Легенды Лазурной Юдоли. Принц Аглианта

– Ты знаешь, что этим актом ты не улучшил своё положение, – сказал Арриен. Он явно был недоволен тем, что принц сегодня явился не один, как обычно.

Арриен, похоже, сильно любил синий цвет в одежде и очень заботился о своём внешнем виде. Он снова был в синем наряде, но опять уже в другом. Даже сам принц не менял одежду каждый день!

– Этим долгом я рассчитаюсь с тобой и забуду тебя. А ты меня.

– Только ты не вспомнил о контрабандистах с восточного района города! – крикнул он Солону. – Им же ты тоже должен.

– Разберусь! – ответил ему Солон, хотя явно не понимал, о ком говорил Арриен. И новость о контрабандистах ему не нравилась.

– Деньги!

Солон мгновенно кинул ему свой заветный мешочек. Арриен, глаза которого зажглись сразу же, поймал его и злобно улыбнулся. Но, распечатывая его, он столкнулся с некоторыми трудностями.

Вместо золота там были обычные камни, которые Солон напихал туда ещё  с утра. Арриен кинул с силой мешочек о землю, и в ярости крикнул своим охранникам:

– Лишите головы этого обманщика!

Они мгновенно набросились на него, но Солона грудьми закрыли его стражники. Наёмники Арриена считали себя очень мастеровитыми ребятами, поэтому оголили свои кинжалы и принялись атаковать.

Однако, на фоне длинного оружия кинжалы выглядели чем-то наподобие кухонных ножей, поэтому, ловко парировав первые удары, люди принца обезоружили защитников Солона и уже готовились нанести решающие удары.

– Не проливать крови! – крикнул своим солдатам Солон.

В то же время из-за угла появились ещё шестеро королевских солдат и окружили здоровяков Арриена со всех сторон. Шокированный Арриен стоял в стороне.

– Скрутить охранников! – приказал Солон. – И арестовать барона Арриена!

II

Холодновата она была с утра, эта вода, но Герреру это только нравилось. Уже наступило лето – как можно упустить возможность так прекрасно начать утро?

Проснулся он рано – едва взошло солнце, после чего развел костер и повесил над ним одного кролика. Он не смог избавиться от привычки добывать пищу самому, несмотря на то, что великодушный герр Анистон нагрузил ему огромный рюкзак с едой. Там и сыр, и кровяная колбаса, белый хлеб, овощи, солонина, да и ещё много чего. Вина разве что не было – но Геррер явно сейчас думал не об этом.

Пока жарился кролик, Геррер решил искупаться в находящемся рядом озерце. Странно, что ночью, ложась спать, он не заметил его. Утро преподнесло весьма приятный сюрприз. Вода-то ведь ледяной показалась сначала – но чего ещё нужно такому, как Геррер?

Приятно запахло жареным мясом. Совсем скоро Геррер отведает его, хотя даже мясо порядком поднадоело ему. Порой Герреру казалось, что его призвание – это охотник, а не бродяга совсем, коим он и является. Может быть, тогда его жизнь сложилась бы лучше, чем сейчас?

Пожалуй, пора вылезать – даже такой крепкий парень, как Геррер, мог простудиться в этой воде. Нелепо вышло бы, если ему не позволит спасти мир простуда.

Однако острый слух Геррер услышал стук копыт совсем невдалеке. Кто-то вышел на его след? Нараки? Слепые Охотники? Или же простой проезжий?

Геррер притих. Дым от костра явно уже выдал то, что кто-то находится здесь, скрываться смысла не было. Да ещё и одежда на берегу, и рюкзак с едой. И оружие находится у костра. Ох, нелегко придётся, если вдруг нападут.

Но это была не толпа воинов, нараков или Слепых Охотников, а всего лишь девушка. Девушка, о которой он ещё не успел забыть. И без которой он сравнительно неплохо провел последние часы.

– Ты ли это, Гельфида? – с легкой улыбкой на лице спросил Геррер.

– Нет, я проезжий призрак, – ответила она. Вроде бы и шутка это была, только вот никакого намека на веселье у Гельфиды на лице не было. Она была предельно серьёзна. И от того казалась ещё смешнее.

Неожиданно Геррер понял, что в воде он полностью голый, а вода настолько чиста, что даже прозрачна. Интересно, Гельфида что-нибудь видит?

– Зачем ты вернулась? – крикнул ей Геррер, всё ещё думая, как бы спрятаться и исправить это неловкое положение.

– По-моему я всё уже сказала. Тогда, в Обсерватории.

– Подойди поближе, я тебя плохо слышу! – крикнул Геррер и поманил рукой.

Что он делает? Он же ведь и сам хотел спрятаться от неё, а теперь подзывает ближе.

– Меня зовёт голый варвар. Замечательно, – проворчала Гельфида, но всё же спустилась с Воронки и подошла к берегу.

И зачем она нацепила сверху ещё и черный плащ с капюшоном? День же обещает стать жарким. Да ещё и высокие черные сапоги.

– Как ты оказалась здесь? – снова спросил Геррер. Теперь он уже вполне хорошо видел и слышал Гельфиду.

– Разве ты не знал, что никакие стены и ничьи запреты не смогут меня удержать?

– Разве что только догадывался…

– Мне показалось, что дед хотел сделать из меня принцессу в башне. Он даже запретил мне покидать пределы Обсерватории. Мне это показалось сущим зверством.

– По-моему, сущее зверство – это участвовать в том, в чём участвуем мы.

– Это свобода, а не зверство. Дед искренне был уверен в том, что у него получится меня удержать. Но я знаю Обсерваторию не хуже, чем он, и знаю почти все её потайные ходы.

– И где же находился твой? – спросил Геррер.

– В окне, – улыбнулась Гельфида.

– Прямо в окне? Может быть, ещё в самом высоком окне?

– Почти. Слишком долго тебе всё рассказывать, Геррер, и выдавать все тайны нашей башни я тебе не горю желанием.

– Боишься, что я переметнусь на другую сторону и выдам тайны твоей Обсерватории наракам?

– В таком случае придётся убить тебя, – ухмыльнулась Гельфида.

– У тебя ещё будет шанс…

– Тебе не холодно? – спросила у него Гельфида.

– Я бы сказал, что мне прекрасно, – ответил Геррер и немного приподнялся.

А без одежды он смотрелся гораздо лучше, чем в ней. И мышцы у него неплохие – чего не скажешь о бесформенных тушах солдат Обсерватории. К слову, на мощной груди Геррера красовался длинный шрам, но отчего-то казалось, что он его только украшал.

– Ты сумасшедший варвар, если решил залезть утром в озеро! Я вообще не думала, что ты моешься когда-нибудь.

– Я моюсь не реже тебя, Гельфида, – с улыбкой ответил Геррер.

– Не думаю, что это так, – бросила Гельфида, хотя ей всё ещё нравилось его тело. И шрам.

– Но сейчас я в воде, а ты нет. Ты ещё не мылась сегодня ни разу.

– День только наступил!

– А ты ещё не мылась! – пытался её подзадорить Геррер. – Полезай-ка тоже сюда!

– Нет! Ты сумасшедший…

– А ты немытая. Полезай, Гельфида! Вода просто чудо!

– Холодно…

– Не знал, что ты боишься холода. Нараков не боишься, а холода боишься.

– Нараки хотя бы не холодные.

– Твоё тепло согреет всё озеро.

Чем дольше Гельфида спорила с Геррером, тем больше понимала, что и сама не хочет спорить. Вдруг неожиданно захотелось освежиться, и она сама не понимала, почему на неё так резко нашёл жар.

Она скинула с себя ту одежду, что была на ней, и, прикрыв грудь руками, медленно зашла в воду. И почему Геррер с таким взглядом пялится на неё? Он что, голую девушку увидел? Хотя вообще-то увидел… Но вода-то слишком холодная, чтобы девушка нравилась ему настолько.

Ей пришлось резко окунуться в неё, и она почувствовала, как сотни кинжалов впиявились в её обнажённое тело. Через пару секунд они отпустили, её и она почувствовала то, что ей стало хорошо. Вода была адски холодной, но в целом приятной. Хотя всё равно какой дурак полезет в ранее утро в воду!

– Все варвары так делают? – спросила Гельфида, приблизившись к Герреру. Ей всё равно было очень стыдно, за то, что она голая, поэтому она всё ещё сжимала свои руки у груди.

– Не только варвары. И именно поэтому я здоров и редко болею.

– Я тоже никогда не болею. Хотя не прыгаю в воду с раннего утра.

– А если бы прыгала, то была бы ещё здоровей.

И Геррер улыбнулся. И почему ей именно сейчас понравилась его улыбка? И почему она настолько близко стоит к нему – обнаженная и смущенная?

– Я бы никогда не прыгнула в воду, как варвар, – пролепетала она, и уже сама поняла, как изменился её голос.

– Но ты уже здесь. С варваром, – сказал Геррер, приблизившись ещё ближе. Тут его грудь казалась ещё мощнее, и зачем-то хотелось потрогать его шрам.

– Я не… Совсем не…

Но губы сами потянулись к нему, а его губы – к ней. Синхронно, будто бы кто-то ими управлял. Сейчас Гельфида уже не была себе хозяйкой, она просто разучилась думать.

Но ей подсознание не разучилось.

– Я хочу есть, – неожиданно пробормотала она, сама понимая, что возможно и зря это сделав.

– Прямо сейчас? – спросил Геррер, и он, и его грубые губы отпрянули.

– Я как раз собиралась тебе это сказать.

Она адскими усилиями старалась не думать о том, что почти случилось. Конечно же, холодная вода не позволила бы зайти им слишком далеко, но мало ли кто знает этих варваров и на что они способны!

III

В первый день лета на главной площади Аглун Хед уже не было цирка. Не было никакого развлечения или чего-то подобного.

В самом центре каменного помоста стоял Принц Королевства, а его окружали многочисленные стражники, а так же лорды. Снова собралось чуть ли не полгорода, и Солона это радовало больше всего.

– Приветствую вас, народ! – воскликнул принц.

Кое-кто его тоже поприветствовал, кто-то же вообще оставил без внимания, а некоторые прокричали, что он умалишённый. Но Солона это не расстроило – это же не прозвище нового принца, это прозвище старого.

– Новое время требует и новых правил. Город, в котором вы живёте, Королевство, которым правит моя мать-королева, нуждается в защите.

Многие в толпе закричали слова поддержки, а остальные просто не ожидали таких слов от этого принца. Нос Солона был всё ещё опухшим и не очень красивым, но он очень надеялся скрыть это от народа.

– Как всем известно – вчера нами был арестован и посажен под стражу молодой лорд Арриен. Возвещаю вас – Арриен был преступником и мошенником, который стремился не к правде, но ко лжи.

Солон очень боялся забыть те слова, что составил для него лорд Багратир, мастер над законами при замке. Он учил их очень долго, но даже сейчас его голос дрожал.

– Город не должен терпеть преступности! – крикнул громко Солон. – Наше королевство не зря называется свободным. Свобода для нас превыше всего. Я хочу, чтобы лорд Арриен стал примером для других обманщиков и изменников.

Народ дружно поддержал его. Похоже, что противников у Арриена было немало, и не одного лишь Солона он раздражал.

– Повесить его! – закричал какой-то храбрый мальчишка.

– Нет! – решительно ответил Солон. – Смерть не доказывает ровным счётом ничего. Милосердие – это лучшая сторона любого правителя. Милосердие решает всё. Но лорда Арриена нельзя выпускать из-под стражи! Город кишит преступниками! Грязью! Пороком! Мы вместе должны очистить его. Королева, принц и их народ!

Эсгрибур с суровым лицом стоял рядом, и не демонстрировал никаких эмоций. Однако рука его всегда была на мече – на тот случай, если народ вдруг взбунтуется и решит напасть на принца.

– По решению Правящего совета, – произнёс Солон. – Лорд Арриен будет оставаться под стражей до тех пор, пока его семья не уплатит десять тысяч флоринов в королевскую казну!

Эти слова спровоцировали волнения в толпе. Даже самый последний простолюдин знал, что десять тысяч – это просто безумно огромные деньги. Даже для королевской семьи, не говоря о других лордах.

– Так же выходит новый закон о преступниках! Всякому, кто сможет поймать преступника, объявляется награда в пятьдесят флоринов! Тому, кто сможет принести голову преступника – двадцать пять флоринов!

– Почему нельзя их убивать? – спросил кто-то из толпы.

– Можно. Но лучше не надо. Королевству нужны живые силы, а не мёртвые. Если кто-то из семьи Арриенов слышит меня – вникните в эти слова! Не будет прощения вашему лорду, если мы не получим выкуп!

Толпа мгновенно взвизжала. Сам Солон же больше не хотел находиться здесь – он и без того устал. И толпу любил не очень – она только лишь досаждала его своими криками и своей похожестью друг на друга.

Она постепенно стала расходиться, когда принц наконец-то ступил с помоста. За ним снова волочились десятки слуг, но Солон не обращал на них никакого внимания.

Подле него и наравне с ним шёл лишь только лорд Эсгрибур. Он был сегодня слишком красиво одет, что не очень походило для пожилого лорда. Аккуратность он, конечно, любил всегда, но вот дорогие одежды не очень.

– Ты уверен в правильности того, что ты делаешь? – поинтересовался он.

– Да, – ответил он. – Почему раньше ни у кого не доставало смелости на что-то подобное? Я, конечно, не помню барона Арриена, но сразу понял, насколько гнила его натура…

– Одним Арриеном не отделаешься, – сказал Эсгрибур. – Каким бы влиятельным он в этом городе не был, всегда найдутся и более влиятельные.

– Королевская семья самая влиятельная, – уверенно ответил Солон.

– Только лишь по своему праву. Ты это поймёшь скоро.

– Сама судьба обязала меня быть защитником государства и его народа. И народ не станет меня любить, если я не буду замечать их невзгод.

Эсгрибур явно не разделял энтузиазма Солона.

– Арриен ничего не значит, – сказал он. – Ты охрану-то его видел? Ни доспеха, ни меча. Годны разве что в тавернах вышибалами быть, да и то, если повезёт.

– Но они неплохо тогда мои бока помяли, – сказал Солон. – До сих пор чешется.

– Знаешь, почему мой герб – голова волка? – спросил Эсгрибур.

– Наверное, знал, но забыл.

– Потому что в бою я побывал немало. И герб выбрал себе сам. Волк – животное, которое не сдаётся никогда. Но в то же время волк означает не безрассудство, а мудрость. Я выживал не только потому, что кидался на врага и рвал ему глотку зубами, а потому что знал на кого кидаться. И жизнь свою просто так не отдавал, лишь бы блеснуть храбростью. Я – старый волк.

– Я понимаю, о чём вы говорите, – сказал Солон. – Вы – старый волк, я – молодой волчонок и ещё многого не знаю. Но если кто-то потянется за Арриеном, я арестую и их.

– Безрассудство – не лучшее качество.

– Нечестность тоже, – ответил Солон, намекая на Арриена.

Площадь находилась совсем недалеко от Аглианта, поэтому принц и свита очень быстро добрались да замка. Несомненно, Солону не очень нравилось то, что за ним волочится целая толпа народа – он был к этому просто не привычен, ведь месяц назад он был простым оборванцем из Академии!

Однако после того, как на Солона напал Арриен, он не решался ходить в одиночку по городу. Ведь его «борьба» только-только началась. А людей вроде Арриена тут точно немало.

Сегодня снова светило солнце, да ещё и ярче, чем вчера, будто бы праздновало солнцестояние. Возможно, и город сегодня отпразднует его – гулянками, а так же несколькими зваными пирами у некоторых знатных семей.

Королевская же семья воздержится от этого – у неё и своих много забот. Королева, к примеру, очень плохо себя чувствует, и даже не смогла почтить народ на площади сегодня своим присутствием.

Неожиданно из толпы появился Хаффнер Ларгбур. Он очень любил появляться вот так, из ниоткуда и уже получал от этого немалое удовольствие. Он не брился несколько дней, а это придавало ему немного дикий вид, мало допустимый для придворного рыцаря. Хотя Солон всё же немного завидовал тому, как обильно у него росли волосы на подбородке. Сам-то Солон обладал лишь едва заметным пушком и иногда опасался, как к этому отнесутся другие.

– Приветствую, милорды, – неожиданно вежливо и учтиво сказал Хаффнер.

– И мы тебя, – кинул в ответ Эсгрибур, а Солон вообще промолчал.

– Как нос, ваша милость? Не болит?

– Нет, – постарался быть спокойным Солон.

Хаффнер теперь уже шёл наравне с Солоном, по другую сторону от Эсгрибура.

– А народ тебя любит, – сказал он.

То, как быстро он переходил с «вы» на «ты», просто поражало.

– Я видел, как они поддерживали твои громогласные слова. С таким носом, как сейчас, ты стал для них ещё больше похож на того принца, что был раньше.

И, отвернувшись в сторону, Ларгбур тихо похохотал в ладошку. Не настолько уж и был заметен перелом Солона – врачи лечили его как могли.

– Они любят меня не за мою внешность.

– Прости, если я обидел тебя чем-то. Но я рад, в какую сторону ты меняешься. Народ просто верещал от своего нового принца. Народ глуп, чтобы понять, что пустые слова многого не стоят.

– Мои слова не пусты, – рассердился Солон.

– Тогда почему Арриен жив? Скорее всего, в темнице он оказался из-за твоих личных обид, а не какого-то преступления против народа.

– Я люблю народ.

Эсгрибур смотрел на них словно на двух воркующих супругов.

– Чем же он так близок вам? Редко какие короли выходят из народа.

И он нагло, слишком нагло, улыбнулся прямо в лицо Солону. Сейчас он раздражал его намного больше, чем обычно. И Солон очень хотел его ударить, но знал, что этого делать точно нельзя.

– Арриен досаждал народу. Все видели, как народ радовался его аресту.

– Толпа всегда следует за тем, что ей говорят. На то она и толпа. А мы лорды.

И он вновь посмотрел на Солона в упор, и тот невольно отвернулся.

– Он неплохо себя показал, – произнёс Эсгрибур, после чего Ларгбур заткнулся. Всё-таки старого волка он боялся.

– Я рад, – сказал он.

Великой радостью было осознать то, что они наконец-то дошли до тронного зала. Он был налит волшебным разноцветным свечением, и это радовало глаз в разы больше, чем улыбка Хаффнера.

Королева восседала на троне, а голову украшала высокая светящаяся корона, с семью разноцветными камнями в ней. Самую её середину украшал огромный голубой камень – примерно такой же, что на пальце у Солона. Голубой цвет был символом этой королевской династии с незапамятных времен. Ещё начиная с победы в Последней Войне Аламонта, когда над Родевилем впервые за долгое время показалась чистое голубое небо и солнца свет. Тогда и образовалась Карнария – а цветами страны были избраны именно цвета победы – голубой и немного ярко-жёлтого. Оттого и корона была отлита из чистого золота.

– Речь окончена! – возвестил Эсгрибур королеве.

У него было право обращаться к ней без всяких лишних почестей.

– Как всё прошло? – спросила она.

– Энтоэн славно держался и у него всё получилось.

В тронном зале всегда было много стражников и слуг, и Солон так и не смог понять – зачем же? И зачем так много столиков с виноградом и фруктами, если их никто не ест? Вино-то хотя бы кто-то пьёт.

Королева ничего не ответила.

– Милорд! – услышал сзади себя чей-то юношеский голос Солон.

Но это обращались не к нему, как он ошибочно подумал, а к Хаффнеру Ларгбуру. Долговязый парнишка лет четырнадцати подбежал к рыцарю с каким-то небольшим скрученным свитком.

– Вам письмо, милорд, – произнёс он.

– Я вижу, что письмо. Беги отсюда, – грубо ответил Ларгбур парнишке, после чего он мгновенно исчез. – Надо же… Письмо из Акры.

– Лорд, который не почтил нас своим присутствием, – пробормотал Эверетт.

– Да, это Рейхель, – сказал Ларгбур. – До чего же глупый парнишка. Письмо адресуется не только мне, но и всему королевскому двору.

Ларгбур медленно раскрыл письмо и с полминуты читал его, после чего громогласно произнёс на весь зал:

– Слишком много лишних обращений и почестей. Поэтому скажу коротко. Герцог Акры Райв Рейхель вызывает всех лордов Карнарии на званый пир и фестиваль в честь летнего солнцестояния.

– Не очень-то похоже на него, – сказал Эсгрибур. – Тот человек, что даже не явился на рыцарский турнир…

– Его недуг не позволяет много передвигаться, – вставил Эверетт.

– И он искренне извиняется за это, – сказал Ларгбур. – В письме зовёт себя чуть ли не изменником, поэтому в знак извинений вызывает к себе, в Акру.

Солон восторженно слушал об Акре, но скрывал свой восторг.

– Стоит ли ехать к тому, кто не приехал к нам? – спросила королева.

– Нечестиво будет так обидеть его. Сами Боги видят, что герцогу недолго осталось…

– Он болеет? – спросил Солон.

– Да, – ответил Эсгрибур. – И очень тяжело.

– Говорят, что он и с ума сходит, – пробубнил тихо Ларгбур.

– Мы поедем, – твёрдо сказал Солон. – Я точно поеду.

– Я не могу, – сказала королева. – Я тоже больна.

– Я буду сопровождать тебя, – сказал Эсгрибур.

– И я, – коротко бросил Ларгбур, криво глядя на Эсгрибура.

Солону это явно не доставило удовольствия, но запретить Хаффнеру не мог – он носил титул рыцаря, но был из благородной семьи верноподданного дома Эсгрибуров, а значит, Рейхель приглашает и его. Что ж, придётся осматривать город под его колкие комментарии.

– Мне нужен там ещё кое-кто, – тихо проговорил Солон Эсгрибуру, чтобы королева не услышала его.

– Кто? – спросил Эсгрибур.

– Архимаг Арциус. Пусть посчитает это за королевский приказ.

– Зачем тебе в Акре этот сумасшедший?

– Он всегда может пригодиться, – сказал Солон. – Он только с виду сумасшедший.

Солон не забыл той великолепной услуги, которую сделал для него архимаг. Теперь под одеждой он прятал волшебную палочку – единственного защитника, которому в полной мере доверял. Даже чуть больше, чем лорду Эсгрибуру.

Глава 9. Восставшие из могилы

I

Он медленно волочился на какой-то гнедой кляче позади Гельфиды на её красивом коне. Конечно – Гельфиде досталось всё самое лучше, Герреру же приходится пожинать плоды того, что осталось. Хотя конюшни в Обсерватории немаленькие – и почему из всех лошадей Герреру дали самую негодную? Она же развалится под ним к концу пути!

Гельфида молчала и даже не оборачивалась на Геррера. И если бы совсем недавно он расстроился этому известию, то сейчас был несказанно рад.

А ведь тогда, в озере, Геррер был настроен серьёзно. И почему она вспомнила о еде? Не могла бы вспомнить о ней несколькими минутами позже? Ничто бы от этого не потеряли, зато могли бы приобрести.

Между тем уже наступал полдень. Точнее говоря, это было не совсем точно – ведь у Геррера не было никаких часов. Зато у него неплохо получалось ориентироваться по солнцу. Оно никогда не обманывает – самые верные часы. Надо пользоваться ими, пока не погасли.

Геррер и сам не знал, почему же ему так смешно.

Гельфида даже не думает улыбаться – она сразу в панику вдаётся. Она уже похоронила свою страну, соседнюю, весь материк, и что самое страшное для неё – себя и свою лошадь.

Глупая девчонка.

Совсем скоро вдали показались уже и горы. А их взору открылась огромная скала, стоявшая здесь совершенно не к месту. Это была слишком равнинная территория, и не встречалось даже затхлых таверн или трактиров. И ночевать приходилось под открытым небом. Геррер никогда не забудет последние дни, когда у него была настолько мягкая и тёплая кровать, что аж страшно было на ней спать.

– Мы на правильном пути! – сказала Гельфида.

Надо же – она наконец-то подала голос. Новый спор начинается?

– Тебе скала об этом сказала? – спросил Геррер.

– Да. И это не просто скала. Она называется Скалой Последнего Перворождённого.

– Последний Перворождённый, – усмехнулся Геррер и поравнялся с ней. – Какая нелепая игра слов…

– Сам ты нелепый. Это место, где заканчивается герцогство Флюменхост и начинаются Королевские Земли.

– Что мы забыли в Королевских Землях?

– Мы не к королю едем. Нам надо пересечь те горы и, если верить деду, мы найдём крепость Слепых Охотников. Ты хотя бы знаешь, почему это скала так называется?

– Откуда мне знать?

– А ещё говоришь мне, что умнее меня. Посмотри на неё – она напоминает меч, торчащий из-под земли.

Геррер оглянулся. Она напоминала не совсем меч.

– Последний перворождённый Фаэдорн перед смертью воткнул его в землю…

– Поэтому он торчит из земли, – усмехнулся Геррер.

– Да неважно, как он называется. Главное – что здесь кончается герцогство Флюменхост. А может быть, ты ещё и не знаешь, почему герцогство так называется?

– Потому что есть город Флюменхолл, – сказал Геррер. – У северян не так много фантазии и они называют герцогства в честь городов.

– Дело не в фантазии. А в удобстве.

Они миновали скалу и отправились в сторону гор. Геррера немного задевало то, что дорогой управляет Гельфида, а не он. Хотя это говорило только лишь его самолюбие, но никак не здравый рассудок. Он не свой в Карнарском королевстве и не знает здесь ничего, в том числе дорог и местности.

– В горах могут быть разбойники, – сказал Геррер.

– А мы можем их убить, – непоколебимо ответила Гельфида.

– А не хочешь ли ты поумничать, сказав мне название этих гор?

– Молчал бы ты там. Потерял Сферу Вечности, и мы скоро все сгорим.

– Не вдавайся в панику. Я больше не хочу с тобой ссориться, потому что это может плохо закончиться.