Раз

И, плача навскрик, девушка убежала назад в избу.

– Ввалера… – тихо проговорила Анастасия. – Ты тоже это слышал?

– Дааа, – ошалевшим голосом ответил тот.

– Валер, я час сойду с ума, – прижала руки к голове Анастасия. – Вот прям щас – возьму и сойду… Какая еще шуба, а?

– Так! Ты, тряпка, внучка армейского полковника, с ума мне тут не сходи! – строго сказал Валерий и добавил: – А то и я тоже – следом за тобой, похоже, тоже… сойду…

– Эй, есть кто? – донесся незнакомый мужской голос. – В этой деревне, вообще, кто-то есть живой?

– Пока еще есть! – пошел через сени Валерий к переднему двору, и Анастасия последовала за ним.

Они увидели перед калиткой дома желтое такси и невысокого, худого мужчину лет так сорока пяти, лысоватого, приятного на лицо, одетого весьма изыскано: белые брюки, яркая тенниска, белые летние ботинки со вставками цвета молочного шоколада, – казалось, этот мужчина собрался на гольф, да перепутал Майами с Камышовкой. Гость держал в руке черный саквояж, как у викторианских докторов.

– Анастасия Борисовна? – спросил он и, когда она кивнула, представился: – Аристарх Назарий – не потомственный колдун, не целитель и не знахарь. Ведающий человек, экстрасенс, если желаете, но мне больше нравится – «христианский маг».

*

Валерий, Анастасия и Аристарх Назарий прошли в дом. В спаленке надрывно ревела «Вика-не-Вика».

– Ну, что у вас случилось? – спросил экстрасенс. – Ребенок постоянно плачет?

– Нет… – озадаченно проговорила Анастасия. – Валера, может, ты ее успокоишь? А то голова раскалывается. Я тут пока разберусь с… Простите, пожалуйста, я, вообще, не уверена, что мне нужен экстрасенс… Я просто не верю… А может, зря… Что вы можете?

– Мои силы – Божий дар, взращенный на ночных молитвах и тайных знаниях одного из самых закрытых орденов британских алхимиков, Ордена Золотой Зари. Ныне я достиг шестой ступени, и умею брать шесть имен архангелов из семи, перечисленных в Книге Еноха. Гавриил – ангел смерти, – это имя служит для общения с мертвыми. Сариил – страж ада, – это имя служит для снятия проклятий, Рагуил – подвергающий наказаниям мир, – это имя для торжества справедливости. Рафаил – целитель людских недугов, – это имя для лечения болезней. Уриил – просветитель, – это имя есть ключ к любым знаниям. Люцифер – пояснять не надо, – это архангел, пошедший против Бога. Его именем я пользуюсь в исключительных случаях, и деньги здесь отнюдь не главное!

– Люцифееер? – испуганно повторила за экстрасенсом Анастасия.

– Настя, без меня денег ему не давай и Сатану не зови! – приказал Валерий. – Пойду приведу, хм, нашу дочь…

Постучавшись, он несмело заглянул в спальню – девица была одета. Она лежала ничком на узкой кровати, обняв подушку и рыдая в нее. Пол пестрел от разбросанных игрушек, детских картинок, карандашных рисунков Вики, – будто прошелся тайфун – без сомнения, минуту назад «Вика-не-Вика» сорвала вещи со стен и швырнула их вниз. Валерий чувствовал себя неловко – всё казалось нелепым: и драматический акт, что он наблюдал, и декорации из бревенчатых стен, но современного реквизита, и актриса, которая плакала по-настоящему.

– Я… – закрыл он за собой дверь и приблизился к кровати. – Я не знаю, как к вам обращаться… Вы не плачьте, барышня, так… горько. Мы всё выясним, всё будет хорошо… Вы откуда здесь? Из поселка пришли или местная?

– Почему ты меня не узнаешь, папа? – услышал он на это.

Барышня приподнялась, посмотрела на него заплаканными серыми глазами.

– Я ждала, что ты меня узнаешь, обнимешь… заберешь меня от мамы!

– А… зачем тебя от мамы забирать? Ты же больше всех взрослых маму любишь.

– Люблю, но она меня уже не любит – и мне больно, мне так больно! Она разрывает мне сердце! Она разлюбила меня, она сошла с ума! Она убьет меня, если ты меня не заберешь от нее!

– Ааа… Вика, да? Ты моя Вика?

– Да!

– Но я не узнаю тебя, Вика… уж прости… Моя Вика – шестилетняя девочка, понимаешь? Даже еще не школьница – а тебе в институт пора. На последний курс…

– Меня фея превратила в большую – я ее сама попросила. Фея – хорошая, мама – плохая! Вчера она кричала и кричала на меня! Зато вчера она меня узнавала, а сегодня – нет, ни в какую! А я просто расту! Не по дням, а по часам, как в сказке! Мне уже не шесть – мне десять! Я умею писать сочинения, решать дроби и прочитала «Робинзона Крузо». И от географии я тащусь! Спроси меня что-нибудь по географии! Парамарибо, знаешь, столица какой страны?

– Знаю… Суринама.

«Вика-не-Вика» немного улыбнулась.

– Ты тоже любишь карты разглядывать?

– Да, почему нет, люблю. Всегда что-то новое найдешь, что раньше пропускал.

Внезапно Валерий вспомнил, кого она ему напоминала, – «Вика-не-Вика» внешне походила на сестру его матери. Тетя Наташа давно погибла – трагическая история, безумный муж убил… Кажется, в ее тридцать пять. Мать Валерия не любила об этом говорить и вспоминать, спрятала почти все снимки сестры – чтобы не расстраиваться, но одну фотографию, когда им было лет по двадцать, мать Валерия хранила в семейном альбоме. «А что если бред – не бред, – мелькнула у него мысль. – И эта девушка на самом деле – моя маленькая Вика? И ее впрямь могут закрыть в психушке, как дядю Сашу…»

Валерий сел рядом с девушкой на кровать, взял ее правую руку и стал ее разглядывать – так, родинки на тыльной стороне нет, зато на подушечке большого пальца папиллярный рисунок расходится кольцами – это Викин пальчик – Валерий шутил, что у нее на пальчике есть пенёк… Затем он взял ее левую руку и раздвинул ее пальцы – у Вики на безымянном пальчике, со стороны мизинца, имелась «их секретная родинка» – даже Настя не знала об этой родинке, только он и его дочь… Родинка была!

– Вика! – крепко обнял девушку Валерий. – Да как же это так?!

– Фея меня вчера заколдовала…

– Так… – разомкнул он объятия и погладил девушку по голове. – Так поступим: там экстрасенс пришел. Пойдем к нему, вдруг… Раз фея заколдовала – то без магических сил нам не обойтись. Как бы Люцифера звать не пришлось…

– Не надо его звать! – неподдельно испугалась девушка. – Люцифер очень плохой! Нам в школе терминала С рассказывали и показывали его. Ой какой он страшный!

– Какая школа, Вика? Какой Терминал С?

– Ну… не знаю. Само пришло в голову.

– Так, пойдем всё же к магу… никаких Люциферов – обещаю. Я тебя в обиду никому не дам!

– Даешь пацанское слово?

– Вика, ты откуда этой фени нахваталась?

– Не знаю… Так что, слово пацана?

– Слово пацана…

*

Как стать и как есть мама-Настя отругала Вику за порванную одежду, но дала ей последний шанс, единственный шанс. Миллиону долларов мама тоже обрадовалась – раскладывала пачки по столу и перебирала их, пока Вика смотрела мультики. Дала Вике две конфеты! Миллион долларов – это так же круто, как грибы. Эх, судьба-злодейка, надо было брать у феи норковую шубу! Вика получила бы три конфеты как стать!

А завтра к ним придет в гости страх-сенкс! Это тоже очень круто. Во-первых, страх-сенксов Вика еще не видела – вот и посмотрим завтра, что за зверь! Во-вторых, вдруг страх-сенксы мяч кидают и бегают! Вике уже устала одна-одинешенька по саду бегать с мячом.

Спать Вика спала снова с мамой – это самое крутое. Вика с пяти лет спала одна в своей комнате – и ей сперва было страшно, но потом страх взял да забрал Федор Федорович – прадедушка Вики. Негоже, знаете ли, правнучке армейского полковника бояться темноты! Но с мамой спать – всё равно круто. Засыпала Вика очень гордая собой: и миллион-то долларов в лесу насобирала, и такая большая стала – больше мамы! Мама ее много целовала, гладила и хвалила, правда, почему-то при этом плакала. Нет, Вика взрослых никогда не поймет! Чего они всё кричат в свои телефоны, ссорятся и плачут даже с миллионом долларов, а!? Хорошо хоть, что у них есть пиво. Пиво – горький лимонад. Когда ты маленький – тебе хочется сладкого, когда большой – горького, – так мама Вике про пиво объяснила. Ну ладненько, проверим и это завтра как стать! Завтра будет круто: пиво и страх-сенкс!

Вот так, мечтая о завтра, Вика заснула в маминых объятиях. Проснулась – а мамы нет! Вместо мамы на ее груди сидел чертик – прям как из мультиков – темно-серенький, пушистый, с розовыми ушками, розовым пятачком и розовыми ладошками, с кошачьими желтыми глазами – страшненький как стать! Ух ты, круто! Может, мама позволит взять его в Москву? Чертик – это даже лучше, чем котенок! Ни у кого из Викиных друзей еще нет чертиков! Чертик жил бы в Викиной комнате (она бы ему домик сделала), пил бы молочко из блюдечка, как ежик, и играл бы с ней в прятки, куклы и магическую школу.

– Ну здравствуй, Вика, – сказал чертик. – Какая ты интересная! А меня Егор зовут, Егорушка – мне больше всего «Егорушка» нравится.

– А ты правда чертик, Егорушка? – чуть подтянулась девочка на руках в изголовье широкой кровати.

– Нет. Я мелкий бес. Я с Аристаршей живу, а к вам мы в гости заехали.

– Круто! Но… Жалко, что тебе уже есть, где жить. Эх, – горестно вздохнула Вика, – судьба-злодейка!

– Можешь взять меня к себе.

– Нет! Да как можно-то такое мне предлагать?! – ввернула Вика фразу, какую ей редко куда удавалось ввернуть: Вике обычно делали предложения, от которых нельзя было отказаться (тоже взятый на заметку из телевизора перл). – Аристарша же будет тебя искать и плакать! Я даже куклу так искала и так по ней плакала, когда ее потеряла! Круто, что кукла нашлась, – улыбнулась Вика.

Что-то ей мешало с левой стороны, и она стала поправлять волосы – длиной до плеч волосы – Вика поняла, что она вновь стала шестилетней.

– Эй, не вырви мой волосок из своего левого уха! – потребовал Егор. – Иначе ты перестанешь меня видеть – и останешься здесь совсем одна. Извиняй, что разбудил. Такая уж у меня работа – я Аристарше помогаю, ну и себе, конечно.

Вика огляделась – она была в спальне мамы и дяди Игоря, в деревенском доме, одна, такая маленькая, лежала на такой большой кровати, под одеялом и на подушке, – и всё-то в спальне было так, как в ней и было, кроме одного: исчезли дверь и окошко. Зато на прикроватной тумбочке появилась свеча.

– А где дверь и окно, Егорушка?

– Нету тут ни дверей, ни окон… Ты только думаешь, что в спальне, но ты в клетке. Я знаю, что это такое, – сидеть в клетке. Сочувствую.

– А кто посадил меня в клетку, Егорушка?

– Маша. Ну или фея, если угодно.

– Фея Мааша? А зачем ей это? Она же хорошая!

– Нуу… Боюсь мне тебе этого не объяснить, Вика. Хочешь, сама Машу спроси?

– Хочу! Очень хочу!

Фея-Маша мгновенно появилась справа от нее на постели – маленькая, как кукла, девочка с взрослым лицом, в пышном платье, в белокуром парике, с венком на голове, ангельскими крылышками за спиной и с волшебной палочкой в руках.

– Маша? – возмущенно спросила Вика. – Ты зачем меня в клетку посадила? Я думала, что ты хорошая девочка!

– А я и была хорошей девочкой – очень хорошей. Лучше меня девочки не было! Твоя мама назвала меня неряхой – это не так! Я пылесосила, помогала маме мыть посуду и накрывать на стол. Я всегда заправляла с утра свою постель! Я приносила одни пятерки и четверки из школы! А еще я была в школе крутой! И я всегда хотела порадовать маму, но маму радовала только норковая шуба!

– Ну а я-то тут при каких таких делах?

– Я исполнила три твоих желания, Вика, как в сказке! Сделала тебя большой, дала миллион долларов и последний шанс!

– И где мой шанс?

– До полуночи ты была собой – и твоя мама тебя узнала. После полуночи – ты – это я!

– Но так нечестно! Ты мне не сказала, что будет потом!

– Я же не виновата, что ты тупая! Когда что-то теряешь, что-то находишь. Когда находишь – теряешь!

– Я не тупая, – насупилась Вика. – Мама вчера сказала, что я очень умная – умнее и ее и папы! А мой папа – очень умный – он МГУ кончил! Вот ты, МГУ, Маша, кончила? Нет? А я – да! – раз я умнее папы!

– Что же ты мозги себе как у папы не попросила?! Была бы умная сейчас, как он, а не красивая, как мама!

– Девочки, не ссорьтесь, – примирительно заговорил Егор, который до этого с интересом наблюдал за ними. – Маша, во-первых, я Вику уже разбудил. Извиняй, работа такая. И ты будешь теперь всегда ее слышать – ты не будешь счастлива, тебя совесть будет мучить. Во-вторых… Вам можно жить дружно в одном теле. Но тогда тебе, Маша, придется стать не первой, а второй. Тело-то Викино! Ты – воровка, а можешь быть гостьей. Выпусти Вику из клетки – и она будет с тобой дружить.

– Нет, не проканает, – ответила Маша. – Не хочу быть второй – хочу только первой и единственной! Хочу, чтобы меня – меня! – замечали и любили!

– Моя мама-Настя никогда не будет тебя любить, Маша! – зло ответила Вика. – Моя мама-Настя любит меня больше всего на свете! Даже больше шоколада, мармелада, мороженного, игрушечных магазинов, телевизора, кино и аквапарка! Я спрашивала ее!

– Твоя мама мне не нужна, – перебила ее Маша. – Она мне больше не нравится. Она – такая же, как моя мама! Она – кричит на папу! Я люблю папу больше мамы! Я заберу твоего папу себе! Мы будем с ним жить и с миллионом долларов! А твоя мама отправится к моей маме в психушку! Я об этом позабочусь!

– Не трогай мою маму! – забыв про Егора, вскочила на постели Вика – и, похоже, случайно вырвала его волосок из своего левого уха – чертик и Маша-фея мгновенно исчезли.

– Маша?! – кричала Вика. – Маша! Только не маму! Не обижай мою маму-Настю! Ну пожалуйста! Пожалуйста! Ну дай мне шанс, один шанс, последний шанс!

– Вика, твоей маме там будет хорошо, – говорила невидимая Маша. – Психушка очень похожа на Терминал С – это Рай – там люди смиряются – из психушки люди сразу попадают в Терминал В, а некоторые – даже в Терминал А. Разве ты не хочешь, чтобы твоя мама оказалась в раю?

– Конечно хочу… Но я больше не верю тебе, Маша. Ты – обманщица. Ты – нехорошая. Ты, ты… Ты – это не круто!

– Ах так! Раз я не крутая, то сиди без света!

И огонек свечи погас – комната без дверей и окон погрузилась в страшную темноту, а Вика отчаянно заревела во всю глотку. «Мама, мамочка, достань меня из клетки!»

*

Тем временем в «гостиной» избы происходил магический сеанс. Анастасия и Валерий от Люцифера категорически отказались, Аристарх Назарий не настаивал. Узнав, какая задача его ждет – вернуть двадцатилетней Вике облик шестилетки, мошенник «прифигел», так сказать. Много он перевидал чудиков, но эта семейка била все рекорды. Ладно мать – женщины, вообще, склонны к мистицизму по своей загадочной природе. Но вот такой, как Валерий Валерьевич, отец Вики, – такие всегда скептики до мозга костей: да хоть разверзнись на их глазах Небеса и Ад, выпустив войска ангелов и демонов, такие скажут – «Не бывает ангелов и демонов. Вы мне просто кажетесь. Наверно, я переработал, а вчера еще и перепил». Однако Валерий Валерьевич больше Анастасии настаивал на том, что двадцатилетняя деваха – это его маленькая дочка, заколдованная грибной феей в лесу. Дочка же по большей части молчала, хмурилась и огрызалась, отказываясь от магического сеанса. Причем нормальной она тоже не казалась: то вела себя как взрослая, то ковырялась в носу, то несла чушь, вставляя якобы крутые фразочки времен молодости Аристарха Назария, из лихих девяностых, например: «зыка!» (прикольно), «я тащусь» (я балдею), «чё ты гонишь?» (что ты врешь?), «ты чё, крутой?» (наезд) и – вершина школьной «блататы» – «тебе смешно, а мне обидно, тебе г…вно, а мне повидло».

Мать сего больного семейства, длинноногая, светловолосая красавица, одетая в китайскую голубую майку, итальянские дизайнерские балетки и французские узкие джины, не вынеся «повидла», достала из холодильника бутылку пива и выдула ее содержимое из горла. «Ну с ней-то теперь всё понятно, – заключил Аристарх Назарий. – Перепил вчера не отец-крутец, перепила – она, мамашка-алкашка!»

С сумасшедшими Аристарх Назарий обычно не связывался, но так как совести у него не осталось (вместо совести у него теперь был мелкий бес Егор), то из самых меркантильных побуждений он «сблагородничал», то есть рискнул (риск – дело благородное, кто не знает): попросил перевести ему на карточку «о-го-го» гонорар – и тогда он проведет первый сеанс, призовет архангела Уриила – просветителя, а тот ему расскажет, что дальше делать.

Валерий незамедлительно (что тоже было весьма и весьма странно) перечислил бабло (сигнал теперь ловился). После чего закрыли ставни на окнах, зажгли благовонные палочки «Для медитации» и свечи на столе. Аристарх Назарий разложил несколько загадочных даже для него самого предметов, достал магическую книгу имен «Ономикон» – и зачитал «заклинания» на енохианском языке. Анастасия, Валерий и их шестилетний переросток, тоже сидя за столом, взявшись за руки и закрыв глаза, слушали «мантры» экстрасенса. Аристарх Назарий порой на них поглядывал – погруженные в себя, они словно спали, – прилежно старались умалишенные богачи. «Нет, ну а что, – думал в это время мошенник, – кукушка у всех кукует. Правда, странно, что разом у всех троих кукукнуло. Может, в воде здешней что-то… радиационное, например? Валить досюда побыстрее надо… из этой кукуевой Кукамышовки!»

Словом, всё шло неплохо, даже аутентично, но внезапно, в середине магического сеанса дочка выскочила из-за стола и убежала в свою спальню, громко хлопнув дверью.

– Вика! – вскричал Валерий и бросился за дочуркою, будто молодой олень.

«А может, любовница? – провожая их глазами, подумал Аристарх Назарий. – Черт… Да они какие-то кровосмесительные чернокнижники! Сатанисты! Нет, понятно, что сатанисты – чушь. Нет ни ангелов, ни демонов, ни Дьявола, ни Бога. И уж точно нет ведьм, обряженных как феи из мультиков. Всё магическое – развод для лохов. Но есть сатанисты "с приветом", что принесут тебя Бафометам в жертву, выпьют твою кровь, вырежут и сожрут твое сердце "с бутылочкой Кьянти". Ей-богу, валить надо! Как раз успею на поезд до Москвы, а там – на "Сапсане" в Питер».

– Извините, – сказала Анастасия, обеспокоенно глядя на закрытую дверь спальни, за какой уединились Валерий и Вика. – Сейчас он ее назад приведет…

– Нет, не надо, – стал складывать Аристарх Назарий свои вещи со стола в саквояж. – Я уже всё понял… И с прискорбием сообщаю, что помочь бессилен. Я предупреждал, что, возможно, придется брать имя архангела Михаила, но я еще не достиг седьмой ступени – и этих знаний магистр ордена «Золотая Заря» мне не открыл… Всё так, как я думал: требуется архангел Михаил. Извините… И потом, я уже без сил… – утер несуществующий пот Аристарх Назарий.

– Ой, давайте я вам воды дам…Она местная, из живительного родника!

– Нет!! Только не воды! Нельзя нам… после магического сеанса пить воду еще час. Глоток воды – и всё – инсульт… Знаете, приятно было познакомиться – люди вы замечательные, каких редко встретишь, но я спешу откланяться. Дело в том, что неотложная помощь нужна еще одной маленькой девочке – там совсем всё плохо – умирает, кроха. А ваш случай, непростой, конечно, но никто не умирает… Счастливо оставаться, – встал мошенник со стула.

– Но подождите, – встала и Анастасия. – Но как же так? Кто тогда может моей дочке помочь? Скажите, к кому мне обращаться? Вы же моя единственная надежда!

– Извините, придется вам самим искать мага – мои коллеги не делятся со мной своими секретами.

– Послушшайте, – шипя, вцепилась острыми ногтями в его хилое плечо Анастасия, – я вас так просто не отпущу! Скажите, что делать надо?! Я и на Люцифера уже согласна! Если надо людские сердца для жертвы – сама, собственноручно, вырежу их наживо! Гадов-то полно вокруг! Пара педофилов вам для жертвы сойдет?

«Ой-ё! – воскликнул про себя Аристарх Назарий. – Точно сатанисты! Валим, срочно валим, Егор, пока у нас есть шанс, единственный, возможно, шанс! И чего этим богачам надо-то еще? Когда ж они с жиру-то перебесятся?!»

– Спасите! – заголосил экстрасенс, призывая шофера такси. – Помогите! Пожар!

– Вы чего? – отпустила его от испуга Анастасия – и Аристарх Назарий стремглав бросился из избы, запинаясь впотьмах ногами обо что-то, падая, налетая на косяки дверей. – Да стойте же! – спешила за ним «сатанистка». – Молю, не бросайте нас! Валера!!

Аристарх Назарий почти спасся, но «молодой олень» настиг его у самого такси, не позволив сесть внутрь.

– Всё в порядке, – спокойным голосом сказал Валерий озадаченному таксисту. – Что тут произошло? – повернулся он уже к Анастасии.

– Он бежит, не видишь, что ли?! Погундел четверть часа свое ля-ля-ля при свечах, и всё?! За это мы деньги платили?!

– Вы ненормальная! – вскричал в ответ экстрасенс. – Вы вырезать сердца у живых людей хотели!

– Настя? – открыл рот Валерий.

– Ну… это я так… У педофилов, – развела она руками, а Валерий отпустил экстрасенса – тот немедля юркнул в такси, достал из саквояжа таблетки, заглотнул их и запил минералкой из бутылочки.

– Жульё! – орала вслед уезжающему такси Анастасия. – Тебе пить еще час нельзя, забыл?! Инсульт, как же! Я с тобой еще разберусь! Сиди дома в день ВДВ! Пущу ракету – скажу – десантники поколобродили!

– Грибов поменьше жрите, наркоманы! – прокричал ей из окна машины Аристарх Назарий. – Может, феи тогда-то от вас сами и отстанут!

*

Немного ранее…

– Вика! – забежал за дочерью в спаленку Валерий. – Что случилось?

– Папочка, – крепко обняла она его, – папочка, я так тебя люблю!

– Викуся… Я тоже, – машинально поцеловал он ее в щеку. – Вика, что случилось? Скажи, не пугай меня.

– Папочка, мне страшно. И больше всего я боюсь, что ты мне не поверишь. Мама хочет меня убить – мне так только что ангел сказал.

– Вика… – отстранился Валерий и резко разомкнул руки (всё же обнимать сексапильную дочь он не привык). – Твоя мама любит тебя больше всех на свете!

– Нет. Она любит маленькую Вику. А большую Вику она не любит – она сойдет с ума и убьет меня. Мне же ангел так сказал, папа. Ангелы не гонят, разве ангелы могут гнать?

Валерий не успел ответить – экстрасенс заголосил «спасите», Анастасия заорала и позвала его – пришлось бежать к ней. Маша-Вика, оставшись одна, прошептала:

– Егор? Ты еще здесь?

«Маша, я уж уезжаю, – ответил голосок в ее голове. – И славно: в Камышовке, конечно, хорошо, но в столицах лучше. Чё надо?»

– Я Вику слышу – как она плачет. Давай ты съешь мою совесть – и я не буду слышать Вику.

– Нет, Маша, это тело не твое. Вот попроси меня Вика об этом – я бы мог. И потом, ты же ее Ангела-хранителя в тумане заплутала. Смотри, Маша, он может дорогу-то назад найти! Бойся тогда – Небеса о твоей проделке узнают, и ты уж не в Рай вернешься, а пойдешь в Ад, к Люциферу. Мой тебе совет – выпусти Вику из клетки. Сидеть в клетке – это не зыко – я знаю, о чем говорю… О! – всё, мы тронулись. Давай, бывай! Передавай от меня в Аду приветы…»

Маша села на кровать, зажимая уши. Рев Вики она слышала слабо, но это оказывалось еще противнее: будто жужжало неутомимое сверло. Вику ей было очень жалко, да разве она, Маша, виновата? Она сделала так, что Вика безмятежно дремала в сладком неведении, – и спала бы так вечность. Вот ведь непруха! – принесло Егора, мелкого беса. Был бы ангел-хранитель у Вики, он бы не позволил Егору забраться своим волоском так глубоко и разбудить Вику. Ангел-хранитель – это и защитник, и совесть. Но Маше пришлось оставить Викиного Ангела-хранителя в лесу…

Маша не была злой, просто озлобленной. После смерти она отправилась в филиал Рая под названием «Терминал С» – там ей надлежало ходить в школу, а свободное время разрешалось проводить в парке развлечений, где всё было бесплатно. Впрочем, и воздушная вата там была невкусной, и карусели быстро наскучили, и даже игровые автоматы поднадоели. Маша никогда не прогуливала школу, пока была жива, однако в Раю постоянно ее прогуливала. Она всё никак не могла взять в толк, за что же с ней так? Это очень обидно, когда тебя убивает твоя мама. Очень.

Школьные психологи, Джейн Доу и Джон Доу, ей объясняли, что мама убила ее ненароком – несчастный случай, да легче не становилось. Маша и за двести пятьдесят лет в Раю, где время текло иначе, не смогла смириться и позабыть обиду на маму. Ну ладно: убила – полбеды, – но она и до этого ее едва замечала, хотя Маша так старалась, чтобы ее заметили, даже пряталась в шкафу! За четверть тысячи лет обиды лицо Маши повзрослело, а тело стало маленьким, как у куклы, ведь она не ходила в школу, а жила в парке развлечений, уже для дошколят. Зато она смогла пролезть в «дверцу Алисы» и попала в кроличью нору, нежданно-негаданно покинув Рай. На ней был костюм феи и имелась волшебная палочка с зарядом в три заветно-обратных желания: три ее желания в обмен на три чужих. Эта палочка и ныне была при ней, да, одновременно, не при ней – палочка образовала черную дыру, куда затягивала то, что палочке приказывали стереть. Маленькая «Фея Маша» до сих пор сидела в черной дыре с еще не полностью разряженной волшебной палочкой, однако… после полуночи там окажется Вика и портал закроется навечно, стерев и волшебную палочку, и…