Чистый разум

– Не знаю… – признался он. – Не помню детство до шести лет. Просто… пустота. Как будто кто-то вырезал часть меня. – Он почесал затылок. – Никогда не придавал этому значения. Все дети ведь не помнят детство?

Он спросил это так, будто не ожидал ответа, но Сайрин застыла.

– До шести лет?

– Да.

– Я тоже не помню…

– Вот, я же говорю.

Но его слова заставили Сайрин задуматься. Она всегда чувствовала эту пустоту – после смерти матери, которую не помнила, и от холодного отношения отца. Все, что происходило в раннем детстве, скрывалось за закрытыми дверями памяти, которые она не могла открыть, сколько бы ни старалась.

Она вновь взглянула на сканер. Всплески синей активности среди угасающего алого хаоса манили ее. Он был ключом к разгадке тайны «Элизиума-0», тайны ее отца и, возможно, того, что украли у них обоих.

– Я помогу тебе, – тихо, но решительно произнесла Сайрин. – Но ты делаешь все, что я скажу. Понял?

Райан медленно кивнул, в его глазах читался вызов.

– Ладно. Играем по твоим правилам… Пока что.

Сайрин кивнула, не отрывая взгляда от нейромонитора. Данные были однозначны и противоречили ее знаниям: кора головного мозга Райана пылала алыми пятнами распада, но в глубинах вспыхивали и укреплялись синие нейронные цепочки – старые, давно подавленные пути.

«Элизиум» не просто стирал воспоминания. Он был катализатором хаоса, который выжигал одни, чтобы высвободить другие – более старые.

– Райан, – ее голос прозвучал хрипло. Она откашлялась, пытаясь вернуть холодный тон, но безуспешно. – Были ли у тебя еще провалы в памяти до того, как ты нашел «Элизиум»?

Он с трудом приподнялся на локте, лицо исказилось от напряжения.

– Я плохо помню время в пансионе.

– В пансионе? В том, что находится на окраине Центрального купола? – Сайрин была поражена, узнав, что простой парень из Гетто жил в пансионе для одаренных детей из научной элиты. – Кто твои родители?

– Без понятия, – ответил Райан невозмутимо. – Я не помню, как туда попал. На мои вопросы никто не отвечал. Я не смог узнать, кто они, и решил не искать. Если они не хотели, чтобы их нашли, значит, и искать нечего.

– Но…

– Никаких «но», Кортекс, – перебил Райан с легким раздражением.

– Как скажешь. – Сайрин перевела взгляд на нейромонитор. – Как ощущаются провалы в памяти? На что это похоже?

Райан задумался.

– Как будто смотришь фильм с вырезанными сценами. Ты понимаешь общий смысл, но не видишь, как герои дошли до этой точки. – Он замолчал и посмотрел ей в глаза. – А у тебя разве не так? Никогда не казалось, что самые важные ответы от тебя спрятаны?

Что-то болезненно сжалось в груди Сайрин. Он, сам того не зная, задел её за живое. Годы тренировок, бесконечные уроки отца, его гордость за её успехи… и гнетущее чувство пустоты за всем этим. Воспоминания о матери казались размытыми, идеализированными, словно из учебника.

– Это не важно, – отрезала она резко. – Мне нужно понять природу этих «возвращающихся» воспоминаний. Ты можешь встать?

Райан поднялся, опираясь на руку. Покачиваясь, он подошел к ней и заглянул через плечо.

– Дай руку.

– Зачем? – он сделал шаг назад..

– Для биометрического сканирования. Хочу проверить гипотезу о связи нейронных паттернов с физиологическими маркерами.

Сайрин схватила его за запястье и прижала ладонь к сканеру на терминале.

«Ошибка аутентификации. Неопознанный биометрический шаблон».

Сайрин вздохнула с облегчением. Конечно, какая глупость.

– Видишь? Никакой магии. – Она отпустила его руку.

Но Райан не отводил взгляда от сканера.

– Странно… Система не просто отказала. Она сказала «неопознанный шаблон». Обычная система безопасности отвергает чужаков, а эта… как будто проанализировала меня.

Его внимательность зацепила что-то в её сознании. Небольшая деталь, которую она обычно игнорировала. В углу её домашней лаборатории стоял старый, пыльный терминал для настройки оборудования. Отец утверждал, что он давно вышел из строя, но чинить его запрещал, ссылаясь на сентиментальную ценность.

Она подошла к нему, следуя внезапному порыву, и провела рукой по сенсорной панели. Ничего. Как и ожидалось.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Райан.

– Проверяю одну старую гипотезу, – пробормотала она, сама не понимая, что надеется найти.

Её взгляд упал на вентиляционную решетку на стене за терминалом. Она была обычной, ничем не примечательной, но один из болтов выглядел иначе – менее изношенным, как будто его откручивали и закручивали обратно.

Сердце Сайрин забилось быстрее. Паранойя её отца была легендарной. Он никогда не доверял цифровым системам. Все свои самые ценные данные он хранил в физической форме, в надежном месте.

– Дай мне свою руку, – тихо сказала она Райану.

– Зачем?

– Просто сделай это, Бейн.

Он неохотно подошёл и протянул ей ладонь. Вместо того чтобы приложить её к сканеру на терминале, она приложила его руку прямо к стене над решёткой.

Ничего не произошло.

Она уже собиралась отвернуться, как вдруг раздался тихий щелчок, но не из стены, а из-под терминала. Оба замерли и уставились на неожиданное зрелище.

Прямо перед ними секция пола, на которой стоял терминал, поднялась на сантиметр и отъехала в сторону, открывая тёмный проём в стене с узкой лестницей, ведущей вниз.

Они стояли молча, не в силах произнести ни слова. Из проёма дунул холодный, спертый воздух, пахнущий озоном и старой бумагой.

Сайрин смотрела в этот чёрный провал, и ее мир перевернулся. Это не было случайностью. Это было спланировано. Биометрия Райана, которую система не узнала, но и не отвергла, стала ключом. Ключом к тайне, спрятанной в ее собственном доме.

– Что это? – прошептал Райан, его сарказм сменился благоговейным ужасом.

– Этого здесь не должно быть, – тихо ответила Сайрин. – Но я надеюсь выяснить, какую правду мой отец скрывал так тщательно, даже от меня.

Глава 6. В темноте

Лестница в подпольную лабораторию была настолько узкой, что им пришлось спускаться друг за другом. Прохладный воздух и влажные металлические ступени создавали ощущение, будто они погружаются в другой мир. С каждым шагом воздух становился гуще, наполняясь запахом озона, формальдегида и чего-то приторного и неприятного, как запах гниющей плоти, смешанный с химической горечью.

– Ты знала о существовании этой лаборатории? – Райан не мог оторвать глаз от проема внизу, гадая, что их там ждет и почему она была спрятана за потайной дверью.

Сайрин шла впереди, ее плечи были напряжены, а спина неестественно прямой, словно она пыталась сохранить остатки самообладания в ситуации, которая давно вышла из-под контроля.

– Нет, но я заметила, что отец неохотно говорил о терминале и переводил разговор на другие темы. Он не был сентиментальным человеком, но вдруг решил сохранить терминал в нерабочем состоянии, ссылаясь на дорогие воспоминания. Это показалось мне странным, но я поверила ему и больше не обращала внимания.

Когда они спустились вниз, резкий свет выхватил из полумрака стерильное, похожее на склеп, помещение.

Первое, что бросилось в глаза, – стеллажи вдоль стен. На них стояли десятки прозрачных цилиндров с мутной жидкостью, в которой плавали бледно-розовые, искаженные формы.

– Не может быть… – прошептала Сайрин и подошла к ближайшему стеллажу, словно завороженная. – Эмбрионы…

Бесформенные тела, не больше ладони, вызывали ужас. Такого не встретишь ни в одном учебнике. Опыты с созданием биологических клонов были запрещены законом и осуждались научным сообществом.

Но в колбах застыли неудачные эмбрионы: у одного был раздвоенный позвоночник, у другого – несколько пар конечностей, торчащих под неестественными углами. Третий был с огромной головой и крошечным телом. Это была галерея кошмаров – коллекция неудавшихся творений, помеченных холодным кодом.

Сайрин замерла, её взгляд скользил по бледным призракам. Пальцы дрогнули, коснувшись холодного стекла.

– Боже мой…

– Да, Кортекс, самое время поверить в Бога, – усмехнулся Райан с горечью в голосе.

Отвернуться от стеклянной стены было тяжело, словно та притягивала взгляд. Сайрин сделала шаг назад, затем другой. Ноги казались ватными. Она подошла к соседним стеллажам, которые сначала выглядели как старый мусор. Но присмотревшись, она заметила бумажные журналы в потертых переплетах с аккуратно выведенными датами. Ее ледяные пальцы нашли самый старый том, который по дате на обложке совпадал с её ранними воспоминаниями.

Она открыла его. Фотография. Сайрин, маленькая, лет шести, сидит на чистом ковре в гостиной их дома в идеально отглаженном белом платье. Перед ней – сложный пазл. Прямая поза статуи, улыбка – натянутая, как у куклы. Рядом – ровный почерк отца, знакомый по тысячам рабочих заметок.

– Это… я.

Райан подошел к ней сзади и посмотрел через плечо на то, что девушка держала в руках.

«Объект С. День 1842. Продолжает демонстрировать высокие когнитивные способности. Отмечается склонность к не продуктивному фантазированию: вместо решения логических задач строит "замки" из кубиков. Требуется коррекция поведения», — гласила запись.

Сайрин замерла, не в силах отвести взгляд от слова «Объект», обжигающего её сетчатку. Она медленно перелистнула страницу.

«Эпизод эмоциональной нестабильности. Плачет из-за гибели лабораторной мыши. Проведена корректировка воспоминаний: внедрено понимание нерациональности привязанности к несовершенным биологическим формам».

В памяти всплыл туманный образ – маленькая белая мышь в колесе, а потом… пустая клетка. И чувство непонятной, щемящей грусти, которую отец тут же посчитал за «слабость».

Она продолжала листать, её пальцы дрожали всё сильнее. Страница за страницей, день за днём. Её жизнь была расписана как протокол эксперимента.

«Задан вопрос о субъекте А. [Мать]. Применен протокол 7-Дельта (подмена воспоминаний). Создана уверенность, что субъект А уехала в длительную научную командировку».

– М…Мама?

Вот откуда это чувство, что мать была холодной ученой, бросившей семью ради науки, и теперь никто не знает, где она и жива ли вообще. Это сделал отец, и это была не просто ложь – он был тем, кто внушил это ей, встроив в сознание.

«Обнаружены тайные рисунки. Тема – абстрактные узоры без логической нагрузки. Уничтожены. Проведена беседа о бесполезности нефункционального творчества».

Внезапная острая боль в висках заставила Сайрин пошатнуться. Райан тут же подхватил её за плечи, не дав упасть.

– Эй, что с тобой?

– Я вспомнила… – хрипло прошептала Сайрин, держась рукой за голову. – Вспомнила… цветные карандаши и листы бумаги под матрасом. Я не помню, почему прятала их и от кого, но помню, что однажды, не найдя их, сильно расстроилась. Помню, как плакала, а отец сказал, что их нашла уборщица и выбросила как мусор. И добавил, что рисование – это бесполезное занятие для будущего ученого.

– Он стирал твои воспоминания? Урод! – голос Райана прозвучал прямо у её уха, заставив Сайрин вздрогнуть. Он все ещё держал её, читая журнал через плечо. В его голосе не было сарказма, только нарастающий ужас.

Сайрин молчала. Она смотрела на свои детские фотографии с фальшивыми улыбками, и сквозь идеальную картинку начала проступать правда: внезапные головные боли после «бесед» с отцом, странная забывчивость, провалы, которые она списывала на усталость, сны о женщине в темноте и запахе духов – цитруса и ванили, которого не было в ее реальности…

Это были последствия его «коррекций». Каждая её улыбка, каждая слеза и каждая мысль – всё задокументировано, проанализировано и, при необходимости, изменено. Её отец не воспитывал её. Он её программировал. Конструировал совершенный разум в идеальном теле. Она была не его дочерью. Она была его «Объектом С». И этот журнал был инструкцией по её сборке.

Райан поднял взгляд от журнала и повернулся к Сайрин, почувствовав её мелкую дрожь. Маска хладнокровия слетела, обнажив испуганную, потерянную девушку. Её дыхание стало частым, пальцы впились в журнал, побелевшие костяшки выдавали её напряжение.

– Он… он всё стирал… всё… – её голос дрожал от ужаса. – Мои рисунки… разговоры с мамой… всё, что делало меня… мной…

Райан крепко схватил её за плечи, чтобы она посмотрела ему в глаза.

– Эй, послушай меня. Дыши. Глубоко вдохни, – его голос звучал тверже, чем он планировал. – И медленно выдохни. Ещё раз.

Её глаза, полные слёз, расширились, но она послушно начала дышать, пытаясь справиться с паникой. В этот момент Райан увидел её настоящую – без высокомерия и холодной отстраненности. Просто человека, который испытывает страх и боль, как и он сам. Ледяная маска растаяла, и неожиданно для себя он почувствовал не торжество, а странную, щемящую жалость.

Журнал выпал из рук Сайрин, и её тело обмякло.

– Всё хорошо, Сайрин. Всё хорошо… Сосредоточься на дыхании. Вот так. А теперь сядь.

Райан усадил ее на стул, стоявший у стеллажа.

– Вспомни о дыхании. Я отойду ненадолго, хорошо? – он дождался её медленного кивка и повернулся, чтобы осмотреть комнату.

Пока Сайрин пыталась справиться с шоком и спрятать слезы ярости и горя, Райан медленно ходил по комнате, скользя взглядом по стеллажам с приборами.

Он остановился перед старым, пыльным терминалом. На его корпусе висел пожелтевший бумажный стикер с завернутыми краями. Чернила выцвели, но надпись всё ещё была видна:

«ПРОЕКТ: ПАРАДИЗ-СЕВЕН. ДОСТУП ТОЛЬКО ДЛЯ ДК.»

– Парадиз… Рай, как же… – прочитал он вслух. – Звучит как чертово проклятие, а не рай.

Райан на свой страх и риск нажал кнопку питания. Экран вспыхнул синим светом, раздался раздражающий писк, и в центре появилось окно.

– Пароль, – глухо произнес Райан. В голову пришло ввести дату своего рождения.

Отказ.

– Ну же, со входом ведь сработало! Мое имя?

Снова отказ.

– Ты же не мог сделать паролем имя дочери?

Система не ответила.

– Черт! Деклан! – он ударил терминал носком ботинка, чувствуя, как внутри него что-то сжималось с каждым отказом.

Он обернулся, ища подсказку, но взгляд упал на ржавый крюк в дальнем углу. Там висел детский оранжевый комбинезон. Простая вещь, но что-то в ней заставило его сглотнуть. Голова закружилась, и он едва устоял на ногах. В ушах зазвенело, превращаясь в гул, пол поплыл, и Райан рухнул на колени, схватившись за голову. Из глубин памяти хлынули обрывки воспоминаний.

…Холодные пальцы на лице… Запах озона и лекарств… Высокий потолок, уходящий в темноту… Голос Деклана, спокойный, но безжалостный: «Ты должен забыть…»

– Я был здесь, – прошептал он, с трудом выдавливая слова. – Я помню…

Он закрыл глаза, пытаясь унять тошноту. Но вместо темноты перед ним всплывали образы.

…Скрип кожаного сапога по полу… Запах озона и лекарств… Высокий потолок, исчезающий в темноте…

Он медленно открыл глаза, обводя взглядом комнату. Его взгляд остановился на высоком кожаном кресле в углу.

– Я был здесь, – выдохнул он, его голос дрожал от ужаса. – Я помню этот запах. Этот холод… Он пробирает до костей…

Он протянул руку, указывая на кресло и пытаясь подползти поближе.

– Райан? Что ты делаешь? – прошептала Сайрин, подходя к нему. Она пришла в себя настолько, насколько это было возможно в такой ситуации. Увидев Райана, схватившегося за голову, её горе и ярость отступила, дав место научному интересу. «Объект С» анализировала новую аномалию.

– Что ты вспомнил?

– Я маленький… – Райан зажмурился, его лицо исказилось от напряжения. – Сидел здесь. – Он указал на кресло дрожащим пальцем. – Оно было слишком большим. Слишком высоким. Мои ноги болтались в воздухе. И он… Деклан.

Райан открыл глаза. В них стояли слёзы, причины которых он сам не понимал. Он смотрел на Сайрин, но видел не её, а свое прошлое.

– Он гладил меня по голове. Его рука была холодной и сухой. Он говорил… – Райан сглотнул, пытаясь вспомнить точные слова. – «Ты – моё величайшее творение. Не подведи меня». А потом… резкая боль в руке. Укол. И всё стало серым, пустым.

Он схватился за голову, будто пытаясь выдавить остатки воспоминаний.

– Почему я это помню? Почему сейчас? – его голос сорвался на крик.

Сайрин замерла над парнем, скованная его словами и эмоциями. Она никогда не видела такого сильного отчаяния, страха и боли у близких людей и боялась прикоснуться к нему, как это несколько минут назад сделал для неё Райан.

Но, собравшись с духом, она протянула руки и почувствовала, как на запястье мягко завибрировал браслет. Сообщение было от отца.

«Сайрин, в лабораторию проникли. Усилена охрана. Будь осторожна. Похоже, кто-то из студентов замешан. Если заметишь что-то странное – сообщи немедленно».

Ее словно ударило током. Дыхание сбилось, глаза наполнились паникой.

– Он знает… Райан, слышишь? Отец всё знает… Что нам делать? – её голос дрожал от отчаяния. – Райан… Пожалуйста…

Паника сжимала горло, мысли метались, как мышь в клетке. Она потеряла контроль над собой. Её спокойная жизнь рушилась, и она не знала, что делать.

– Сначала помоги мне.

Услышав её голос, Райан очнулся, как от сна. Он встал, опираясь на стену. Её слабость и просьба о помощи не разозлили его, а, наоборот, заставили собраться. Кто-то должен был взять ответственность, и этим кем-то был он.

– Сначала помоги мне, – повторил он, взяв её за плечи. – Эта сыворотка… я теряю себя. Ты видела данные. Ты единственная, кто может это остановить.

– Но… здесь нет оборудования… – она беспомощно обвела лабораторию рукой. – Нужны специализированные сканеры, анализаторы… всего этого тут нет!

Райан отпустил её и огляделся. Оставаться здесь было опасно. В памяти всплыл разговор с Джексом: «Если что, ищи Вольта. Старый гений, когда-то работал на Сайферов. Живет в Гетто, в Старом Секторе. У него лаборатория получше корпоративной. Только не задавай лишних вопросов.»

Решение пришло мгновенно. Он схватил банку с легковоспламеняющимся реактивом, помеченную черепом.

– Что ты делаешь? – с испугом спросила Сайрин.

– Стираем следы, – коротко ответил он и швырнул банку в стену. Стекло разбилось с треском, едкая жидкость разлилась по полу, заливая стеллажи с журналами. Он выхватил из кармана старую зажигалку – свой верный спутник в Гетто – и поджёг её.

Огонь с шипением пополз по полу, пожирая бумагу и пластик. Пламя лизало стеклянные цилиндры, искажая их формы в багровых отсветах. Воздух наполнился едким дымом.

– Бежим! – крикнул он, схватив её за руку.

Он потянул её к выходу из подвала, который привёл их сюда. Сайрин на мгновение замерла: взгляд метнулся к огню, пожирающему архив.

– Всё это ложь, Сайрин, – отрезал Райан, толкая её в тёмный проём к лестнице. – Твоя жизнь начинается сейчас.

Пламя уже лизало пол лаборатории, пробираясь через вентиляционную решётку. Огонь пожирал терминал и все записи Сайрин. Воздух стал густым, едким, дым щипал глаза и горло. Завыла пожарная сигнализация.

– Двигай! – с хрипотцой крикнул Райан, толкая её к выходу. Сайрин бросила последний взгляд на пылающий хаос: детство, охваченное огнем, все доказательства преступлений отца. Сердце бешено колотилось. Это был конец.

Они поднялись наверх. Райан, словно знал дом как свои пять пальцев, потянул ее к заднему входу.

– Во двор! Быстро! – крикнул он, отпуская девушку.

Добежав до границы участка, он нашёл место, где цвет газона был слегка иным, и наклонился, чтобы отодвинуть пласт травы. Под ним оказался люк.

– Что это? – спросила Сайрин.

Райан, не отвечая, сорвал решетку. Чёрный провал зиял сыростью и свободой.

– Вниз! Быстро! Ну же, давай! – скомандовал он, и Сайрин, не раздумывая, прыгнула в темноту.

Колени обожгло холодным металлом. Она оказалась в узкой вертикальной шахте, где было трудно пошевелиться. Сверху с грохотом упала балка. Райан спрыгнул рядом. Его лицо в призрачном лунном свете было напряженным.

Люк захлопнулся с оглушительным металлическим звоном. Их окутала абсолютная тьма, нарушаемая лишь призрачным светом пламени через вентиляционные щели.

– Ползи за мной, – раздался голос Райана. – Держи дистанцию в два шага. Если я остановлюсь – ты тоже.

Красный луч лазерного сканера на мгновение пробился сквозь щель прямо перед лицом Сайрин. Она зажмурилась, чувствуя ледяные мурашки. Пальцы сами сжали подол его куртки, как якорь.

– Пригнись! – крикнул он.

Она вжалась в пол. Сердце колотилось где-то в горле. Сверху донеслись тяжелые шаги и голоса:

– …тепловой след идёт сюда…

– Проверить все вентшахты. Он не мог далеко уйти.

Райан лежал неподвижно, едва дыша. Только по напряженным мышцам спины Сайрин понимала – он готов бежать в любой момент.

Шаги стихли. Райан ждал ещё тридцать секунд – вечность в гулкой тишине тоннеля.

– Ползи, – его голос дрожал от тревоги. – Они вернутся с оборудованием.

И он рванул вперёд. Сайрин старалась не отставать, но грубый металл царапал ладони. Ржавчина впилась под ногти, одежда покрылась черными пятнами. Воздух был тяжёлым, пахло пылью, металлом и чем-то еще – сырой землёй и разложением.

Новый люк вывел их в просторный тоннель. С потолка капала вода, образуя зловонные лужи. Влажность и холод пробирали до костей, пахло плесенью и разложившейся органикой. Они выпрямились, но каждый шаг эхом разносился по гулкой пустоте. Райан двигался впереди, как тень, используя колонны и неровности стен как укрытие.

– Видела датчики? – он указал на едва заметные камеры. – Слепые зоны только под ними. Иди от колонны к колонне, не поднимай голову.

Сайрин кивнула, слишком напуганная, чтобы говорить – ее город вдруг обрёл скрытую враждебность.

Их едва не обнаружили у развилки. Райан резко оттащил её в боковую нишу, прижал к холодной, покрытой слизью стене. Патруль прошёл в метре от них. Сайрин чувствовала, как дрожат его руки, слышала его дыхание у виска. Впервые она осознала: его бесстрашие – маска, за которой скрывается тот же страх, что и в ней.

Когда опасность миновала, он не сразу отпустил её.

– Всё в порядке, – прошептал он, словно убеждая самого себя.

После долгих блужданий по веткам тоннеля Райан резко остановился у пожарной лестницы. Он с силой открыл люк, и они выбрались в грязный переулок.

Свежий воздух ударил в лицо, наполнив его ароматами еды, пота и отходов. Гул Гетто оглушал: крики, смех, ругань сливались в единую какофонию звуков.

Сайрин стояла, опираясь о стену, пытаясь отдышаться. Её туфли утонули в грязи, блузка была чёрной от сажи, брюки промокли и липли к телу. Она смотрела на этот хаос, этих людей, живших в мире, который всегда презирала, и чувствовала себя чужой. Белой вороной, вырванной из корпоративной системы.

Райан молча взял её за локоть и повёл через узкие улочки. Он шёл быстро, уверенно, его глаза сканировали окрестности. Сайрин шла за ним, не отрывая взгляда от этого нового, пугающего мира.

Его комната оказалась на последнем этаже полуразрушенного дома. Дверь была укреплена ржавым листом металла. Райан отодвинул засов, втолкнул её внутрь и закрыл дверь, на мгновение прислонившись к ней спиной.

Комната была крошечной, словно тесная клетка. Голая лампочка мерцала под потолком, освещая помятую кровать с грязным бельём. На столе, заваленном деталями, стояла тарелка с двумя свежими яблоками. Маленькое окно, покрытое пылью, выходило на стену соседнего дома.

– Подожди здесь, – сказал Райан хриплым от напряжения голосом. – Мне нужно проверить, не следят ли за нами.

Он ушёл, оставив Сайрин наедине с тишиной. Она медленно огляделась. Взгляд упал на полку: среди технического хлама лежала старая, потрепанная книга – «Квантовая механика для начинающих». Рядом аккуратно был свернут чертёж какой-то сложной схемы. Сайрин, не чувствуя под собой землю, опустилась на край кровати. Её тело содрогнулось, и тихий плач перерос в беззвучные рыдания. Она плакала не из-за грязи или бедности, которые увидела впервые. Она оплакивала ту Сайрин, которая верила в отца, науку и порядок. Та девушка сгорела вместе с лабораторией. Теперь на её месте сидела другая – пахнущая дымом и страхом. Её будущее было окутано неизвестностью.

Райан стоял за дверью, слушая всхлипы Сайрин. Он не стал входить или утешать её. Он просто прислонился лбом к холодной металлической поверхности и закрыл глаза. Иногда единственное, что можно сделать в аду, – это дать человеку возможность выплакаться, чтобы освободить место для грядущих битв.

Примечания

1

Даже у такой продвинутой системы безопасности есть ахиллесова пята: электронные замки потребляют разное количество энергии на каждую попытку ввода. Когда набор цифр подобран верно, энергопотребление на долю секунды слегка падает, а неверная цифра вызывает микроскопический скачок потребления энергии.