Феномен одиночества

Пройдя через аллею, состоящую из виноградных лоз, цепляющихся за каркас из прутьев, мы очутились перед монолитной скалой с небольшой дверью-диафрагмой. Конвоиры остановились и застыли, обмениваясь кодами с системой безопасности. Когда лепестки двери-диафрагмы раскрылись, я увидел старого мужчину в форме, которая сидела на его подтянутом теле, как на выставочном манекене.

– Нужно взять пробу тканей, – сказал старик и протянул руку с небольшим прибором.

Я протянул ладонь и почувствовал резкую боль от механической иглы. Старик сверил показания, кивнул и произнёс:

– Последняя формальность…

Показалось, что в грудь ударили кувалдой. Дыхание остановилось, мышцы свело судорогой. Я увидел себя со стороны, падающего на руки Рэйчел, но не успел удивиться этому ракурсу, как пришёл в себя, а о случившемся говорила тяжёлая одышка и крепкие объятия напарницы.

– Добро пожаловать, товарищ Жданов! Старший капитан Тетерев, – старик помог мне подняться и с откровенным сожалением добавил, – Без последней проверки теперь не обойтись…

– Понимаю… А что это было?

– Насильственный переход: абсолютно точный способ опознать личность, – Тетерев пожевал губами и добавил, – Случайно открыли на Надонии.

– Так какова цель нашей встречи? – спросил я.

– Подготовка вас к оперативной работе в тылу врага, – капитан пожал плечами и указал на большой мягкий диван, – Садитесь. Чаю?

– Как-то у вас тут по-домашнему, – сказала Рэйчел, закинув ногу на колено.

– Ну так это же наш дом! – Тетерев хохотнул, – Так что насчёт чая?

Мы с напарницей кивнули и приготовились слушать вводную, но старший капитан Тетерев Степан Игоревич не торопился, а представился полностью и болтал о том, как двадцать лет назад прилетел сюда с инженерным взводом, и как они едва ли не зубами выгрызали себе место в негостеприимной молодой системе. После третьей чашки терпкого вкусного напитка я не выдержал:

– Может о деле поговорим?

– Зря торопитесь, Жданов. Отдохните. Осмотритесь. У нас очень много работы впереди.

– Я думал, мы будем предотвращать войну.

Тетерев взглянул на меня своими очень мудрыми глазами, скривил рот и хмыкнул, помолчал немного и, наконец, подобрав слова произнёс:

– Не выйдет. Сил у нас не хватит. Вы порядком отсрочили её начало своими действиями, сделали бессмысленным дурацкий ультиматум… Не избежать нам мясорубки. Наша задача, чтоб не напрасно люди гибли… Чтобы потом было кому строить всё заново.

Капитан взмахнул рукой и в воздухе возникла звёздная карта.

– Мы восстановили пути расселению людей вдоль рукава Ориона (рукав, в котором находится Солнечная система, прим. авт.) до последней волны войн.

На трёхмерном изображении мазнуло плотным туманом голубоватого цвета.

– А вот, какова была плотность до предпоследнего апокалипсиса.

Туман стал заметно плотнее и ярче, а капитан продолжил:

– Казалось бы, что межзвёздный транспорт может сделать мир людей бесконечным, но корпорации умудрились устроить всё так, что за полтора тысячелетия экспансии уничтожили и истощили досуха больше обитаемых миров, чем смогли освоить и сделать центрами цивилизации.

Рэйчел согласно кивнула – кому, как не ей лучше знать об экономике Гегемонии – и спросила:

– Так план-то у вас есть?

Тетерев быстро сменил изображение на более подробную карту областей Промзоны и трёх метрополий.

– Это видите? – возникла сеть из тонких линий, – Это начальные данные о сообщениях между обитаемыми мирами. Уже на этом этапе видны основные узлы, а там, как подсказывают нам научные данные, должны находиться ключевые точки экономики нашего врага. Наши диверсанты нанесут удары именно туда, а вы попытаетесь обезглавить все три Директората с ещё двумя группами. Это общий набросок.

Подумалось, что это был самый очевидный и простой план, но меня учили, что так и должно быть: нет смысла пытаться перехитрить вселенную, она этого не оценит, а врага тем более, он не должен успеть оценить.

– Вы пока располагайтесь, – голос Тетерева сделался мягким и бархатистым, как у доброго дедушки, а улыбка обнадёживающей, – Отдохните. Познакомьтесь с товарищами. Успеете навоеваться. Все успеем.

Старик поднялся, совершил чёткий поклон и, чеканя шаг, удалился. В воздухе остались висеть наночастицы в виде двух одинаковых карт базы с обозначенными пещерами, и, судя по изображению, жилые каюты находились совсем неподалёку. Когда мы с Рэйчел поднялись, то наниты юркнули к нашим запястьям, чтобы стать личными навигаторами и справочниками. Тетерев был прав: после всех приключений больше всего хочется растянуться на кровати и не думать о том, что нужно куда-то торопиться.

3.8 Начало игр

– Ричи! – гибкая тень оттолкнулась от стены и мерцая металлическими бликами от приглушённых ламп в полутьме подошла к люльке с курсантом, – Ты оперативник!

– И?

Гуша не сразу нашла, что ответить и стояла, оцепенев от глупости новобранца прежде, чем сказать:

– Ты должен был незаметно устранить цель. Всё.

– Устранил, – Ричард указал на тело в виртуальной реальности, лежавшее на асфальте в луже крови и ловко выбрался из люльки, подвешенной к потолку на длинных тросах.

– Назначаю переобучение, – старший инструктор потеряла интерес к подопечному, но тот ухватил её за тонкую механическую руку, ставшую прозрачной и едва видимой под действием системы маскировки.

– Гуша Сетара, я прошу объяснить ошибку, – Ричард считал достаточным доказательством своей готовности поймать Тень, а может быть и доказательством своего превосходства над ней.

Женщина вывернулась и мгновенно оказалась позади крепкого мужчины, легко толкнула его вперёд и, пока тот кубарем катился по полу, успела выйти и хлопнуть дверью, став полностью видимой. Наблюдая за происходящим, я не мог понять, почему отбор в подразделение внешней разведки вообще допускает таких кандидатов, как Ричард Беккем. Он потирал свою выбритую макушку и с не меньшим удивлением смотрел на меня, ожидая нравоучений.

– Оперативники работают так, чтобы сам факт их работы было как можно сложнее установить, – я пожал плечами и помог подняться, рослому курсанту, – Лучше это усвоить перед выходом в "поле".

Ричи согласно закивал, держась за вывихнутое плечо, а на лице всё отчётливее проступало понимание, именно боль позволяла ему осознавать ошибку, а значит предстояло ещё очень многому научиться.

Тренировочный комплекс состоял из прямых коридоров, к которым, словно виноградины присоединялись комнаты для работы в различных виртуалках – заблудиться было невозможно. Сетара стояла у дверей лифта, когда я её догнал.

– Гуша, есть минутка?

– У меня по графику ужин, можете присоединиться, – в глазах блеснул огонёк любопытства.

– Спасибо. Тетерев, ничего не объясняя, направил меня наблюдать за обучением курсантов, и у меня возникли вопросы.

Двери лифта открылись, и Гуша с громким цокотом металлических ступней по керамическому полу прошагала вперёд.

– Задавайте, – один из тонких пальцев из мягкого пластика нажал на нужную кнопку.

– За чем именно я должен наблюдать? За несколько дней я не смог узнать чего-то нового, – мне понравилось, что собеседница не стала откладывать разговор до конца ужина, как часто бывает принято среди населения большинства развитых планет. Гуша в очередной раз изучила моё лицо, и её взгляд расфокусировался, как происходило всякий раз, когда она обращалась к сетевым базам данных или использовала радиосвязь.

– Считайте, что эту проверку вы прошли, – наконец ответила инструктор, – Надеюсь, в чём она состояла объяснять не нужно?

– Я знаком с когнитивными искажениями и умею их в себе распознавать.

Гуша протянула мне руку:

– Добро пожаловать!

Я пожал маленькую ладошку и задал следующий вопрос:

– У вас вообще нет предварительного отбора? Среди курсантов встречаются совершенно некомпетентные.

Гуша прыснула от смеха, что выглядело жутковато из-за складок на границе живой кожи лица и металлом черепа:

– Два поколения выросло в мирное время, и никто из них не хочет в наши ряды. Мы собираем наёмников по корпоративным планетам, чтобы укомплектовать живой силой подразделения. Флот способен решать точечные задачи, а вести полномасштабную войну… – лицо инструктора сморщилось от смеси гнева и бессилия.

– Я понимаю.

Лифт остановился. Гуша переключилась на тихий шаг и замерцала, превратившись в полупрозрачный смазанный силуэт.

– У меня остаточные последствия ПТСР, которые длятся уже несколько лет, – в пятне переливающихся расфокусированных пятен чётким оставалось только лицо, – Никак не могу привыкнуть к этому телу, и всегда использую камуфляж на людях.

Я следовал за голосом, стараясь не смотреть на Гушу – расплывающееся пятно вызывало резь в глазах.

– А зачем вообще было использовать такое количество кибернетических протезов?

– Я получила ранения на корпоративной службе и страховки не хватило на нормальное лечение. Мне обещали, что новые возможности тела позволят больше зарабатывать. Первое время я даже верила в это, а потом узнала сколько стоит техобслуживание и ежемесячные обновления…

Мы вошли в столовую, где стоял тихий гул голосов. Почти все, и инструкторы, и курсанты, сидели по трое-четверо, негромко разговаривая. Несколько машин-пауков разносили заказы. Рой нанитов-симбионтов, выданных Тетеревым при знакомстве, образовал голограмму с актуальным меню, и я выбрал несколько лёгких закусок.

– Тяжело без имплантов? – спросила Гуша, садясь за ближайший столик, – Не всем нравятся наномашины.

– А мне показалось, что это прогрессивная замена.

– Вы не управляете ими, как собственным телом. У них свой искусственный разум, защищённый от вашего вмешательства.

– Я пока не нашёл в этом негативных моментов.

Машина-официант со стуком маленьких пластиковых копыт и шелестом приводов приблизилась к столику и замерла в ожидании, когда мы прекратим жестикулировать и дадим разрешение на сервировку, после чего очень быстро заработала манипуляторами, расставляя блюда. Запахло очень аппетитно, и я понял, насколько сильно проголодался.

Гуша ела очень медленно, нарезая всё мелкими кусочками и тщательно пережёвывала. Видимо корпорация, на которую она когда-то работала, экономила на всём, кроме боевых систем, при разработке тела.

– Ваша напарница ведёт затворническую жизнь и почти не выходит из своей комнаты, – инструктор проглотила очередную порцию и решила передохнуть.

– Она навёрстывает свои знания о Союзе и наших технологиях, которые отличаются от доступных в Гегемонии.

В зал быстрым шагом вошёл Степан Игоревич и громко поздоровался:

– Добрый вечер, товарищи! Приятного аппетита!

Ему ответил салют рук с ложками и вилками. Инженер-капитан заложил руки за спину и подошёл к нам.

– Товарищ Сетара, Жданов, – он коротко поклонился каждому, мы встали, – Садитесь! Садитесь же! Не нужно этой официальности! Я хочу предложить работу для вашей двойки, – Тетерев присел на стул и положил правый локоть на стол, обращаясь ко мне.

– Я слушаю, – между рёбер запрыгал шарик предвкушения серьёзной работы.

Старший капитан посерьёзнел, и заговорил тихим голосом:

– Мы обнаружили потенциально опасный мир совсем недалеко от границ СЗиКа. У них есть неплохо вооружённый флот и желание его активно использовать. Пока грабят и присоединяют к себе близлежащие обитаемые системы, но, судя по их продвижению, не тычутся вслепую, – Тетерев вывел изображение участка галактики и прочертил линию, – Вероятно они обладают данными о первых волнах дикой колонизации и планомерно исследуют эти цепочки. Пока мы ведём пассивное наблюдение, но они ускоряют темпы экспансии благодаря захваченным ресурсам.

– Моя цель?

Тетерев сменил картинку на фотографию зрелого мужчины в мундире.

– Это Залман Токаев. Император Даймода. Его власть держится на личном авторитете и непрерывной раздаче завоёванных благ множащейся верхушке. Если в его убийстве обвинят кого-то из олигархов, то империя разорвёт сама себя.

Я посмотрел на свои руки. Пальцы слегка дрожали. Если отпустить вожжи воспоминаний, то легко представить, как до самых локтей всё покрыто кровью, а теперь человек, сидящий напротив, спокойным тоном отдавал приказ открыть ещё одно личное кладбище планетарных масштабов.

– Вячеслав, СЗиК не может позволить себе участвовать в "звёздных войнах". Таких миров как Даймод очень много, и на всех у нас не хватит сил.

Тетерев выжидательно смотрел мне в глаза, а я понял, что этот человек завербовал меня ещё неделю назад, при личной встрече, а театральное представление с головоломкой про мой личный номер было качественной прелюдией к беседе с "домашним" дедушкой, который теперь очень убедительно сокрушался о будущих потерях. И ведь не просто так мне неделю показывали совсем зелёных мальчишек. Всё это ради моего согласия ещё глубже погрузиться в кровавое месиво.

– С Рэйчел уже говорили об этом? – спросил я, оттягивая неизбежное.

– Минут десять назад. Она изучает материалы по делу, – Тетерев виновато улыбнулся, чем на секунду вызвал у меня отторжение, – Если когда-нибудь окажется, что без этого можно было обойтись, я пущу себе пулю в висок, – он говорил буднично, а я осознал, что он действительно верит в свои слова, а ещё больше верит в свою работу.

Помолчав, Тетерев добавил:

– Мы на этой станции равны с вами, и я не имею права приказывать.

– Документы уже загружены в симбионтов? – только оставалось спросить мне прежде, чем бросить остатки ужина и покинуть столовую.

Не помню, как добрался до жилого сектора. За всю жизнь приходилось много раз принимать трудные решения, но сейчас в голове крутилась карусель из сотен, может быть тысяч, таких вот "империй", сжатых в пружины и готовых сорваться в резню ради единственной и безумной цели: сохранить стабильность своего невидимого куратора – Гегемонии.

Рэйчел Роузен сидела на краю стола в своей комнате и быстро оперировала голографическим интерфейсом ИИ. Глаза прикрыты, а длинные ресницы из-за теней, казалось, прикасались кончиками к щекам.

– Тебя словно избили… – вспышка сарказма сменилась сочувствием, – Как ты смог сохранить эту свою доброту, работая в полиции?

– Скорее всего, благодаря ей, сохранился я…

Голограмма погасла, погрузив комнату в сумерки. Рэйчел приблизилась и хотела обнять, но поняла, что не время, и только положила руку на плечо, крепко сжав пальцами.

– Данных очень мало, и я боюсь, что простой провокацией тут не отделаться. Есть идеи?

– Нужно осмотреться на месте. У императоров всегда слишком много слуг, а ещё больше нищих вокруг дворцов – мы сможем подобраться достаточно близко.

Рэйчел хищно усмехнулась. Её опыт анархистки вполне согласовывался с таким планом. Мы загрузили ИИ расчётами и разошлись по комнатам, договорившись утром начать сборы в дорогу.

3.10 Вылет

Вода в душевой кабинке подавалась под ощутимым давлением, и пот после тренировки смывался даже без мыла. Мне нравилось крутиться, подставляя под массирующие струйки свои бока.

– Слав! Заканчивай! – Рэйчел сопроводила свой окрик громким хлопком ладони по прозрачной стенке.

– Что-то срочное? – спросил я, выглянув в приоткрытую дверцу.

– Нет, – Рэйчел кончиком пальца нажала мне на нос, – Просто хочу показать новые данные для работы. Кстати, местные аналитики нашу идею одобрили и готовят материалы для обеспечения поддержки.

Программа санитарной очистки завершилась обдувом сухим ионизированным воздухом. У меня немного отросли волосы за последнее время и теперь после душа торчали в разные стороны непослушными рожками.

– Сколько им нужно времени? – спросил я, подбирая новую стрижку в каталоге автоматического визажиста.

– Обещали закончить после обеда, – Рэйчел хмыкнула и со своей любимой саркастической улыбочкой добавила, – Кстати, если ты так уверен в любви Большой Мамочки к себе, то может найдёшь способ договориться с ней, и тогда она сможет тебе подсказывать в реальном времени?

Я взял рукой её волосы, поднял их и осмотрел шею, нарочито внимательно изучил плечи и заглянул за воротник блузки.

– Ты чего?

– Хочу найти у этого киборга кнопку отключения стервозности.

Рэйчел рассмеялась и обвила руки вокруг моей шеи:

– Мне нравится, когда ты шутишь… В такие моменты даже не хочется пнуть твою занудную угрюмую тушку.

Пальцы с ухоженными ярко-красными ногтями расцепились и прошлись кончиками по моей груди. Я чувствовал её дыхание, состоящее из запахов фруктов. Она дразнилась, нарочно стремясь вывести из равновесия, чтобы задать какой-то мучивший её вопрос. Её губы уже чуть заметно шевелились, но по этим движениям нельзя было разобрать ни слова. Отстранившись, Рэйчел по-девичьи хихикнула и оставила меня одного.

Закончив с туалетом, я занялся документами, оставленными напарницей на кровати. Население дворца, планы строений императорского комплекса, фотографии с описанием приближённых. Всё это и многое другое приходилось запоминать по старинке обычным человеческим мозгом. А ведь Штайн перестраховался и в том, что мои боевые импланты были удалены: на планете постоянно проводились рейды на шпионов и подозрительные аугментации уже научились находить. Я сделал запрос о том, сколько агентов работало над сбором информации и наткнулся на стену из засекреченных директорий, позвонил Тетереву и задал этот вопрос напрямую. Инженер-капитан некоторое время размышлял, пожёвывая ус, но наконец пошёл на откровенность:

– Сейчас там работает три наблюдателя. Остальных мы потеряли. Шестьдесят одного человека. Они выдерживали пытки и… умирали. Ты ведь понимаешь смысл всего этого?

Я кивнул. Больше полусотни разведчиков будет в итоге разменяно на небольшую группу систем с населением в полсотни миллиардов потенциальных граждан Союза. Математика показывала мне, словно глупому ребёнку, всю выгодность такого обмена, и в то же время, всю чудовищность ведущейся игры.

– Аналитики закончили раньше времени, – сказал Тетерев, – Ваш план одобрен. Вылет завтра… Или отдохнёшь?

– Некогда. Мы будем готовы. Можно ещё вопрос?

– Разрешаю.

– Кто-то ведь рассчитал, что Рэйчел поступит в лаборатории на Надонии именно так?

Тетерев долго смотрел мне в глаза через коммуникационную сеть, а потом, не меняя выражения лица, отключился.

Подсохшие волосы всё так же торчали в стороны, я заглянул в зеркало и решил, что вид вполне мог бы соответствовать жителю трущоб, но нужно добавить грязи и запаха пота.

Без аугментаций гортанные звуки языка Даймода получались излишне правильными и чёткими – стоило потренироваться, чтобы приучить себя говорить с несколькими дефектами и лучше соответствовать роли. Я повторял одну и ту же фразу на диктофон по несколько раз с разными интонациями и скоростью, а после прослушивал запись и анализировал, работал над ошибками. Когда наконец удалось грязно выругаться и при этом не закашляться, было уже поздно, но спать совсем расхотелось – предстоящее дело не давало покоя. Решив, не беспокоить напарницу, я принял снотворное и в одиночку отправился в большой сад, где за несколько последних дней полюбил гулять в свободное время.

Крупные деревья высоко тянули ветви к потолку пещеры, усыпанному лампами для фотосинтеза. Здесь никогда не бывало смены дня и ночи, а вечно царило утро из красных и синих оттенков. Растениям нравился климат, и они отвечали на уход буйным ростом, обильным цветением и множеством диковинных плодов.

Сорвав нечто похожее на карамболу с ярко-жёлтой кожурой, я надкусил и почувствовал насыщенный сладкий вкус с тонкой кислинкой.

– А так хотелось, чтобы этот уголок был только моим… – из густой листвы кустарника беззвучно появилась Гуша.

– Сад огромен, – я пожал плечами, – Тут всем хватит места, чтобы побыть наедине с собой.

– Именно это место особенное, – инструктор села на траву и обхватила руками колени.

– Расскажите, чем особенное?

– Нет. Может быть в следующий раз, когда научусь хоть немного доверять людям, – Гуша посмотрела на меня и спросила, – Если мы овладеем технологиями Гегемонии, такие как я смогут снова обрести полноценное тело, стать настоящими?

– Cogito, ergo sum verus (Мыслю, следовательно я настоящий, лат. прим. авт.), – снотворное начало действовать, захотелось опуститься на траву и прикрыть глаза, а вкрадчивый внутренний голос принялся убеждать, что легко удастся прилечь тут всего на пару минут и без труда потом вернуться к себе в комнату, – Омеги вообще без физических тел могут обходиться.

Гуша сжала губы и едва заметно кивнула.

– Доброй ночи! – сказал я напоследок и зашагал по тропинке к подъемнику. Сетара не ответила, продолжая всё глубже погружаться в себя. Похоже, что она зацикливалась на одних и тех же мыслях, совсем как Роберт с его увлечением религией.

Когда открылась дверь в мою комнату, глаза уже с трудом удавалось держать открытыми. На ощупь я дошёл до кровати и лёг, не раздеваясь.

***

Рэйчел что-то обсуждала на площадке с пилотом. Слышны были только отдельные слова, но, судя по интонациям, они ругались. Бедный парень вжимал голову в плечи и вздрагивал всякий раз, когда Рэйчел повышала голос.

– О чём спор, – спросил я.

– Этот цыплёнок утверждает, что его план высадки и спуска оборудования безопаснее… – Роузен произносила слова, словно рвала толстую бумагу.

– Рэй, план утверждён. Я не вижу причин для пересмотра.

– Мы окажемся там почти без оружия!

– Если мы провалимся и доведём ситуацию до открытого конфликта, то оружие нам не поможет.

В глазах женщины вспыхнула ярость:

– Я не хочу сгнить в каменном мешке!

– После нас на Даймод придут другие… Если мы слишком громко будем хлопать дверьми, то хозяева повесят замки попрочнее.

– Ты… – Рэйчел сжала свои кулачки, – У меня ещё остался инстинкт самосохранения! И честь!

– У людей не бывает инстинктов. У нас вместо них разум. Откажись от работы и трудись здесь с другими учёными.

Пилот попытался улизнуть, решив, что про него забыли, но быстрый взгляд Рэйчел заставил его замереть на месте. Она наклонила голову набок и попыталась разглядеть во мне что-то способное помочь ей убедить в своей правоте, а потом вдруг язвительно усмехнулась:

– Не могу оставить всё веселье тебе одному!

Когда погрузка закончилась, и мы находились в ложементах на корабле готовые к старту, я почувствовал, как до моей кисти дотянулись кончики пальцев.

– Слав, я с каждым днём всё больше верю, что ваш крохотный Союз обладает огромной силой.

Я с усилием высвободил голову из фиксаторов и повернул, чтобы увидеть лицо Рэйчел. У неё было задумчивое и одухотворённое выражение, спокойный тон без привычной колкости.

– Со стороны может показаться, что вами управляют, а все решения принимает президент и его окружение, как Директорат в Гегемонии. Вот только это не так, и, если Майн исчезнет, ничто не поменяется. Вы все заодно.

– А ты с нами? – я очень хотел чтобы она ответила честно.

– Пока нет. Я всё ещё слишком зациклена на себе. Знания не сразу становятся навыками.

Корабль чуть вздрогнул и оторвался от площадки. Пилот маневрировал аккуратно, без спешки, и перегрузка почти не доставляла неприятных ощущений. Спустя несколько часов, мы вышли из аккреционного диска и получили разрешение на нырок, который вызвал привычное покалывание по всему телу.

3.11 Удачное начало

Несколько орбитальных станций Даймода, ощетинившись радарами, наблюдали за небесной сферой. Оборона, рассчитанная на противостояние флоту вторжения, не обратила внимания на маленький кораблик, промчавшийся мимо и выстреливший четырьмя совсем уж крохотными капсулами. Пилот закончил манёвр и сразу же нырнул, покинув систему. Заключённый в одиночный спусковой модуль, я ощутил, как торможение об атмосферу порождает вибрацию, переходящую в низкий гул, отчего всё тело чесалось снаружи и изнутри. Использовать двигатели станет безопасно только в самом конце падения, когда массивы гор скроют от многочисленных глаз систем обнаружения. Маленький экран показывал столбики чисел и несколько графиков, но я не мог никак повлиять на события – капсула в полностью автоматическом режиме неслась к поверхности. Несколькими рывками отработали маневровые двигатели, отбрасывая облака раскалённой плазмы, похожей для стороннего наблюдателя на отваливающиеся части метеорита. Включилась основная установка торможения, и меня вдавило в ложемент. Перегрузка на самой границе человеческих возможностей не давала дышать несколько секунд. Удар по касательной: капсула выбила своим корпусом фонтан осколков и заскользила по склону. Ещё несколько минут тряски и всё успокоилось.

– Признаков людей не обнаружено, – ровным голосом проговорил ИИ, – Отравляющих агентов не обнаружено. Агрессивных биологических компонентов не обнаружено. Начинается разгерметизация.