Похоже, я попала

«Нужно что-то делать! Быстро!» – паниковала я.

«Мы все умрём!» – пискнул у меня в голове Шишок, мой маленький спутник, которого, к счастью, слышала только я. – «Эта жёлтая гадость нас сожрёт! Я не хочу умирать от зелья!»

«Тихо ты, паникёр!» – мысленно цыкнула я на него. В моём родном мире, на уроках химии, учительница постоянно твердила: чтобы погасить бурную реакцию, нужен нейтрализатор. А что может быть нейтрализатором здесь? В голове всплыло самое простое и очевидное – соль. Обычная соль. Ей и раны промывают, и от злых духов защищаются, как я слышала. Идея была совершенно дурацкой, выстрел вслепую, но других вариантов у меня всё равно не было.

– Соль! – крикнула я так громко, как только могла, пытаясь перекричать шипение. – Вам нужна соль!

Аглая обернулась, её лицо было белым от страха и усталости.

– Что? Какая соль, девочка? Ты в своём уме?

«Она думает, ты хочешь приправить наш будущий суп!» — не унимался Шишок. – «Может, перчика ещё попросить?»

Но спорить было некогда. Пена уже подбиралась к полкам с товаром. Я рванула к прилавку, лихорадочно шаря глазами. Вот она! Простая глиняная солонка, стоит себе как ни в чём не бывало. Схватив её, я подскочила к котлу. Вонь тухлых яиц и чего-то горького ударила в нос. Зажмурившись, чтобы пена не попала в глаза, я изо всех сил швырнула солонку прямо в центр бурлящего жёлтого безумия.

На мгновение всё затихло. А потом раздался оглушительный «ХЛОП!», будто лопнул гигантский пузырь. Пена вздрогнула и опала, на глазах превращаясь обратно в мутную жижу. Через пару секунд в котле осталось лишь немного грязно-жёлтой бурды, а весь пол был покрыт скользкой остывающей слизью.

Я стояла, пытаясь отдышаться, вся перепачканная этой дрянью, и не верила, что моя сумасшедшая идея из школьного урока по химии сработала в мире магии.

Аглая медленно опустила руки. Она смотрела то на меня, то на котёл с таким изумлением, будто я только что вырастила у себя на голове рога.

– Как… как ты это сделала? – прошептала она.

– Просто химия, – выдохнула я, но быстро поправилась. – То есть… я просто подумала, что соль может помочь. Вдруг сработает.

Тут из своего угла вылезла Варвара. Вид у неё был заплаканный, но очень злобный.

– Это всё она! – завизжала девчонка, тыча в меня пальцем. – Она пришла, и всё пошло наперекосяк! Она ведьма! Это она всё испортила!

Я аж дар речи потеряла от такой наглости. Но Аглая даже не посмотрела на меня. Её холодные, как льдинки, глаза впились в ученицу.

– Замолчи, Варвара, – произнесла она таким ледяным тоном, что у меня по спине пробежали мурашки. – Я хочу знать, что случилось на самом деле. И я это узнаю.

Она подошла к полке и взяла с неё маленькое серебряное блюдце с голубой каёмкой. Выглядело оно совершенно обычно.

«О, блюдечко! – обрадовался Шишок. – Она сейчас будет чай пить? Или нас кормить? Я бы перекусил, нервный день выдался!»

Но чаем и не пахло. Аглая зачерпнула пальцем каплю испорченной жижи из котла и капнула в центр блюдца. Потом уколола палец иголкой, и капля её крови упала рядом.

– Блюдце правды, покажи, что было, – властно сказала она.

Капли слились, и по блюдцу пошла рябь. А потом на дне начало появляться изображение, как в кино. Мутное, но понятное. Я увидела, как Варвара, вместо того чтобы взять дождевую воду из бочки, просто сполоснула корень под рукомойником. А потом, вместо нужного ингредиента, бросила в котёл щепотку какой-то дряни из соседнего мешка.

«А девчонка-то – обманщица!» – восхищённо пискнул Шишок.

Лицо Варвары стало белее мела. Она поняла, что её поймали с поличным.

– Я… я не хотела… – залепетала она. – Я просто очень торопилась…

– Ты солгала, – отрезала Аглая. – Ты солгала мне и испортила дорогое зелье. Всё из-за твоей лени и лжи. В моей лавке таким, как ты, не место. Убирайся.

– Наставница, простите! Умоляю! Я больше никогда-никогда так не буду! – Варвара бросилась на колени, пытаясь обнять ноги знахарки.

– Вон! – рявкнула Аглая так, что склянки на полках подпрыгнули. – Чтобы духу твоего здесь не было!

Варвара, громко рыдая, вскочила и, поскальзываясь на слизи, выбежала из лавки, хлопнув дверью так, что чуть стёкла не вылетели.

«Так ей и надо! – злорадно прокомментировал Шишок. – Нечего было на нас наговаривать!»

В лавке стало тихо. Я чувствовала себя ужасно неловко, будто подсмотрела чужую семейную ссору.

– Простите, я, наверное, пойду, – пробормотала я, медленно пятясь к выходу.

– Стой, – остановила меня Аглая. Она выглядела очень уставшей, но смотрела на меня уже без паники, а с задумчивым интересом. – Ты спасла мою лавку. И моё доброе имя. Ты не только поняла, что что-то не так, но и нашла способ это исправить. Это очень редкий дар.

Она подошла ко мне и заглянула прямо в глаза.

– Как тебя зовут, дитя?

– Ната, – тихо ответила я.

– Ната… – повторила она, словно пробуя имя на вкус. – У меня больше нет ученицы. Но мне нужен помощник. Кто-то с ясной головой и честным сердцем. Я не могу предложить тебе золотые горы, но у тебя будет крыша над головой, еда и все знания, которыми я владею. Ты хочешь стать моей новой ученицей?

Я смотрела на неё во все глаза, а в горле стоял ком. Ещё час назад я была бездомной и голодной, а теперь… теперь у меня появился шанс. Настоящий.

«Соглашайся! Скорее соглашайся! – заверещал от восторга Шишок у меня в голове. – Ура! У нас будет дом! И еда! Много еды! Надеюсь, тут кормят не только гусеницами! Спроси у неё, спроси!»

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как на смену страху и отчаянию приходит робкая, но такая тёплая надежда.

– Я согласна.

* * *

Мой первый рабочий день в лавке могущественной знахарки начался совсем не с изучения древних фолиантов или варки таинственных зелий. Нет, он начался с ведра, вонючей тряпки и отчаянных попыток отскрести от пола нечто липкое, что осталось после вчерашнего веселья предыдущей ученицы. Аглая, моя новая наставница, вручила мне этот нехитрый инвентарь с таким видом, будто даровала скипетр и державу.

– В нашей лавке чистота – это первое правило магии, – строго произнесла она, скрестив руки на груди и наблюдая, как я, пыхтя, еложу тряпкой по полу. – Твоя предшественница, Варвара, так этого и не поняла. Ты только вошла на порог, а уже сообразительней её оказалась.

«Она бы ещё зубную щётку тебе всучила! – возмущённо пропищал в моей голове Шишок, который устроился на самой верхней полке, подальше от эпицентра уборки. – Мы сюда зачем пришли? Магию постигать или полы драить? Это унизительно!»

«Помолчи, советник, – мысленно огрызнулась я, оттирая особо въедливое пятно. – Если я не буду драить полы, то снова окажусь на улице. А там, если ты забыл, из еды только гусеницы и твои любимые жуки. Хочешь обратно в то меню?»

Шишок обиженно засопел и замолчал, болтая в воздухе своими тонкими ножками.

К обеду пол блестел так, что в нём можно было увидеть своё уставшее отражение. Аглая придирчиво осмотрела мою работу, хмыкнула, что, по всей видимости, было её версией бурных оваций, и велела приступать к следующему этапу посвящения в подмастерья. Мне нужно было перетереть в ступке сушёный корень луноцвета. Работа была нудной, монотонной и совершенно не волшебной. Руки быстро устали, но я упрямо продолжала, боясь снова вызвать недовольство наставницы.

Затем она показала мне, как разжигать магический очаг. И вот тут я впервые почувствовала трепет. Аглая не использовала ни дров, ни огнива. Она просто наклонилась над холодным камином, что-то тихо-тихо прошептала, и в очаге тут же вспыхнуло ровное, спокойное пламя голубого цвета. Оно совсем не дымило и пахло свежестью, как воздух после летней грозы.

– Запомнила? – строго спросила она. – Огонь должен быть именно таким. Если вдруг станет красным – жди беды. Если позеленеет – немедленно зови меня, поняла?

Я торопливо закивала, чувствуя себя первоклассницей на первом уроке.

После обеда, который состоял из удивительно вкусной грибной похлёбки и огромного куска хлеба, Аглая ушла по делам, оставив меня за главную. Моё задание было простым, как мне показалось: рассортировать свежие травы из нескольких больших корзин.

– Разложишь всё по мешочкам, подпишешь и ничего не перепутаешь, – велела она, уже стоя на пороге. – Каждая травинка на счету!

И вот тут-то моя душа бывшего лаборанта, привыкшая к идеальному порядку и строгой систематизации, не выдержала. Травы были свалены в одну большую кучу. В этом хаосе моя внутренняя перфекционистка увидела вызов. Я решила применить научный подход! Сначала рассортирую всё по цвету, затем по запаху, а потом уже буду аккуратно раскладывать по мешочкам. План казался мне гениальным.

«Вот это я понимаю! Наконец-то дельная мысль! – одобрительно пискнул Шишок, спрыгивая с полки мне на плечо. – Давай я буду помогать нюхать, у меня нос – ого-го какой!»

Я с энтузиазмом вывалила содержимое первой корзины на большой дубовый стол. Чего тут только не было: и сухие листья, и причудливые корешки, и яркие цветы, и даже несколько уже готовых порошков в бумажных свёртках. Я взяла один свёрток с серым порошком и другой – с белым. Понюхала. Пахли они почти одинаково, чем-то сладковатым и пряным. Наверное, это что-то вроде местной ромашки, решила я.

«Ух, сколько всего!» – радостно воскликнул Шишок почти что у самого уха, отчего я невольно вздрогнула и обронила содержимое свёртков в одну большую миску.

– Ох… – только и успела сказать я.

И в этот самый момент мой нос предательски защекотало.

– Апчхи!

«Будь здорова!» – вежливо пискнул Шишок у самого уха.

Я снова чихнула. И ещё раз. И ещё. Из глаз брызнули слёзы, а в носу свербело так, будто там поселилась целая колония муравьёв.

– Апчхи! Апчхи! АПЧХИ!

Но самое странное было не это. Чихала не только я. Откуда-то из-под потолка донеслось тоненькое и злобное «Апчхи!». Потом что-то громко чихнуло прямо за моей спиной, и с полки со звоном слетела пустая бутылочка.

«Ой, что это было?» – испуганно прошептал Шишок, вцепившись своими лапками-колючками в воротник моей рубахи.

– Апчхи! – раздалось прямо над столом, и все мои любовно рассортированные кучки трав взлетели в воздух, перемешавшись в один безумный, пёстрый вихрь.

До меня медленно начало доходить, что я натворила что-то ужасное. Кажется, я смешала то, что смешивать было категорически нельзя. И теперь в лавке завёлся… чихательный призрак. Невидимая сущность металась по комнате, оглушительно чихала и сбрасывала с полок всё, что попадалось ей под руку.

– Апчхи! – чихнуло оно снова, и стопка старинных книг с грохотом рухнула на пол, подняв облако пыли.

– Прекрати немедленно! – крикнула я в пустоту, но в ответ услышала лишь очередной оглушительный чих, от которого задребезжали стёкла в окне.

Шишок решил, что с него хватит. Он спрыгнул со стола и, как маленький пушистый торнадо, бросился наводить порядок. Сначала он попытался поймать невидимого нарушителя спокойствия. Это выглядело так, будто пучок сушёной полыни сам по себе подпрыгнул, пролетел через всю комнату и врезался в банку с сушёными лягушачьими лапками. Банка опрокинулась, и лапки весёлым зелёным дождём посыпались на пол.

– Шишок, нет! – прошипела я, зажимая нос.

Но он уже вошёл в раж. Он увидел, что на полке опасно качается дорогая ступка Аглаи. С разбегу он запрыгнул на полку, чтобы удержать её. Но его лапки-веточки поскользнулись на полированном дереве. В итоге ступка с грохотом свалилась на пол, к счастью, не разбившись, а сам Шишок улетел в противоположную сторону, прямиком в большой мешок с лебяжьим пухом.

Мешок с громким треском порвался. И лавку накрыла настоящая метель из белого, щекочущего нос пуха.

Теперь чихали абсолютно все. Я, невидимый призрак и даже Шишок, который барахтался в пушистом сугробе и издавал тоненькие, жалобные «пчи-пчи-пчи».

Именно в этот момент дверь лавки открылась, и на пороге застыла Аглая.

Картина, представшая перед её взором, была апокалиптической. Вся лавка была покрыта ровным слоем белого пуха, на полу валялись книги, склянки, лягушачьи лапки и перевёрнутая ступка. Посреди этого бедлама стояла я – красная, заплаканная и беспрерывно чихающая. А вокруг летала невидимая чихающая сила, продолжая ронять вещи.

Аглая молча смотрела на этот хаос. Потом её брови сошлись на переносице. Она сделала шаг внутрь и тут же сама громко чихнула.

– Апчхи! Так… – проговорила она, вытирая выступившие слёзы. – Похоже, кто-то додумался смешать перхоть волколака с пыльцой хохотуньи-травы. Гениально.

Она, не обращая внимания на летающий пух и падающие предметы, спокойно подошла к дальнему шкафчику, достала оттуда пузырёк с тёмной жидкостью, капнула несколько капель в чашку с водой и сделала глоток. Потом подошла ко мне и почти силой влила остатки мне в рот. Жидкость была отвратительно горькой, но чихать я перестала почти мгновенно. Даже невидимый призрак затих.

– Убирай, – коротко бросила Аглая, обводя рукой учинённый мной разгром. В её голосе не было злости, только вселенская усталость. – И запомни раз и навсегда, ученица. В магии нет места глупостям. Здесь есть только знание и уважение к силе. Ты сегодня не проявила ни того, ни другого.

Она развернулась и ушла в свою комнату, оставив меня одну посреди этого хаоса. Я в полном отчаянии опустилась прямо на пол, в кучу пуха и лягушачьих лапок. Из-под груды тряпок вылез виноватый Шишок, весь в пуху, похожий на маленький белый одуванчик. Он подбежал ко мне и ткнулся в ладонь своей колючей макушкой.

«Прости… – жалобно пропищал он в голове. – Я просто хотел помочь… Навести порядок…»

Я тяжело вздохнула и погладила его. Да, я натворила дел. Но, кажется, это был мой первый, по-настоящему важный магический урок. И я его точно запомню на всю жизнь.

Глава 4

Утро встретило меня головной болью и вселенским стыдом. Ощущение было такое, будто я не спала, а всю ночь в одиночку таскала мешки с картошкой, а потом меня этими же мешками и побили. Каждый мускул протестовал, а в ушах до сих пор стоял грохот вчерашнего магического «бума». Я была на сто процентов уверена, что Аглая, как только откроет глаза, вышвырнет меня на улицу. И правильно сделает.

На цыпочках, затаив дыхание, я спустилась в лавку, морально готовая к пинку под зад и прощальной речи, полной проклятий.

Но внизу было… почти чисто. Весь этот ужасный пух, который вчера летал повсюду, был аккуратно смётён в уголок, а попадавшие с полок склянки и книги сиротливо жались друг к другу на прилавке. За столом сидела сама хозяйка и, как ни в чём не бывало, пила свой утренний чай. Или отвар. От неё пахло травами и лёгкой угрозой. Она подняла на меня взгляд, от которого у меня мурашки по спине побежали.

– Я уж думала, ты сбежала, – её голос был ровным, как поверхность озера в штиль. Но я-то знала, что в таких озёрах водятся очень зубастые чудища.

– Мне некуда бежать, – пискнула я, уставившись в пол. Щеки пылали. – Простите меня, пожалуйста. Я всё-всё возмещу. Буду работать на вас бесплатно, сколько скажете. Хоть всю жизнь.

Аглая долго молчала, разглядывая меня так, словно решала, сварить из меня суп или сделать чучело. Я уже мысленно прощалась с жизнью.

– Бесплатно мне дармоеды не нужны, – отрезала она наконец. – А вот толковая ученица – это другое дело. Вчера ты доказала, что ты – полная дура. Но, – она сделала паузу, – дура честная и, как я погляжу, не ленивая. Для начала сойдёт. Так что сегодня мы начнём обучение. С самого начала. С азбуки.

Она поднялась и властным жестом велела мне идти за ней. На большом столе, который я вчера так старательно драила, были разложены пучки каких-то травок.

– Это – азбука любого знахаря, – Аглая обвела стол рукой. – Прежде чем лезть к котлу, ты должна знать каждую травинку в лицо, по запаху и на ощупь. Ты должна понимать их силу. Вчера ты устроила свадьбу огню и воде, потому что решила, что это просто сено. Больше такого не повторится.

«Азбука? – раздался у меня в голове тоненький голосок Шишка. Он выглядывал из кармана, всё ещё слегка помятый после вчерашнего. – А читать нас научат? Я бы почитал! Особенно поваренную книгу! С картинками!»

«Цыц, обжора, – мысленно прикрикнула я на него, стараясь сделать максимально серьёзное и заинтересованное лицо. – Не до книг сейчас!»

Аглая начала свой урок. Она брала в руки травинку за травинкой, неё все спят, как убитые. А это – жгучая крапива, но не простая, а болотная, кровь останавливает вмиг. А вот этот серый и невзрачный мох, если его правильно заварить, заживляет раны. Я старательно кивала, вдыхала ароматы и чувствовала, как мой мозг превращается в переполненный склад. Запахи были самые разные: сладкие, пряные, горькие, а некоторые пахли так, что хотелось немедленно чихнуть.

А потом начался экзамен. Аглая сгребла несколько пучков в кучу и положила передо мной.

– Здесь три травы, которые дружат и помогают друг другу. И две, которые враждуют, как кошка с собакой. Именно их ты вчера и смешала. Найди их.

Сердце пропустило удар и ухнуло куда-то в район пяток. Я уставилась на пять пучков абсолютно одинаковой на вид травы. Зелёные веники. Я понятия не имела, где что. Паника ледяной змеёй поползла вверх по позвоночнику. Ну всё, сейчас я опять всё испорчу, и меня точно выгонят.

«Давай! Думай! – верещал в голове Шишок, выступая в роли группы поддержки. – Понюхай их! Та, что пахнет, как старый носок домового, – точно плохая! А вот та, с синенькими цветочками, очень милая! Наверняка хорошая!»

Я зажмурилась, пытаясь вспомнить хоть что-то из лекции Аглаи. В голове – пустота. Полный вакуум. От отчаяния я решила положиться на авось. Протянула руку и медленно повела ей над травами, едва их касаясь.

И тут случилось нечто невероятное.

Над одним пучком я почувствовала приятное, нежное тепло, словно от чашки с горячим молоком. Над другим – такое же. И над третьим. Они будто мурлыкали мне. А вот когда моя ладонь зависла над четвёртым пучком, по пальцам ударил неприятный, колючий холод. От пятого же повеяло такой ледяной злобой, что я испуганно отдёрнула руку. Они словно шипели друг на друга.

Так вот он какой, мой дар… Я не знала, как он работает, но я его чувствовала.

Дрожащей рукой я отодвинула в сторону три «тёплых» пучка.

– Вот эти… они дружат.

Потом ткнула пальцем в два «холодных».

– А эти… враги. Их нельзя смешивать. Никогда.

Аглая застыла. Она смотрела то на меня, то на разложенные травы, и её брови медленно поползли на лоб. Я всё сделала правильно. Я отделила безобидный успокаивающий сбор от той самой гремучей смеси, что устроила вчера фейерверк.

– Как? – тихо, почти шёпотом, спросила она. В её голосе впервые прозвучало настоящее, неподдельное удивление. – Как ты это поняла?

– Я… я просто почувствовала, – пролепетала я, не зная, как объяснить это чудо. – Одни были тёплые и добрые, а другие – холодные и злые.

Аглая долго-долго смотрела на меня, потом на травы, потом снова на меня. Расспрашивать дальше не стала. Лишь задумчиво хмыкнула.

– Что ж… Это многое меняет. Похоже, в тебе и правда есть искра. Настоящая. Собирайся, идём в лес. Хватит в четырёх стенах сидеть. Пора тебе увидеть, как твоя «азбука» растёт в живой природе.

Я не верила своим ушам. Меня не выгнали! Меня будут учить! Да ещё и поведут в лес!

«Ура! Гулять! – ликовал в моей голове Шишок. – Лес! Свежий воздух! Шишки! Может, я встречу там свою дальнюю родственницу? Красивую, стройную сосновую шишечку… Мечта!»

Мы шли по узкой тропинке, и Аглая продолжала урок на ходу. Она показывала, где прячется целебный корень, как отличить ядовитую ягоду от съедобной, какой мох растёт на северной стороне дерева, а какой – на южной.

И я снова чувствовала это. Я подходила к полянке и уже знала, что вот этот скромный синий цветочек просто пышет силой, а вон тот, яркий и пышный, – пустышка. Я чувствовала энергию земли, силу растений. Это было потрясающе.

К вечеру мы вернулись, нагруженные корзинами под завязку. Я валилась с ног от усталости, но впервые за всё время в этом мире я чувствовала не страх и панику, а что-то новое. Робкую, но тёплую, как те «добрые» травы, надежду. У меня получалось. Я была не просто беспомощной девчонкой, заброшенной неведомо куда. Я была ученицей знахарки. И, кажется, у меня был к этому настоящий талант.

Лёжа в кровати, я смотрела в потолок и впервые за долгое время улыбалась. Я не знала, что принесёт мне завтрашний день, но мне было уже не так страшно. У меня была цель. И был маленький колючий друг, который тихонько сопел рядом на подушке. Кажется, ему снились очень красивые и стройные сосновые шишки.

* * *

После той дурацкой истории с чихательным полтергейстом, которого я случайно выпустила на волю, я решила стать тише воды, ниже травы. Каждый раз, открывая утром глаза, я с ужасом думала: «Ну всё, сегодня точно выгонит». Но моя наставница Аглая, к моему величайшему удивлению, делала вид, будто ничего не произошло. Зато гоняла меня в хвост и в гриву. К вечеру я просто падала на свою подстилку из соломы и отключалась.

День начинался с зубрёжки. Я пыталась запомнить названия трав, от которых язык сворачивался в крендель. Потом я часами толкла в ступке какие-то жутко вонючие коренья. А ещё эти бесконечные тренировки с магическим очагом, который нужно было зажечь и погасить силой мысли. Он то вспыхивал, как сумасшедший, опаляя мне брови, то вообще не реагировал.

– Это не обучение, а рабство какое-то, – ворчал Шишок. – Ещё немного, и она подарит тебе носок. Будешь свободна, как домовой.

– Цыц, философ карманный, – мысленно отвечала я, яростно натирая очередной котёл. В его блестящем боку отражалась моя измученная физиономия. – Уж лучше быть рабыней с крышей над головой, чем свободной и голодной бродягой.

Но, как ни странно, мне всё это даже начинало нравиться. Я с удовольствием зарывалась пальцами в кучи сушёных листьев, вдыхала их терпкие ароматы. Я чувствовала, как в моих руках просыпается их сила. Мой странный дар с каждым днём становился сильнее. Я уже не просто чувствовала «тёплые» и «холодные» растения. Теперь я различала их настроение. Вот этот пучок был сонным и ленивым, тот – злым и колючим, а третий – таким весёлым, что хотелось смеяться, просто держа его в руках.

В одно утро я как раз пыталась запихнуть в мешочек особенно упрямый пучок мяты.

– Ну давай же, лезь, противная трава! – бормотала я.

– Может, её пощекотать? – пискнул из кармана Шишок. – Или рассказать ей несмешной анекдот? Она обидится и сама запрыгнет!

В этот момент входная дверь распахнулась с такой силой, что колокольчик над ней забился в истерике. На пороге стоял огромный мужик, занимая собой весь проём. Рубаха грязная, борода всклокочена, а на лице – вселенская скорбь.

– Беда, знахарка! – проревел он так, что у меня заложило уши. В его бороде блестели слёзы. – Помирает моя кормилица! Зорька моя помирает!

Аглая, которая с важным видом пересчитывала сушёные жабьи лапки, даже бровью не повела.

– Михей, успокойся. Рассказывай, что с твоей Зорькой.

– Хворь на неё напала, страшная, неведомая! – завыл мужик. – Не ест, не пьёт, мычит жалобно, а из глаз слёзы катятся! Точно сглазил кто-то! Сосед мой, Прохор, давно на неё косился, вот и навёл порчу, ирод!

Аглая тяжело вздохнула, отложила лапки и посмотрела прямо на меня. Я тут же постаралась стать как можно меньше и незаметнее.

– Что ж, ученица, – медленно проговорила она. – Вот тебе и первое настоящее задание. Пойдёшь с Михеем. Посмотришь, что там с его коровой.

Моё сердце не просто упало в пятки, оно пробило дыру в полу и улетело куда-то очень глубоко под землю. Я? К корове? Да я их в жизни не видела, только в книжках!

– Но… я же ничего не умею! – пролепетала я, чувствуя, как леденеют пальцы. – Я только травы учу…

– Вот и проверим, как ты их выучила, – отрезала Аглая. Её тон не оставлял ни единого шанса на споры. – Иди. И пока не разберёшься, что с коровой, можешь не возвращаться.

Это был ультиматум. Не справишься – пойдёшь на улицу.

– Корова! – восторженно запищал у меня в голове Шишок. – Настоящая, живая корова! Я никогда не видел корову! Она большая? А она вкусная? А у неё есть шишки?

– Заткнись, гурман, – мысленно простонала я, натягивая ботинки. – Если я провалюсь, нас с тобой съедят гораздо раньше, чем мы доберёмся до этой коровы.

Я плелась за широко шагающим Михеем и чувствовала себя так, будто иду на казнь. В голове была абсолютная пустота. Что я буду делать? Поглажу корову по голове и скажу: «Не болей, пожалуйста»?

Мы пришли на чистенький крестьянский двор. В сарае, который пах сеном и чем-то ещё, очень специфическим, лежала большая рыжая корова. И она, чтоб мне пусто было, и правда плакала. Из её огромных карих глаз текли крупные слёзы.