Наследник императора 2

– Да-а-а, – ответил Эмилий. – Конечно, он не такой роскошный, как в Риме. И девушки в нём не такие, как здесь. Наши – настоящие страхожопины, с тремя подбородками и целлюлитными рульками внизу.

Весталка рассмеялась. Те, кто сидел рядом и слушал – тоже. Все они с изучением рассматривали гостей.

– Ты забавная, – проговорила весталка. – Я ещё никогда не видела, чтобы весталка ругалась в священном месте.

Эмилий покраснел.

– Ничего, мне это нравится, – прошептала девушка. – Меня зовут Камилла. Как зовут твоих подруг?

– Меня Аппия! – Снова выступил сенатор. Его томный взгляд говорил о греховных помыслах.

– Ох, ваши девушки и вправду безобразные, простите за откровенность, – проговорила Камилла, глядя на Аппия.

– Это всё мои тренировки, – ответил сенатор, не обидевшись. – Приходится, понимаете ли, с утра до вечера рубить дрова, чтобы сохранить вечный огонь.

– Прости, я не знала…

– Ничего! – Живо ответил Аппий.

Он приобнял красавицу за плечи.

– А тебя, как зовут, кроткая скромница? – Спросила другая весталка. Совсем юная.

Аристон сначала не понял, что обращаются к нему. Он всё это время стоял в углу, наблюдая за спектаклем.

– Её зовут Аристина, она моя лучшая подруга, – ответил за Аристона император. Он подошёл к Аристону и взял за руку.

– А как у вас здесь развлекаются? – Спросил император.

– Н-у-у, есть одно веселье, – ответила Камилла, высвобождаясь из объятий Аппия. – Но вы должны поклясться, что никому об этом не расскажите. Великой весталке не понравится то, чем мы занимаемся здесь.

Весталки переглянулись друг на друга и захихикали. Аристон пока что не понимал, что они имели в виду. Но Аппий с Эмилием, видимо, уже давно догадались. Это было отвратительно. Аристон знал, что его долг – это помешать мужчинам совершить грех. Если они лишат чести весталок, то всех девиц – казнят. Путём погребения заживо. Если, разумеется, об этом кто-то узнает.

Вечером, весталки легли спать. Но так ли оно было на самом деле? По наступлению темноты, девушки в ночных полупрозрачных туниках поднялись и направились на улицу, во внутренний небольшой двор. Посредине двора находился небольшой фонтан, который наполнял знойную ночь прохладой. Гости последовали вместе с ними. Аристон нервничал, поскольку его накладная грудь всё время сползала вниз. А в этой ночной тунике всё его мускулистое тело выпирало наружу. Поэтому он решил накинуть шарф.

Выйдя на улицу, девушки начали раздеваться и танцевать вокруг фонтана. Аппий и Эмилий тут же присоединились к ним, однако продолжая находиться в туниках. Аристон вытер пот со лба. Эти прекрасные нимфы пробуждали в нём природные и низменные инстинкты, и он не мог совладать с собой. Поэтому он решил уйти в сторону.

Но вскоре, к нему подошла молодая весталка. Такая маленькая, хрупкая, совсем девочка. Аристон по сравнению с ней скверно походил на девушку.

– Привет, – проговорила девушка. Её молодые груди были обнажены. Она присела рядом с Аристоном, положив ногу на ногу, прикрывая пах.

Аристон прикрыл лицо рукой, стараясь не смотреть на неё.

– Почему ты не веселишься с нами? – Спросила девушка. – Ты стесняешься?

– Д-да, – ответил Аристон, имитируя женский голос.

– Сложно быть девственницей тридцать лет, – продолжила говорить девушка. – Поэтому каждую ночь мы устраиваем танцы под ночным небом, а затем удовлетворяем друг друга.

– Hetairistria, – проговорил на греческом Аристон. – Лесбиянство?

Аристон посмотрел в сторону обнажённых весталок. Те уже перестали танцевать и начали обнимать друг друга. К ним оперативно присоединился Аппий, который покрывал девушек поцелуям. Но Эмилий колебался и это было видно.

– Идём, Аристина, – проговорила девушка.

Она взяла его за руку и повела к фонтану. Затем прижалась к его груди и попыталась раздеть, но Аристон в ужасе отбежал в сторону, как от чумной.

Вокруг Аппия находилось с десяток девушек, которые жаждали получить от его крепких рук удовлетворение. Но то, что произошло дальше, Аристона привело в отчаяние. Сенатор обнажил пах и начал удовлетворять Камиллу. Девушка застонала, а остальные, казалось бы, не были удивлены.

Неожиданно пять девушек подошли к Аристону и начали навязчиво приставать к нему.

– Войди в меня, – говорили они.

Девушки изначально поняли, что новые гостьи – это мужчины. По всей видимости, мужчины часто к ним приходят, облачившись в женские одеяния. И все здесь давно нарушили обет. Это было омерзительно.

– Аристон, – проговорил сзади Эмилий.

Аристон не заметил императора, и пятясь назад от девушек, он врезался в грудь Эмилия.

– О боги, это ужасно! – Воскликнул Аристон.

Он посмотрел на Эмилия, пытаясь найти в нём хоть каплю сожаления.

– Я знаю, ты не хочешь этого, – проговорил Аристон.

– Не хочу, – прошептал Эмилий. – Мне жаль, что я привёл тебя сюда. Прости.

Девушки облепили Аппия, словно личинки свежий труп. Все жаждали его и готовы были съесть.

Эмилий взял Аристона за руку и повёл прочь из греховидного места. Причём, он не собирался возвращаться в спальню, он всего лишь накинул на себя верхнюю тогу и буквально выбежал из храма. Причём Аппию он ничего не сказал. Аристон шёл вместе с ним. Они покинули храм Весты и направились восвояси. Домой.

Аристон всю дорогу молчал и не мог вымолвить ни слова. Это была самая омерзительная ночь, которую она когда-либо видел…

***

Эмилий не думал, что всё так закончится. Он не был в сговоре с Аппием и не собирался грешить в храме. Весталки обо всём знали и лишь претворялись, что в неведении. Для них это была лишь игра. И судя по всему они не единственные мужчины, которые посещали их ложе. Как? Как весталки могли согласиться на это? А как же правила? Как же закон? Неужели никто не узнал о их греховных деяниях?

Император был недоволен поведением, как Аппия, так и жриц. Сам он хотел лишь поиграть в образе женщины и ничего более, но отнюдь не совокупляться с ними. Нет.

На следующий день, во время жертвоприношения, когда император присутствовал на церемонии, по окончании процедуры он сделал объявление. Или следует сказать – приговор.

– Весталок, кои нарушили священные правила и предались низменным инстинктам – изгнать навечно из храма Весты. Впредь, этим женщинам запрещено выходить замуж и иметь семью. Отныне – именоваться будете изгоями.

Весталки, которые стояли рядом и слушали это, начали кричать в агонии и безысходности. Главная весталка просто прикрыла лицо рукой, выражая стыд. Народ, который слушал это – передавал из уст в уста слова императора. Это было изумление для всего Рима. В один день, да ещё и в священный праздник весталии – наказать всех жриц за их прелюбодеяния. Это воистину было неожиданностью.

– Мужчин же, кои вступят с изгоями в брак, нарушив мой указ – ждёт казнь.

Девушки ещё громче зарыдали. Некоторые из них бросались императору в ноги и умоляли о пощаде, но император был непреклонен. Он итак пощадил их, смягчив наказание в виде погребения заживо и предоставив им бесценный подарок – жизнь.

Император знал, что он поступил правильно и не жалел ни о чём. Да, возможно, его сейчас все ненавидят и проклинают, желая смерти, но Эмилий был защитником нравственности и права и для него соблюдение закона было священным.

Аппий на удивление, вместо того, чтобы возмутиться на друга, похвалил его и поддержал его выбор. Эмилий понимал, что тот льстит ему. Этот человек сам причастен к содеянному, а соблазнителей по закону также ждало наказание. Но Аппий, видимо, не понимал, что сделал. Он думал, что император такой же, как и он, но это отнюдь не так. И доказательством являлось то, что император Эмилий запретил Аппию появлялся во дворце до особого распоряжения. Аппий, кажется, был удивлён. Правда, это была идея Аристона. Он убедил Эмилия так поступить. Впрочем, он желал его казни, но император в силу своей мягкотелости и доброты всё же пощадил собутыльника.

Аристон был удовлетворен изгнанием сенатора. Теперь он мог не беспокоиться за Эмилия. Он вновь выполнял обязанности советника. Впрочем, император после весталий не желал никого видеть. Он с каждым разом узнавал, что жизнь не настолько прекрасна, как ему казалось, а мир – не совершенен. Слишком долго он жил грёзами, со временем пелена на его глазах спадала, и он понимал, что пора перестать быть таким наивным, как раньше и узреть тот настоящий Рим, который есть на самом деле. Жестокий, безнравственный, развратный Рим.

Однажды ночью, когда император пытался уснуть, вольноотпущенник Катон нарушил его покой. Старик кричал за дверью, прося встретиться с августом, но часовые его не впускали. Эмилий хлопнул себя по лицу и пробормотал проклятия.

– Впусти, – крикнул император.

Стражники услышали своего господина и через несколько мгновений Катон буквально ввалился в спальню. Впрочем, увидев императора, вольноотпущенник, казалось бы, забыл зачем сюда пришёл. Выражая стыд и страх, он не знал, что сказать.

– Что случилось? – Спросил недовольно Эмилий, поджигая свечу.

– Т-т-там, – заикаясь начал объяснять Катон, – ваша супруга…

– Что?

– Она…она рожает!

Император несколько секунд сидел в замешательстве. Но потом, осознав, начал одеваться. Да – Урсула та ещё стерва, но если это его ребёнок, то он должен хоть немного беспокоиться.

Выйдя в коридор, Эмилий столкнулся с Аристоном, который стоял подле своей спальни и пытался выяснить, что происходит.

– Идём со мной, – сказал император.

Аристон не стал церемониться и переодеваться в тогу. Он последовал за Эмилием всего лишь в одной набедренной повязке и сандалиях. Его торс и упругий пресс выдавали в нём Аполлона. Центурион Квинт тоже на удивление встретился им по пути. Он стоял возле спальни Урсулы. Что он здесь делает?

– Август, – сказал Квинт, увидев императора. Он был в замешательстве.

Эмилий помнил, какие чувства Квинт питал к его жене и поэтому он не был удивлён, что центурион здесь. Однако, она могла забеременеть и от него…Но это невозможно. Нет. Квинт не поступил бы так с ним.

Император с подозрением глянул на центуриона и от этого взгляда офицер ещё сильнее занервничал.

Разогнав напуганных рабынь, император вошёл в спальню. Урсула неистово кричала, раздвинув ноги. Подле роженицы сновали несколько рабынь, которые ухаживали за ней, и конечно же сама повитуха. В комнате пахло потом и испражнениями.

– Эмилий! – Позвала Урсула императора.

Она смотрела на супруга взглядом, полным страха и беспомощности. Ей было страшно. И одиноко.

– Я не хочу умирать, – сказала она. На глазах её были слёзы.

Император подошёл к Урсуле и взял её за руку. Она посмотрела на него с благодарностью, после чего снова принялась рожать.

Аристон стоял и наблюдал за этим. Квинт – тоже. Но рабыни и повитуха вскоре выгнали их. Урсула сказала, что они мол ей мешают.

Аристон присел на пол, схватившись за голову. Если Урсула родит мальчика – то он перестанет играть какую-либо роль в этом дворце. Аристон посмотрел на центуриона. Тот безмолвно стоял подле дверей, закрыв глаза.

– Что с тобой? – Спросил Аристон.

Центурион, очнувшись, попытался придать себе прежний вид. Прокашлявшись в кулак, он ответил:

– Если Урсула родит сына, то её власти не будет предела. Она снова завладеет императором…

– Я тоже об этом думаю, – согласился Аристон. – Что будет с моей дочерью? Что будет со мной? Эмилий так беспокоится за Урсулу, боюсь, что она снова подчинит его сердце. Буду молиться богам, чтобы она умерла во время родов.

Центурион посмотрел на Аристона. «А я буду молиться, чтобы с ней всё было хорошо…»

Роды были тяжёлыми. Когда в комнате раздался крик младенца, Аристон очнулся от своих дум и поднялся на ноги. «О боги, помогите мне». Он приоткрыл дверь и увидел стоящего подле постели Урсулы Эмилия. Эмилий держал в руках свёрток и улыбался. Урсула…Она была жива. Её лицо также счастливо сияло.

– Я назову тебя Корнелий, – сказал Эмилий. – Корнелий Гай Тиберий Элий Эмилий Август – мой сын. Мой будущий император…

Последние слова были подобны стреле, которая попала прямо в сердце. Урсула, заметив Аристона, подмигнула ему. С этого дня началась новая война. Война за власть.

Глава 4. Старый враг

Ребёнок родился здоровым. Это был прекрасный мальчик Корнелий, со смуглым лицом и карими глазками. С его рождения минуло две недели. За это время Эмилий сильно изменился. Он был убеждён, что ребёнок от него. Впрочем, Корнелий воистину походил на императора. Эмилий был в свою очередь так счастлив, что в честь рождения сына в Риме были устроены празднества, которые длились целую неделю. Проводились и игры, и бои и концерты в театрах. Эмилий хотел словно поделиться своим счастьем с другими, сказать всему миру – сморите на меня! Смотрите, как я счастлив и доволен жизнью! Он буквально кричал об этом на каждом шагу – господин, здравствуйте, как ваши дела? А, хорошо, а вы знаете – у меня сын родился! Да, да, вы не ослышались, сын родился! Спасибо большое за поздравления, господин, и вам всего хорошего! – Всё выглядело примерно точно так же.

Разумеется, в Риме пошёл слушок о том, что нынешний наследник теперь не играл никакой роли. Кто он? Эллин. Бывший куртизан. Человек, который ничего общего не имеет с императорской фамилией. В нём не было ни капли крови Октавиана Августа. Все было очевидно – Корнелий – истинный наследник престола. А мать – регент.

Аристон тоже это понимал. Сейчас нужно было быть предельно осторожным – в опасности была как жизнь императора, так и его собственная. Он уже не говорил про Анастасию – его дочь.

После рождения сына, император, как и следовало ожидать, совершенно позабыл про Аристона. Урсула снова занимала прежнее положение в жизни Эмилия. Похоже, он поверил её словам о том, что она изменилась и сожалеет о содеянном. Августа вернула себе бывший стан и почести, которыми она пользовалась раннее. Она снова была вольна в передвижении, руководила дворцом и утварью, посещали общественные мероприятия.

Ко всему этому, когда, казалось бы, хуже уже и быть не может – вернулся Аппий. Эмилий простил его деяния, впрочем, казалось, что он их попусту забыл. У него было такое обыкновение – забывать все скверные поступки. Он не был злопамятным и не воспринимал ничего всерьёз. Поэтому – Аристон – сейчас по сути был никем. Ему приходилось лишь выживать в этом гнезде со змеями.

А что дальше? Может, Адриан ещё вернётся? Аристон думал об этом, пока шёл в преторианский корпус на встречу к Квинту. Следует отметить, что с появлением Корнелия, Аристон понял, что необходимо обзавестись своими людьми. Среди них был Катон и ещё несколько юных рабов, которым, разумеется, Аристон платил монетой за их новости. Он всё ещё пытался раскрыть заговор. Урсула и Аппий явно связаны.

Дождавшись центуриона, Аристон тут же начал расспрашивать его о новых сведениях.

– Он чист, так же, как и супруга августа, – ответил Квинт. Выглядел он изнурённо, было видно, что он сильно устаёт от ночных слежек.

– Проклятье, Квинт, – недовольно проговорил Аристон, закусив нижнюю губу. – Не может быть, чтобы эти ядовитые змеи были невинны. Они явно что-то замышляют, я чувствую это!

– Аристон, – обратился к наследнику Квинт. Он обратился к нему не как к цезарю, а как другу. – Я не молод и не могу делать одновременно несколько вещей, как раньше. В моём руководстве когорта дворцовых гвардейцев, центурия преторианцев в корпусе, за всеми необходимо внимание и поддержание порядка. На мне лежит защита не только императора, но теперь и его сына. Я физически не успеваю расследовать дело Аппия. И практика говорит, что они ничего не замышляют. Быть может, они и вправду невинны и стоит прекратить расследование?

– Квинт, ты что, жалуешься? – Изумился Аристон. В его голос звучало прежнее недовольство. За последние дни он также сильно претерпел изменения – он стал подозрительным, дотошным, никому не доверял, всюду ему казалось, что его хотят убить, даже дошло до того, что он стал носить с собой оружие и держать под подушкой нож. Он практически не выходил из своей комнаты, ожидая, что за дверью его схватят и убьют. Он видел, как смотрит на него Урсула, как смотрит Аппий – их взгляд был одинаковым – взгляд, который символизировал торжество, власть, тем же взглядом господин смотрит на своего раба.

– Может, я и действительно жалуюсь тебе, но я сказал, то, что я думаю. Тебе кажется, что всюду заговор, все хотят тебя убить – ты напуган. Я знаю. Но весь этот страх растёт на почве твоей ревности. Аппий и Урсула заняли место в жизни императора. Ты чувствуешь одиночество и беспомощность. Но пойми, тебе ничто не угрожает. И стоит принять тот факт, что у императора есть и другие друзья, кроме тебя, что у него своя жизнь, а у тебя своя. Прими это.

Центурион надел шлем и направился прочь.

– Значит, ты меня бросаешь?! – Крикнул вслед Аристон. – Теперь и ты заодно с Аппием?! Ты тоже предатель?! Стой!

Но Квинт не стал слушать наследника. Он уже давно растворился в преторианском корпусе, оставив Аристона одного.

Аристон упал и ударив кулаком об землю, закричал. Он не хотел верить в истинность слов Квинта. Он был убеждён в своей правоте.

– Ты мне не нужен, я сам справлюсь! Мне никто не нужен…Никто…

***

Некоторое время, Аристон переваривал слова Квинта. Разумеется, он был озлоблен на него. Ему казалось, что все его предали. Но затем, он попытался смириться. Аристон задумался над тем, что сказал центурион, быть может, в его словах была доля истинности. Быть может, он и вправду себе всё это нагнал? Быть может, Аппий обычный парень – да, безусловно, он подлец и негодяй, который недолюбливает Аристона, но не изменник и не последыш Адриана. А Урсула…Она та же? Или всё же другая? Она клялась, что изменилась. Пора выйти из норы наружу и перестать бояться. Говорил внутренний голос Аристона.

Он убрал кинжал из-за пояса и вышел из своей комнаты. Со стороны триклиния доносилась музыка. Император до сих пор празднует рождения сына. Казалось, что сам Дионис посетил дворец. Вечеринкам не было предела.

Аристон не появлялся на них ни разу. Более того, после рождения Корнелия, он не разговаривал с императором. Рядом с Эмилием теперь всё время находилась его несменная жена, которая была настоящим украшением. И Эмилий был, кажется, рад её обществу. Он смотрел на неё влюблённым взглядом. Таким, каким ни разу не смотрел на Аристона.

Аристон зашёл в зал, полный гостей. За столом находились достопочтенные господа вместе со своими матронами. В Риме не было гендерных дискриминаций, женщины пользовались теми же почестями наравне с мужчинами. В Греции женщины обедали в другой комнате.

Гости не были достаточно пьяны, они наслаждались вечером, медленно попивая дорогое вино и слушали музыкантов. Заметив вошедшего Аристона, многие из них почтительно кивнули, отдавая честь наследнику. Вторые – либо не заметили, либо сделали вид, что не заметили его. Иные – нарочито не проявили уважение, не воспринимая его, как цезаря.

Император сидел в конце низкого стола, рядом с Урсулой и Аппием. Когда-то на этом же месте сидел Адриан. Всё повторяется. Аристон не хотел садится рядом с императором. А вернее сказать, рядом с его женой. Эмилий не заметил Аристона. Но Аристон смотрел на него, надеясь, что тот хотя бы кивнёт ему в знак приветствия. Но Аппий занимал его анекдотами и Эмилий так смеялся, что слёзы от смеха текли прямо на бороду. Он снова опустил растительность на лице – трёхдневная тёмная щетина с усиками, делали его старше. Впрочем, в то же время он выглядел довольно мило – напоминал какого-то зверька. Его густые, тёмно-русые волосы сильно отросли и снова завивались в крупные колечки. Он как всегда был прекрасен.

Аристон хотел сесть рядом с сенаторами, но те встретили его отнюдь не радушно. Их взгляда было достаточно, чтобы уйти и найти другое место. В итоге, Аристон так и не нашёл себе места. Разумеется, его сюда не приглашали. Собираясь уже уходить, один из рабов задержал Аристона. Раб указал в сторону императора и сказал, что тот просит его к себе. Аристон занервничал. Сердце в груди норовило выскочить наружу. Неужели, Эмилий заметил его? Неужели, он снова ему нужен?

Аристон прошёл след за рабом и подойдя к Эмилию, встретился с четырьмя глазами – Аппия и Урсулы.

– Аристон, – протянул весело император. Он тяжело и неуклюже поднялся со своего тюфака и подошёл к Аристону. – Как я рад тебя видеть, – сказал он и заключил Аристона в крепкие объятия. От императора пахло вином, он был изрядно пьян.

Император пододвинулся и пригласил присесть Аристона.

– Благодарю тебя, но я чувствую себя здесь лишним, – ответил скромно Аристон, поглядывая на Урсулу и Аппия.

Император заметил это взгляд и усмехнулся.

– Так, дорогие мои, пора положить конец вашей вражде, – сказал император.

– Отличная идея, супруг мой, – неожиданно ответила Урсула. Она поднялась со своего места, расправив платье. Затем протянула свою маленькую ручку Аристону. – Я давно хотела заключить с тобой мир, Аристон. Враждовать с тобой нецелесообразно.

– Полностью поддерживаю вас, госпожа, – присоединился Аппий. Он также встал рядом, протягивая руку.

Аристон не спешил пожимать их руки. Он с подозрением смотрел на них, всё ещё не доверяя.

– Аристон, ну что ты такая бука, – пробурчал император. – Они хорошие ребята. Вам стоит дружить. А то заперся в своей комнате, как медведь в берлоге и не вылезаешь оттуда. Совсем, смотрю, одичал!

Аристон смутился. Как Эмилий узнал про это?. Неужели, ему было не всё равно и он не забыл про него?.

Волей–неволей, он всё же пожал руку Урсуле. Когда очередь дошла до Аппия, сенатор схватил Аристона и вместо того, чтобы убить, вонзив кинжал в живот Аристону, он заключил его в крепкие, мужские объятия.

– Ой, как мило, – прокомментировал император.

Аристон несколько секунд находился в состоянии недоумения. Что происходит? Это сон? Или реальность? «Никогда бы не подумал, что я буду обниматься с этой гадюкой!»

Когда Аристон сел рядом, Аппий начал расспрашивать Аристона, как у него дела. Несколько раз он даже сумел рассмешить его. А Урсула? Эта женщина казалась самой милой и невинной во всей Римской Империи. Её тонкий голосок и нелепые шутки, кто бы мог подумать, что она «такая»? Аристон никогда не видел августу такой смешной и веселой. Даже про свою ссылку ей удалось сочинить анекдот. Что удивительно, Аристону было хорошо в компании этих людей. Он чувствовал себя защищённым, ему было комфортно и хорошо. Он наконец почувствовал, что такое быть в кругу друзей. Когда все интересуются тобой и им не всё равно на то, как у тебя дела. О боги…Это сон?

Аристон в кругу новых друзей просидел практически всю ночь. Он никогда не веселился так долго. Под конец, он всё же не смог совладать со своей усталостью и решил покинуть вечеринку. Аппий и Урсула пожелали ему добрых снов, а Эмилий поцеловал по-отцовски в лоб.

Долгое время улыбка не сходила с его очаровательного лица. Он был счастлив и одновременно в замешательстве. Он всё ещё не мог поверить в тот факт, что Квинт оказался прав и эти ребята действительно славные.

На следующий день Аристон более не боялся лже-заговорщиков. Он не боялся свободно гулять по дворцу. И за всё это время решил даже навестить ребёнка Эмилия – Корнелия. Он по правде говоря, ни разу не видел даже его лица. Если он такой же прекрасный, как сам Эмилий, то он тоже полюбит этого ребёнка.

Когда Аристон пришёл к сыну императора, двое преторианцев встретили его. Их вид говорил, что они не собираются его впускать.

– Я наследник императора, впустите меня, это приказ, – сказал Аристон, пытаясь протиснуться к двери.

Но преторианцы грубо оттолкнули Аристона в грудь, отчего тот чуть не упал и не ударился об стену головой. Преторианцы не стали ему ничего объяснять. Вот оно! Случилось то, чего Аристон давно предсказал и чего так боялся. После рождения кровного сына императора – Аристон фактически перестал играть какую-либо роль во дворце. Теперь он – никто. Бывший раб. Бывший куртизан.

Разозлившись, Аристон быстрым шагом направился к императору. Он собирался разобраться с этим раз и навсегда и выяснить – кто же он и что он вообще значит для императора.

Однако, императора во дворце на удивление не оказалось. Аристон даже на время испугался, предположив, что его снова похитили. И никто не знал, где он. Даже Катон. Да и куда он мог деться? Вчера только праздновал, быть может, отправился в гости к очередному сенатору, который присутствовал на вечеринке и решил допраздновать у него? Аристон хотел надеяться на это.

Но вскоре наступил вечер. А императора всё ещё не было. Аристон понял, что пора начинать его поиски. Он хотел позвать центуриона Квинта, но вместо него встретился Аппий.

– Здравствуй, Аристон, – поприветствовал его Аппий, дружелюбно протягивая руку.

– И тебе хайре, – ответил Аристон, пожав руку советника. – Ты не знаешь, где август? Я хотел бы с ним поговорить.