Легенды Лазурной Юдоли. Принц Аглианта

– Он является ничтожеством, – сурово проговорила Гельфида.

– Ничтожество, которое смогло обмануть бравого гвардейца и внучку Норда Анистона, – насмехнулся Клай. – Если встречу Ферцена, сделаю из него соломенное чучело и буду тренироваться на нём.

Геррер вопросительно посмотрел на Клая. Это он, а не полуэльф, будет наказывать Ферцена. Он же его бывший друг, а не Клая.

– Неважно, кто похитил зеркало, – сказала Гельфида. – Мы должны вернуть его.

– Хватит уже искать все эти вещи, – ответил Клай. – Войны ведутся с помощью меча и силы, а не с помощью волшебных артефактов.

– Но они могут помочь нам!

– Да. Но это бесполезное дело. Должны быть другие способы найти хранителя. И мы его найдём, а потом перебьём всех нараков и спасём Родевиль.

– Вы кровожадны, Клай, – сказала Гельфида.

– Это только первое впечатление. Я думаю, что ваша помощь не очень пригодится нам. В Семансоре сейчас шестьсот ассасинов. И около четырёх сотен рекрутов. Хватит доверять людям.

– Я ещё пригожусь, – решительно сказал Геррер.

– Если так хочешь погибнуть в битве с нараками, я не могу тебе помешать.

– Я не одну битву с ними пережил!

– А я – не один десяток.

II

Когда король совершает какое-то длительное путешествие, за ним всегда следует лагерь из двухсот-трёхсот человек. Даже если это и не король вовсе, а всего лишь принц.

В этом случае, конечно, путешествие было не слишком длительным, но оттого не менее опасным. Пусть лагерь и передвигался в сторону соседнего герцогства Акра, охрана требовалась всегда. На равнинах, а тем более в лесах или в горах всегда полно разбойников, и никто из них не упустит такой партии, как ограбить богатого принца.

Солон ехал в карете вместе с лордом Эсгрибуром и старым Арциусом, которого лично сам выбрал в свои спутники. Никто не понимал этого его решения, но Солон был уверен, что старый маг пригодится в том месте, которое больше уже не является домом Солона.

Всю дорогу ему не оставалось ничего другого, кроме как есть. Вначале он долго вкушал острые бараньи рёбрышки, после поел немного винограда и фруктов. О таком ещё месяц назад он и мечтать не мог. В Академии неплохо кормили, конечно, но не настолько, как сейчас.

После он стал медленно распивать вино, что прихватил с собой в дорогу – ведь ничего другого ему не оставалось. И почему все солдаты сейчас едут верхом на лошадях, а Солону приходится ютиться в тесной карете? В то же время, у солдат нет такой вкусной еды. И такого дорогого вина.

– Энтоэн, знаешь ли ты, где мы сейчас находимся? – спросил Эсгрибур, держа стакан в руке.

– В Королевских Землях, – попытался угадать Солон.

– Как ты мог забыть даже это? – удивился Эсгрибур. – Мы уже проехали Королевские Земли.

– Надо же, – попытался сделать удивлённый вид Солон и выглянул окошко. – А трава такая же.

– Это герцогство Радерхост. Как ты мог забыть? Тебя учили географии не меньше десяти лет.

Солона действительно учили географии, но не десять лет, а всего лишь два, и он знал, где на карте располагается Радерхост. Но не мог определить из кареты, где он.

При упоминании о Радерхосте Солону сразу же вспомнилась Милена – дочь здешнего герцога. Мысль о том, что она недалеко сейчас, подбодрила его, но не сильно. С другой стороны он понимал, что до столицы Радерхоста отсюда дальше, чем до столицы.

– Запамятовал, – сказал Солон. – Я никогда не понимал – зачем делить королевство на несколько герцогств?

– Для удобства. Королю трудно управлять всей страной в одиночку.

– Карнария не очень большая.

– Это только внешнее ощущение. Она большая и ещё какая. В одиночку управлять трудно – поэтому шесть герцогов управляют своими территориями от имени короля.

– А что будет, если какой-то герцог поднимет восстание против страны? Если ему будет мало той власти, которую он имеет?

– Можешь не волноваться, Энтоэн, – улыбаясь, сказал Эсгрибур. – Я никогда не подниму восстание.

– А другие?

– Кто, например? Мой Стархост – это самое большое герцогство в стране. Ни у кого больше не достанет сил.

– В Акре и Яхе больше людей, чем в Стархосте.

– Глупый разговор, мой принц. Какой бы герцог не поднял восстание, остальные пять герцогов и король победят его, насадив голову на пику. И выберут нового герцога.

– А что, если на пику насадят голову короля?

На этом моменте лицо Эсгрибура заметно посуровело:

– Тому, кто это сделает, я лично отрежу голову. А труп убийцы будет висеть над главными воротами до тех пор, пока не сгниет.

– Довольно жестокостей, – прервал лорда Солон.

И подлил Эсгрибуру в стакан ещё вина. Эсгрибур очень медленно пил – он успел осушить всего один стакан. В отличие от Солона, который выпил уже три.

Арциус же вообще спал, причем с самого начала пути. Старик потребовал взять с собой в Акру чуть ли не всю свою лабораторию, после того, как ему сказали, что задержаться там придётся не менее чем на неделю. Он вообще согласился туда ехать только после того, как Солон от имени короля был вынужден приказать ему. Опальный старик.

– Именно знаменосцы придают силу королю, – сказал Эсгрибур. – Когда ты станешь править, ты это поймёшь.

Нет. Солон не станет править, потому что это всё не взаправду, а в шутку. Смеётся тот, кто подарил Солону коня в горах. Он же и подкупил всех этих актёров, которые строят из себя лордов, слуг и саму королеву. Он даже народ подкупил, чтобы тот кричал ему, и барона Арриена, чтобы бил его. А вот всю страну он подкупить не мог, поэтому ничем он править не будет.

– Я не хочу, чтобы в годы моего правления была война, – сказал Солон.

– А зачем война?

– Чтобы знаменосцы и защитники показали свою силу.

– Нет. Ты не понимаешь ничего, Энтоэн. Чем лучше король правит, тем меньше войн в его правление. То правление можно назвать удачным, которое было лишено войн.

– Я не хочу войн, – сказал Солон. – Я хочу мира.

– Это ты думаешь сейчас. Покуда ты молод и неопытен. И покуда ты не взваливал на себя государственных проблем.

Арциус начал что-то бормотать во сне, но никто не обратил на него должного внимания.

– А вы вели войны, лорд Эсгрибур? – спросил Солон.

– Я не вёл войны, но учувствовал в них. По крайней мере, в двух войнах. Двадцать лет назад, когда я был ещё не герцогом, а всего лишь сыном герцога, я воевал за твоего отца, Эйгердера Третьего, когда он погиб.

– Он погиб в обороне от Ненгара, – проговорил Солон то, что читал на генеалогическом древе династии Аргельтонов.

– Да. Можно сказать, что на моих глазах. Но это была не карнарская война – мы помогали отстоять Муатру – стратегически важный объект в Лармании, который Ненгар атаковал с моря, после того, как потерпел неудачу в Яхе. Мы братские королевства – когда-то мы были одной страной. Война – это не то зрелище, которым стоит восторгаться. Когда твоему отцу проломили топором грудь, я понял, что и короли смертны. Я понял то, что и они умирают так же, как и все. И внутри у них такие же кишки, как и герцога, как и крестьянина.

– Но вам удалось изгнать варваров.

– Конечно. У них не было шансов против союза Фрэндогара и Эйгердера. Это был лишь вопрос времени. Королю не стоило самому идти в бой – война такого героизма от него не требовала.

– Если король бьётся бок обок со своим народом, это придаёт народу сил.

Солон налил себе пятый стакан вина.

– Эйгердер бился не за свой народ.

– А какой была ваша вторая война? – спросил Солон.

– Ты не знаешь истории своего королевства?

– Восстание Яхи?

– Да. И это, кстати, относится к нашему разговору о том, что будет, если герцогство восстанет. Их герцог, который называл себя Принцем Рамиэлем, поплатился жизнью. Но мы простили его сына Этерна, и он продолжил династию отца.

– Я всё понял, лорд Эсгрибур. Война – это плохо. Но если она начнётся, вы всех убьёте.

– Не больше, чем позволит мой возраст.

Арциус снова что-то пробубнил. Вот кому возраст не позволит уже ничего, кроме как нечленораздельно бубнить во сне. От него до сих пор пахло его лабораторией. И Солона до сих пор приводило в ужас то, что он видел в его кабинете человеческую голову. Ему казалось, что сейчас пахнет именно ей, и она находится среди тех вещей, что Арциус захватил с собой.

Солнце между тем скрылось за облака, и неожиданно потускнело. Это не предвещало дождя, но что-то изменилось. Солнце светило без перерыва уже несколько недель, а теперь выходит, что скоро начнутся дожди. Лорд Эверетт точно сказал бы так, если бы был тут. Но, к счастью, старик остался в Аглун Хед, а вместе с ним и королева.

Утром следующего дня они наконец-то достигли своей цели. Акра находилась не так далеко от столицы, как казалось, поэтому добрались они всего лишь за чуть менее, чем неделю, учитывая их многочисленные привалы и остановки.

Ностальгия сжала сердце Солона, ведь он так давно не был здесь. Всё, что сейчас пролетало перед его глазами, было так знакомо, словно видел он это каждый день, даже тогда, когда не находился здесь. Многочисленный народ на улицах города приветствовал его буйными криками и поклонами, но Солон слабо реагировал на это.

Народ приветствовал своего принца, но самому принцу казалось, что приветствуют Солона Моррисона, того мальчишку, что бегал по этим самым улицам, среди тех же самых людей, годы назад.

Эти красные улицы из такого же красного камня заставляли Солона искать глазами свой дом, в котором когда-то он жил с отцом. Он знал, что найти его будет очень сложно, но не терял надежды, что дорога заведет именно на ту улицу, где и находится тот самый дом, который Солон так грезил его увидеть. А, быть может, у его ворот, будет стоять отец, чуть постаревший, но одетый так же, как и в момент последней их встречи. Несомненно, если отец будет трезв, он узнает своего сына и громко возвестит об этом. Что же придется в том случае делать Солону? Как поступить? Эти вопросы тревожили его душу больше всего в этот момент.

– Да здравствует Король! – возвестил какой-то глашатай.

– Не король, – ответили ему. – Всего лишь принц. У нас нет короля.

Неизвестно почему, но Солона это самую малость расстроило. То, что он «всего лишь».

– Нам пора выходить, – произнёс Эсгрибур, когда карета остановилась.

Арциус что-то пробурчал, словно не веря в то, что уже пора вставать. Он вообще почти всю дорогу проспал, и, по мнению Солона, бодрствовал всего лишь по 2-3 часа в сутки.

Дворец, куда его привезли, никак не мог сравниться с величественным Аглиантом. Далеко не мог сравниться, и его можно было даже назвать виллой, а отнюдь не дворцом. Но выполнен он был в очень привлекательной манере – из того же красного камня, что и большая часть города, с притупленными изваяниями стен, но без величественных башен и пиков Аглианта. Да и вообще глупой привычкой было сравнивать дворцы короля и герцога.

У самого въезда во двор замка карету Солона и Эсгрибура встретили семь всадников, одетых словно на подбор – в идеальные блестящие доспехи без единой царапины и длинные тёмно-зеленые плащи. Солон знал, что зелёный цвет символизирует Акру, но больше она ассоциировалась с красным, причем возможно не только у него.

– Народ Акры рад приветствовать принца, Ваше Величество, – произнёс тот, что находился в самом авангарде.

Это был высокий человек лет 30-35, с мужественными, но грубоватыми чертами лица и гладко выбритым подбородком. Нос его был чуть более длинным и прямым, чем обычно это бывает, а губы чуть тоньше. Аккуратно зачесанные назад черные волосы только лишь подтверждали в нём статус какого-то важного лорда.

– И принц рад, – пробормотал Солон, чуть запнувшись. – Эм-м…

– Лорд Хигель Рейхель, – проговорил всадник, в этот же самый момент резко отвернувшись от Солона.

Из-за спины неожиданно выскочил Хаффнер Ларгбур, высокомерно задев кого то.

– Хаффнер? – спросил Хигель, грациозно спрыгнув с коня.

– Братья не по крови, – произнёс Ларгбур.

– Братья по оружию, – проследовал ответ, после чего они крепко обнялись.

Это выглядело слишком трогательно, несмотря на то, насколько серьёзными казались эти люди. Солон и не думал раньше, что Ларгбур способен кого-то назвать братом.

– Я польщён вашим присутствием, принц Энтоэн, – сказал Хигель Рейхель, когда все приветствия закончились. – Прошу проследовать вас внутрь замка.

Несмотря на красивые слова, взгляд Хигеля не отражал такого радушия. Казалось, что он усиленно изучает Солона, при этом активно стараясь не подавать вида.

– Я бы не назвал Хаффнера и Хигеля настолько хорошими друзьями, – сказал Солону Эсгрибур по дороге к дворцу.

Хигель не стал тратить время на то, чтобы проводить его в обществе принца, поэтому шел где-то впереди, среди своей свиты.

– Не хорошие друзья братьями друг друга не зовут, – ответил ему Солон.

– Верно, ты забыл обычаи высших чинов. Братом не по крови, а по оружию зовут любого лорда, что воевал бок о бок с тобой хотя бы в одной схватке. Хигелю и Хаффнеру довелось.

Солон многозначительно пожал плечами.

– А разве вам не доводилось вступать в бой бок о бок с Хигелем Рейхелем?

– Приходилось. Только сам Хигель не помнит об этом, так как того и не знал. Как и не знал, что я однажды я спас ему жизнь.

Солон ожидал увидеть замок внутри таким же красным, как и большая часть города, но это было не так. Стены были по большей части серыми или белыми, а в некоторых местах они состояли из желтого кирпича. Всюду сновали легко одетые красивые служанки, нося в руках кувшины с водой и вином, а так же подносы с едой. Многие стены были открыты и выводили взор прямо на город. Что уж говорить, зимой тут жилось бы гораздо сложнее, чем летом.

– Лорд Рейхель, мой дядя, очень болен, – громко произнёс Хигель. – Поэтому прошу прощения, если он не окажет вам должного радушия. Прошу не сильно беспокоить его, это может негативно сказаться на его здоровье.

– Чем болен герцог Райв Рейхель? – спросил Солон у Эсгрибура.

– Он болен самой паршивой болезнью, что я знаю, – ответил старый лорд. – Проказа не выбирает кого поразить – простолюдина или короля. Она сильнее войн, и может унести любого мужа с этой земли, не спрашивая его желания.

Солон снова промолчал, потому что ответить ему было и нечего. За свои годы ему не пришлось попадать под эпидемии проказы, может быть, это было и к лучшему, что он даже ни разу не видел прокаженного.

Ворота главного зала широко открылись, и Солон вошёл в то место, которое очень напоминало ему тронный зал Аглианта – такие же высокие и точеные каменные стены, множество слуг, и даже некое подобие трона. На нем сидел очень хмурый человек, тяжелая голова которого была опущена, а седые взъерошенные волосы сальными сосульками свисали вниз, закрывая всё лицо.

– Доброго здравия славному герцогу Райву Рейхелю! – гордо воскликнул Эсгрибур.

– Ваши пожелания не продлят его жизни, – медленным и хриплым голосом ответил этот человек на троне.

Он наконец-то поднял свою голову, и Солону открылось его хмурое серое, и покрытое множествами язв и корост лицо. Зрелище было ужасающее, ведь даже раненые люди после битв выглядели куда живее и лучше, чем Рейхель.

– Мы молим богов о вашем выздоровлении, – сказал Хаффнер, но Солон услышал в этом слове большую долю лести и сарказма, которые, казалось, Хаффнер и не пытался скрыть.

– А я молю их о том, чтобы я не ушел один.

– Долой дурных слов, лорд Рейхель, – произнёс Эсгрибур. – Мы приехали сюда для того, чтобы веселиться,  а не грустить.

– А я и забыл, – ответил Рейхель. – Хадвиг предупреждал меня, что мне придётся очень постараться, чтобы найти в себе сил выйти сюда. Я думаю, что мои слуги разместят вас должным образом.

– Но где все остальные лорды? – спросил Хаффнер. – Почему здесь только… хм… принц и его свита?

– Мой дядя хотел уделить вам больше внимания, поэтому позвал вас загодя до пира, – ответил Хигель.

– Когда же прибудут остальные гости? – спросил Солон.

– Через три дня. Пиршество назначено на праздник Летнего Льна в ночь на двенадцатого июля.

– Так долго? – удивился Хаффнер. – А не подумал ли герцог о том, что у нас могут важные государственные дела в столице?

– Не подумал, – сказал Хигель. – Да никто и не задерживает достопочтимого принца в Акре, если он того не хочет.

– Отчего же, я рад погостить здесь подольше, – сказал Солон. – Я люблю Акру.

– Вы бывали здесь раньше? – удивился Хаффнер, или сделал вид, что удивился. – Во время вашего отсутствия или…

– Неважно, – резко сказал Солон.

– Есть ощущение, что город ближе вам, чем кажется. Есть ощущение, что вы и родились здесь.

Хаффнер язвительно улыбнулся, и это вывело Солона из душевного равновесия, но он от души старался не подавать виду. Хотелось бы поскорее уже уйти отсюда и не видеть лица Ларгбура. Он начинал не нравиться всё больше и больше.

– Где ты пропадал? – спросила неожиданно появившаяся девушка у Хигеля.

– Встречал принца Энтоэна, – ответил он её.

Девушка резко окинула взглядом Солона.

– Принц почтил нас присутствием так рано? – удивилась она.

– В самое нужное время, Хайгли, – улыбнулся Хигель и приобнял её. – Это моя сестра, Хайгли.

А они очень похожи, разве что Хайгли помоложе, и нос её не настолько выдающийся.

– Я рада видеть принца, которого мне ни разу не доводилась видеть, – улыбнулась она.

Солон улыбнулся в ответ, но ничего не сказал. Ему доводило трудность поддерживать разговор с теми, кого он не знал или едва знал.

В этот день герцога Рейхеля так и не было больше видно. Хигель говорил, что тот слишком устал за сегодняшний день, поэтому отправился отдыхать в покои, куда пришёл лекарь, встреча с которым была для Рейхеля обязательной каждый день.

Сам Хигель мало обращал внимания на Солона, и разве что только чуть больше на лорда Эсгрибура. Несмотря на то, что Солон не общался с ним, своей заносчивостью он скорее всего превосходил даже Хаффнера Ларгбура.

Солона разместили в богатых и просторных покоях, в широкие окна которых лился солнечный свет, освещающий все помещение. Постель же размерам не уступала той, на которой Солону приходилось спать в Аглун Хед, но всё же она не показалась ему такой же удобной. Вот бы Милену сейчас на эту постель, может тогда она и показалась бы удобнее.

Спать, однако, не пришлось – Хайгли решила, что гости после такой долгой дороги слишком проголодались, поэтому был накрыт обеденный стол. Жаль, что не такой шикарный, как в Аглун Хед, но Солона это мало волновало. Неужто Райв Рейхель так скудно решил угостить гостей? Хотя, глядя на состояние герцога, вряд ли можно утверждать, что он тут решает что-то.

Хигеля было мало видно – то ли решал какие-то важные дела герцогства, то ли развлекался с кем-то. Когда же племянник герцога всё же появлялся на людях, большую часть времени он проводил подле сестры, а разговоры тратил по большей части на диалоги с ней.

Эсгрибур хорошо знал этот дворец, так как ему приходилось бывать здесь раньше, поэтому с радостью помог Солону изучить его. Навряд ли что-то Солона удивило здесь в сравнении с Аглиантом, но любопытство он своё всё же удовлетворил. Оно терзало его ещё с детства, ведь он 14 лет провел в Акре, и частенько видел дворец герцога, но только издалека и со стороны, ведь внутрь заглянуть ему никто бы не позволил. А теперь он на правах принца Королевства, стоящий по рангу выше, чем герцог этих земель, может путешествовать здесь сколько угодно и делать что угодно.

– У герцога Рейхеля нет родных детей, – сказал Эсгрибур, когда они стояли на небольшом балконе, открывающем вид на конюшни.

– А что помешало ему заиметь их?

– Чрево его жены не позволило родить ей родных детей. Оба раза она производила на свет мертвых малышей. Это расстраивало Рейхеля, ведь он любил свою жену. Любил до тех пор, пока её не стало.

– Она умерла? – спросил Солон.

– Да. Слишком слабое здоровье подвело её. Теперь же оно подводит и самого Райва.

– Но кто же тогда станет наследником герцога?

– Притязаний много, но я думаю, что Хигель, его родной племянник, считает себя первым в этой очереди. Он и Хайгли – дети его младшего брата Хэйва, погибшего несколько лет назад. С тех пор Хигель и Хайгли стали законными жителями этого дворца и законными членами семьи Райва. Но считает ли так сам Рейхель – неизвестно.

– Он так и не позволил ближе познакомиться с ним, – произнёс Солон.

– А чего же ты ожидал от человека в таком состоянии? Признаться, я не ожидал, что он будет так плох с момента нашей последней встречи. Когда четыре года назад его поразила проказа, я немедленно навестил его, но не думал, что она скосит его настолько быстро.

– Это очень печально, лорд Эсгрибур.

– Нет ничего печальнее.

Между тем уже начинало вечереть. Солнце опускалось всё ниже и ниже к горизонту, окрашивая своими последними лучами и сам дворец в красный цвет, под цвет остального города.

В парадной зале уже был накрыт небольшой, но уже более богатый стол. За то время, что Солон прожил в замке,  он много что перепробовал, но не смог бы вспомнить названия и четверти того, что видел сейчас.

Во главе сидел еле двигающийся Рейхель с опущенной головой, подле него Хигель и Хайгли, три-четыре лорда, которых Солону видеть не приходилось, а так же Хаффнер Ларгбур. Он о чем-то оживленно переговаривался с Хигелем, но тот вряд ли его слушал, так как был погружен в свои посторонние мысли.

Солона не слишком сильно печалило то, что лорд Рейхель почти не общался с гостями. Хотя настоящего принца это могло бы и обидеть то, что позвавший в гости не уделяет никакого внимания тем, кто позвал. Но Солон был рад уже и тому факту, что теперь ему удалось побывать еще в одном богатом дворце, и если не случится ничего плохого и неожиданного, этот дворец не станет для него последним.

– В последнее время идея проведения рыцарских турниров для меня не выглядит очень привлекательной, – между трапезой произнес Хигель.

Она и впрямь была слишком скучна, и могло показаться, что и не прием гостей это, а какая-то поминальная тризна.

– Отчего же? – удивился лорд Эсгрибур.

– Они слишком обычны для нашего искушенного взора, – влезла в разговор Хайгли.

– Слишком тривиальны и часты, – дополнил Хигель. – Порой складывается впечатление, что они устраиваются по каждому поводу, без всякой фантазии.

– Это великое наследие наших предков, – сказал Эсгрибур. – Всякий раз, по поводу победы в войне или по началу какого-то праздника традиция проводить турнир среди любимцев народа перед пиршеством была непоколебима.

– В голову приходит ещё одна традиция, – сказал Хаффнер. – Но не наша, а из Эамавиля древних дней, когда рабы, так же, на потеху публике сражались друг с другом насмерть.

– Гуманные законы нашего великого общества даже не позволяют думать об этом, – сказал Эсгрибур.

– И жаль, что у нас нет рабов. А уподоблять рыцарей рабам… Было бы достаточно интересно, – сказал Хигель.

– Мало ли нам было крови на тех битвах и войнах, что приходилось некоторым из нас пережить? – вставил слово Хаффнер. – Даже наш опальный принц побывал там, куда судьба загонит далеко не каждого.

Солон перекинул взгляд на Хаффнера. Тот тоже смотрел на Солона своим наглым, наполовину смеющимся взглядом.

– То, что случилось с принцем Энтоэном, не иначе как чудо, – поднял свою тяжелую голову сам Рейхель.

– Сами боги благоволили его возвращение в наши пенаты, – продолжил Хаффнер. – Словно восствший из огня феникс, он вернулся к нам. Почему же он до сих не поведал нам историю о том, как же судьба смогла вернуть его к нам, и в объятья матери?

Он резко посмотрел на Солона, будто призывая его к ответу. И выглядело это уже не как приятный разговор за трапезой, а как допрос.

– Было бы очень интересно услышать эту историю из ваших уст, – произнёс Хигель.

– Мне неприятно рассказывать о том, что случилось, – сказал Солон, очень боясь за то, что окружающие смогут услышать в его голосе дрожь и фальшь. – На своем пути я не встретил много приключений. Я покинул город, потому что мне надоела эта суета, я хотел путешествовать…

– Довольно трогательная история, – резко прервал его Ларгбур, не дав поговорить. – Я рад, что вы вернулись другим человеком.

Солона вновь смутила мысль о том, что Хаффнер даже не стал дослушивать его. Наверняка он понял, что то, что говорил Солон, можно было назвать не иначе как бредом.

– Я настолько сыт, что навряд ли смогу дойти до кровати, – перебил всех Эсгрибур. – Благодарю вас за гостеприимство, лорд Рейхель.

– Самых приятных пожеланий, – произнес, не подняв головы, Рейхель.

Солон ещё не допил бокала вина, поэтому уходить ему еще не очень хотелось. Но, видимо, эти законы приличия его обязывали.

Через несколько минут все гости встали из-за стола, всячески благодаря Рейхеля, который был совершенно апатичен по отношению к ним.