Короли небес

Слёзы не пролились из его глаз. Всё это было так неправильно – эта жизнь после жизни. Кошмар наяву, трагедия, пронизанная ужасом. Он знал, что должен чувствовать отчаяние, что должен паниковать, но ощущал лишь жажду мщения. Она назревала медленно, прорастая из отказа принять случившееся и желания это изменить.

На самом деле он не понимал, как умер, не осознавал, кто его убил. Перед смертью Кейл чувствовал себя как никогда могущественным. Его взгляд пронзал самую ткань мира, и он выдернул так много нитей из земных основ, что казалось, будто они теперь привязаны к нему как к новому центру силы. Так как же он мог потерпеть неудачу?

Сама реальность просыпалась пылью меж его пальцев. Всего несколько дней назад он погрузил свои руки в небо и в море и вызвал муссон. До этого – обманул «мастера» Ло; пережил Нандзу и Мезан и провёл армию по широким просторам вражеской империи, когда тысячи солдат противника дышали ему в спину.

А затем вдруг всё это закончилось так же внезапно, как и началось.

Кто вообще был этот Рока? Что за монстр с острыми зубами и золотыми глазами? Кем были эти бледные великаны, что напали на его народ, убивали его друзей, насиловали женщин и приносили в жертву детей, совершая жестокие чужеземные ритуалы?

Разум Кейла заволок тот же туман, что клубился в этом незнакомом аду, и он попытался вспомнить пляж, полёт над Шри-Коном и всё, что тогда увидел. Он знал, что злился – более того, он был вне себя от ярости: волна праведного гнева затуманила глаза и наполнила его жаром и силой, как фляга рома. Смерть мало что изменила.

Не таким должно было быть его возвращение домой. Он хотел помочь. Он явился, полный смирения, веря, что сможет помочь хотя бы кому-то, хотел учить людей медитации, желая принести в этот мир силу без насилия.

Однако прокручивая в памяти свой последний день в Шри-Коне, он видел только смерть. Где-то между Нандзу и своей родиной он стал солдатом, подобным Оско, – солдатом, обладающим божественной силой и неистово разрывающим врагов на части. И даже несмотря на это он проиграл.

Кейл чуть не поскользнулся на траве в своих сандалиях, резко остановившись. Он сжал кулаки и сломанные челюсти, разглядев сквозь туман золотые глаза.

Сгорбившись, великан, сняв рубашку, потел, восстанавливая то, что разрушил Кейл. Сваливал в кучи сломанные инструменты, убирал каменные обломки и мертвые растения с дорожек и полей. Вокруг него трудились молчаливые мертвецы.

Кейл попытался с ним расправиться, и ему не удалось. В глубине души он понимал, что именно это его больше всего и злило. Он понимал, что в нём говорит гордыня и что он должен быть выше неё. Но имел право на гордость.

Эта мысль принесла ему нестерпимую боль, и он упал в траву на колени, ненавидя себя, ненавидя действительность. Он отвернулся: одного поражения уже было достаточно. Он не хотел снова с ним встречаться и быть осмеянным.

Вместо этого он вернулся в туман. Кейл шёл мимо трупов, и они на него смотрели – кто-то словно испуганно, другие, возможно, растерянно. Через какое-то время ему пришла в голову мысль: они были правы, что боялись или считали его иным. Даже сейчас Кейл ощущал силу – она была повсюду и будто только и ждала, чтобы её призвали.

Нити паучьим шёлком тянулись ко всему вокруг. Они были такими крепкими и упорядоченными, что напоминали строительный каркас, совсем не похожий на хаос мира живых. У Кейла возникло непреодолимое желание схватить и спутать эти нити. Он быстро потянулся к ним своими притуплёнными чувствами, но они противились его прикосновению, прочные, будто металлические прутья. Всё, что он мог сделать – провести по ним пальцами, извлекая негромкий звук.

«Будь ты проклят!» – попытался закричать он, но вместо этого по траве дуновением ветра пронёсся бесплотный голос, из-за чего мертвецы в панике разбежались.

Он попытался закрыть глаза и сосредоточиться на дыхании, но тщетно – он более не мог дышать. После очередного приступа бессильной ярости он снова вызвал в воображении чёрное полотно ночи и представил, как сидит с братьями у костра на берегу. Они ему улыбались, их лица расплывались в его несовершенной угасающей памяти. Некоторое время он прислушивался к несуществующему потрескиванию огня, восстанавливая контроль над эмоциями.

Я дух в воображаемом месте, почти рассмеялся он, воображающий огонь в воображаемом мире.

Он задумался, существует ли вообще слово, которым можно это описать. Видят ли мертвецы сны? Могут ли они творить? Или они могут жить лишь в чьей-либо памяти?

Кейл понял, что мысли не перестают бурлить, и на время прекратил попытки их успокоить. Он никогда в жизни не отличался терпением, но, возможно, смерть дала ему шанс терпению научиться. Возможно, впервые за всю жизнь у него появилось время потренироваться без вмешательства непредвиденных обстоятельств, которыми полна постоянно изменяющаяся жизнь; возможно, у него появилось время раскрыть секреты своего убийцы и понять, в чём была ошибка, что привела Кейла к поражению.

И, возможно, думал он, прекрасно осознавая, что наливающаяся в его груди надежда, скорее всего, безумна, возможно, у меня есть шанс обмануть смерть, как то сделал Рупи.

От размышлений Кейла отвлекли – он готов был поклясться, что услышал голоса неподалёку. Он замер, вращая головой, не понимая, как вообще мог что-то «услышать» в этом месте. Но слабый звук повторился, и он на него побежал.

Короткая ухоженная трава уступила место мощёной дорожке вдоль реки, что ускользала за пределы пустошей и убегала в лес, который казался обитаемым, но всё ещё диким, полным разнообразной диковинной жизни. Кейл пробирался между деревьев, пока не вышел на очередную просеку с огромным тёмным прудом.

Пруд превратился в озеро; вода, такая тёмная и глубокая, что дна было не разглядеть, растекалась за пределы видимости. Кейл подошёл ближе, потому что впервые почувствовал что-то, похожее на тепло – словно из глубин каким-то образом вдруг вырвался луч света, словно солнце томилось в ловушке подобно яйцу в кокосовом супе. Он шёл по грязи и гравию вдоль берега, пока не наткнулся на белые песчинки. Что казалось невозможным – даже здесь: как будто бы это место враждовало само с собой и две силы боролись за существование.

Ил усеивали огромные следы, а в воду уходила сгнившая верёвка. Схватившись, Кейл её потянул, но та, судя по всему, была привязана к некоему якорю. Он снова услышал голоса из-под воды.

На него смотрело лишь его размытое отражение, но он напряг глаза и попытался вглядеться в глубину. Каждый раз, когда Кейл моргал, его периферийное зрение расплывалось всё больше, пока тьма озера не заполонила его мир. Загробная обитель Роки постепенно теряла свою значимость, и наконец Кейл увидел иное место – мир, полный тепла и солнечного света.

Если бы у него было сердце, в тот момент оно бы забилось быстрее. Зрение поплыло и исказилось, как однажды в Нандзу, когда он впервые практиковал прогулку духа. Но, моргнув и сосредоточившись, он понял, что уже прошёл.

Перед ним простиралось жёлтое тепло, дул ветерок и доносились приглушённые звуки жизни. Он почувствовал знакомый запах какого-то фрукта с нотками ванили.

В свете материализовалась фигура – длинноволосая, темнокожая, красивая, с зелёными глазами. Лицо было знакомым, но смотрела фигура на него с выражением, которого он никогда не наблюдал.

Каким-то образом он мог видеть. Он мог видеть, и смотрел он на Лани.

Безжизненное сердце Кейла заныло в груди. Каким-то образом он мог её видеть, настоящую, собственными глазами. И он слышал её голос.

Я здесь, попытался прокричать он, ничего не понимая, но желая лишь, чтобы его заметили. Он попытался её коснуться, но у него не было ни рук, ни ног – в этом водном мире он был лишь развоплощённым духом, лишённым нитей силы. У него было только зрение. И голос? Да! Голос! Он услышал свой голос.

Его голос звучал странно, но в то же время знакомо – он был глубоким, звучным. Этот звук вернул его в действительность, отвлекая от тоски по Лани.

– Привет, принцесса, – сказал он.

Но голос принадлежал не ему. Это был голос Роки.

Глава 2

– Займёмся тем, что не терпит отлагательств, – пробормотал Рока, останавливаясь и кладя ладонь на латунную ручку засова двери гостевой комнаты. Он сжал руку в кулак, сердясь на себя из-за нерешительности и страха перед тем, что ему скажет и как на него посмотрит какая-то там девчонка. Глубоко вздохнув, он постучал.

Вскоре дверь со скрипом отворилась, и он неловко поклонился согласно обычаям Пью. Он ожидал, что ему откроет слуга.

– Лоа, принцесса. Надеюсь, ты и твоё дитя в добром здравии.

Он выпрямился и посмотрел ей в глаза, потому что именно так полагается поступать сильным мужчинам в этих землях.

Очи принцессы пылали – казалось, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не ответить грубостью.

– В добром. Благодарю.

Рока молча ждал и, как всегда, презирал слова за их беспомощность. Его беспокойство угасло.

– Фальши я предпочитаю суровость. Я пришёл, поскольку на карту поставлено будущее обоих наших народов и у нас есть возможность его изменить. Не желаешь со мной прогуляться?

Лани моргнула, затем обернулась. Рока понял, что она смотрит на своего сына. На сына Кейла.

Но затем принцесса кивнула и последовала за ним в одной лишь шёлковой сорочке, а может, то было платье, которое женщины пепла приняли бы за нижнее бельё.

Они шли молча. Эшен и ещё несколько людей Роки шагали впереди, проверяя каждый коридор и лестницу и изредка оглядываясь на Року, чтобы он направлял их в этом лабиринте.

Ему потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не смотреть на тонгскую принцессу. Она была очень маленькой и красивой, и рядом с ней Рока как никогда чувствовал себя неуклюжим чудищем. Она бросила на него несколько сдержанных оценивающих взглядов, за которыми без сомнения таилась ненависть. Но Роке было не привыкать к презрению. Он заговорил, посчитав, что оба уже достаточно остыли для разумного диалога.

– Я желаю заключить союз с твоей семьёй. – Они вышли на выложенную плитняком дорожку во внутреннем дворе, оказавшись теперь в окружении лишь прекрасных садов и живых изгородей. Кровь уже смыли, трупы унесли. Лани моргнула и нахмурила свои тонкие выщипанные брови.

– Обычно в таких случаях прибегают к браку. Я думала, ты это знаешь. Однако поскольку мой супруг, судя по всему, жив и находится в заточении в твоей тюрьме, подобное соглашение может оказаться несколько… затруднительным.

Это Фарахи предлагал свадьбу, сказав, что его сын из-за своих предпочтений никогда не сможет стать отцом. Но также он сказал, что Лани служила залогом доверия Капуле.

Роке не хотелось спорить или пытаться объяснить столь сложные вещи. Он не желал ни деликатничать, ни продолжать обман, ни ввязываться в островную или континентальную политику. Он прочёл все их книги и знал все их слова, но не понимал их методов, и ему были неинтересны игры властных мужчин.

– На это нет времени, – сказал он громче, чем намеревался. – Ложь больше не поможет. Правда такова: Наранская империя скоро нападёт на твоего отца и твой народ. Без моей помощи им не выжить. Затем Наран потребует у Пью откуп зерном. Начнётся гражданская война, люди будут страдать, а Наран станет подогревать конфликт, разбрасываясь подарками и обещаниями королевским семьям, пока твой муж и его народ не будут вынуждены сдаться или умереть с голоду. Я желаю предотвратить катастрофу и защитить оба народа. Мне требуется помощь.

Лани уставилась на него, и Рока понял, что не может прочитать её мысли. Его руки беспокойно дёргались, пока в итоге она не заговорила.

– Защитить нас? Хочешь сказать, добыть себе богатства и острова?

Рока отвернулся. Он был братом Фарахи на протяжении пятнадцати лет и совершенно не знал, как ей объяснить, что это значило.

«Да, защитить, потому что один великий человек спас мой народ, – хотел сказать он, – и потому что мир – злое и жестокое место, но вместе мы, возможно, сумеем ему противостоять».

Вместо этого он решил озвучить иную причину – ту, которую, как ему казалось, ей будет проще принять.

– Да. Мне требуется урожай твоего отца, но я собираюсь его купить. Его товар мне нужен, чтобы мой народ смог выжить. Фарахи на протяжении десяти лет был посредником. Мне нужно…

– Тогда почему ты убил его?

От несправедливости обвинения Рока сжал кулак.

– Я его не убивал. Но ты всё равно не поверишь и не поймёшь. – Когда она ничего не ответила, продолжая смотреть на него, Рока вздохнул. – Мы всех обманули. Фарахи всегда был моим другом и союзником. Он привёл нас сюда, чтобы мы разгромили его многочисленных врагов на островах. Если б он выжил, он бы стал героем Пью и «заключил мир» с моим народом. Вместе мы собирались противостоять Нарану и начать новую эру на островах. Но… его сын…

– Ты имеешь в виду моего друга детства и брата моего мужа, которого ты убил.

Рока захлопнул рот. Под кожей забурлило сожаление, ярость и многое другое, чего он не мог себе позволить и с чем не мог справиться, но он не знал, что ему делать.

– Да, – ответил он. – И отца твоего ребёнка. Ты любила его, а я его убил. Но мой народ не собирался просто так склониться пред его армией. Мы были врагами. Он уничтожил моих людей при помощи божественной силы, он…

Рока моргнул, услышав раскаты грома. Он смотрел на голубое безоблачное небо, пока не понял, что звук не принадлежит истинному миру.

В своей Роще он расчищал завалы на тренировочной площадке. Теперь он смотрел на клубящийся над ней туман, видел, как столы с оружием и доспехами сотрясают порывы ветра, наблюдал, как мертвецы у кузниц беспорядочно мечутся в поисках укрытия. Рока колебался, не решаясь переводить взгляд дальше, почти страшась того, что, как он знал, там будет.

– Не смей с ней разговаривать, – прошептал ветер, и Рока увидел мёртвое лицо Кейла. – Не смей её касаться. Не смей даже смотреть на неё, или, клянусь всеми духами и богами, я уничтожу это место.

Бесплотный голос принца теперь звучал громче, чем то нежное дуновение, которое Рока впервые услышал у его могилы в Роще. Он смотрел на странного чародея, всё ещё не представляя, что делать.

– Он что? – огрызнулась Лани в истинном мире. – Нарушил твои тщательно продуманные чудовищные планы? Возможно, тебе не следовало захватывать его родину и держать его сына в заложниках? Даже если ты говоришь правду, может, Фарахи стоило попробовать довериться собственным сыновьям, а не…

Рока поднял руку, пытаясь вернуть контроль. Он чувствовал, что проигрывает в обоих мирах, и подумывал сказать принцу, что тот ничего не сможет сделать, так что угрозы его пусты. Что ответить человеку, которого ты убил и в чью бывшую жизнь теперь вмешиваешься?

– Послушай. – Рока опустился на колено, чтобы оказаться с принцессой на одном уровне. – Я чудовище, как ты и говоришь. Но цель моя благородна, и я предан ей. Я дам любую клятву, сделаю всё, что ты попросишь, но пойми: моя цель – защитить наши народы. Для этого мне нужно высадиться с армией на континент. Мои люди будут проливать за вас кровь. Понимаешь? В моём подчинении величайшие воины мира, и они будут сражаться и умирать за вас. Такова моя цель. Но сперва мне нужно, чтобы ты помогла мне убедить твоего отца принять мою помощь, иначе всё будет потеряно.

Она долго смотрела на него, прежде чем ответить.

– Это лишь слова.

Рока перевёл взгляд на красиво подстриженную траву и заметил сорняк, который нужно было выдрать. Он никогда не был особо искусен в переговорах и торгах – в отличие от Фарахи. Как мог народ, который никогда не верил в благородство, понять доверие? Судя по тому, что ему до сих пор доводилось видеть, доверять они не умели. Они боялись только закона, да и то лишь тогда, когда Фарахи демонстрировал им, что закон реален. Но теперь Фарахи мёртв.

Мысли Роки устремились прочь от принцессы и соглашения с Тонгом. Он мог пришвартовать свои транспортники и занять дворец, который с побережья практически не охранялся. Захватив короля, он мог принудить Тонг сотрудничать с ним и защищать свои стены. Это было бы более рискованно и, возможно, обошлось бы ему дороже, но…

– Освободи Алаку. – Всё это время Лани шагала туда-сюда по тропинке, но теперь остановилась, вновь встретившись с ним взглядом. – Помоги Тейну стать законным королём Шри-Кона. Позволь ему и моему отцу вынести тебе приговор и поклянись его принять. Выполни это, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь.

Букаяг едва не заскрежетал зубами, пытаясь перенять контроль и, крича, схватить девушку, выдавливая жизнь из её тоненькой шейки. «Кто ты такая, чтобы торговаться со мной? Жалкая ничтожная мошка!»

– Ты просишь меня рискнуть всем, доверившись решению злобного неопытного мальчишки. – Рока постарался не зашипеть. – Как думаешь, что случится, если Тейн прикажет моим людям уйти? Народ пепла – суровые люди, вояки. Они сражались и страдали за эти земли, за новые солнечные территории. Думаешь, они просто так возьмут и уйдут?

Лицо Лани ожесточилось.

– Ты сказал, что готов принести любую клятву, сделать что угодно. Мой отец не признает твоего слова. Даже если ты посадишь Тейна на трон, отец будет считать его твоей марионеткой. Ты должен показать ему. Доверие требует доверия.

Рока встал и отвернулся, желая покинуть её, а может, и сад и уплыть на хрен с этого клятого острова. Но он знал, что она права. «Суди человека по делам», говорилось в книге Гальдры, и с незапамятных времён этими словами начиналось каждое испытание в Аскоме. Поступки человека показывают его суть – это правда.

Освободить сыновей Фарахи – одно. Освободить Кикай – совсем другое. Он знал, что должен её убить, и Букаяг едва не замурлыкал от этой мысли.

Но он не мог, иначе станет тираном. И если он желал союза, должен был сперва проявить слабость.

– Быть посему. – Выражение её лица оставалось нечитаемым, но общее неодобрение было ему очевидно, и он едва мог поверить, что принимает её требования. – Я освобожу Алаку и верну им трон.

В этот момент Рока встретился взглядом с островным принцем, который всё ещё бушевал в Роще, швыряя обломки всё дальше и дальше, и в один момент улыбнулся Роке, грозно сверкая глазами.

– Но знай, принцесса. Я ожидаю ненависти и вероломства. Один принц Алаку едва нас не уничтожил. Быть может, следующий завершит начатое.

⁂

Лани оставила сына с нянькой и пошла на встречу с Алаку и «слугой» Экой в тронном зале.

Великаны их покинули, оставив еду и воду, и, как только дверь закрылась, Лани бросилась в объятья мужа.

– Ты в порядке? – шёпотом спросил он. – Как с тобой обращались? – Тейн обхватил её и прижал к себе. Лани улыбнулась ему в плечо и кивнула:

– Я собиралась спросить тебя о том же.

Он улыбнулся, и она ответила улыбкой. Они никогда не пытались стать любовниками – Тейн недвусмысленно заявил о своём к этому отвращении, – но всё же у них было одно на двоих детство, одна на двоих непорочная постель и одна на двоих корона. Обстоятельства их сблизили.

Тейн выглядел здоровым, хотя, возможно, и более усталым, чем после смерти Фарахи. Под красными глазами залегли тусклые синяки, но Тейн, который, казалось, всегда был полон безграничной энергии, в принципе никогда не спал подолгу.

Она кивнула остальным принцам, затем Эке, а потом вежливо обняла Кикай. Уже в более формальном ключе они расселись за столом, и Лани, откашлявшись, заговорила.

– Их лидер согласился поддержать Тейна в качестве короля Шри-Кона.

Алаку непонимающе на неё уставились. Тейн кивнул первым и вздохнул:

– Значит, ему нужна марионетка. Неплохо.

– «Неплохо»? И в каком таком месте это неплохо? – взъярилась Кикай, ёрзая на стуле. – Он будет держать нас всех под железной пятой, готовый в любой момент раздавить. Станет давать тебе советы, которые на самом деле будут приказами. Одно неверное движение – и мы мертвецы.

Тейн пожал плечами.

– Так у нас будет гораздо больше власти и влияния, чем если мы останемся в тюремной камере, тётя. На данный момент нам ничего не известно. Что делают другие острова? Где остатки нашего флота? Армии? Да я даже не знаю, как долго меня держали в заточении. Я сбился со счёта.

Кикай и Эка обменялись многозначительными взглядами. Затем Кикай сказала:

– Мы знаем больше, чем ты думаешь.

Тейн прищурился, но Кикай лишь пожала плечами.

– Ситуация сложная. Букаяг… сотрудничал с Фарахи.

Лани удержалась от того, чтобы разинуть рот, а Тейн скрылся за маской, став очень похожим на своего отца, и чуть ли не шёпотом ответил:

– Что ты сказала?

Кикай явно почувствовала эту перемену и ответила так же тихо:

– Это долгая история, племянник. Я не знаю всего. Настоящее имя этого Букаяга – Рока, и мы с твоим отцом были с ним знакомы пятнадцать лет. Ты даже видел его однажды, но был слишком мал, чтобы запомнить.

Она взглянула на главу шпионов Алаку, которого повсеместно боялись. Он заговорил в своей вечно спокойной, практически монашеской манере.

– Это правда, мой принц. Я привёл его к вашей тёте и к вашему отцу. Так мы и познакомились.

На протяжении долгих минут, наполненных неловкой тишиной, Тейн ничего не говорил, и усталое выражение его лица вполне гармонировало с тьмой, разлившейся в глазах.

– Нам предстоит очень долгий и очень откровенный разговор.

Кикай снова поёрзала на стуле.

– Я с самого начала советовала твоему отцу не водить дружбы с Рокой. Он чудовище. И всегда им был. Что бы он ни планировал, ему нельзя доверять. Его нужно уничтожить.

Эка не выглядел настолько же уверенным, но ничего не говорил. Лани была удивлена не меньше Тейна, но изо всех сил это скрывала. Она была склонна довериться Кикай – если не её конкретным идеям, то хотя бы общему настрою. Но всё, что она узнала за этот день, было настолько абсурдным, что принцесса чувствовала себя немного потерянной. А затем вспомнила, зачем вообще сюда пришла.

– Он хочет союза с моим отцом, – произнесла она как можно ровнее. – Он сказал, что Наранская империя скоро уничтожит Тонг, а затем возьмётся за острова и что он желает этого не допустить. Сказал, что его люди станут сражаться за Тонг.

Кикай фыркнула, и из её рта вылетело несколько капель слюны.

– Ему нужны наши земли и, возможно, женщины. – Она покачала головой. – И духи знают, что ещё. Амбиции этого человека не ведают предела.

Лани не ответила, и выражение её лица осталось прежним, как и выражение лица Тейна. Всплеснув руками, Кикай продолжала.

– Наран мог уничтожить Тонг давным-давно, но до сих пор этого не сделал. Так с чего бы им воевать с нами сейчас? Мы торговые партнёры. У Нарана и так огромное количество территорий. Зачем им добавлять себе головной боли?

Тейн поморщился, взглянув на Эку.

– Отец этого ожидал. Он всегда ясно давал понять, что боится Нарана. Говорил, что только Тонг и наши торговые партнёры удерживают их в узде. Может, теперь это изменилось. Не мне тебе говорить, тётя, что у Фарахи имелась привычка всегда оказываться правым.

Кронпринц – или, быть может, уже король – обвёл взглядом собравшихся, ища поддержки, но лишь Лани кивнула ему.

– Два поколения моей семьи ожидали войны с Нараном, – сказала она. – Может, даже больше. Отец не перестаёт об этом думать.

Кикай натянуто улыбнулась.

– При всём уважении, последний раз дома ты была ещё девочкой. Да и в политику начала играть не так давно.

Лани оставила этот комментарий без внимания. Она почувствовала разочарование из-за неодобрения Кикай, но в конце концов «королева» Шри-Кона была женщиной, которая просто по привычке огрызается на всех, с кем не согласна. Кикай перевела взгляд на короля, и голос её смягчился.

– Племянник, я любила твоего отца и служила ему всю жизнь. Но он ошибался чаще, чем ты думаешь. – Она опустила взгляд на стол, и глаза её наполнились слезами. – Он и подумать не мог, что его сын при помощи магии разнесёт дворец на кусочки и убьёт его самого.

Лани почувствовала, как у неё свело живот и напряглись желваки, и отвела взгляд. Тейн тоже отвернулся, и гнев в его глазах сменился глухой печалью. Он откинулся на спинку стула.

– Что ты предлагаешь?

Кикай вздохнула и взглянула в открытое окно.

– Ты прав. Лучше быть марионеткой, чем пленником. Мы согласимся и посмотрим, действительно ли Рока настолько глуп, чтобы посадить на трон Алаку. Если да, то мы созовём двор и пригласим всех владык, каких только сможем. Соберём армию и флот, задействуем советников и шпионов, и всё снова заработает, как прежде. – Она слабо улыбнулась и перевела взгляд на него. – Ты прав, Тейн. Это лучшее, на что мы можем надеяться, даже если он намерен нас предать. Мы сможем значительно подпортить ему планы, прежде чем он вмешается. Кто знает, что может случиться.