Легенды Лазурной Юдоли. Принц Аглианта

– О, эта бысмыссленная тяга к окончаниям «виль». Во всех уголках карты. Эренгвиль, Лоувиль, Эамавиль, Неовиль… В конце концов и сам Родевиль. Вот скажи мне, варвар, чем они все между собой связаны?  – сказала Гельфида, и, не дождавшись, что ей ответят, перевела тему: – Что мы собираемся делать после того, как найдём Хранителя?

– Я привык разбираться на месте, Гельфида, и не составлять никаких планов. Но если уж на то пошло – находим его, забираем с собой и со всех ног в Семансор.

– Семансор? Обитель полуэльфов? Мы должны доставить его в Обсерваторию! Там его место по праву!

– Это идея, к сожалению, не очень хороша. Семансор сильнее, чем Обсерватория. Признай это, Гельфида. Если Обсерватория будет достаточно сильной, я с радостью отпущу его туда.

– Вы рано спорите, – возразил обоим Ферцен. – Хранитель ещё не у вас. Когда найдете его, поспорите на обратной дороге.

– Твой друг говорит дело, – кивнула Гельфида на Ферцена, в ответ на что Геррер лишь недовольно фыркнул.

Ну и бестактный варвар. Но такой милый.

– Нам придётся отпустить лошадей, – сказал Ферцен.

– Зачем? – удивился Геррер. – Разве в город не пускают на лошадях?

– Дело в том, что в ночное время в него вообще никого не пускают. А времени нам терять нельзя, если мы хотим выиграть. Я знаю тайный ход в город. Он приведет нас прямо к месту.

– Ради благой цели, – сконфузила лицо Гельфида, – мне придётся отпустить Воронку. Лютика тоже?

– Лютик это твоя птица? – спросил Ферцен.

– Это мой сокол.

– Дело твоё, конечно, Гельфида.

– Лучше отпущу. Он всё равно меня найдёт.

На этом они порешили и отпустили всех животных. Гельфида долго прощалась с Воронкой и Лютиком, и они, словно в такт ей, тоже грустили.

Гельфида с минуту провожала взглядом своих любимых питомцев, пока они не скрылись в темноте. Они хорошо слушались её – наверняка Ферцен и Геррер это заметили.

Проход этот словно был дополнительными, но заброшенными воротами, которые Ферцен без труда смог отворить. Интересно, откуда у него такие познания в этом плане? Гельфида не ожидала.

Кое-где в городе горели огоньки, но по большей части там было везде темно. Ночь брала своё.

– На самом деле город просто кишит жизнью, – сказал Ферцен. – Местный правитель, прокаженный герцог Рейхель, собирает всех знатных лордов королевства на рыцарский турнир и знатный пир. Даже королеву позвал, но она явиться не смогла, смог только принц. Скажу честно – один из этих лордов и есть Хранитель.

– И как же мы проникнем к лорду, Ферцен? – негодовал Геррер. – Ты не упоминал об этом!

– Тише, Геррер, наведешь шума. Я вас приведу куда нужно. От вас требуется только тишина. И спокойствие.

– Не беспокойся, Ферцен, – утешала его Гельфида. – Мы доверимся тебе.

Ферцен ничего не ответил и повёл путников дальше. Последний раз Гельфиде приходилось бывать в Акре четыре года назад, и отчего-то у неё осталось мало воспоминаний об этом городе. Улицы города оказались заметно узкими, хотя раньше ей такое не ощущалось. Наверняка она подросла, и мир начал казаться ей слишком маленьким.

Было практически безлюдно, разве что иногда встречались влюбленные парочки, да и изредка попадались просящие подаяния бродяги. Было жаль их, но Гельфида понимала, что помочь она не может им ничем. Выручишь одного, да обделишь другого, а в конечном итоге и сама без гроша останешься.

И чем ближе они приближались к замку, тем безумнее казалась Гельфиде  затея Ферцена. Чужаков не должны любить в герцогском замке.

Она оказалась права.

У самых стен их ждали.

– Ферцен, – послышался чей-то хриплый голос.

– Это я, – воскликнул он и резко отскочил от путников.

Всюду зажглись факелы, и Гельфида поняла, что они окружены. Повсюду стояли нараки – и каждая из их рож была по-своему ужасна. Каждый из них смотрел на Гельфиду и Геррера, словно увидели нечто. Просто Нечто и всё.

– Благодарю за службу, – произнёс чей-то голос, отличающийся от нарачьего.

И он вышел из толпы. Высокий, одетый полностью в серебряный облегающий доспех. Он блестел даже в свете факелов.

А ещё его украшало светло-фиолетовое лицо, на котором красовались два полностью черных глаза, посередине которых пробегала тонкая зеленая полоска зрачка. Это существо не было даже нараком, не то что человеком.

– Служу вам, милорд, – преклонил колено Ферцен.

Гельфиде аж стало тошно.

– Ну и сволочь же ты, Ферцен, – сквозь зубы процедила она, – Мы верили тебе.

Геррер, опустив голову, молчал. И был расстроен больше Гельфиды, но никто этого не замечал.

– Что я сделал не так? – развел руками Ферцен. – Я обещал, что приведу вас к Хранителю? Наслаждайтесь! Он здесь! В Акре! Я не обманул вас – вы можете довольствоваться тем, что получили.

– Обманул, – подняв голову, произнёс Геррер. – Ты сказал, что не вернешься к Арсиксу, но…

– Я ещё не вернулся к Арсиксу. Поэтому у тебя нет повода поносить меня своими словами.

– Меня называют Гнев, – сказал тот, кого Гельфида и Геррер приняли за Арсикса. – Но это не моё имя. У меня нет имени.

– Меня не интересует, кто ты, – с презрением произнесла Гельфида.

– Необоснованная грубость, флейрейн Анистон. Я наблюдаю в вас скрытое безумие.

Он нервно стукнул зубами.

– Ты так же безумна, сколь и я, – он поднес своё лицо к ней.

Гельфиде больше всего сейчас хотелось воткнуть свой клинок прямо в лицо Гневу, но она понимала, что это будет обозначать верную смерть и ей, и Герреру.

– Зачем? Зачем вам надо было заманивать нас сюда? – поинтересовалась Гельфида.

– Сложный вопрос, – с улыбкой произнёс Гнев, после чего забегали его зеленые полоски-зрачки, – но на него есть ответ. Я и Владыка очень не любим, когда кто-то смеет переходить нам дорогу. Знаю – у вас имелись на это объективные причины, но на войне мы никогда не пытаемся понять и простить противоборствующую нам сторону. Ты – Гельфида Анистон, являешься приверженцем Ордена Девятого Солнца, а значит, знаешь куда больше, чем тебе положено. Ты – Геррер Аугуст, по словам Ферцена являешься просто скопищем благородства и морали, от чего меня, если честно, тошнило бы, если бы я был таким же, как и вы. Вы вместе, в духе самых романтических историй, не сдались бы и после поражения. Вы потеряли Сокровище, вы ничего не знали о Хранителе, но, покуда вы были живы, у вас всегда была надежда. Жизненный опыт научил меня, что решение проблемы – это её искоренение, но не забвение. Только так ты можешь навсегда забыть про неё. Вы дали мне повод, а я превратил его в причину, и нет лучшей сласти на свете, чем эта.

– Сласть? – удивился Геррер. – Что ты имеешь в виду?

– Сласть – это смотреть в глаза, которые ещё двигаются, ещё блестят, но на самом деле уже мертвы. Сласть – это наблюдать, как медленно догорает в вас лучик надежды. Сласть – это видеть, как вы начинаете понимать, что вы погибаете не героической смертью, жертвуя собой ради вселенского блага, а подыхаете, как собака, которая не получила объедков.

– Закрой рот, – пробормотала Гельфида.

– От этого тебе лучше не станет. Надеюсь, вы понимаете, кто я такой? Да, я маньяк. Я получаю удовольствие от смерти. Мой Владыка, Арсикс, как вы его называете – Троерукий, он не является злом. Он просто юноша, который выполняет свой долг и пытается принести спасение своему народу. Но он никогда не хотел крови, в отличие от меня. Я – зло в чистом виде.

– А зло в чистом виде всегда так много говорит, прежде чем прикончить свою жертву? – продерзил Геррер.

– А нам разве есть, куда торопиться? Какое же это удовольствие – лишить жизни жертву, не насладившись её страданиями?

– Верно, ты сумасшедший, – сказала Гельфида.

– Сумасшествие – это лишь одна из граней нормальности. То, что вам кажется неправильным и аморальным, я вижу ровно наоборот. То же самое я могу сказать и про ваши удовольствия – они видятся мне мерзкими и противоречащими природе живого организма.

Улыбка Гнева перешла в громкий смех.

– Я упьюсь страданием тех, кто мешал мне и Владыке в достижении цели. Кто увел Сокровище из-под нашего носа в Академии Сегмунда. Кто убивал наших воинов. Я приговариваю вас к мучительной смерти!

И он завопил, словно ребенок. Он щелкнул пальцами  в сторону некоторых нараков, и они подошли к Гельфиде и Герреру. Гельфида уже приготовилась к тому, что сейчас случится удар меча, но пронесло. Они просто схватили её за руки и куда-то повели.

Сбежать не получится. Нараков слишком много, и они везде. Похоже, они контролируют  город. Более того, всё выглядит так, что город с ними в сговоре, да и сам герцог тоже.

– Думали, я дам вам умереть так легко? – спросил Гнев. – Нет. Сначала вы будете ожидать смерти. Всю ночь. Вы не сможете уснуть. Вы будете ждать её, но она будет приходить к вам нереально долго. Нереально маленькими шагами.

Гельфида готова была умереть прямо сейчас, но никто ей не даст. Пока что.

Ферцен слушал своего господина отнюдь без улыбки, и Гельфида не могла даже предположить, что он ощущает. Рад ли он тому, что предал своего друга? Разделяет ли он идеи нарачьей орды и философию Гнева в целом?

Он провожал их задумчивым взглядом, и Гельфида не увидела в его глазах той радости, которую испытывали нараки и Гнев. Ей было всё равно, о чём он думает сейчас и чем может объяснить свой поступок – она была готова убить его прямо сейчас – при первом же попавшемся случае. Наверняка Геррер думает то же самое.

– Отведите их в темницы, – приказал Гнев, и его улыбка наконец-то исчезла, – и запихайте как можно глубже.

Гельфида так и не поняла, кто схватил их, потому что на голову несчастным путникам тут же накинули мешки и куда-то повели. Не было смысла вырываться, хотя очень этого хотелось.

Сколько времени прошло, оно не знала, но всё закончилось тем, что мешки с их голов сняли и кинули в какой-то вонючий карцер с решеткой. Кинули их вместе – только это могло радовать. Если рядом с кем-то и придётся умереть, то только рядом с Геррером.

– Гельфида, – чуть слышно пробормотал он, когда нараки и Гнев исчезли, – похоже это конец.

– Не говори так, – зло отреагировала она.

– Сейчас ты обвинишь во всём этом меня, и будешь права.

– Нет. Я не буду винить тебя. Только не сегодня, только не сейчас. Ферцен появился там не по твоей воле, и не ты один доверился ему. И я, и Клай, и Трой… Больше я имен не помню.

– Вина эта будет на мне. И в подземельях Тарты страдать мне.

– Рядом со мной, – проговорила Гельфида.

– Я всё же так и не понял – зачем мы были им нужны? Сфера Вечнсти у них, а значит, они победили.

– Гнев всё объяснил – ему нужна наша смерть. Быть может, они волнуются, что мы могли бы им помешать. Он садист, каких свет не видывал, хочет поиздеваться над нами.

– Он увидит, как умирают настоящие варвары из Алмакид.

И он даже улыбнулся, что очень удивило Гельфиду. Даже сейчас, находясь в крайне безвыходном положении, ей хотелось думать, что рядом с Геррером она в безопасности. Она привыкла к этому, ведь если разобраться глубже – он не подводил её никогда. Не считая того, что доверял Ферцену. Но ведь доверяла и она.

– На что нам можно уповать, Геррер? – спросила она.

– Я не знаю. Ты веришь в чудеса?

– Нет. Они покинули наши края давным-давно. С тех пор, когда сказания о древних героях стали легендами и сказками.

– А я не знал, что скажу это когда-нибудь. Но уповаю я на Клая и на его остроухую банду.

Геррер снова усмехнулся.

– Ты веришь, что они освободят нас? Веришь, что им это под силу? Веришь, что они станут стараться ради нас?

– Я не думал об этом, Гельфида. Не думал, вспомнят ли они о нас. Я верю в другое. В то, что они никогда не позволят Арсиксу и Гневу сделать со Сферой Вечности то, что они хотят сделать.

– Если Хранитель и впрямь здесь… Что им может помешать?

– Клай. Я верю в него, потому что больше мне верить не в кого. Они не превратят Родевиль в поджаренную Тарту. Судьба не позволит им.

– Может быть, судьба. А может быть, Клай. Они и оружие наши забрали.

– Наше главное оружие в другом. Скажи мне, почему мы так спокойны?

– Я начинаю догадываться. Я спокойна, потому что ты рядом, Геррер.

Геррер сделал довольно необычное лицо.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не видела очевидного. Ты столько раз спасал меня, а ведь мог просто бросить. Я была обузой в твоих руках, но благодаря тебе я дожила до последнего. И мне не стыдно умирать вместе с тобой.

– Не ожидал, что услышу это именно от тебя.

– Я тоже. И это не всё, что ты не ожидал услышать. Я начала понимать кое-что ещё. То, что мне не приходилось ощущать, позволил ощутить мне ты. Ты, Геррер.

Её губы задрожали. Ей вдруг стало страшно, что эти слова слетели с её губ.

– У меня есть для тебя другая новость. Я скажу тебе, почему я не оставил тебя. Тогда, когда я увязался за тобой, после событий в Академии Сёгмунда, я не думал ни о чём, кроме денег и наживы. Ты же была моим веселым спутником, над которым я мог посмеяться, когда было скучно.

– Ты подонок, Геррер, – проговорила Гельфида, но слова были сказаны с улыбкой.

А по щеке пошла слеза, и ей очень не хотелось, чтобы Геррер заметил её.

– Да. Это так. Клай всё объяснил мне. То, чего я не понимал все эти недели. Я… Я люблю тебя, Гельфида.

Он сказал то, чего не успела сказать она. Он опередил. Он оказался смелее.

– Ты глупый варвар. Ты не понимал этого. Не понимал и того, что ощущала я. Чего же стесняться мне, Геррер? Стесняться в предсмертный час? До смерти ты мой… Я сказала это слишком поздно.

И она, не спросив никакого разрешения, вцепилась в его губы. Это был самый сладкий и нежный поцелуй в её жизни, и до ужаса не хотелось, чтобы он кончался. Гельфида вдруг ощутила островок счастья посреди черноты. И это счастье было неотесанным, бородатым и глупым варваром.

Глава 13. История одного герцога

I

Солон не мог прийти в себя ещё долгое время. В голове не могло уложиться, что он вообще делает в этом вонючем и темном подземелье. Ведь когда он выходил на своё дело, вряд ли ожидал, что оно закончится именно так.

И откуда только у Хигеля Рейхеля хватило столько смелости, чтобы поступить так с самим принцем? Быть может, он тоже знал о том, что никакой Солон не принц, и более того – он обычный самозванец?

Выходит, что половина акрской охраны подкуплена племянником герцога, а возможно, что ещё хуже – и вся. В этом месте нет справедливости, её следует искать не здесь. Солон осознал, что должен был это понять за то время, что является принцем.

Никто не заметил, как люди Хигеля вели активно сопротивляющегося Солона по темным коридорам замка – они будто нарочно пустовали.

Это были темницы Акры – в этом более не было никаких сомнений. Они находились глубоко, относительно глубоко основного фундамента замка Рейхеля. Сюда не проникал солнечный свет – и Солон не мог понять, наступило утро или нет.

А ведь пробыл он здесь уже заметно долго, а спать не собирался, несмотря на то, что в сон давно клонило. Но в таких местах Солон не спал, даже когда был настоящим Солоном Моррисоном, а не Принцем Энтоэном. Даже тогда у него была вполне себе мягкая и уютная постель. Не в сравнение с этими каменными стенами и полом.

Солон попытался не вдаваться в панику. Хотя самым неприятным был даже не тот факт, что Солона поймали, а то, что он лишился последней надежды выбраться – в лице волшебной палочки. Тогда, когда Солона скрутили, оно переломилась надвое, словно вишневый прутик, и уже больше не могла действовать.

Хороший волшебник должен уметь пользоваться магией и без помощи волшебной палочки – только вот был ли Солон хорошим волшебником? Явно такое определение не про него.

Попытавшись всмотреться в темные стены, Солон обнаружил, что многие узники занимались здесь подобием творчества – что-то карябали на стенах, что иногда складывалось в рисунки или какие-то изречение.

«Смерть – моя свобода» – была выгравировано какой-то клинописью прямо возле Солона.

«Я люблю тебе, Хелен» – эта надпись находилось недалеко от предыдущей, только вот накарябана была совершенно другим почерком.

Имя «Хелен» напомнило ему созвучную Милену, и в душе его сразу пробудилась тоска. Она будет винить его. Винить его в том, что не пришёл. Винить в том, что он вообще оказался в этой клетке. Она не поймет – а это значит, что Солон теряет её. Или потерял.

Чуть позже Солон заметил вдалеке огонек факела – сюда кто-то приближался. Это был один из стражников этой тюрьмы из людей Хигеля, но не тот, который вёл его, а другой.

– Ты ещё не спишь? – издевательски спросил он, на что Солон лишь злобно стиснул зубы.

– Не спится, принц? – ещё раз спросил он, оскалив свои зубы.

– Я не буду спать с той мыслью, что ещё не прикончил тебя, – проговорил Солон и даже обрадовался тому, что получилось столь резко.

– Ты недомерок. Но твою судьбу решает милорд Хигель, поэтому я не смогу даже коснуться тебя. К сожалению.

– Хигель изменник. Вместе с тобой.

– Нее, малыш. Я никакой не изменник. Я всего лишь выполняю приказы своего сюзерена, и делаю это хорошо, поэтому не вижу здесь ничего зазорного.

– Ты говоришь с принцем. Принцем – сюзереном твоего сюзерена.

– А мне хоть с самим королем. Есть не желаете, ваше величество?

– Запихай свои подачки себе…

– Тише. Мы же не должны позволить вам умереть. Лорд Хигель сказал, что возможно, мы даже когда-нибудь отпустим вас. Когда вы осознаете…

– Я знаю одно. Скоро и твоя голова, и голова твоего лорда будут висеть на пиках у въезда в город.

– Большая честь, – улыбка стражника была довольно отвратительной, – оказаться с моим лордом даже после смерти. Кстати, в замке совсем скоро начнется турнир, а за ним и пир. Жаль, что без вас. Но думаю, что ты это переживёшь.

Если бы стражник находился ближе, Солон плюнул бы ему в лицо, но, к сожалению, это было не так, поэтому приходилось ограничиваться лишь враждебными мыслями.

Стражник ушел, так и не сказав больше ни слова, чем только обрадовал Солона. Правда, он ещё вернется – и вряд ли что-то изменится к тому времени. Оставалось только сидеть и ждать. И чего ждать – непонятно.

Солон снова всмотрелся в стену. Первой попавшейся картинкой ему было что-то, напоминающее солнце – разве что только оно не светило.

Снизу там были накарябаны какие-то слова и изречения, но Солон не мог их разглядеть – мало того, что здесь было темно, так ещё и написаны они были настолько мелко, что кому-то могли понадобиться и очки, чтобы прочитать.

Солон недовольно провёл по изображению Солнца рукой, после чего случилось настоящее чудо – очертания солнца засветились желтым цветом, а под ним точно так же засветились и слова.

Солон испуганно вздохнул, и, оглянувшись по сторонам, принялся читать.

«Регван Белёсый. Третий Хранитель. Если верить словам Алькора, история всякий раз будет повторяться, и мой преемник окажется там же, где был и я».

Солон ничего не понял, поэтому прочитал вторую запись.

«Я жив. Сила солнца. Я открыл силу солнца – а это значит, что я не безнадежен. Если во мне есть толика могущества, я сокрушу эти стены живородящим солнечным светом».

Солон снова ничего не понял, но снизу он нашел еще слова:

«Я не всемогущ. Во мне мало силы света. Я не заберу это с собой в могилу. Как говорил Пророк, если она недалеко, это поможет проявить мои силы. Знак Френгая. Во сто крат усилен будет благодатной мощью извне».

– Знак Френгая? – вслух удивился Солон.

Знак Френгая, равно как и другие Знаки, был ярким примером колдовства без палочки. Только вот Солон явно не знал ни одного знака. И навряд ли узнает.

Но решение нашлось само собой. Возле солнца было нарисовано подобие рук, одна из которых была раскрыта широко, а другая перекрывала первую поперек.

Что это? Письмена были слишком красиво выгравированы, слишком неестественно для такого места.

Солон ринулся к концу клетки.

– Я согласен! – громко крикнул он, надеясь, что стражник услышит его.

– На что ты согласен, отродье? – послышался голос в ответ.

– Дай мне еды!

– Заставляешь меня ходить туда-сюда? Что ж, лишь ради лорда Хигеля.

Послышались приближающиеся шаги, после чего перед Солоном вырос образ стражника с миской, наполненной какой-то гадостью, лишь издалека напоминающей пищу.

Он приблизился слишком близко к камере и Солону, после чего принц сложил руки так, как было указано на рисунке.

Колдовские знаки редко когда удавались с десятой попытки, не говоря уже о первой, но, к огромному удивлению Солана, из рук вылетел ярчайший пучок света, наполнивший, казалось бы, не только камеру, но и все подземелья. Стражник, даже не успев произнести ничего, рухнул на землю.

Солон мгновенно кинулся к нему. Интересно – жив или нет? Сразу определить не удалось, но времени на это не было. Как и не было времени подумать – откуда взялся этот убийственный свет.

Солон, протащив руку сквозь стальные прутья, принялся обшаривать карманы жертвы, после чего, найдя там связку ключей, начал подбирать нужный для того, чтобы отворить дверь.

Когда она наконец-то поддалась, Солон не стал терять времени и покинул это место. Надо попытаться выбраться отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Быть может, ещё получится найти Хигеля и изрядно удивить его своим появлением. А может и Милена… Нет, не время думать о ней!

Солон понимал, что находится очень глубоко. Настолько глубоко, что это превзошло бы все его ожидания. Здесь была не одна тюремная камера – но все они пустовали. Интересно, для чего они готовили столько места? Откуда в Акре взяться стольким преступникам, чтобы заполонить всю тюрьму? Ответ напрашивался только один – на случай войны, ведь авангард из осуждённых решал много проблем.

Солон освещал факелом себе дорогу и наконец-то нашёл выход. Он вёл его в сторону винтовой лестницы вверх. У него не было другого варианта, кроме как воспользоваться этим путем, поэтому он, стараясь действовать бесшумно, принялся подниматься по ней.

Наверняка он миновал несколько ярусов, и уже здесь появились признаки чьей-то жизни. В некоторых камерах находились преступники, и попадаться им на глаза было бы не самой лучшей идеей. Равно как и освобождать их – преступникам Солон помогать не собирался. От них людей надо огораживать.

А затем на его пути появился ещё один стражник. Солону очень повезло – он оказался незамеченным, но это только пока. Солон спрятался за стеной, но стражник неумолимо приближался. Наверняка он тоже был человеком Хигеля, поэтому не было смысла рисковать.

Солон стоял, едва пытаясь сдержать дыхание, и вспоминал, как он сделал в прошлый раз Знак Френгая. Наверняка это было чудом и случайностью, но на что, кроме как не на них, можно было полагаться в такой ситуации?

Дождавшись момента, когда шаги приблизятся на максимально близкое расстояние, Солон сделал то, что задумывал. Он буквально ткнул своими руками в лицо стражника и… Снова подействовало. Это было чудом – но из его рук снова посыпался яркий свет, который ослепил и оглушил врага.

Солон прислонил к его лицу факел – он снова не мог понять, жив стражник или нет. К тому, чтобы забрать жизнь человека, Солон явно не был готов. Пусть даже жизнь того, кто встал на его пути.

– Мне нужен его шлем, – прошептал Солон. – Да и весь доспех бы не помешал.

Солон никогда не думал, что ему придётся раздевать кого-то и примерять эту одежду на себя, но он это сделал. Что ж – здравствуй, второе массовое превращение. Сначала из адепта в принца, а теперь из принца в стражника.

Доспехи были не слишком тяжелыми – в них было много кожи и мало металла, но жутко мешал шлем. Сквозь него было не очень хорошо видно, и он затруднял движения головы. Но он был сейчас нужнее всего Солону. Так было гораздо меньше шансов, что его узнают.

На Солона накатила усталость, но он знал, что надо двигаться дальше. Подле лорда Эсгрибура он в безопасности. И лорд Рейхель не должен дать его в обиду.

Преступники, сидящие в камерах, выкрикивали всевозможные оскорбления в адрес новоиспеченного стражника. Солон даже не все эти словосочетания слышал раньше, поэтому побуждали у него они только улыбку.

А потом он поднялся и окончательно покинул темницы. В этих местах уже были немногочисленные окна, и свет кое-где просвечивал. Значит, рассвет уже наступил. Да и возможно даже очень давно – Солон вполне мог неправильно подрассчитать время.

Помещение, в котором он оказался, явно не было частью тюрьмы. Ни одного намека на это. Это обширный зал, с каменными украшениями и двумя статуями плачущих дев в двух углах.

"Зеркало" – неожиданно Солон услышал этот шепот и в ужасе обернулся.

Но он был в зале один. Тут даже негде было спрятаться.

"Найди зеркало" – снова послышался голос, и Солон схватился за голову.