Второй куплет

Я, мигом моргая и пытаясь сообразить, кто я и где я, киваю:

– А… да, секунду… – Шатаюсь обратно в квартиру, хватаю телефон. – Вот, держи. У нас в чате подъезда всё это закреплено.

Он берёт телефон, быстро фоткает экран.

– Спасибо тебе огромное, выручила. Я просто не местный совсем, всё тут пока новое…

– Да ничего, – бурчу я, всё ещё держа руку на виске. – Только, пожалуйста, без звонков в восемь утра в следующий раз, а?

Он смеётся:

– Договорились. Выздоравливай.

И уходит по коридору, а я закрываю дверь и выдыхаю.

– Ну вот, Зарина, – говорю сама себе. – Теперь ещё один парень в твоём доме, который выглядит как Лиям. Тебе точно это надо?

Я вздыхаю и решаю всё-таки заварить себе крепкий чай – может, хоть немного проснусь.

Проходя мимо спальни, я снова слышу звонок – теперь телефонный. Останавливаюсь на полпути к кухне и закатываю глаза:

– Серьёзно?.. Даже чай налить не успела…

Смотрю на экран – Лиям. Вечно он появляется, когда я больше всего похожа на взъерошенную кошку.

– Алло… – говорю с осипшим голосом.

– Доброе утро, солнце, – в трубке звучит его бархатный голос. Уверенный, спокойный. Только вот с другой стороны планеты. – Ты вообще собиралась мне написать? Или решила исчезнуть?

– Я только проснулась. С головой как у воздушного шара. И мне кто-то уже звонил в дверь…

– Всё как всегда, – усмехается он. – Ты магнит для событий, Зари.

– Лучше бы магнит для отпуска, – бурчу я и сажусь на край дивана. – Ты где сейчас?

– Нью-Йорк. Только зашёл в студию, тут ещё ночь. Спать особо не хотелось, решил позвонить. Хоть услышать тебя.

Я стираю с лица ленту волос и вздыхаю:

– Странно, да? Привыкаешь к человеку рядом, а потом снова тысячи километров.

Он замолкает на секунду, а потом отвечает:

– Я тоже скучаю. Если бы мог, сейчас бы уже стоял под твоим окном с кофе и круассаном.

Я улыбаюсь, хоть и стараюсь этого не показать:

– Ну, круассаны в Москве тоже есть, если что.

– Но кофе не тот. И тебя рядом нет.

На секунду зависаю. Даже сердце будто остановилось на долю секунды, пока он это сказал.

– Ты серьёзно?

– А ты как думаешь? – отвечает он тихо. – Я считаю дни. Хочу, чтобы мы снова увиделись.

– Это когда примерно?

– Пока не знаю точно. Но у меня есть идея, как ускорить. Только сначала разберусь с работой.

– Ну что ж… Тогда у нас обоих есть мотивация не провалить свою часть графика.

– Ты только не теряйся. И знай – даже на другом конце света ты у меня в голове.

Я фыркаю, но уголки губ предательски поднимаются:

– Это ты так всех девушек обрабатываешь?

– Только одну. И, кстати, вполне успешно.

– Хитрый.

– Умный, – парирует он.

– Всё, мне точно нужен кофе, пока ты окончательно не вскружил мне голову.

– Хорошо. Потом напиши, как день пойдёт. И пришли фотку – хочу увидеть тебя хотя бы так.

– Посмотрим… если не забуду.

– Не забудешь. Ты же теперь официально моя слабость.

Я хмыкаю и заканчиваю разговор. Ложусь обратно, держу телефон в руках и смотрю в потолок. Скучаю? Очень. Но что будет дальше – пока не знаю. Жизнь покажет.

Я отключаю звонок и какое-то время ещё лежу, глядя в потолок. Мозг шепчет: «Зарина, вставай, у тебя пары». Тело шепчет: «Ещё пять минут…».

Но времени на «пять минут» нет.

Я встаю, натягиваю спортивки и топаю в другую комнату.

– Миланааа, вставай, – тормошу подругу за плечо. – У тебя отпуск, а у меня жизнь. Мне на учёбу.

– Ммм, – бурчит она из-под одеяла. – Отстань. Я же только два дня тут. Дай поспать.

– Спать будешь потом. В Крыму. Сейчас вставай – кофе пить и мне морально поддерживать пока я вещи собираю.

Она поднимает голову, лохматая, с подушкой на лице:

– У тебя вообще совесть есть?

– У студентов совесть одна – сессия.

Я быстро собираю свои тетради, суетливо проверяю сумку. В этот момент в комнату заходит Эльмира, уже накрашенная, в красивом платье и на каблуках.

– Так. Я ухожу.

– Куда ты так вырядилась? – спрашиваю, застёгивая куртку.

– На свидание со своим женихом, – говорит Эльмира, закатывая глаза. – Он сказал, что везёт меня в какой-то новый ресторан. Милана, пошли со мной!

Милана поднимает голову:

– Сама иди. Я только приехала и хочу выспаться.

Эльмира встала в позу:

– Ну и ладно. Зарина, ты хоть поддержи морально.

– Морально поддерживаю. Иди, блистай. Но меня в это не втягивай – у меня пары.

Эльмира делает драматический вздох:

– А вы, между прочим, меня покидаете. Я скоро обратно в Казань. Встретиться бы ещё.

– Успеем, – говорю я. – Но ты сейчас иди, пока жених твой не передумал.

Эльмира смеётся, машет рукой и исчезает в коридоре.

Милана снова укладывается в подушки:

– Вот же сумасшедшая. Улетит замуж, а мы тут будем сидеть, чай гонять.

– У тебя ещё пара дней, не ной, – отвечаю я и хватаю рюкзак. – Мне на пары через двадцать минут.

– А вечером? – спрашивает Милана.

– Вечером, может, посмотрим кино. Если у меня мозг после учёбы будет живой.

Милана лишь махает рукой, зарываясь обратно в одеяло.

Я выдыхаю и выхожу в коридор. Впереди учёба. И, надеюсь, без всяких внезапных свиданий – хотя с моими подругами никогда не знаешь, чем всё обернётся.

Прошла неделя, как проводили Милану обратно в Крым. С Эльмирой держим связь – созваниваемся, кидаем мемы, обсуждаем её свидания и какие платья ей брать в Казань.

А я сегодня дома. Сижу у окна, потягиваю чай, смотрю, как за окном медленно бредёт осень – хотя в Москве осень бредёт всегда как-то в своём ритме.

За эту неделю я много общалась с Лиямом. И, честно, сама от себя не ожидала – скучаю уже.

Он пишет каждый день. Иногда голосовыми, иногда просто одним словом «Эй». Иногда вдруг кидает какой-то странный трек и пишет: «Это я сегодня».

И чем больше я с ним говорю, тем больше понимаю, что он открывается с новых сторон. Он всё ещё может быть отстранённым и мрачноватым – ну такой у него вайб, звезда рока, ничего не поделаешь. Но уже не такой чёрствый и колючий, как раньше.

С ним можно посмеяться. Пошутить про абсолютно идиотские вещи. Он даже однажды признался, что любит рисовать карикатуры на продюсеров, чтобы не сойти с ума на репетициях.

Иногда он рассказывает про гастроли, про то, как ненавидит самолёты, но при этом не может без них жить. И у него есть своя какая-то странная философия жизни, но он говорит об этом всё более откровенно.

Вчера он написал: «Не думал, что кто-то будет настолько часто в моей голове. Это одновременно бесит и радует».

Я перечитывала эту фразу раза три. Потому что для Лияма это прям признание уровня «кричу на весь стадион».

Иногда мне кажется, что всё это какой-то фильм. Но потом приходит его сообщение, и я понимаю, что всё это реально.

Смотрю на часы. Он должен позвонить через час. У нас уже как традиция – вечерние разговоры.

И я ловлю себя на мысли: вот бы снова его увидеть. Вживую. Без экрана между нами.

Утро. Осень сегодня просто шикарная – ясное небо, хрустящий воздух, чуть прохладно, но приятно. Вместо пробежки решаю просто прогуляться. Хочется идти медленно, смотреть по сторонам, не спеша.

Двор золотой от листьев. Иду по аллее и вижу впереди того самого соседа из лифта. Он идёт навстречу, на поводке у него тёмная собака – большая, с умными глазами.

Он первым замечает меня и улыбается:

– Доброе утро!

– О, привет, – говорю я, останавливаясь. – Выгуливаешь пса.

– Да. Он у меня энерджайзер, если не выведу – дома всё перевернёт, – усмехается он. – Кстати, мы так и не познакомились нормально. Я Артём.

Он протягивает руку, я жму, отвечаю:

– Зарина. Очень приятно.

– Взаимно. – Он кивает на собаку. – Это Рекс. Ну, точнее, Рекордс офишли, но это слишком пафосно для каждодневных прогулок.

Я смеюсь:

– Серьёзно? У пса имя длиннее, чем у меня.

Артём улыбается. У него мягкая энергетика, спокойная. Прямо полная противоположность Лияму.

– Ну, он у меня почти как ребёнок. – Он пожимает плечами. – Слушай, спасибо ещё раз за контакты электрика в тот день. Без света и интернета я бы тут с ума сошёл.

– Да ладно, ерунда. – Я машу рукой. – Уже освоился в районе?

– Понемногу, – отвечает он. – А ты давно тут живёшь?

– Несколько лет. Учусь тут, работаю иногда. В общем, обжилась уже.

– Здорово. – Он вдруг останавливается. – А хочешь погулять с нами? Рекс одобряет компанию.

Я смотрю на пса. Он сидит, как умница, и смотрит на меня своими глазами-тарелками.

– Ладно, пойду с вами. Утро всё равно классное.

Мы идём рядом. Говорим про район, про то, где самые вкусные булки и где кофе не из машинки за триста рублей. Он рассказывает, что работает удалённо, что раньше часто мотался по командировкам.

А я думаю, как странно жизнь всё смешивает. Вот сосед. Вроде случайная встреча. Но кто знает, к чему всё приведёт?

Иду, слушаю его рассказ, и где-то в голове мелькает: интересно, что бы сказал Лиям, если бы видел меня сейчас в компании соседа и его пса?

Он бы точно заревновал. Или, зная его, молча сделал бы лицо «мне всё равно», а внутри уже прокручивал бы сто вариантов – кто это, зачем он тебе улыбается, почему ты смеёшься и вообще… как ты посмела гулять рядом с кем-то, у кого такая же линия подбородка, как у него?

Я хихикаю себе под нос. Вряд ли Лиям когда-нибудь признается, но я уверена – он бы подумал, что я специально выбрала себе в соседи его младшую копию, чтобы не скучать. Чисто из принципа.

Мы с Артёмом доходим до перекрёстка у дома. Он кивает:

– Ну что, спасибо за компанию. Было классно пообщаться.

– Тебе тоже спасибо. До встречи, – улыбаюсь.

Он машет рукой и уходит со своим Рексом, а я разворачиваюсь к подъезду.

Поднимаюсь домой. Пока чайник греется, ставлю булочку в микроволновку. Завтракаю молча, но мысли скачут – Лиям, Артём, учёба, дедлайны. Обычная каша в голове.

Через сорок минут уже выхожу из дома. На парах будет скучно, но я обещала себе не пропускать, так что иду.

И где-то в глубине снова думаю: Лиям, ты там как? Скучаешь ли ты, как скучаю я?

Глава 6

На парах сегодня сплошной ад: один препод гоняет конспекты, другой орёт, что мы безнадёжные гуманитарии. Голова трещит. Я выхожу из универа еле живая, в маршрутке засыпаю на плече какой-то тётеньки, а когда вылезаю на своей остановке – думаю только о том, чтобы дойти до дома и рухнуть.

И тут замираю.

У подъезда, прямо у моей двери, стоит Лиям. Настоящий Лиям. В чёрной кожанке, с распущенными волосами, чёрные очки на голове, в руках – кофе в бумажном стакане. Я втыкаюсь в него глазами, как будто передо мной мираж.

– Место встречи изменить нельзя? – подхожу ближе и пытаюсь шутить, хотя голос дрожит.

Он усмехается уголком губ:

– Ну а где мне тебя ловить? Ты ж вечно то в универе, то по делам, то по соседям шастаешь.

Я закатываю глаза:

– Господи, шпионишь, что ли?

Он хмыкает:

– Ну, пришлось. Я, между прочим, твой бойфренд. Хотя ты всё ещё вроде как этого не признала официально.

Я не выдерживаю – подхожу ближе, обнимаю его. Он прижимает меня к себе, и в его руках снова тот самый запах – немного табака, кожи и чего-то его собственного, чего я не могу описать словами.

– Я скучал, – говорит он тихо.

– Я тоже, – мямлю я ему в куртку.

Он отстраняется, смотрит мне в лицо:

– Ну чё, пойдём? Я тебе сюрприз привёз.

– Сюрприз? – я поднимаю бровь. – Лиям, только не говори, что там какой-нибудь живой скорпион в коробке.

Он смеётся:

– Не. В этот раз всё цивильно. Но ты офигеешь.

И, взяв меня за руку, ведёт к машине.

Мы доходим до квартиры, и всё это время Лиям молчит, только загадочно ухмыляется. Я открываю дверь, он заходит за мной следом, ставит пакет на стол и снимает куртку.

– Так… – я щурюсь на пакет. – Что там у тебя за великая тайна?

Он кивает на пакет:

– Открывай сама.

Я вздыхаю и, чуть скривившись, осторожно заглядываю внутрь. И тут чуть не ржу в голос.

– Серьёзно?!

В пакете – огромная плюшевая сова. Чёрная, с жёлтыми глазами и маленькими серебряными шипами на крыльях. Она одновременно выглядит мило и слегка демонически.

– Это что за готичная Хедвига? – спрашиваю, утирая слёзы от смеха.

Лиям откидывается на спинку стула и улыбается:

– Ну, ты ж Лев. А львы – хищники. Но ты ещё и вся в загадках, так что сова – символ мудрости и ночи. В общем, сова – это ты. Только в чёрном.

Я фыркаю:

– О боже, философ-романтик проснулся.

Он пожимает плечами:

– Хоть какая-то часть меня должна быть романтичной, раз я решил встречаться с писательницей.

Я сажусь напротив него, обнимаю сову и говорю:

– Ладно, сова зачётная. Но зачем она таких размеров, будто тут ещё одно существо жить будет?

Лиям ухмыляется:

– Чтобы, когда меня нет рядом, тебе было кого обнимать.

Я чувствую, как у меня на щеках загорается румянец. Прячу лицо за совой:

– Ну всё, уйди отсюда. Я смущаюсь.

Он смеётся, встаёт и тянет меня за руку:

– Ага, конечно. Не отвертишься. Давай чай заварим – расскажешь, как твой день прошёл.

И я иду за ним на кухню, всё ещё прижимая к себе эту готичную сову.

– Так, – говорю я, открывая холодильник. – Мы не просто сидим, мы готовим. А то совой меня задарил, и думаешь, на этом всё?

Лиям тянется, прижимается ко мне спиной и заглядывает через плечо: – Ну я думал, ты меня накормить сама захочешь… Писательница, хозяйка, лев – всё в одном. Где ещё такую найдёшь?

– Если не отойдёшь от холодильника, я тебе сейчас дверцей по лбу хлопну. – Я разворачиваюсь и смотрю на него строго, хотя внутри ухмыляюсь.

Он закатывает глаза и театрально отходит в сторону: – Ладно-ладно. Только не бей. Я ранимый.

Я достаю овощи, пасту и курицу, швыряю всё на стол.

– Поможешь – поешь. Будешь приставать – сам себе готовь.

– Обидно как, – фыркает он, подходя ближе. – Ты мне между прочим нравишься. – И в следующую секунду уже целует меня в шею, притворно вгрызается в ухо. – Вот так, нежно, по-итальянски.

– Это точно не Италия, а сериал «Нарушаем границы личного пространства», – говорю я, отталкивая его локтем и нарезая лук. – Уйди, пока я не заплакала из-за лука и не испортила себе макияж, которого всё равно нет.

Он смеётся, прижимается лбом к моему плечу: – Нравится, когда ты злишься. Такая колючая, но не кусачая.

– Сейчас как укушу, – предупреждаю. – Всё, давай. Порежь перец.

– Я вообще-то рок-звезда. У меня пальцы застрахованы. – Он берёт перец как будто впервые видит. – Где у него перед, а где зад?

Я хватаю у него нож: – Дай сюда, ты сейчас ещё себе ноготь срежешь и потом будешь страдать, как настоящий творец. Сядь и следи, чтоб паста не убежала.

Он делает вид, что обиделся, садится, но не затыкается: – Если бы я не был музыкантом, я бы точно стал поваром. Или… твоим личным поваром. С шапочкой и фартуком.

– Ага, особенно в кожаной куртке и с гитарой на плите, – фыркаю я. – Воу! – в этот момент он резко хватает меня за талию и тянет на себя.

– А вот это называется «романтический саботаж». – Он обнимает меня сзади, целует в висок. – Ты пахнешь специями и каким-то непонятным счастьем.

Я закатываю глаза: – Звучит как аромат от «Маркетинг на минималках». Отойди, сейчас всё пригорит.

– Пусть горит, зато в твоей компании. – Он снова кусает меня за ухо и смеётся, когда я визжу и отталкиваю его.

– Всё, иди уже накрывай на стол. И руки мой, рок-звезда. А то я знаю вас, артистов. Потом ещё «ай, живот» начнётся.

Он послушно поднимает руки: – Ладно, босс. Но знай, я кулинарный заложник твоего сердца.

– Это было ужасно, – говорю я, но улыбаюсь всё шире.

Так мы и готовим: то ругаемся, то ржём, то обнимаемся посреди кухни, забыв про ужин. В итоге всё почти не подгорело. Почти.

Мы всё-таки доедаем ужин, хоть и вполглаза следим, чтоб снова не сгорело. Лиям устраивается напротив меня, по-хозяйски закинув руку на спинку стула.

– Ну, – говорит он, жуя, – готовь «Золотую вилку» мне вручать. Я только что спас твой ужин. Своими… высокохудожественными комментариями.

– И своими укусами в ухо, да, – отвечаю я, закатывая глаза. – Без тебя ужин был бы скучнее, но точно спокойнее.

Он расплывается в хитрой улыбке.

– А ты любишь меня именно таким. Признайся.

– Не дождёшься, – фыркаю я, убирая тарелки в раковину. – Иди, помоги мне.

Он встаёт, подходит вплотную, вытаскивает тарелку из моих рук и ставит в раковину. Потом, будто между делом, снова обнимает за талию.

– Жаль только, что мне скоро уходить надо, – говорит он, чуть тише.

Я поднимаю на него взгляд:

– Уже? Так быстро время пролетело…

Он пожимает плечами, сначала будто хочет отшутиться, но потом замирает и, чуть прищурившись, смотрит мне в глаза:

– Слушай… Я, конечно, вообще не хотел это поднимать сегодня. Но… – он отводит взгляд, нервно цокает языком. – Может, я… останусь?

Я удивлённо моргаю:

– Останешься? Здесь? На ночь?

Он хмыкает:

– Ну, вообще я прилетел всего на три дня. Но, если честно, я не хочу сегодня никуда ехать. Можно? Или я слишком наглый?

Я вздыхаю, скрещиваю руки на груди и смотрю на него с видом строгой училки:

– Слишком наглый – это твоё второе имя.

Он ухмыляется, чуть склоняя голову:

– А первое?

– Бесстыжий. – Я фыркаю, но всё равно улыбаюсь. – На сколько дней собираешься остаться, если не на один?

Он делает вид, что серьёзно размышляет:

– Ну… У тебя же тут тепло, уютно и ты вкусно готовишь. Может, все три дня?

– А кто работать будет, мистер рок-звезда?

Он отмахивается:

– Подумаешь, работа. Москва – тоже моя сцена.

Я смеюсь и качаю головой:

– Ладно, оставайся. Но предупреждаю – на диване.

Он хитро улыбается:

– Посмотрим. Диван тоже неплох. Особенно если ты рядом.

Я шлёпаю его полотенцем по плечу:

– Даже не мечтай.

Он смеётся и притягивает меня ближе:

– Ну всё, всё, не дерись. Пошли лучше фильм какой-нибудь смотреть. Пока не передумала.

И мы, переглядываясь и подтрунивая друг над другом, идём в гостиную, где уже включён телевизор.

Мы устраиваемся на диване, выбираем фильм наугад. На экране кто-то дерётся с драконами, но половину сюжета я даже не слушаю, потому что Лиям всё время лезет ко мне ближе и ближе.

Он обнимает меня одной рукой, пальцами проводя по моему плечу. Я сначала пытаюсь сидеть ровно, но потом сдаюсь и опускаю голову ему на грудь.

– Ну и зачем тебе фильм, если ты всё равно на меня смотришь? – бурчу я, поднимая глаза.

– Ага. А на что ещё мне смотреть? Драконы – фигня, – говорит он, усмехаясь. – У меня тут сюжет покруче.

Я закатываю глаза и пытаюсь отодвинуться:

– Лиям, дай встать. Мне воды хотя бы взять.

Он тут же крепче сжимает меня в объятиях:

– Не пущу. Сиди.

– Мне жарко.

– И мне, – ухмыляется он. – Но я не жалуюсь.

Я ещё пару секунд борюсь, но он наклоняется и целует меня в висок, и у меня мгновенно подкашиваются колени.

– Лиям, – вздыхаю я, – может, всё-таки отпустишь?

– Нет, – говорит он и, склонив голову, тихо добавляет: – Знаешь… Я бы хотел, чтобы эта ночь была нашей. Настоящей. Без твоих «может быть», без твоих попыток сбежать. Ты ведь тоже хочешь этого, да?

Я отвожу взгляд, чувствуя, как всё внутри переворачивается. Чёрт, он прав.

– Ну… да, – говорю я едва слышно. – Просто… Я…

Он перебивает меня мягко, но твёрдо:

– Никаких просто. Мы уже вместе. Что в этом такого?

Я глубоко вдыхаю и вдруг понимаю, что не хочу больше отступать. Я чуть улыбаюсь и киваю.

– Хорошо. Только диван жёсткий.

Он расплывается в довольной ухмылке:

– Значит, перебираемся в спальню?

Я бью его кулаком в плечо, но смеюсь:

– Ох, ты… Ну ладно. Пошли.

Он встаёт первым, тянет меня за руку, и я, чувствуя, как бешено колотится сердце, следую за ним в спальню.

Фильм так и остаётся играть на экране, а мы уже не обращаем на него никакого внимания.

В спальне он отпускает мою руку только для того, чтобы включить мягкий свет на прикроватной тумбочке. Свет золотистый, тёплый – но я всё равно чувствую, как мне становится жарко от его взгляда.

Лиям подходит ко мне вплотную, его руки ложатся на мои бёдра, и он тихо говорит:

– Знаешь, о чём я думаю всё это время?

– О чём? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Он опускает голову, губами почти касаясь моего уха.

– Что я идиот, потому что столько времени держал дистанцию. И что больше не хочу.

От его голоса у меня по коже бегут мурашки. Я прикусываю губу, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле.

– Лиям… – шепчу я. – Я всё ещё немного боюсь…

Он мягко отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. Его пальцы слегка касаются моих щёк.

– Чего именно боишься?

Я чуть улыбаюсь, но в глазах наверняка читается тревога.

– Что это сон. Что ты снова исчезнешь.

Он тихо выдыхает и кладёт лоб к моему лбу.

– Я не исчезну. Слышишь? Даже если у меня тур, даже если мы далеко… Я всегда вернусь к тебе.

Я чувствую его дыхание на своей коже. Его губы почти касаются моих, но он почему-то медлит. Я делаю первый шаг и сама целую его – осторожно, будто пробую воду. Он тут же отвечает, крепче прижимая меня к себе.

– Я мог бы делать это вечно, – хрипло говорит он между поцелуями. – Твои губы сводят меня с ума.

Я смеюсь, чуть отстраняясь:

– И это говорит человек, который целовал сотни фанаток?

Он ухмыляется и снова целует меня в шею.

– Фанатки – это фанатки. А ты – это ты. И тебя никто не заменит.

Я чуть зажмуриваюсь, чувствуя, как его руки скользят вверх по моим рукам, к плечам. Он начинает медленно расстёгивать пуговицы на моём жакете, но останавливается и шепчет:

– Всё окей? Если не хочешь, скажи.

Я смотрю на него, на эти тёмные глаза, в которых наконец-то нет холодной стены. И медленно киваю.

– Хочу.

Он выдыхает с каким-то облегчением, снова целует меня – медленно, глубоко, будто хочет выучить меня наизусть. Его ладони обхватывают моё лицо, пальцы чуть дрожат.

– Скажи мне, если что-то не так. Я не спешу.

– Всё так, – говорю я и прижимаюсь к нему сильнее. – Всё очень так.

Мы смеёмся оба, и смех врывается между поцелуями. Он вдруг наклоняется к моему уху:

– Если я перестану шутить – значит, мне крышка.

Я фыркаю и шлёпаю его по груди:

– Дурной.

– Твой дурной, – шепчет он.

И снова целует меня, медленно уводя к кровати, где мы опускаемся, всё ещё не разрывая объятий. Я слышу его дыхание, чувствую его руки, которые медленно исследуют каждую линию моего тела, но при этом в нём столько нежности, что мне хочется смеяться и плакать одновременно.

– Лиям… – шепчу я. – Ты правда здесь?

Он останавливается и смотрит мне в глаза.

– Никуда не уйду. Обещаю.

И целует меня так, что я больше уже ни о чём не думаю.

Я просыпаюсь от солнца, которое нагло пробивается сквозь щель в шторе и светит прямо мне в глаза. Поначалу не понимаю, где я. Но потом чувствую рядом его руку – она лежит на моей талии, тёплая и тяжёлая.

Я поворачиваюсь и вижу Лияма. Он ещё спит, волосы растрёпаны, чёрные пряди падают ему на лоб. У него такое спокойное лицо, что кажется – этот человек вообще не способен быть мрачным и отстранённым.

Я осторожно дотрагиваюсь до его щеки пальцами. Он морщится, но глаз не открывает.

– Хватит пялиться, – бубнит он хриплым утренним голосом, не открывая глаз. – Спи ещё.

Я смеюсь тихонько:

– Уже восемь утра.

Он приоткрывает один глаз и фокусируется на мне:

– И что? У нас весь день впереди.

Я прикусываю губу.

– Я думала, тебе вечно некогда.

Он зевает и подтягивает меня ближе к себе, так что моя голова оказывается у него на груди.

– Не беси меня с утра, Зарина, – бурчит он. – Сегодня у меня в расписании только одна важная встреча.

– Какая? – спрашиваю я.

Он наклоняется к моему уху и шепчет:

– С тобой.

Я фыркаю, пытаясь вывернуться из его объятий.

– Ты ужасно приторный по утрам.

Он ухмыляется и целует меня в висок.

– Ага. Но тебе это нравится.

Я закатываю глаза и говорю:

– Ладно. Давай хотя бы позавтракаем.

– Если ты сделаешь кофе, – говорит он. – Вчера я заслужил отдых.

– О, сэр рок-звезда нуждается в привилегиях?

– Именно.

Мы смеёмся. Я всё-таки выпутываюсь из его рук, стаскиваю на себя рубашку и иду на кухню. Он остаётся в постели, но через минуту всё равно встаёт и следует за мной, взъерошенный и ещё немного сонный.

И утро кажется удивительно нормальным. Как будто так и должно быть.