Похоже, я попала

Вадим Фарг, Ольга Риви

Похоже, я попала

Глава 1

Голова раскалывалась, будто по ней били молотом, а в нос ударил странный, непривычный запах. Пахло сырой землёй, старыми листьями и чем-то сладким и пряным, как в индийской лавке. Я с огромным трудом открыла глаза. Вместо привычного белого потолка моей спальни я увидела над собой тёмное кружево из переплетённых веток. Солнце уже садилось, и его лучи с трудом пробивались сквозь густую листву.

Я села и почувствовала под собой влажную землю. Мои любимые джинсы и футболка были в грязи и прилипших листьях. Где я? Вокруг был лес. Густой, тёмный и очень страшный. Последнее, что я помнила, – это как переходила дорогу. Яркий свет фар, оглушительный визг тормозов… и всё. Неужели я умерла? И это какой-то загробный мир? Может, рай для тех, кто слишком много читал фэнтези?

Мысли в голове скакали, как сумасшедшие. Мне стало очень страшно, по спине пробежал холодок. Я кое-как встала на дрожащие ноги и начала осматриваться. Вокруг стояла мёртвая тишина, такая полная, что от неё звенело в ушах. И вдруг эту тишину пронзил жуткий женский крик. Он был полон такого отчаяния, что у меня сердце сжалось.

Я не думала ни секунды. Весь мой страх куда-то испарился, и я побежала на звук. Я неслась сломя голову, перепрыгивая через толстые корни деревьев, которые будто специально пытались меня свалить, и продираясь сквозь колючие ветки, царапавшие мне руки и лицо.

Крик раздался снова, на этот раз совсем близко. Я выбежала на поляну и застыла на месте от удивления. Картина была как из страшной сказки.

Посреди поляны стояла самая настоящая избушка на курьих ногах. А к её стене прижималась старушка, очень похожая на Бабу-Ягу: сгорбленная, в цветастом платке и длинной юбке. Прямо на неё медленно шло что-то ужасное.

Это был волк, но не обычный. Он был огромный, как теленок, и сделан из металла. Его тело было собрано из каких-то тёмных пластин, вместо глаз горели красные лампочки, а из пасти валил пар. Каждый его шаг сопровождался громким скрежетом и лязгом. От этих звуков у меня волосы дыбом встали.

Старушка попыталась ударить его своей клюкой, но железный монстр легко отбил удар металлической лапой. Он сделал ещё шаг и раскрыл свою страшную пасть с острыми железными зубами.

В этот момент я очнулась от ступора. Я понятия не имела, где нахожусь, но не могла же я просто стоять и смотреть, как эта тварь убьёт бабушку! Я огляделась, схватила с земли первую попавшуюся толстую ветку, похожую на дубину, и с громким криком бросилась на волка.

– Эй, консервная банка, а ну отойди от неё!

Механический зверь обернулся. Его красные глаза-сенсоры уставились на меня. Кажется, он совсем не ожидал, что кто-то нападёт на него сзади. И пока он неуклюже разворачивался, я со всей силы ударила его своей дубиной по голове.

Раздался такой громкий звон, будто кто-то ударил по колоколу. Моя палка разлетелась на мелкие щепки, а руку пронзила острая боль. Волк пошатнулся, его красные глаза на секунду погасли. Он закрутился на месте, издавая странные скрипы, а потом, поджимая заднюю лапу, поковылял в лес и исчез в темноте.

Я осталась стоять на поляне, тяжело дыша. Руки и ноги дрожали от пережитого ужаса. Правая кисть болела всё сильнее и сильнее.

– Спасибо тебе, милая, – услышала я скрипучий голос.

Я обернулась. Баба-Яга смотрела на меня с любопытством и удивлением.

– С вами… всё в порядке? – еле выговорила я. Мне всё ещё казалось, что это какой-то дурной сон.

– Жива осталась, и то хорошо, – ответила она. – Не ждала я сегодня гостей, а уж тем более таких храбрых. Пойдём ко мне в избу, гостьей будешь. Надо твою руку посмотреть, болит, небось.

Она стукнула клюкой, и избушка, к моему полному шоку, послушно присела на свои огромные куриные лапы. Дверь со скрипом открылась, приглашая войти.

Внутри избушки было на удивление чисто и уютно. В воздухе витал приятный запах сушёных трав и грибов. В большой печи весело трещал огонь, а на столе блестел боками пузатый самовар. Старуха усадила меня на деревянную лавку и осторожно взяла мою больную руку. Её пальцы были сухими и морщинистыми, но на удивление сильными.

– Ушиб у тебя сильный, но кость, к счастью, цела. Сейчас я приложу мазь, и к утру всё пройдёт.

– Что это был за… волк? – прошептала я, наблюдая, как она накладывает на мою руку какую-то зелёную пахучую мазь. – Он был как робот.

– Железный дровосек, – хмыкнула она. – Подарочек от одного моего давнего недруга. Давно он на мой лес зарится, всё никак не успокоится.

– Железный дровосек? Но он же из сказки про Изумрудный город… – пробормотала я, ничего не понимая.

– Какие ещё города? – нахмурилась старуха. – Вижу я, ты совсем не здешняя. Из какого мира тебя к нам занесло, дитя?

Моё сердце замерло. Значит, она знает! Она понимает, что я не отсюда.

– Я… я не знаю, – честно ответила я. – Я была дома, в Москве…, а потом очнулась здесь. Я думала, это сон, или я просто сошла с ума.

– Это не сон, – сказала она, заканчивая перевязывать мою руку. Она посмотрела мне прямо в глаза, и её взгляд показался мне очень мудрым и немного печальным. – И с ума ты не сошла. Ты попала сюда, потому что так было нужно. Пришло твоё время.

Она налила в две глиняные кружки горячий чай из самовара. Он пах мятой, чабрецом и чем-то ещё, очень приятным и незнакомым.

– Пей, – сказала она. – Тебе нужно восстановить силы. Они тебе скоро очень пригодятся.

– Пригодятся? Зачем? – спросила я, делая маленький глоток. Чай был горячим, но по телу сразу разлилось приятное тепло.

– Учиться будешь, – просто ответила Яга. – Я давно ждала себе ученицу. Такую, которая не испугается ни железного волка, ни тёмного леса. И вот, наконец, дождалась.

Я смотрела на неё, на огонь в печи, на свою перевязанную руку, и до меня медленно, как во сне, начала доходить вся нереальность происходящего. Это не сон. Я в другом мире. В гостях у настоящей Бабы-Яги. И, похоже, она решила сделать меня своей ученицей. Ведьмой, что ли? Голова шла кругом.

* * *

Я проснулась от настойчивого запаха свежеиспечённого хлеба и чего-то ещё, приятно-хвойного. Голова была ясной, а тело отдохнувшим, словно я не спала, а провалилась в тёмную, глубокую яму без сновидений. Первым делом, ещё не до конца веря в реальность, я посмотрела на свою руку. Вчерашняя острая боль, заставившая меня кричать, исчезла без следа. Даже жуткий синяк, расползшийся по всему предплечью, почти сошёл. На его месте осталась лишь едва заметная тонкая полоска зелёного цвета, видимо, от той самой мази.

Значит, это был не сон. Кошмарная реальность.

Старуха, которую я вчера мысленно окрестила Ягой, уже сидела за столом и неторопливо пила чай из большой глиняной кружки. Рядом с пузатым самоваром, который я смутно помнила со вчерашнего вечера, стояла целая гора румяных, пышущих жаром пирожков.

– Проснулась, ученица? – спросила она, даже не повернув головы. Её голос был скрипучим, как старая половица, но на удивление спокойным. – Садись к столу, завтракать будем. Дорога у тебя сегодня предстоит дальняя.

Я осторожно села напротив неё, стараясь не делать резких движений. Всё это было слишком странно.

– Какая ещё дорога? – недоверчиво спросила я, отодвигая предложенную тарелку. Кусок в горло не лез. – Я никуда не собираюсь идти. Мне нужно домой. Вы же… вы же ведьма, правильно? Значит, можете вернуть меня обратно! Пожалуйста!

Яга медленно отставила кружку, отхлебнув напоследок, и посмотрела на меня с откровенной усмешкой. В её тёмных глазах плясали лукавые искорки.

– Глупое ты дитя. Думаешь, миры – это проходной двор? Захотела – вошла, захотела – вышла? Нет уж, милая. Обратной дороги для тебя пока нет.

– Что значит «пока»? – мой голос задрожал, и я почувствовала, как к глазам подступают злые, беспомощные слёзы. – Я хочу домой! Немедленно! У меня там… у меня там всё! Работа, друзья, вся моя жизнь!

– А здесь у тебя теперь есть я, – невозмутимо ответила старуха. – И новое предназначение. Ты должна пойти в город. В Вересково. Это ближайший отсюда, дня пути неспешным шагом. Поживёшь там, осмотришься, к нашему миру потихоньку привыкнешь. А я буду за тобой приглядывать.

– Зачем мне это? Я не хочу ни к чему привыкать! Я хочу домой! – почти выкрикнула я, вскакивая на ноги.

Яга тяжело, по-старчески вздохнула и тоже встала. Она неторопливо подошла к большому, окованному железом деревянному сундуку, который стоял в углу. Покопавшись в нём с тихим шуршанием, она достала небольшой, но увесистый кожаный мешочек и аккуратный свёрток чистой ткани.

– Вот, держи. – Она без замаха бросила мешочек мне на колени. Он приземлился с приятным мелодичным звяканьем. – Здесь немного денег на первое время. Монеты у нас не такие, как в твоём мире, но ты девка сообразительная, быстро разберёшься. А это, – она протянула мне свёрток, – переоденешься. Нечего в таком виде по городу разгуливать, сразу поймут, что ты чужачка.

Я с отвращением посмотрела на свёрток. Внутри оказались простая льняная рубаха серого цвета, штаны из плотной тёмной ткани и грубоватые кожаные ботинки. Одежда была поношенной, но чистой и на удивление прочной на вид.

– Я не надену это…

– Хватит спорить, – резко оборвала она меня, и её голос стал твёрдым, как камень. – Ты думаешь, я тебя спрашиваю? Вчера ты чуть не погибла в лесу, а сегодня уже пытаешься командовать. Я спасла тебя, вылечила, а теперь даю шанс на новую жизнь. Не гневи судьбу, девочка, и меня заодно.

Её слова были холодными и жёсткими, как сталь. Я поняла, что спорить бесполезно. Слёзы мгновенно высохли, оставив после себя лишь горькое, удушающее чувство безысходности и отчаяния. Я молча взяла одежду и, опустив плечи, пошла переодеваться за цветастую ширму в углу избы.

Когда я вышла, Яга уже ждала меня у самой двери.

– Вот так-то лучше, – она оглядела меня с головы до ног и одобрительно кивнула. – Почти местная. Но прежде чем ты уйдёшь, я дам тебе ещё кое-что. Это подарок. Протяни руку.

Я с опаской и недоверием протянула вперёд ладонь. Она осторожно положила мне на неё маленькую, совершенно ничем не примечательную сосновую шишку.

– И что это? Сувенир на память?

– Это Шишок, – с загадочной улыбкой ответила Яга. – Твой новый друг и помощник. Фамильяр, если по-нашему.

Я хотела было съязвить что-то в ответ, но тут шишка на моей ладони ощутимо зашевелилась. Я почувствовала лёгкую щекотку. Чешуйки на ней затрепетали и начали раскрываться, словно лепестки диковинного деревянного цветка. Из самой сердцевины на меня уставились два блестящих чёрных глазика-бусинки. А потом из-под чешуек высунулись тоненькие, но цепкие лапки-веточки. Шишка моргнула, а затем громко чихнула, рассыпав вокруг себя облачко золотистой, пахнущей сосной пыльцы.

Я вскрикнула и отдёрнула руку, едва не выронив это чудо.

– Что это за… создание? – прошептала я, с ужасом и любопытством разглядывая крошечное существо.

– Это Шишок, – с довольной ухмылкой повторила Яга. – Он будет твоими глазами и ушами. Будет помогать и оберегать. Но запомни: видеть и слышать его можешь только ты. Для всех остальных это просто обычная шишка. Поняла?

Я молча кивнула, не в силах отвести взгляд от маленького фамильяра. Он, словно поняв, что его приняли, осторожно перебрался с моей ладони на плечо и уютно устроился там, свернувшись и снова притворившись обычной шишкой, случайно прилипшей к моей новой рубахе. Его вес был почти не ощутим, но я чувствовала исходящее от него слабое тепло.

– Ну всё, ступай, – сказала Яга, открывая тяжёлую дубовую дверь. На порог тут же хлынул яркий солнечный свет и гомон птиц. – Иди по этой тропинке и никуда не сворачивай. К вечеру как раз будешь в Вересково.

Я шагнула за порог. Утреннее солнце светило ярко, но огромный, дремучий лес всё равно казался тёмным, чужим и враждебным. Я обернулась.

– Мы ещё увидимся? – почему-то спросила я.

– Непременно, ученица, – хитро улыбнулась Яга. – Я тебя не оставлю. А теперь иди, не мешкай.

Я сделала несколько неуверенных шагов по узкой, едва заметной тропинке, а потом снова обернулась. Дверь избушки на курьих ногах была уже плотно закрыта. Я постояла ещё мгновение, чувствуя себя самой одинокой и потерянной на всём белом свете, и пошла прочь от дома, который так и не стал моим.

Когда моя фигурка окончательно скрылась за могучими стволами деревьев, Баба-Яга вернулась в избу и подошла к большому медному тазу с водой, стоявшему в самом тёмном углу. Она провела морщинистой рукой над водой, что-то прошептав себе под нос. Водная гладь пошла рябью, а затем в ней, как в зеркале, отразилась я, идущая по лесной тропе. На моём плече сидел маленький Шишок, который что-то увлечённо и беззвучно шептал мне прямо на ухо.

– Ну-ну, посмотрим, как ты справишься, попаданка, – пробормотала Яга, и на её лице появилась хитрая, всезнающая усмешка. – Игра только начинается.

Глава 2

Тропинка, которую нахваливала Яга, оказалась той ещё задачкой. Узкая, едва заметная, она петляла между корявыми корнями деревьев, так и норовя подставить мне подножку. Лес вокруг был густым и каким-то слишком молчаливым, пахло сыростью и прелыми листьями.

«Мы точно туда идём?» – пропищал у меня в голове тоненький, похожий на скрип сухой веточки, голосок. Это был Шишок, мой… э-э-э… спутник. Маленькая сосновая шишка, которая внезапно ожила у меня в кармане и теперь считала себя моим главным защитником и советчиком.

«А у нас есть выбор? – мысленно огрызнулась я, перепрыгивая через очередную лужу. – Яга сказала – идти по тропинке и никуда не сворачивать. Вот я и иду».

«Она ещё много чего говорила», – проворчал Шишок. «Например, что приключения – это весело. А я пока только лапки-веточки промочил».

К вечеру деревья наконец-то расступились, и я вышла на широкую дорогу, разбитую колёсами телег. Впереди, в низине, показались крыши. Вересково. Ну, здравствуй, новый дивный мир.

Чем ближе я подходила, тем больше моё сердце напоминало сжавшийся кулак. Я ожидала чего-то более… сказочного, что ли? А получила унылую деревню, где дома выглядели так, будто сейчас чихнут и развалятся. Серые, кривые, они жались друг к другу, словно боялись упасть. Улицы немощёные, сплошная грязь. А люди… Люди были под стать своим домам. Хмурые, уставшие, в такой же серой одежде, как и я. Никто даже не посмотрел в мою сторону. В воздухе висел густой коктейль из запахов дыма, навоза и тотальной безнадёги.

«Уютненько», – пискнул Шишок у меня с плеча. «Почти как в дупле у дятла, только просторнее и пахнет хуже».

Яга, конечно, дала мне с собой немного денег, но я понятия не имела, что на них можно купить. Я подошла к женщине, развешивавшей на верёвке какое-то серое бельё.

– Простите, вы не подскажете, где здесь можно снять комнату на ночь?

Женщина смерила меня таким взглядом, будто я спросила, где тут бесплатно раздают золотые слитки.

– Ишь ты, какая деловая. Деньги-то есть?

Я молча кивнула, стараясь выглядеть как можно более платёжеспособной.

– Ступай в конец улицы, к дому с красной крышей. Там вдова Марья живёт, она пускает постояльцев. Только смотри, баба она – кремень.

Дом с красной крышей и впрямь выделялся. Крепкий, ухоженный, с геранью на подоконниках. Я робко постучала.

Дверь мне открыла невысокая, но очень плотная женщина в тёмном сарафане. Её лицо, казалось, состояло из одних только подозрений и плотно сжатых губ. Вдова Марья, собственной персоной.

– Чего тебе? – спросила она так, будто я была тараканом, который нагло вполз на её белоснежный передник.

– Я бы хотела снять комнату, – пролепетала я, чувствуя себя ещё меньше и ничтожнее.

– Комнату? – она снова оглядела меня с ног до головы. – А платить чем будешь? Нынче времена тяжёлые, в долг не даю.

Я достала из мешочка одну из медных монет от Яги. Вдова выхватила её с ловкостью фокусника, поднесла к глазу, повертела, а потом… лизнула. Я не шучу. Лизнула!

«Она её сейчас съест?» – с ужасом пискнул Шишок у меня в голове.

К счастью, не съела.

– Ну, медь настоящая, – проворчала она, уже не так враждебно. – За одну такую монету можешь оставаться на три дня. Комната на втором этаже, налево. Ужин через час. И чтоб тихо было, я шум не люблю.

С этими словами она развернулась и исчезла в полумраке дома. Комната оказалась крошечной: кровать, стол и стул. Но зато чисто. И вид из окна на огородик. Уже неплохо.

Следующие два дня превратились в марафон унижений. Я пыталась найти хоть какую-то работу. В пекарне мне заявили, что у них и так ртов больше, чем булок. Хозяин таверны, пузатый мужик с пропитым лицом, расхохотался мне в лицо.

– Тебя? Девчонка, да тебя ветром сдует, как только дверь откроется! Мне тут нужны такие, чтобы пьяного мужика одной левой успокоить могли. А ты… ты ему сказку на ночь расскажешь?

«Зато мы можем орешки щёлкать! Предложи ему!» – деловито посоветовал Шишок. Я проигнорировала.

Кузнец искал подмастерье, но, увидев меня, только рукой махнул. Везде одно и то же – отказ. Деньги таяли. Отчаяние, мой старый знакомый, снова начало душить меня своими ледяными пальцами.

Вечером третьего дня я сидела на кровати и тупо смотрела в стену. Всё. Завтра утром вдова Марья выставит меня за дверь. И куда мне идти? Что делать? Я совсем одна в этом чужом, враждебном мире.

И тут я почувствовала, как что-то зашевелилось на моём плече. Я совсем забыла про Шишка. Я осторожно сняла его и посадила на стол.

– Ну что, друг? – горько усмехнулась я. – Кажется, мы с тобой скоро станем бездомными.

Шишок вдруг встрепенулся. Он расправил свои чешуйки, и на меня снова уставились два любопытных глазика-бусинки. А потом он спрыгнул со стола на пол. И тут началось! Он закрутился волчком в самом пыльном углу, поднимая такое облако, что я расчихалась. Когда пыль улеглась, угол сиял чистотой. Я моргнула. Затем он подскочил к моей рубашке, небрежно брошенной на стул. И принялся её складывать. Это было похоже на сражение маленького, но очень упорного воина с огромным белым флагом. Рубашка побеждала, разворачиваясь снова и снова, но Шишок не сдавался.

«Сейчас… я его… почти… победил!» – пыхтел он у меня в голове, толкая непослушный рукав.

Я смотрела на его отчаянные старания, и уголки моих губ сами собой поползли вверх. Впервые за эти ужасные дни. Это было так нелепо, так глупо и так… трогательно.

– Спасибо тебе, – тихо сказала я.

Шишок замер, бросив своё сражение с рубашкой. Он поднял на меня свои глазки-бусинки и, клянусь, улыбнулся, насколько это вообще возможно для сосновой шишки. Он подбежал ко мне и потёрся о мою ногу, как самый настоящий котёнок.

И в этот момент я поняла – я не одна. У меня есть он. Крошечный, говорящий, невероятно хозяйственный и очень преданный друг. И может быть, всё не так уж и безнадёжно. Может, мы ещё поборемся.

* * *

Утро третьего дня в Вересково встретило меня не пением птиц и не запахом свежей выпечки, а грозным сопением вдовы Марьи прямо над моим ухом. Я открыла глаза и увидела её суровое лицо и протянутую, требующую руку.

– Срок вышел, девка. Плати или выметайся на улицу.

Платить мне было почти нечем. Я высыпала на ладонь всё своё богатство: две сиротливые медные монетки. Вздохнув, я отдала одну хозяйке каморки, в которой ютилась последние дни. На вторую монетку я купила на рынке кусок чёрствого хлеба и одно не очень свежее яблоко. Завтрак для попаданки, как есть.

«Может, ну его, этот ваш город?» – жалобно пропищал в голове Шишок, мой маленький пушистый друг, который снова уютно устроился в кармане моих штанов. – «В лесу хотя бы еда есть! Жёлуди, корешки… Могу тебе такой салат из одуванчиков сделать – пальчики оближешь! С гусеницами! Они такие хрустящие!»

«Спасибо, Шишок, твой кулинарный энтузиазм меня пугает», – мысленно ответила я, с хрустом откусывая яблоко. – «Обойдусь пока без хрустящих гусениц».

Я бесцельно брела по грязным улочкам, чувствуя, как последняя надежда тает быстрее, чем утренний туман. Местные жители спешили по своим делам, толкаясь и ругаясь, и никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Я была для них просто тенью, ещё одной нищенкой в этом сером, унылом городишке.

И вдруг я замерла. Мой нос уловил до боли знакомый аромат. Так пахло в избушке у бабы Яги, моей первой наставницы в этом мире. Это была сложная смесь сушёных трав, кореньев и чего-то ещё, терпкого и пряного. Запах привёл меня к небольшой лавке, зажатой между двумя старыми, покосившимися домами. Над дверью висела деревянная вывеска с нарисованным пучком каких-то растений. Лавка знахарки. Ну, терять мне всё равно было нечего. Я глубоко вздохнула и толкнула тяжёлую дубовую дверь.

Внутри было так темно и тесно, что я на миг зажмурилась. Повсюду, от пола до самого потолка, стояли полки. А на них – бесчисленные банки, склянки, пучки трав, мешочки с порошками и коренья причудливой формы. Воздух был таким густым и насыщенным ароматами, что его, казалось, можно было потрогать. За длинным деревянным прилавком стояла пожилая женщина с седыми волосами, собранными в тугой пучок. Она сосредоточенно толкла что-то в большой каменной ступке, не обращая на меня внимания. Это, видимо была местная знахарка. Звали её Аглая.

Рядом с ней, у большого медного котла, который булькал на тлеющих углях в очаге, суетилась молодая девушка лет семнадцати. Она была довольно симпатичной, но лицо её портило капризное и вечно недовольное выражение.

– Варвара, ты добавила лунный плющ? – спросила знахарка, не отрываясь от работы. Голос у неё был тихий, но властный.

– Да, наставница, – торопливо ответила девушка и бросила в котёл щепотку какого-то серого порошка.

– А корень мандрагоры вымочила в утренней росе, как я тебя учила?

– Конечно, вымочила! – с обидой в голосе воскликнула Варвара. – Я всё сделала правильно, как всегда!

Но я-то видела, как её глазки на долю секунды метнулись в сторону. Она врала. Я не знала, откуда у меня такая уверенность, но это было так же очевидно, как-то, что солнце светит.

Аглая нахмурилась, отставила ступку и подошла к котлу. Она заглянула внутрь, помешала варево длинной деревянной ложкой и подозрительно принюхалась.

– Странно… Зелье почему-то пахнет совсем не так, как должно. Ты точно ничего не перепутала, Веарвара?

– Да что вы ко мне всё время придираетесь! – вспылила ученица, топнув ногой. – Я всё сделала по рецепту!

И в этот самый момент зелье в котле громко и злобно зашипело, словно рассерженная кобра. Его цвет из приятного болотно-зелёного резко стал грязно-жёлтым. А потом с самого дна на поверхность начал подниматься огромный пузырь. Он рос и рос, переливаясь всеми цветами радуги, и, наконец, лопнул, выпуская наружу густую, липкую, отвратительно пахнущую пену.

– Ой! – взвизгнула Варвара и отскочила от котла, как ошпаренная.

Но пена и не думала останавливаться. Она с громким шипением поползла через край котла и жирной кляксой плюхнулась на каменный пол. А за ней – новая волна, ещё больше. Пена вела себя как живое существо. Она пузырилась, росла в объёме с невероятной скоростью и начала медленно, но верно заполнять собой всё пространство лавки.

– Великие духи! – ахнула Аглая. Она выхватила из-за пояса какой-то костяной амулет и начала быстро шептать заклинания, направляя его на пену. Но это не помогало. Пена лишь на мгновение отступала, а потом с новой силой ползла вперёд.

«Ого! Чудеса!» – с восторгом пискнул у меня в голове Шишок. – «Только пахнет не очень. Как будто домовой свои носки решил постирать в кислой капусте».

Варвара забилась в угол, зажав рот руками, и с ужасом смотрела на дело своих рук. От неё не было никакого толку. Аглая продолжала читать свои заклинания, но её голос дрожал. Старая знахарка явно паниковала.

Пена уже залила весь пол и подбиралась к нижним полкам с дорогими травами и снадобьями. Ещё немного, и она испортит всё, что было в лавке. Единственный источник дохода знахарки был на грани уничтожения.

Я стояла у самого входа, застыв от смеси удивления и страха. Две настоящие ведьмы, одна опытная, другая – не очень, не могли справиться с собственным зельем. Это было и страшно, и до смешного нелепо. И пока я смотрела на эту пузырящуюся катастрофу, в моей голове, привыкшей к логике и химии, а не к магии, вдруг что-то щёлкнуло. Это же обычная химическая реакция! Кажется, я знала, как это остановить.

Глава 3

Жёлтая пена шипела, как змеиное гнездо, и с пугающей скоростью ползла во все стороны. Вонючая, липкая, она уже добралась до моих ботинок, противно чавкнув. Я брезгливо поморщилась. Рядом тяжело дышала хозяйка лавки, Аглая. Она что-то бормотала, размахивая руками, но её заклинания на шипящую массу действовали не больше, чем щекотка на кота. В углу забилась её ученица Варвара и тихонько плакала, чем выводила меня из себя ещё сильнее.