Второй куплет

На кухне я ставлю турку на плиту, а Лиям, не дожидаясь приглашения, устраивается за столом и наблюдает за мной с ленивой ухмылкой.

– Будешь яичницу? – спрашиваю я, открывая холодильник.

– Буду. Но только если ты не сожжёшь её, как в прошлый раз.

Я бросаю на него взгляд через плечо:

– Ой, да брось. Она была слегка… подрумяненная.

– Слегка чёрная, – парирует он. – Я тогда подумал, что мне придётся вызвать пожарных.

Я закатываю глаза и достаю яйца.

– Готовь сам, мистер идеальный шеф.

– Нет уж, – ухмыляется он. – Я сегодня в отпуске от всего. Даже от кухни.

Я ставлю сковороду на плиту и спрашиваю:

– А ты серьёзно всё бросил на три дня ради меня?

Он поднимает бровь:

– А ты думала, я прилетел посмотреть московскую осень?

– Вообще-то осень в Москве красивая.

– Красивая. Но я предпочитаю смотреть на неё с тобой.

Я чуть улыбаюсь и разбиваю яйца в миску. Он какое-то время молчит, потом вдруг говорит тише:

– Я скучал.

Я останавливаюсь на секунду, чувствуя, как внутри что-то сжимается.

– Я тоже, – признаюсь я.

Он подходит ко мне, встаёт сзади и обнимает за талию, уткнувшись носом в мои волосы.

– В Нью-Йорке всё не то без тебя, – говорит он глухо. – Скучно и пусто.

Я усмехаюсь, стараясь не поддаться слишком сильным эмоциям:

– Серьёзно? Человек, у которого расписание забито турами и фанатками, говорит, что ему скучно?

– Угу. Потому что ты – не тур и не фанатка. Ты – ты. И этого мне достаточно, чтоб сойти с ума.

Я поворачиваюсь к нему лицом, приподнимая бровь:

– Ого. Кто-то рано утром слишком откровенничает.

Он улыбается и целует меня в уголок губ.

– Зато честно.

Я моргаю несколько раз, вдруг чувствуя тепло в груди. Лиям резко отпускает меня и хлопает меня по ягодицам ладонью:

– А теперь готовь яичницу. Я голоден.

– Хам, – фыркаю я, снова берясь за венчик.

Он смеётся, садится обратно за стол и кладёт ноги на соседний стул.

– И кофе покрепче, солнышко. Нам сегодня ещё много всего делать.

– И что, например? – спрашиваю я, наливая воду в турку.

Он хитро щурится:

– Не скажу. Сюрприз.

– Я ненавижу твои сюрпризы.

– Зато они делают твою жизнь интереснее.

Я отварачиваюсь, но не могу удержаться от улыбки. Потому что, как ни крути… он прав.

Через пару часов, уже после завтрака и лёгкой уборки, он снова заявляет:

– Одевайся удобно. Сегодня будем на свежем воздухе.

Я удивлённо вскидываю брови:

– А поподробнее?

– Нет. Сюрприз.

– Лиям! – Я укоризненно щёлкаю его полотенцем, которое только что сложила. – Ну хоть намёк?

Он ухмыляется:

– Намёк – удобная одежда. Всё. Я уезжаю, а ты собирайся.

– Куда ты уезжаешь?

– По делам. И не вздумай мне названивать каждые десять минут.

С этими словами он целует меня в висок и уходит, оставив в коридоре запах своих духов.

Я тяжело вздыхаю и иду к шкафу. В конце концов, выбираю чёрные джинсы, белую футболку и лёгкую куртку. Волосы собираю в высокий хвост, макияж – минимальный. Пусть будет удобно. Кто его знает, какой у него опять «сюрприз».

Спустя пару часов Лиям возвращается. Захожу в прихожую и вижу, как он с трудом тащит в руках два больших пакета и термос.

– Это что? – я указываю на сумки.

– Провиант.

– Для чего?

Он загадочно кивает:

– Для пикника. Поехали.

– Пикник? В октябре?!

– Сегодня тепло. Так что быстро в машину, пока не передумал.

Мы спускаемся вниз, он всё ещё тащит пакеты, а я смеюсь:

– Ну хоть скажи, что там.

– Еда. Много еды. Я всё заказал в ресторане. Там паста, салаты, фрукты, сырная тарелка, лимонад…

Я округляю глаза:

– Ты бы ещё банкет устроил.

– Хотел. Но решил, что пока рано. – Он лукаво на меня смотрит и подмигивает. – Вдруг ты ещё сбежишь от меня.

– Не дождёшься.

– О, дерзкая. – Он улыбается и открывает мне дверь машины.

Мы приезжаем в городской парк, который сегодня полон людей – кто-то гуляет, кто-то катается на великах или самокатах. Лиям находит уединённое место под большими деревьями, расстилает плед и начинает раскладывать еду.

– Ты точно не романтик? – спрашиваю я, наблюдая, как он аккуратно выставляет коробочки на плед.

– Точно. Но ты ведь любишь еду. Значит, это просто стратегический ход.

– Ага, конечно, – хихикаю я. – Только и думаешь, как меня купить пастой и сыром.

– И виноградом. Не забывай про виноград.

Я смеюсь, и он протягивает мне пластиковый стаканчик с лимонадом. Мы садимся рядом. Он откидывается на локти и смотрит на меня.

– Вот так хорошо. Спокойно. И ты рядом.

– Пикник – это мило. Особенно если ты всё таскаешь сам.

– Конечно. У тебя слишком изящные руки, чтобы таскать сумки. – Он притягивает меня за руку и целует её. – Пусть лучше они пишут книги.

Я фыркаю:

– Вот как заговорил.

Он смеётся, открывает коробочку с пастой и подносит мне вилку:

– Пробуй. Если невкусно, жалуйся шефу-повару.

Мы сидим в парке, едим, шутим и дразним друг друга. Иногда Лиям внезапно становится серьёзным и просто смотрит на меня так, что у меня внутри всё переворачивается.

И я думаю, что пусть у нас всё сложно, но вот в такие моменты мне кажется, что всё в жизни на своих местах.

Мы доедаем пасту, и я откидываюсь на пледе, вытянув ноги вперёд. Солнце пробивается сквозь кроны деревьев, тепло и неожиданно спокойно для середины осени.

Лиям убирает пустые коробочки в пакет, ворчит:

– Блин, ветер подул, а у меня всё летит.

– Я же говорила, что в октябре пикник – это сомнительная затея, – поддеваю его я, улыбаясь.

Он, не глядя на меня, бросает:

– Зато романтика. Ты вечно жалуешься, а сама улыбаешься.

Я смеюсь и толкаю его плечом:

– Да потому что ты забавный.

Он хватает меня за руку, притягивает ближе:

– Забавный, говоришь? Ещё раз назовёшь меня забавным – укушу.

– Ого, угроза! – я театрально закатываю глаза. – Укуси, попробуй.

Он медленно наклоняется ко мне, но в последний момент вместо укуса целует меня в висок. Я тихо выдыхаю.

– Всё, – говорит он, – давай, расскажи мне что-нибудь.

– Что тебе рассказать?

– Ну… – он пожимает плечами. – Не знаю. Про универ. Или про соседа своего этого странного.

– Он не странный, – фыркаю я. – Артём нормальный парень. Просто он похож на тебя.

Лиям хмурится, прищуривается:

– Похож? В каком смысле похож?

Я смеюсь:

– По типажу. Волосы тёмные, взгляд мрачный, но добрый.

– Ага. Мрачный взгляд – это теперь твой тип?

– Пфф. Я вообще-то люблю светлых и весёлых. Просто так получилось.

– Вот именно. Со мной тоже просто так получилось?

Я отворачиваюсь, стараюсь скрыть улыбку:

– Не льсти себе.

Он дергает меня за хвост:

– Не ври. Ты ж сама меня поцеловала.

– Замолчи.

– Никогда. – Он смеётся. – Всё, ладно. Давай про универ. Как там твои пары?

Я начинаю рассказывать, как на последней паре один однокурсник перепутал слова при ответе, и вся аудитория легла от смеха. Лиям слушает, ухмыляется, иногда перебивает глупыми комментариями.

Потом вдруг становится серьёзным:

– Слушай. Я тут думал…

– Ого, это опасно.

Он закатывает глаза:

– Очень смешно. Короче. Я думал – может, ты приедешь ко мне в Нью-Йорк на Рождество?

Я замираю, таращусь на него:

– Ты серьёзно?

– Да. Мы там не будем всё время сидеть у меня дома. Можем погулять, показать тебе город. И… – он чешет затылок. – Ну… вообще, было бы круто.

Я моргаю, не зная, что сказать. Он сразу добавляет:

– Только если хочешь. Без давления.

– Я подумаю, – наконец говорю я тихо. – Но звучит заманчиво.

Он улыбается и гладит меня по щеке.

– Подумай. Я буду ждать.

Мы ещё немного сидим, пока ветер окончательно не начинает пробираться под куртки. Я дрожу, Лиям поднимается первым и протягивает мне руку:

– Всё, сворачиваемся. Пока ты тут не превратилась в сосульку.

– Да, сэр.

Он поднимает меня, обнимает и шепчет:

– Я правда хочу, чтобы ты приехала.

И в его голосе столько спокойной, тихой уверенности, что мне становится тепло даже в промозглый осенний день.

Лиям вскоре улетает обратно в Нью-Йорк, а я снова погружаюсь в привычное русло.

Учёба, работа, редкие выходы с подружками. Почти каждый день у меня какие-то встречи с иностранными делегациями – то англичане, то корейцы, то французы. Порой кажется, я больше говорю на других языках, чем на русском.

С Лиямом переписываемся и созваниваемся, хотя он часто занят своими делами и турами. Но всё равно почти каждый день пишет – то мем скинет, то спросит, как прошёл день. Иногда разговоры затягиваются до глубокой ночи, и мне кажется, что он рядом, даже если через океан.

В перерывах между парами и работой я встречаю Артёма у подъезда. Он всегда гуляет с Рексом – огромным псом, который носится вокруг и норовит облизать мне руки. С Артёмом болтаем о всякой ерунде: погода, соседи, приколы из лифта. Он довольно мягкий, с лёгкой улыбкой и спокойными глазами.

Иногда я ловлю себя на том, что думаю: а вдруг Лиям бы начал ревновать, если бы знал, что я тут смеюсь с Артёмом во дворе? И сама же хихикаю от этой мысли.

Вроде всё тихо и обычно. Но где-то на фоне всегда крутится ощущение, что жизнь только готовит следующий поворот.

Вот так и подкрался декабрь. С каждым днём я всё чаще ловила себя на мысли о Рождестве в Нью-Йорке. Хотелось быть рядом с Лиямом, почувствовать ту атмосферу огней, музыки и суматохи праздников. Но внутри жила тревога: вдруг я всё испорчу, вдруг у него уже свои планы? Или, наоборот, стоит просто взять и рвануть к нему сюрпризом?

В итоге я решила: приеду. Будь что будет.

Учёба у меня шла отлично – всё закрывала заранее, многие предметы пошли автоматом. Поэтомуя была почти свободна и строила планы.

Сегодня как раз болтали с Лиямом по скайпу. Он сидел у себя дома в Нью-Йорке, в той самой квартире с огромными окнами и вечерними огнями за спиной. Разговор шёл о разноми тут я как бы не взначай спрашиваю:

–А в каком районе находит твоя квартира, что-то по пейзаж за окном не припомню такое место.

Он потом подробно объяснил где это в центре и как добираться и почему я его не видела, потому что жила в другом конце города. И друг он спрашивает :

– Так что, Зари, приедешь ко мне на Рождество или как?

Я застыла на секунду, но быстро собралась и выдала заранее заготовленную ложь:

– К сожалению, не успею. У меня сессия, куча всего.

А сама мысленно уже видела себя в аэропорту, с чемоданом и горящими глазами. Хотела устроить сюрприз, даже если сердце колотится от страха, как всё пройдёт.

Как только закончился звонок, я закрыла ноутбук и с замиранием сердца посмотрела в сторону шкафа. Всё. Решено. Еду.

Я вытащила чемодан, тот самый – на колёсиках, с наклейкой «fragile», которая давно уже неактуальна, но всё равно греет душу. Начала кидать внутрь тёплые вещи, стараясь собрать не просто зимний гардероб, а что-то… праздничное. Шерстяной свитер с оленями, тёмное пальто, вязаная шапка, перчатки, красивые серьги, платье на случай, если вдруг будет какой-то вечер или ужин. И, конечно, пижама – уютная, с ёлками. Лиям бы точно подколол, но я всё равно взяла.

Заказала билеты на ближайшее утро. Решила лететь не в сам канун, а заранее – хотя бы за пару дней до Рождества. Больше времени с ним – больше шансов успеть почувствовать, что я действительно рядом.

Пока чемодан собирался сам собой, я написала маме, что уезжаю в гости к подруге. Врать не люблю, но сюрпризы иногда важнее. Тем более, всё продумано – билет в одну сторону, а обратно уже с Лиямом вместе… надеюсь.

Уже ближе к ночи села на пол, прислонилась к дивану и глянула на чемодан. Ну вот и всё. Утром лечу. Сердце било, как перед экзаменом, но с какой-то странной радостью.

Как он отреагирует, когда увидит меня на пороге?..

Прилетела в Нью-Йорк уже к восьми вечера. Весь день в самолёте прошёл в каком-то полу-сне, полу-мандраже. Когда мы приземлились, я буквально вывалилась в терминал с ощущением, что сердце вот-вот выпрыгнет наружу.

Схватила чемодан и, стоя у выхода из аэропорта, быстро открыла телефон и ввела те самые гео-координаты, которые Лиям мне вчера объяснял – мол, если вдруг решусь ехать, чтобы не потерялась в городе.

Такси подлетело почти сразу. Я закинула чемодан в багажник, уселась и уставилась в окно, пока за окном мелькали огни, витрины, дымящиеся люки, бесконечные жёлтые такси и толпы людей, спешащих кто куда. Всё такое шумное, яркое, живое. Нью-Йорк.

Чем ближе мы подъезжали, тем больше внутри поднималась волна адреналина. Я ещё толком не верила, что всё это реально. Что через несколько минут увижу его. Что я в его городе.

Я не стала писать ему сообщение. Даже не позвонила. Просто отдала деньги таксисту, взяла чемодан и пошла прямо к его дому. Ветер был колючий, Нью-Йорк в декабре совсем другой – огни ярче, воздух хрустальнее, а сердце стучит быстрее.

Поднялась по ступеням, затаив дыхание. Всё внутри дрожало, ладони вспотели. Вообще, что я делаю? Вдруг он в репетиционной? Вдруг его нет дома? Но ноги сами несли меня к двери.

Я нажала на кнопку звонка. Один раз. Второй. И почти уже отвернулась, собираясь достать телефон, когда услышала щелчок замка.

Он стоял в дверях. Лиям. В простых чёрных джинсах и сером лонгсливе, волосы собраны в низкий хвост. И эти глаза, чуть уставшие, но в тот момент такие живые и светлые.

Секунда – и он будто забыл, как дышать. Я тоже. Он провёл взглядом от моего лица вниз, заметив пуховик, чемодан.

– Ты… ты здесь?! – голос хриплый, тихий, словно боится поверить.

Я кивнула, не находя слов. И в следующую секунду он рванул ко мне, прижал к себе так сильно, что у меня перехватило дыхание. Его пальцы вцепились в мой капюшон, волосы, как будто хотел убедиться, что я настоящая.

– Чёрт… Зарина… ты здесь… ты настоящая… – он шепчет, уткнувшись носом мне в шею. Его голос дрожит. – Я думал, ты не приедешь. Ты сказала, что не успеешь…

– Хотела сделать сюрприз, – выдыхаю я, пока мои руки скользят по его спине. – Но теперь я не уверена, кто из нас в большем шоке.

Он смеётся. Настоящим, тёплым смехом, каким я давно его не слышала. И вдруг снова становится серьёзным.

– Ты не понимаешь… сколько ночей я представлял, что ты рядом. А теперь… – Он касается моего лица ладонями, всматривается в глаза. – …я просто не знаю, как тебя отпустить.

Я тянусь к нему первой. Наконец-то. Наши губы встречаются – не просто поцелуй, а как будто всё время между нами стирается. Его руки скользят по моим бокам, притягивая ближе. Я чувствую, как он дрожит.

Он закрывает дверь ногой, прижимает меня спиной к стене, поцелуи становятся всё горячее. Я стягиваю с него лонгслив, он быстро расстёгивает молнию на моём пуховике. Между нами нет пауз – только дыхание, поцелуи, приглушённые стоны.

– Скажи мне, что ты моя, – шепчет он, едва отрываясь от моих губ. – Скажи, что больше никуда не уедешь.

– Я твоя, Лиям… Я здесь… – шепчу я в ответ, целуя его снова.

Он подхватывает меня на руки, несёт вглубь квартиры. На полу остаётся пуховик, ботинки, чемодан валится набок, едва держась на колёсиках. Он осторожно кладёт меня на диван, сам нависает сверху, его тёплые ладони скользят по моей талии, вниз, пальцы дрожат, будто он сам едва держит себя в руках.

– Ты сводишь меня с ума, – шепчет он, целуя меня вдоль линии ключиц. – Я мечтал об этом моменте каждую ночь.

Я отвечаю поцелуями. Пальцы путаются в его волосах. Он снова целует меня в губы – долго, жадно, глубоко. Внутри всё горит от его прикосновений, как будто вся тоска этих месяцев обрушивается и растворяется в нём.

Мы теряем счёт времени. Движения становятся всё медленнее, но глубже, каждое прикосновение будто электрический ток.

Когда он наконец произносит моё имя, хрипло, низко, в самый последний момент, я понимаю – я дома.

Я просыпаюсь от мягкого света, пробивающегося сквозь шторы. В комнате тихо, пахнет свежим кофе и чем-то сладким. Я сначала даже не понимаю, где я. Голова чуть гудит, тело приятно ломит от вчерашних эмоций и близости.

Открываю глаза – и вижу Лияма. Он сидит на краю кровати, уже одетый в простую тёмную футболку и джинсы, и улыбается, как будто он только что выиграл в лотерею. В руке у него кружка, из которой поднимается пар.

– Доброе утро, мисс-сюрприз, – говорит он, наклоняясь ко мне и касаясь носом моего. – Я сварил тебе кофе. И сделал круассаны. Ну, точнее, разогрел, но это мелочи.

Я фыркаю и прикрываю лицо одеялом.

– Зачем ты такой идеальный с утра? – бормочу сквозь ткань. – Я ещё даже не умывалась.

Он откидывает одеяло и шутливо хмурится:

– Ну-ка, не прячься. Я тебя всю вчера видел – и в более откровенном виде, между прочим.

Я в ужасе хлопаю его по плечу.

– Лиям!

Он смеётся и целует меня в висок.

– Ладно-ладно. Без шуток. Вставай. У нас куча дел. Мы в Нью-Йорке, детка. Я хочу показать тебе весь город. И… я по тебе скучал. Сильно.

Я моргаю, чувствуя, как сердце сжимается от нежности.

– Я тоже скучала. Хотя старалась не показывать.

– Не получилось, – ухмыляется он, проводя пальцем по моему подбородку. – Я всё видел. Даже через экран.

Он протягивает мне кружку. Я сажусь на кровати, беру кофе и чуть не стону от удовольствия, когда горячий, насыщенный вкус разливается по рту.

– Боже, это лучше, чем интим.

– Не обижайся, но я надеюсь, что нет, – говорит он с притворно серьёзным лицом. – Хотя… если это так, мне придётся серьёзно прокачивать скиллы.

Я смеюсь так, что почти проливаю кофе. Он забирает кружку, ставит на тумбочку и наклоняется ко мне:

– Ты вообще понимаешь, какая ты? Вот сидишь тут, лохматая, в моей рубашке, без макияжа – и всё равно сносишь мне крышу.

– Ты ужасно банальный.

– Да, но честный, – улыбается он. – И знаешь что? Сегодня у тебя эксклюзивная экскурсия по Нью-Йорку от меня лично. Только не говори, что хочешь провести весь день в постели. Хотя… – он скользит взглядом по моим ногам, выглядывающим из-под рубашки, и губы его расплываются в хищной улыбке. – В принципе, это тоже неплохой план.

Я подушки швыряю в него, смеясь.

– Нет уж! Я сюда не только для этого летела. Давай Нью-Йорк. Только дай мне двадцать минут на душ и хотя бы на причёску.

– Ладно, – вздыхает он драматично. – Но учти, что каждую минуту, пока ты в ванной, я буду считать вслух.

– Считай сколько хочешь, – фыркаю я, вставая и отбирая у него подушку. – Я всё равно буду королевой Нью-Йорка сегодня.

– Ты вообще-то всегда королева. Просто теперь королева – моя.

Я замираю на секунду от его слов. И улыбаюсь. Широко. По-настоящему.

Иду в душ, а сердце колотится так, словно я снова влюбляюсь в него с самого начала.

Глава 7

Мы только успели поставить кружки с