в генеральские погоны, оторопело замер.

– Э-э-э… – отвалилась челюсть у Егора.

– Ясно! – нахмурился Александров. – Уже отмечают! Завтра у них начнется война, а они сидят, сухие пайки пропивают!

– Да мы, товарищ генерал! – вскочил Бобров, который застал те самые времена, когда Александров командовал их бригадой, гонял всех за разгильдяйство и прочие безобразия. – Мы всего по пять капель! Чисто символически! Праздник же сегодня!

– Я вам сейчас тут устрою праздник! – прищурился генерал-лейтенант. – Узнаю, что вы в походе начнете порции ужимать, всех вас под суд отдам! И даже не мечтайте всю вашу недостачу списать во время ведения боевых действий…

Краем глаза сержант Климов узрел в окошке генеральское авто, принялся торопливо одеваться, кидать на женщину встревоженные взгляды, подавать ей недвусмысленные сигналы.

– Чё там, Сашка, случилось? – поднялась Лыкова с кушетки, не накидывая на себя одежонку, прогнулась томно в спине. – Черта или лешего, что ли, в окне увидал?

– Александров, ядрена вошь, пожаловал! – чесался контрактник за ухом, смотрел в окошко на то, как перед складскими дверями в одну шеренгу выстроились работники продовольственного цеха, как распекает их разгневанная генеральская рука.

Накинув халатик на голое тело, Верка подошла к окну, глянула и увидела Орлова рядом с Александровым, затаенно вздохнула. Нет, столько лет прошло, а она все еще не разлюбила чертяку Лешку, и сидит он, торчит занозой где-то глубоко внутри…

Глава 3. Последний звоночек

По длинному коридору одного из многих военных управлений шла молодая женщина тридцати пяти или чуточку больше того лет с полковничьими звездами на погонах. В руках она элегантно держала черную кожаную папку с золотым тиснением.

– Дарья Григорьевна! – обратился к полковнику подполковник с неопрятно помятыми брюками. – Разрешите преподнести вам бумагу на подпись? Меня мой начальник за нее поедом уже ест!

– Я сейчас исключительно занята! – отмахнулась дама в погонах от надоедливого офицера. – Зайдите ко мне после обеда!

Тщедушный подполковник с засаленным воротником куртки и измятыми погонами не отставал, семенил вслед за грациозно идущей по коридору женщиной, на ходу жалобился на свою судьбу:

– Дарья Григорьевна! Войдите в мое разнесчастное положение! Не сдам я бумагу в срок, отправят меня в войска! А мне-то, в мои-то годы, ехать на проклятую войну, ползать на брюхе…

– Пал Палыч! – скосила полковник в юбке взгляд на семенящего подле нее мужика. – Читала я вашу отписку! В ней полно ошибок! Вы в слове из четырех букв умудрились сделать шесть ошибок! Уму непостижимо! Не надо выдумывать новые слова! Хотите, чтобы меня мой начальник управления снова в своем кабинете раком загнул за ваши безграмотные писульки? А я-то не хочу! Возьмите себе в отдел на полставки продвинутую девчонку с филологического, пусть она вам ваши опусы правит! Если вы сами родного языка не знаете, найдите себе толкового переводчика…

Почесывая затылок, подполковник развернулся, столкнулся он лбом с майором, сидевшим вместе с ним в одном кабинете, изобразил на своем лице негодующее непонимание.

– Что, не взяла? – прищурился майор, смотрел вслед эффектно вышагивающей по паркетному коридору полковнику в юбке.

– Нет! – вздохнул подполковник. – Говорит, что ошибок много в тексте! А что я могу? Если я их языка не знаю! Я привык писать на русском языке и думаю по-русски! У нас больше половины страны думает и пишет на русском! А его под полный запрет!

– Пал Палыч, не мы же эти законы принимаем! – развел руками майор. – У нас теперь один государственный язык! Хочешь ты или не хочешь, а будь добр, говори на родном языке, то бишь, на нем! Пыжься, тужься, но говори..

– Суки! – пыхнул гневом подполковник. – Сами сплошь и рядом только на русском и говорят, а нас заставляют корячиться, коверкать свою речь! Полный маразм творится у нас в стране…

Кинув взгляд по сторонам, майор полушепотом протянул:

– Ну, президент-то наш, тот быстро выучился государственному языку! Вот с него, Пал Палыч, и бери пример!

– Да этот же прожженный потомок сынов Израиля, – забулькал едким смешком подполковник, – надо будет, за одну ночь изучит и заговорит на латыни или на фарси!

– Тихо ты, Паша! – моргнул растерянно майор. – Кругом одни стукачи! Друг на друга по кругу стучат, карьеру себе строят! Стукнут и глазом они не моргнут, а нас под цугундер…

Не оглядываясь, офицеры, накинули на лица маски полнейшей отрешенности, зашагали к себе в кабинет, достали из сейфа бутылку, накапали в походные стаканчики, залили душевную горечь.

– Эх! Сука! – тер тщедушный подполковник глаз, покрывшийся влажной пленкой. – Не смогли мои предки вовремя сдернуть из этой Богом забытой страны! Родом сами с Урала, польстились в свое время на то, что им обещали жизнь не хуже, чем в Европе! Бабки пообещали в валюте платить! В очереди на квартиру в первых рядах стояли! Хотели пожить на Юге, рядом с теплым морем!

– Да! – вздохнул с горечью майор. – Не повезло нам, грешным! Не в том месте и не в то время мы с тобой родились! И мои из России, под Курганом жили. Думали, что тут они как у Христа за пазухой поживут! В России в конце 80-х на все талоны были, прилавки стояли пустыми, а тут, как говорила моя мать, было все, что душенька твоя пожелает! И фрукты, и мясо, и колбаса! И все за тридцать лет самостоятельности успели мы просадить!

– Не мы, а они! – ткнул Пал Палыч пальцем в потолок.

Потянувшись к бутылке, майор поморщился, произнес:

– Какая, Паша, разница! Ежели по-хорошему, то надо бы нам линять из этой страны, пока нас на фронт не отправили. Война начнется, проведут спешно мобилизацию, дадут тебе не обученный никем батальон и кинут в бой против русских танков!

– Погонят народ на погибель! – заплескалась в глазах у подполковника смертельная тоска. – Этим уродам никого не жалко! Для них народ, что мусор! Скажет им Америка, они всех людишек до самого последнего человечка положат, а сами потом потихоньку на Запад драпанут, миллиарды, наворованные и заработанные на народной крови, тратить и жить в свое удовольствие!

– Одна надежда на то, что удастся по-тихому уйти от своих и сдаться в плен! Иначе всем нам кранты!

Покачав головой, Пал Палыч усмехнулся и сказал:

– Как же, Саш, уйдешь! Кругом поставят своих соглядатаев из националистов! Сзади подопрут заградительными отрядами! Да они в спину начнут стрелять по тем, кто…

– Короче, что так кранты, что так нам амба…

Старшие офицеры распивали вторую бутылку, не заметили, как в кабинете появился старший лейтенант, сел в уголочке за свой стол, прислушивался к откровенному разговору выпивающих и на все лады костерящих существующие порядки сослуживцев.

По губам молодого офицера проскакивала едва заметная улыбка и мгновенно гасла. Старший лейтенант рядовым бойцом отслужил свое на АТО, стрелял из автомата и гранатомета по мирным людям, поджигал дома, устраивал диверсионные подрывы, проникся и весь пропитался националистическими идеями, успел выучиться в военном институте, получить офицерское звание.

Подтянув стандартный лист, старший лейтенант принялся за составление доноса на своих двух не в меру разоткровенничавшихся старших товарищей. Не сегодня-завтра и подполковника, и майора заберут, в лучшем случае, отправят их на Юго-Восток, а он получит вполне заслуженную им майорскую должность…

Даша Григорьевна Чиж, по мужу Сычева, несмотря на рождение двух сыновей, сумела сохранить свою обалденно красивую фигуру, выглядела лет на десять моложе своего истинного возраста, вызывала неизменное восхищение всего противоположного пола, и сидевшая на стульчике посетительница невольно залюбовалась ее красотой, по женским губам пробежалась одобрительная улыбка.

– Дашенька! – окликнула полковника сидевшая женщина.

– Настасья Петровна? – замерла Даша на полушаге, будто она уткнулась в прозрачную стеклянную стенку, невидимую глазу. – Глазам своим не верю! Столько лет, столько зим! Ко мне?

– К тебе, Чижик! – поднялась, кряхтя, невысокая и приземистая, дородно раздавшаяся вширь Настасья Петровна. – Есть у меня к тебе, душенька, один непростой вопросик…

Закрыв дверь на ключ и для верности дернув за ручку, Сычева предложила гостье кресло за своим рабочим столом, сама присела на стульчик рядом, доброжелательно всмотрелась в лицо пожилой женщины, которую за глаза многие называли Медведицей.

Даша через одну очень близкую подругу, Сашу Кошкину, почти двадцать лет была знакома с женой двоюродного брата бывшего мужа Сашеньки. Хорошие отношения у Настасьи Петровны и у Саши сохранились, несмотря на то, что после выпуска из военного института Кошкина бросила постылого мужа-генштабиста, укатила в дальний гарнизон к своему любовнику Котэ Гиоргадзе.

– Дашенька! – всхлипнула неожиданно гостья. – Миленькая! Ты прости меня Бога ради за то, что отвлекаю тебя по сущим пустякам! У тебя, должно быть, работы невпроворот, а тут я приперлась к тебе, пустила, дура старая, крокодилову слезу!

– Работа, черт, не волк, в лес не убежит! – хохотнула Сычева, порывисто поднялась, достала из шкафчика хрустальный графинчик с коньяком и две пузатые рюмочки. – Пошла бы она темным лесом эта самая работа! – пыхнула Даша едким сарказмом. – Работа не член, постоит, ничего с ней не случится!

– Какая пошлость, Даш! – появилась улыбка на лице немолодой женщины. – Раньше ты вроде не была этакой вульгарной девицей. Мне всегда казалось, что я имею дело с приличной дамой, и что я тут от тебя вдруг услышала, уши вянут…

– Да я, Настасья Петровна, – хмыкнула Сычева, – всегда была отпетой вульгарной деревенщиной! Просто я перед вами старательно всегда маскировалась, мастерски делала вид…

Стукнулись рюмочками, выпили. Посидели, помолчали. Время шло, но хозяйка кабинета никуда не торопилась. Ей было приятно общение с бывшей родственницей Саши Кошкиной.

– Чижик, скажи, – скользнула улыбка по губам Медведицы, – а чего тебя с твоим благоверным поперли из Брюсселя? Бросили одну нашу Принцессу, сбежали с теплого местечка…

– Ну… – сморщила Даша мило свой поистине очаровательный носик. – Мы же этого-того, Настасья Петровна, люди-то подневольные! Приказ на нас сверху пришел, вот мы и дернули со всеми нашими чемоданами в руках на нашу историческую Родину. Олежек мой тут генерала получил…

Снова стукнулись рюмочками, выпили они за здоровье генерала Сычева, переглянулись, улыбнулись. Посидели, помолчали.

– И все же? – прищурила глаз посетительница. – Чего тебе, Даш, рядом с вашей Принцессой не служилось? После нашей Сашеньки ты у Кристины на самом первейшем месте стоишь!

Перейдя на английский язык, Сычева шепотом поведала про то, что их перевод состоялся по настоянию генерала Шпака, чтобы тем самым вывести их из-под огня, если с Максом Петровичем случится та или иная неприятность из-за его тесных связей с русскими…

– Ты, Даш, можешь связать меня с Максом Петровичем? – задала, наконец-то, гостья свой самый главный вопрос, ради чего она и искала встречи с Чижиком-Пыжиком. – Вопрос жизни и смерти. Или же набери нашу Кристину, я переговорю с нею!

– Нет! – вздрогнула полковник всем своим красивым телом. – Даже и не просите, Настасья Петровна! Вы же знаете, как хорошо я к вам отношусь, но наш генерал запретил всякие контакты! И даже с нашей Кристиной я не смогу вас связать! Хотите, я вам обрисую все интересующие вас вопросы. Думаю, мне удастся на все ваши вопросы ответить исчерпывающе! Я в курсе всего…

Прищурив глаз, Медведица пристально смотрела на сидевшую перед нею молодую женщину, старательно обдумывала ее слова. Она знала, что муж Принцессы подобрал себе команду очень хороших и безмерно преданных ему людей. Им можно было верить…

– Война будет? – спросила гостья.

– Будет! – ответила Даша прямо и честно.

– Скоро? – перешла Настасья на полушепот.

– Скоро! – вздохнула Сычева.

Сжав пальцами виски, Медведица прикрыла глаза, помолчала, собираясь с мыслями, открыла глаза, посмотрела на Дашу.

– Когда? – выдохнула она шепотом.

– Осталось несколько дней!

– Это точно известно? – моргнула гостья и затаила дыхание. – Или все это на уровне досужих слухов?

– Да практически на все двести процентов! – кивнула Сычева и покачала головой. – Дума в Москве признала обе Республики наши непризнанные, а это и есть самый последний звонок!

Выпуская из себе безмерно встревоженный и обеспокоенный воздух, пожилая женщина вся напряглась и спросила:

– И что нам, Даш, всем делать? Только не говори, как привыкли вы все отвечать, что надо снимать штаны и бегать! Что делать?

– Тикать! – усмехнулась Даша и грустно вздохнула.

Сжав пальцами раскалывающиеся виски, Настасья Петровна, не поднимая головы, протянула-простонала:

– Куда? На Запад бежать нам или на Восток?

– Одни бегут в Польшу, в Венгрию и дальше! – пожала Чижик плечиком. – Другие бегут в противоположную сторону, туда, где у них имеются близкие и родственные души…

Дашин плохо замаскированный намек Медведица поняла в одну секунду. В России обосновалась Саша Кошкина, в которой она сама души не чаяла, любила бывшую жену Николая Ивановича, брата ее мужа, всем сердцем любила она и Сашиных сыновей.

– Надо полагать, Дашенька, что наш Максим Петрович именно так и считает? – прищурилась и спросила Медведица.