Легенды Лазурной Юдоли. Принц Аглианта

Солон искренне верил, что не зря привёз сюда придворного архимага.

– Арциус! – прокричал Солон, громко торобанясь в мощную дверь "сарая" Арциуса.

– Открой дверь! – крик Солона стал еще громче, а стук и того больше.

Наконец раздались легкие и быстрые шаги, после чего тяжелые ставни задвигались и дверь наконец-то открылась.

– Чего вам нужно? – спросил он.

Арциус явно был не в восторге от того, что в гости к нему наведался принц. Он вообще, похоже, спал, и разбудили его стуки и крики Солона.

– Впусти меня, я здесь по очень важному делу, – сказал Солон.

Арциус недовольно посторонился и открыл перед принцем дорогу. Тот вошел и ощутил запах, чем-то напоминающий серу. Этот запах вообще часто преследовал мага.

– Выкладывайте, у меня мало времени, – произнёс Арциус и указал рукой на какой-то чайник, из которого исходил непонятный синий дым.

– Вот это, – Солон как можно аккуратней поднёс к магу стеклышко. – Можешь сказать, что это такое?

– Это стекло, – недовольно пробормотал архимаг и направился к своему синему дыму.

– Ты понимаешь, о чём я, Арциус. Ты же разбираешься в жидкостях – я хочу узнать, что здесь.

– Дайте сюда, – Арциус протянул руку, чтобы взять жидкость. Солон охотно избавился от неё и был только рад. – Отчего субстанции так мало?

– Я не смог найти больше. Да и эта досталась мне случайно.

– Что ж, придётся работать с тем, что есть, – задумчиво произнёс Арциус и направился к какой-то полке, на которой, казалось бы, находилось с полтысячи всевозможных банок и, жидкость в которых была всех вообразимых и невообразимых цветов.

Солона всего аж коробило от напряжения и того, что же будет.

– Придётся потратить кое-что ценное ради вас, мой принц. Эссенции трудно найти, но та, что есть у меня, преподнесена мне вами.

Он снял с полки какую-то колбу и налил из неё абсолютно прозрачной жидкости в невесть откуда появившийся стакан.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Солон.

– Всё узнаете, когда получим результат.

Он аккуратно взял остатки, принесенные Солоном и нацедил в стакан. Казалось бы, что может дать смесь прозрачного с таким же прозрачным?

А смогла дать. Словно какие-то пузырьки поднялись со дна общей смеси, и, поднимаясь вверх, они медленно превращались в красные шарики.

– Результат есть, – с небольшой долей гордости произнёс Арциус.

– Ну, так что у тебя получилось? – с нетерпением спросил Солон.– Не томи в ожидании!

– Мой принц. Вы принесли мне яд.

Солон выпучил глаза.

– Яд? Значит, Рейхель был прав?

– Рейхель? О чём вы?

– Чуть позже расскажу. Объясните лучше мне, что это за яд?

– Это даже и не совсем яд, мой принц. Этот раствор, а, точнее говоря, то, что находится в нём, именуется Ведьминым Плачем. Его получают из одного серого цветка из Хайклума, поэтому говорят, что достать его невозможно. Бред конечно. Это вещество ускоряет естественную смерть от какой бы то ни было болезни в разы. Возможно, в десятки раз.

– Картина складывается воедино, Арциус. Я, кажется, всё понял!

– И самое интересное в том – что Ведьмин Плач невозможно обнаружить в организме. Какой бы знахарь не искал его там – не получится. Смерть всегда будет естественной. От болезни.

– Этим ядом Хигель лечил герцога Рейхеля. Всё очевидно – Хигель понимает, что его дядя скоро умрет, но это "скоро" может наступить не так быстро, как ему хотелось бы. Оттого он желает вступить в свои права наследника Акры как можно быстрее!

– Милорд Энтоэн, мне это совсем неинтересно…

– Но ты можешь мне помочь, Арциус. Как скоро яд убил бы Рейхеля?

– Я скажу так, что если употреблять Ведьмин Плач каждодневно, хватило бы и трех недель.

– Трёх недель? Поистине всё логично! Люди могут умирать от проказы несколько лет, а Хигель не хочет столько ждать. Знаешь, что самое интересное, Арциус?

– Ты же понимаешь, что я равнодушен…

– Именно об этом узнал Ларгбур и именно это хотел сообщить Рейхелю! А наутро его нашли мертвым, потому что Хигель убил Ларгбура – единственного, кто догадался о его виновности.

– Не будь я равнодушен к этому, милорд Энтоэн, я бы посчитал то же самое. И теперь я настоятельно советую вам об этом забыть.

– Забыть? Как можно такое забыть? Он пытается убить своего дядю, он зарезал моего рыцаря, он и его сестра…

– Не кричите так громко, милорд. Я не уверен, что вы так сильно любили Ларгбура.

– Я и сейчас его не люблю. Но я принц Королевства – его защитник. И должен защищать его от произвола. Я не побоялся запихать в клетку Арриена, а ведь раньше я и предположить такого не мог!

Увлеченный Солон чуть было не произнёс "А ведь предыдущий принц боялся его", но смог остановиться за половину секунды до этого.

– И был мудрее, чем сейчас. Ларгбур был и умен и хитер, но Хигель опередил его. Как видите, в Хигеле мало чести. Хотите оказаться на месте Ларгбура?

– Я там не окажусь! – гордо возвестил Солон и направился к выходу. – До свидания, Арциус! Я ещё вернусь к тебе.

И Солон ушёл, переполненный различными мыслями о прошедшем и грядущем. Дело осталось за малым. Надо сделать всё сегодня, и уже завтра со спокойными мыслями, без тревоги, приступить к турниру, пиру – вобщем, к торжеству. И, по возможности, сделать это, став героем.

Арциус упустил кое-что, когда предоставил тому в качестве примера крах и гибель Ларгбура. Ларгбур, возможно, действительно хитер, умен и силен, но у него нет волшебной палочки. И колдовских способностей. А если сделать палочку оружием, она пострашнее будет любого меча или глефы. Даже в руках недоучки Солона.

Он вообще отказался сегодня от вина – не тот день. Ночью совершится правосудие. Солон всё сделает один и докажет всем – и себе, и придворным, и народу, и даже покойному Ларгбуру, что он – истинный принц и может защитить королевство. Что он не нелепая подделка, а настоящий! Настоящий! Тот, кем будут гордиться! И кого барды воспоют в песнях!

И, прогуливаясь по замку в предвкушении, Солон заглянул в местную библиотеку. Чтобы полистать неволшебные и бесполезные трактаты. Но читать и листать ничего там не пришлось, потому что там он встретил нечто другое. Получше.

Она сидела, вновь повернутая к нему спиной, за столом и листала какой-то непомерно огромной до ее хрупких габаритов том. Казалось бы, она была увлечена чтением, как никогда, но Солону хотелось, чтобы она думала о нём.

Как же она красива сегодня. Одета в тонкое и очень короткое белое платье, к тому же с глубоким вырезом на груди, словно она специально надела его для Солона. Волосы были убраны назад красной полоской, и не было их привычной пышности, но Солону она не казалась хуже.

От неё веяло чем-то необычно сладким, что сразу же заставляло биться сердце в разы быстрее. Казалось бы, этот самый нереально громкий стук и мог выдать ей Солона раньше времени.

"Это она принцесса, а не я" – подумал Солон. Он всего лишь холоп, адепт из Академии Сёгмунда, с патронимом Моррисон, выросший в трущобах этого самого затхлого города… А она не герцогиня вовсе, а сама принцесса, которой лишь одежда мешает стать королевой.

Она подняла свой легкий взгляд на Солона.

– Всё-таки ты нашел меня, – улыбнулась она.

– Я очень долго искал, – произнёс Солон, но так и не рискнул к ней присесть.

– Если бы ты так сильно хотел найти меня, сделал бы это ещё вчера вечером.

Она с силой захлопнула книгу и бросила на стол. Книга абсолютно перестала интересовать её с приходом Солона. Солон искренне надеялся, что и её сердце в его присутствии бьется так же сильно, вырываясь из груди.

– Ты слишком быстро исчезла. Я и не мог ожидать такого от тебя. Зачем ты пряталась?

– Энтоэн, всё не может быть так просто. Ты всё должен сам заслужить. И сделать это как-то красиво. Ты разве никогда не читал о любви? О том, как её добиваются? На что идут ради неё?

– Я же ведь принц, я должен читать другие книги. Про войну, про историю, про тактику сражений!

– Только не говори мне, Энтоэн, что ты действительно их читал и всё знаешь.

– Я вообще ничего не знаю, – улыбнулся Солон и сел напротив неё.

– А я знаю.  Я кое-что знаю. Как бы то ни было, ты должен знать хотя бы какие-нибудь известные истории о любви. Настоящие. Рыцари Хамест, Вард, Гильон? Разве ты не слышал о них?

– Хамест отсёк голову свирепому дракону.

– Да, – улыбнулась она. – Я рада, что ты знаешь хотя бы это. Но для чего он это сделал? Ты не знаешь? Или забыл? Я расскажу тебе. Свирепому дракону каждый год приносили в жертву шестерых девушек, желательно девственниц, чтобы он не сжигал весь город. Все боялись его, и никто не мог выйти против. Казалось бы, что даже весь город, выйдя на схватку с драконом, пал бы. А в один год среди шестерых девушек оказалась возлюбленная Хаместа – та, которую он встретил в маске и поцеловал, но которую потом узнал из тысячи по очертаниям губ. Он отправился за ней и спас, отрубив голову дракону. Во имя настоящей любви.

– Это красивая история, Милена. Очень красивая.

– Да. Я знаю. А ты бы смог сделать так же, как Хамест? Энтоэн, а смог бы выйти на неравную схватку со злом ради иллюзорного шанса спасти то, что ты любишь?

– Я не знаю, Милена. Мне ещё не приходилось выбирать. Я не узнаю об этом, пока такого не случится.

– Ты дурачок. А возлюбленная Гильона однажды заболела, и жизнь покидала её. Тогда Гильон вызвал древнего демона и обменял свою душу на жизнь любимой. И когда он покинул этот мир, душа его отправилась в Тарту – на вечные мучения, в настоящий ад. Но силой любви он сокрушил оковы, вырвался из Тарты и убил этого демона. Он вернулся к любимой, но застал её с другим. Она не любила Гильона, она быстро забыла про него. Энтоэн, я так долго плакала, когда впервые читала это…

– Я боюсь, что ты сейчас меня заставишь плакать, Милена, – жалостливо произнёс Солон, проникнутый историей Гильона.

Милена утерла от случайной слезы левый глаз и посмотрела на Солона. Тот ценой невероятных усилий ещё держался, чтобы не накинуться на неё. Но держался.

– Нет, Энтоэн. Я не хочу, чтобы ты плакал. Я хочу, чтобы ты понимал. Что такое желание, преданность и любовь.

– Почему мы говорим на такую тему, Милена?

– Потому что ты дурачок, Энтоэн. И ничего не понимаешь.

– Не понимаю пока что…

– Ещё я забыла привести тебе в пример самую трогательную историю любви. Историю об Ульге Захеде, Норвели и Наге Наваи…

– Ульга Захеде? Отец Аламонта?

– Да, но это неважно… Когда-то ты прочитаешь это сам, и узнаешь об этом не от меня.

Она покрутила в руках книгу и снова с силой кинула её об стол.

– Ты не туда сел, Энтоэн, – улыбнулась она.

Солон сначала мало что уловил, но потом понял, что это был недвусмысленный намек. Он мигом вскочил с соседней лавки, что казалась ему совсем неудобной по причине того, что на ней не было Милены, и кинулся туда, где сидела девушка.

– Я же говорила, что ты дурачок, – вновь улыбнулась Милена. – Ты нашел меня, Энтоэн. Нашёл, как и обещал. Ты новый рыцарь, у тебя должна быть своя история. Ты должен быть в этой книге.

– Я бы нашёл тебя где угодно, Милена.

– Но ты не искал меня после рыцарского турнира твоего имени.

– Ты сама просила этого не делать.

Однако Солон начинал замечать, каким учащенным и взволнованным становится дыхание Милены.

– Я не просила тебя этого не делать. Я просила, чтобы это осталось нашей маленькой тайной, но не говорила, что ты не должен меня искать. Ты же знаешь, где я была, я была в Радерхосте.

– Я не мог покинуть столицу…

– Ты всё мог. Энтоэн, ты всё мог, если захотел бы.

На этом силы и Милены, и Солона закончились, и они жадно впились друг другу в губы. На этот раз поцелуй не был столь волнующим и чарующим, как вчера в саду, он был просто рьяным и бешеным – это был настоящий порыв страсти.

Но это библиотека.

– Ты придёшь сегодня? – спросила Милена, когда на секунду её губы смогли освободиться.

– Для тебя – куда угодно, – пробурчал Солон и принялся её целовать дальше.

Что творилось у него внутри – он не мог описать.

– Ты же понимаешь, что это библиотека… Это не место… Энтоэн....

Однако вряд ли она слушала саму себя.

– Я знаю… Я хочу тебя целовать…

– А я тебя…

Прошло несколько минут перед тем, как Солон смог у неё спросить:

– Где тебя найти сегодня?

– Может быть, сделать для тебя этой новой загадкой…

– Милена…

– Я не смогу… Я хочу тебя. Дико хочу. Невообразимо. Прямо сейчас, но надо дождаться вечера. Я сплю недалеко от тебя – тебе стоит миновать два коридора и спуститься.

– Я приду после полуночи.

– Полуночи? Почему так поздно?

– У меня есть неотложные дела.

– Неотложнее, чем я?

– Милена, я постараюсь как можно быстрее… Я сделаю всё…

Выражение её лица изменилось с радостного на резко грустное, но в глазах всё ещё теплился огонек надежды.

– Я буду тебя ждать, – пробормотала она. – Я не усну без тебя, Энтоэн.

И она снова прильнула к его губам. И на этот раз не отпустила. Солон и сам не хотел отпускать её.

Ему даже начинало нравиться имя "Энтоэн", ведь Милена называла его так. Он будет зваться так, как она назвала его, пусть даже это имя ему подарили не родители с рождения, а один опальный принц.

А потом он ушёл. Как полагается, вполне серьёзно. Потому что у него было очень важное дело, которое мог решить только он.

Солон пробрался в свои покои, которые пустовали, словно о них забыли все на свете. Там, под обеими перинами и находилось то, что он так рьяно прятал от всех и не решался показать. То, за что в некоторых случаях могла покарать Святая Инквизиция.

Она словно бы мерцала во тьме, эта волшебная палочка. Она и в самом деле была волшебной, в этом нет сомнений. Но не такой волшебной, как губы Милены и её…

Солон вышел из своих покоев. Он направился вниз, туда, где Хигель, Хайгли и Эсгрибур наслаждались компанией друг друга. Под кубки вина. С ними был ещё Селав Мергрет, но с ним Солону познакомиться не довелось. Да и не время ещё – мало ли что он думает о своей дочке.

Солон не стал пить вина, чем очень поразил Эсгрибура. Старый лорд вновь отстоял в Церкви Великой Длани три часа за упокой Хаффнера Ларгбура, и рана на его сердце еще не прошла. А вино его разве что только немного размягчило.

Сегодня Солон покажет Эсгрибуру настоящего убийцу. Если, конечно же, Эсгрибур ещё сам не догадался. А он ведь мог… Хаффнер ему явно что-то рассказывал.

Решающий момент наступил, когда Хигель наконец-то встал и решил, что ему пора на покой. Интересно, а Хайгли пойдёт за ним? Было бы очень некстати, если пошла бы.Ведь даже если Хайгли в курсе планов брата, вряд ли она хоть что-то решала в плане дяди, наследства, отравы и Ларгбура. Да пусть будет так.

– Хайгли, можешь не провожать меня, – сказал Хигель, чем очень обрадовал Солона.

– Тогда доброй ночи, брат, – тихо и грустно произнесла она.

– И я люблю тебя, сестрица. Как сестрицу.

Он ухмыльнулся при словах "как сестрицу", но этого явно никто не заметил. Кроме Солона. Хигель, конечно, достаточно выпил, и явно был веселее обычного. Но чтобы действовать так открыто…

Однако медлить нельзя.

Солон ушел буквально через минуту после выхода Хигеля. Быть может, это и вызвало чьё-то подозрение, но принцу было плевать. У него свое дело.

Там, куда направлялся Хигель, было очень темно. А это сыграло Солону на руку. Создать полноценную невидимость он не мог по причине своих низких способностей, а  вот невидимость в темноте достигалась гораздо проще. В темноте же и так почти никого не видно.

Хигель что-то напевал себе под нос, и явно не замечал, что за ним движется конвой. Да ему было и всё равно – наверняка отмечает смерть Ларгбура и радуется ей.

Скорее всего, уже можно. Безлюдное место, сюда, наверное, и не ходит никто. И что, интересно, Хигель забыл здесь? Перепутал пороги, будучи пьяным? Интересный вариант.

Быстро что-то прошептав себе под нос, Солон создал Щит. Это было одним из немногих, что он делал хорошо, но всё же заклинание было неполноценным. Щит закрывал его только с передней стороны, а  вот задняя была абсолютно открыта.

Солон нарочно стукнул каблуком по полу, и Хигель, как полагается, остановился.

– Принц? – удивился он.

– Сегодня я не принц для тебя, – серьёзно, как никогда произнёс Солон.

Однако у него всё равно дрожали коленки. И даже Щит не помогал прогнать страх.

– Признаться, я не слишком рад видеть тебя, Энтоэн, – язвительно проговорил Хигель. – Ведь мы только что разошлись.

Голос его уже не казался настолько пьяным, как прежде.

Солон нашел свою волшебную палочку, вытащил и направил на Хигеля:

– Я знаю, что ты сделал, Хигель, – проговорил он. – Пришла пора признаться в этом.

– Признаться в чём? – одновременно и с иронией, и с удивлением спросил Хигель.

– Я знаю, что это ты убил Хаффнера Ларгбура.

– Я? Пфф, – Хигель изобразил подобие улыбки на лице. – Иди-ка спать мальчик, ты меня совсем утомил.

– Не уходи от разговора, изменник! Я твой принц и ты не имеешь права общаться со мной таким тоном!

– Не имею права? Не о праве тебе должно со мной говорить. Кому угодно, но только не тебе, Энтоэн. Я будущий герцог этого места…

– Будущий? Да, я знаю! Сколько осталось? Неделя? Две?

– До чего?

– До смерти! До смерти Райва Рейхеля!

– Я бы посоветовал тебе заткнуться на этом месте. Мой дядя не планирует пока покидать эту землю.

– Зато ты планируешь устроить ему проводы на небо! Да-да, и я это знаю. Что было в той колбе с лекарством? Не напомнишь мне? Тебе же гораздо лучше знать!

Солон не видел выражения лица Хигеля из-за темноты, но ему было очень интересно. Кончик волшебной палочки принца светился белым светом, и, словно в ответ на мысли Солона, Хигель приблизился к нему поближе. Да, он безоружен – это было важным преимуществом Солона.

– Ты хотя бы умеешь обращаться с этой штукой? – с сарказмом поинтересовался Хигель.

– А ты хочешь проверить это? А? Да, я чернокнижник. Я знаю кое-что, и пары слов мне вполне хватит, чтобы убить тебя.

– Громкие слова для дерзкого юнца. Будь у тебя больше чести, ты бы пришел ко мне с железом, а не с колдовством.

– А где же тогда твоя честь, Хигель? Ускорить смерть дяди, чтобы стать герцогом побыстрее? Или пока он не передумал завещать это место кому-нибудь другому? Ты же ведь не прямой наследник Акры, а всего лишь…

– А тебя это сильно должно волновать?

– Ты именуешь себя будущим герцогом, я же в этом случае будущий король. Только вот уже по праву, по прямой линии…

– Ты наследуешь корону только потому, что тебе повезло, и твои братья расчистили дорогу для тебя своими смертями. Весьма благородные поступки, но вряд ли умные. Эйгердер, к примеру, не кинулся бы на меня.

– А ты родственников не обсуждай. Ни твоих, ни моих. И то, что я могу сказать о тебе и о твоей сестре.

– Не смей ничего дурного говорить о Хайгли, – резко накинулся Хигель на него. Похоже, его задевало всё, что связано с ней.

– А я говорю о тебе, а не о ней. Ты убил Хаффнера Ларгбура за то, что он начал подозревать тебя в отравлении лорда Рейхеля.

– Энтоэн, а знаешь ли ты, что за такие вот ложные обвинения у меня есть все права вызвать тебя на дуэль? У тебя не будет права отказать в сатисфакции, потому как мне плевать – принц ты, бродяга или вшивый бог. За оскорбление каждый платит по-своему.

– Обвинения не ложны. И ты сам это знаешь. Но лучше будет признать их прямо сейчас, и я пощажу твою жизнь. В случае же обратного смертная казнь…

– Ты принц. Ты не король. И пока жива твоя мать, я служу ей, а не тебе. Признай, что ты ещё никто в этом государстве, но мнишь из себя чертового героя – защитника королевства, заступника слабых, мстителя за Ларгбура… Поверит ли твоя мать в твои бредни? Если даже я в них не верю!

– Ты хитер, Хигель. Но тебя это не спасёт. Ты желаешь смертной казни? Акра никогда не будет твоей, а вот жизнь свою ты ещё сможешь спасти.

– Как я вижу, я всё ещё жив.

Для достоверности он проверил, двигаются ли его руки. Всё было в порядке.

– Потому что я жду от тебя признаний.

– Жди чего угодно, милосердный принц, но ты глупец. И это сыграет с тобой злую шутку. Возможно, что уже сыграло. Трон Аглун Хед такими темпами тебе не удержать. Не удержать и своей жизни тебе, принц.

Он с отвращением плюнул вниз, от чего Солона передернуло.

Скоро полночь, скоро Милена. Поскорей бы закончить с этим бедолагой.

– А тебе не удержать меня, – сказал Солон.

– Ты уже проиграл, Энтоэн.

– Нет, и не подумаю. Тебе не стоит доказывать свою невиновность, потому что я провел анализ и смог найти в снадобьях твоего лекаря яд!

– В малых дозах яд – лекарство. Кажется, ты был с нами, когда мой лекарь выпалил эту эпическую фразу.

– Об этом ты разговаривал с Хайгли? Тогда, когда я вас застал? Ты говорил, что лекарь слишком долго делает своё дело! Какое же дело он делает долго? Убивает твоего дядюшку? Сколько ты заплатил ему за убийство герцога? Разве стоило это смерти Ларгбура?

– Он мой брат по оружию. Но стоило, – Хигель немного улыбнулся.

Похоже, этой фразой он сознался во всём.

– От тебя ничего не утаишь, принц. Ты похорошел и поумнел после своей пропажи несколько месяцев назад. Да, это я убил Хаффнера Ларгбура. Своими руками. Этот нож у меня с собой. Показать?

– Не стоит. Я не хочу видеть оружие изменного убийства.

– А ещё я хочу отправить на тот свет своего дядю. Как можно скорее. Да, мне не помешал бы титул герцога. Но ты не думал, что милосердней было бы избавить от мучений моего дядю? Думаешь – это жизнь? Непрекращающаяся боль, помутневший рассудок. Он уже не человек, понимаешь, Энтоэн?

– Он человек. В любом случае.

– Может быть. Но мне стоило сделать это маленькое зло… Во имя его же блага. Я не хочу лежать и гнить, неспособным ни двинуться, ни насладиться моментами жизни. Лучше умереть сразу. И не важно – кануть ли в Небытие, отправиться ли на муки в Тарту, или вознестись к Длани Небесной. Лишь бы не страдать на земле.

– Даже если так! Язык твой лжив, и я понимаю, что делал ты это для себя, а не от любви к лорду Рейхелю. Но, даже если я ошибаюсь – стоило ли это смерти Ларгбура? Он тоже мучился при жизни? Он тоже лежал и гнил?

– А вот тут ты меня поймал. Он мне просто мешал. Мой брат по оружию.

Хигель улыбнулся.

– У тебя нет чести, – сквозь зубы произнёс Солон и уже принялся выбирать заклинание для разоружения.

– А у тебя нет свободы.

Он почти засмеялся, потому что на Солона тут же напали сзади и мгновенно заломали руки. Сказался главный минус Щита. Неприкрытая задняя часть. То, чего Солон боялся больше всего.

Это были стражники, облаченные в зеленое. Личная охрана Рейхеля. Они слышали признание Хигеля, но им было все равно. Хигель им платит, и они ему служат.

У Хигеля нет чести – Солон в этом убедился, но слишком поздно.

Милена заснет одна… Солон готов был заплакать от того, что не сможет сегодня обнять её и войти в неё.

Палочка была сломана на две части, оттуда струился волшебный белый свет. А потом его чем-то ударили по голове, и наступила темнота. А за ней Небытие.

II

Ферцен перевязывал себе нос чем попало. Поначалу  он у него опух до невероятных размеров, и пришлось приложить к нему бересты, а так же охлаждать промокшей сталью.

Затем, когда опухоль спала, Герреру пришлось вправить жутко кривой нос Ферцена, который после этой процедуры стал лишь немногим лучше.

Гельфиде самой чуть не стало больно от хруста в носу Ферцена, который раздался после того, как по нему прошелся ладонью Геррер. Ужасное зрелище, но правильное. Ферцен вскрикнул мгновенно, но через секунду замолчал, усиленно пытаясь сделать мужественное лицо.

– Акра, – произнёс Ферцен, показывая им панораму города. – Приходилось бывать здесь раньше?

– Да, – сказала Гельфида, а в унисон с ней Геррер произнёс:

– Нет.

С такого расстояния Акра не казалась большим городом, потому что всё, что можно было разглядеть – это высоченные красные каменные ворота и глубокий ров, идущий вокруг забора. Наверняка, Акра строилась как крепость, и лишь с веками расширилась до размеров одного из крупнейших городов королевства.

– Не удивлен, друг, – улыбнулся Ферцен. – А я уже знаком с этим местом. Нараки мало понимают в географии Родевиля и конкретно этого королевства. Он вообще мало что понимают. И поэтому называют Акру красным городом. Просто.

– И, надо сказать, небеспочвенно, – сказала Гельфида.

– Лично мне он сейчас кажется черным, – вставил словечко Геррер. – Акра является столицей одноименного герцогства?

– Да, – сказала Гельфида. – У нас во всех герцогствах так.

– Никакой фантазии. В Лармании это называется провинцией, а не провинцией, и носит название, отличное от их столицы. Какое-нибудь звучное. Вроде Эренгвиля.