Нефилим. Том 2. Столкновение

– Но всё же правил, – я растянула губы в улыбке людоеда и ударила его ладонью в плечо, заставляя убраться с моего пути.

И не торопясь покинула аудиторию.

На душе остался неприятный осадок… будто плюнули. И стало ещё хуже, когда я увидела идущего по коридору Майка. В отличие от меня, он прогулял урок у Громова.

Поймав мой взгляд, О’Нил обогнул двух девчонок и целенаправленно направился ко мне. Я притормозила, мысленно заметавшись, куда бы деться, но спасение пришло, откуда не ждали.

– Эмма! – подскочил ко мне Джей.

Краем глаза увидела, как Майк, едва завидев рядом со мной новенького, тут же изменил траекторию движения и нырнул за дверь учебной лаборатории по химии.

– Весёленькое вышло занятие, не правда ли? – натужно пошутила я.

– Не парься, – наблюдая за моей фальшивой жизнерадостностью, посоветовал парень. – Неважно, кем были и чем занимались твои родственники. Тем более, настолько дальние. Твоя семья не должна тебя определять.

– А что должно? – задумалась я.

– Твои решения, – ободряюще похлопал меня по спине нефилим. – И только они.

Слова Джея вдохновили меня настолько, что я… отправилась искать Филиппа.

И нашла его в окружении таких же высокородных клыкастых, ожидающих начала занятия по ментальному контролю.

– Эй, Бенуа! – позвала я, переступая порог аудитории, но вдруг дорогу мне перегородил Тайлер Ли.

Лицо парня скукожилось в подобии приветственной улыбки, отчего небольшие глаза стали ещё меньше, превратившись в две чёрточки, украшенные короткими чёрными ресницами.

Я в ответ на его гримасу изобразила лицом вопрос, насколько хватило актёрского таланта.

Не сообразив, к чему я клоню, парень широко распахнул руки словно для объятий, хотя обниматься с ним – всё равно что гадюку целовать, и провозгласил:

– Надо же, какие у нас гости! Кьеллини, а ты зачем здесь?

– Отойди, мне поговорить надо.

– Соскучилась?

– Не рассчитывай на это, – помахав перед его лицом рукой, иронично проронила я и попыталась пройти мимо. Но парень, быстро сориентировавшись, шагнул вбок, вновь заступая мне путь.

– Мы тут подумали, твоё возвращение – отличный повод для вечеринки. Такое событие грех не отметить. Как думаешь?

– Никак не думаю, отвали, – огрызнулась я и вновь предприняла попытку избавиться от его навязчивого общества.

– Да подожди ты, – уже грубее остановил меня он. – Отказываешься от вечеринки? Ты? Шутишь, что ли?

– А ты слышишь закадровый смех? – задала я встречный вопрос.

– Поаккуратнее на поворотах, Кьеллини, – улыбаться парень перестал и попытался схватить меня за руку, за что получил тычок под рёбра, от которого резко выдохнул.

И это я ещё даже не старалась, а так, мух распугивала.

– Ли, – не выдержала я, срываясь с поводка. – С чем конкретно у тебя проблемы: со слухом или с мозгами? Я же тебе нормально сказала: мне надо поговорить с Филиппом.

– А со мной ты говорить не хочешь? – и он призывно закусил нижнюю губу, отчего я не сдержалась и рассмеялась. Тоже мне, соблазнитель века. – Можем не только поговорить, но и замутить что-нибудь поинтереснее, поактивнее…

И двинулся ко мне. Чтобы остановить эту корявую попытку обольщения, больше похожую как фарс, я упёрлась ему ладонью в грудь и «обрадовала»:

– Даже если ты будешь последним мужиком на планете, я скорее отдамся на съедение нечисти, чем окажусь с тобой в одной койке.

– Ты не знаешь, от чего отказываешься, Кьеллини, – жарко, я бы даже сказала, душно зашептал он, не оставляя попыток подобраться ко мне поближе.

– Знаю, от нервного срыва и приступов тошноты, – закатила я глаза, решив действовать решительнее. Решительным в данном случае было перемахнуть через стол, отгородившись им же от Ли.

– Мог бы и помочь, – проворчала я, подходя к Бенуа, который, сидя в расслабленно-ленивой позе, наблюдал за происходящим без единой попытки вмешаться. – Твой дружок всё-таки.

– И именно поэтому я решил дать тебе свободу действий, – уголками губ усмехнулся Бенуа. – Чтобы могла самостоятельно со всем разобраться.

– Самостоятельно сломать ему что-нибудь? – огрызнулась я. – Это ты хотел сказать?

– Ну, или так, – легко пожал плечами вампир. – Ли давно нарывается на хорошую встряску.

– Не жалко приятеля? – с сомнением выгнула я бровь. – Кстати, не перестаю удивляться, как получилось, что именно этот придурок, – не скрываясь, я широким жестом указала на Тайлера, который как раз выходил в коридор, – стал твоим лучшим другом?

– Наши семьи дружат поколениями, – безразлично ответил Филипп. – Ещё наши прадеды были друзьями и главными деловыми партнёрами.

– Не знала, что дружба передаётся по наследству, – проворчала я, подтягивая к себе стул.

– Зачем ты здесь, Эм? – нахмурился вампир.

– Точно не для того, чтобы послушать ваши семейные предания, – скривилась я. – Своих хватило. Мне нужна твоя помощь.

И я выразительно глянула на трёх вампиров, которые продолжали маячить рядом с Бенуа.

Моя выразительность никак на них не повлияла, а вот стоило бывшему кивнуть, как ребята неторопливо отошли и устроились за последним столом в конце класса. Но всё ещё были недостаточно далеко, поэтому я подалась вперёд, понизив голос до едва различимого шёпота:

– Мне нужна твоя камера.

– Зачем? – удивился Филипп.

Он голос не понижал, сохраняя невозмутимый вид.

– Памятные кадры сделать! А ты о чём подумал? – вспылила я, но сразу постаралась успокоиться. – Хочу проследить… кое за кем.

– О’Нил? – догадался вампир и недобро прищурился. – По-прежнему ставишь под сомнение мои слова? Ты сама видела запись. Думаешь, я её подделал или что?

– Думаю, ты из тех парней, которые верят, что при необходимости цель оправдывает средства, – задумчиво протянула, внимательно наблюдая за лицом Бенуа, которое оставалось холодным и неприступным. – А ещё я думаю, что твоя осведомлённость в наших с сестрой делах выглядит очень подозрительно. Как у тебя оказалась запись с камеры видеонаблюдения?

Бенуа медленно приблизился ко мне и проговорил, глядя в глаза:

– Я не такая сволочь, какой ты меня считаешь. И мне не всё равно, что с тобой происходит. А я видел, что происходит что-то плохое. Ты изменилась после той аварии. И Стефания изменилась. Но я знал, что, даже если спрошу прямо – ты не ответишь. Поэтому пришлось подключать изобретательность. Записями с камер со мной поделился один из стражей за определённую плату, имя не спрашивай, он уже здесь не работает. Архив был большой и включал записи не только из нашего общежития, но и из вашего. Я отсмотрел их все и не мог не заинтересоваться регулярными непрошеными визитами О’Нила туда, где его по умолчанию не должно было быть. Но что именно было в конвертах, которые он приносил, я на тот момент не знал. Всё прояснилось уже после прибытия Блейка в Исправу. Я подслушал разговор Грейвза с новым директором и ещё одним нефилимом. Не знаю, кто он такой, но в школе появлялся регулярно.

– Дай угадаю, – хмуро предложила я. – Коротко стриженный, крепкий, широкоскулый и с серёжкой в ухе.

– Да, – подтвердил Филипп. – Они обсуждали вас двоих, тебя и твою сестру. Блейк требовал выяснить, что такого произошло, из-за чего вы бросили всё и смылись. Думаю, он с самого начала не верил в банальную отговорку Уилсона, что вы просто две сумасбродные девицы, которым на месте не сиделось. Выяснять правду, очевидно, поручили тому, с серёжкой, потому что именно он показал Блейку какую-то бумажку. Сказал, что это письмо с угрозами, и он нашёл его в вещах твоей сестры. Письмо было неполным, то есть, в распоряжении Грейвза оказался лишь обугленный клочок. Видимо, твоя сестра порвала письмо и попыталась сжечь, но не довела дело до конца. Но есть ещё кое-что, что ты должна знать.

– И? – мне стало очень тревожно.

– Ровена…

– Твоя бывшая? – с удивлением перебила его я. – А она каким боком к этой истории?

– Она проявила некоторое… – Бенуа с досадой вздохнул, – любопытство. И порылась в вещах твоей сестры, они ведь соседки по комнате, знаешь, да? – я кивнула. – Так вот, Ровена нашла целую коллекцию анонимок, которые получала твоя сестра, и рассказала о них мне. Эмма, угрозы поступали регулярно, всё то время, что вы были в бегах, думаю, их слали по почте. Понимаешь, что это значит?

– Это значит, что их автор всегда знал, где мы, – прошептала я, не веря собственным словам.

Как это возможно? Как вообще такое может быть?

Глава 5

Я со стоном потёрла лицо.

– Мне это не нравится. Мне это категорически не нравится!

– Не переживай, – попытался успокоить меня Бенуа. – По крайней мере, нам известна личность курьера.

– Курьера? – ухватилась я за его слова. – Уже не веришь, что Майк в этом замешан? Буквально несколько часов назад ты убеждал меня в обратном!

– О’Нил замешан, – твёрдо произнёс бывший. – Но, возможно, не так, как мы думали изначально.

– Ты думал, – напомнила я. – А с чего вдруг такие перемены в суждениях?

Филипп задумчиво постучал пальцами по столешнице.

– Допускаю, что Майк не знаком с содержанием писем, но он не мог не понимать, кому их носит. Вот только…

– Всем известно, насколько сильно ты любишь сестру. И О’Нил прекрасно осознавал, что, вредя ей – он вредит и тебе.

– Очевидно его это не останавливало, – с грустью хмыкнула я.

– А должно было остановить, – с нажимом проговорил Филипп. – Я видел вас сегодня, когда вы разговаривали возле деревьев.

– Какой ты вездесущий, – не удержалась от комментария я. – Всё успеваешь: и подслушать, и подсмотреть.

– Он влюблён в тебя, Эм, – произнёс Бенуа, внимательно следя за моей реакцией. – Я бы даже сказал одержим, – тихо добавил вампир. – Очень знакомое мне чувство. И возможно, у Майка были свои причины делать то, что он делал.

– То, что он продолжает делать, – перебила я.

– Не факт, – продолжил сомневаться Бенуа.

– Вот для этого мне и нужна твоя камера, – вернулась я к тому, с чего начала.

– Лучше поговори с ним, спроси прямо. Вдруг ответит.

Я отвернулась, не желая сообщать причины, по которым теперь не могу даже смотреть на своего некогда лучшего друга.

И Филипп всё понял. Всё-таки он знал меня лучше всех.

– Того оборудования, которое я использовал раньше, у меня уже нет, – огорчил вампир, но едва я успела тягостно вздохнуть, как он добавил: – Но есть другое. Выдаст качественную картинку даже при съёмке ночью без освещения. Может писать на карту памяти, а может передавать потоковую съёмку в режиме реального времени. Объектив поворачивается на триста шестьдесят градусов. Работает совершенно бесшумно. Крепления позволяют установить камеру на любую поверхность.

– Супер, – покивала я в такт его словам. – Спасибо за рекламную паузу. Но мне без разницы технические характеристики.

– И как ты намерена поступить? Засядешь в кустах напротив своей общаги? Или нашей? – скептично скривился вампир. – И как надолго? А если сегодня ночью Майк никуда не пойдёт? И завтра не явится? Дюмаж ушёл из Исправы, сейчас вместо него комендантом трудится мистер Ковальчик. А тот покинет свой пост только в случае объявления всеобщей эвакуации. Поэтому я не знаю, какие лазейки использует О’Нил сейчас. Ты можешь караулить в зарослях вечно.

– Ты именно так и поступил, просто караулил, – напомнила я.

– Мне повезло, – решил спихнуть всё на удачу вампир. – Не факт, что и тебе повезёт. И даже если ты сможешь заснять Майка, в стиле Джеймса Бонда, пробирающегося к двери Стефании, что будешь делать потом? Пойдёшь с доказательствами… куда? К Димитрову? К Блейку? Или сразу к королеве?

– Никуда я не пойду. Сама с ним разберусь.

– Серьёзно? – вздохнул Филипп. – Поколотишь парня? Или убьёшь?

– Может, и убью, – с вызовом бросила я.

– Ага, и сядешь, – не оценил мою мысль Бенуа. – Отличный план на жизнь. Я пойду с тобой, – вдруг решил вампир. – Встречаемся в одиннадцать у тебя. Я подойду к твоей комнате с улицы и постучу в окно, как обычно.

– «Как обычно» закончилось два года назад, не забывай об этом, – не удержалась я от напоминания. Но потом со вздохом кивнула, поняв, что вариантов у меня немного: – Ладно, договорились.

Встав, бросила презрительный взгляд на Тайлера Ли, который поспешил занять моё место рядом с Бенуа, и вышла из класса.

Когда занятия подошли к концу, я нашла Стефу, отодрала её от Кристофера и, предупредив, что иду отбывать наказание к Преподобному, направилась к капелле.

Небольшая часовня была возведена из крупного серого камня, имела высокие стрельчатые окна, два больших застеклённых мансардных проёма и крышу, покрытую тёмно-серой черепицей. Над входом возвышалась небольшая башенка с решётчатыми проёмами и коническим куполом, который венчал старый флюгер. Флюгер изредка тревожил ветер, и он медленно поворачивался то в одну сторону, то в другую.

Это здание в узнаваемом готическом стиле стало первым, которое возвели на территории Исправы и которое сразу же занял Преподобный. В основном его посещали такие же, как и он сам, вампиры. Почему-то именно в них наиболее полно проявлялась тяга к молитвам и ритуалам. Ведьмы тоже порой приходили, но редко. Дочери природы больше тянулись к практикам, связанным с языческими силами. Химеры вообще ни во что не верили, а нефилимы верили только в себя.

Ещё до нашего побега сестра несколько месяцев агитировала меня сходить с ней на воскресную мессу к Преподобному, но потом сдалась, оставив меня в покое вместе с желанием поспать и нежеланием слушать проповеди.

– Пришла? – отняв плечо от стены, бросив Эрик, встретив меня на пороге. – Идём.

И толкнул протяжно скрипнувшую дверь в капеллу.

Резво взбежав по каменным ступенькам, я придержала уже начавшую закрываться створку и следом за Нордвудом ступила в капеллу. Внутри было прохладно, сумрачно и очень тихо. Так тихо, что наши шаги, пока мы двигались между расставленных рядами церковных лавок, напоминали раскаты грома. А ещё пахло ладаном. Интенсивно и навязчиво. Нос заполнился этим прилипчивым, как жвачка, запахом и не ощущал больше ничего другого.

– Ну, и где он? – спросила я, вертя головой.

Мне было некомфортно, так, словно я без спроса явилась в чей-то дом и осквернила его. Эрик, судя по недовольному лицу и напряжённому взгляду, тоже предпочёл бы посетить какое-нибудь другое место.

– Я похож на его личную секретаршу? – бросил парень рассерженно. – Откуда мне знать?

Мы постояли немного, осматриваясь, но отчаянно стараясь не глядеть друг на друга, а после Эрик неожиданно мирно предложил:

– Кажется, здесь никого нет, может быть, сходим к нему домой?

Преподобный жил в небольшом деревянном домике, находившимся сразу за часовней, и крайне редко покидал пределы школы. По крайней мере, лично я за всё время обучения видела его выходящим за ворота лишь пару раз, да и в этих случаях он ездил в Бостон. Зачем я понятия не имела, но знала, что вампир никогда не остаётся в городе на ночь и всегда стремится побыстрее вернуться. Среди нефилимов ходили слухи, что у него имелись некоторые проблемы с паранойей. Рассказывали, будто наш местный церковнослужитель убеждён в преследовании его некими невидимыми злыми силами. Поэтому он всегда рано закрывает капеллу, чтобы удалиться к себе до наступления темноты, и не показывается на улице, пока не рассветёт. Никто в страхи Преподобного не верил, все просто считали его чудаком.

– До захода солнца ещё два часа, – я сверилась с часами. – Он должен быть здесь.

И, словно в подтверждение моих слов, со стороны алтаря послышались шаги. Обернувшись, я увидела Преподобного, выходящего из боковой комнаты с кадильницей в руках, распространяя тёплый запах испаряющихся эфирных масел.

Закашлявшись, зажала нос и рот рукой, запах из едва терпимого превратился в категорически невыносимый.

Преподобный, бросив на меня быстрый взгляд, вернулся, поставил кадило на старенький потёртый стол и вышел вновь, плотно притворив за собой дверь.

Это был ещё достаточно молодой мужчина, с коротко стриженными тёмно-русыми волосами и аккуратной бородкой клинышком. Небольшие глаза имели необычную круглую форму, из-за чего казалось, будто Преподобный постоянно чему-то удивляется. Подчёркивающая бледность и ровность кожи чёрная сутана начиналась от подбородка и заканчивалась у щиколоток, но не скрывала поджарую фигуру священнослужителя. На его левом запястье болтались чётки, и я не могла вспомнить, чтобы он ходил куда-то без них.

– Вы ко мне? – спросил Преподобный со светлой приветливой улыбкой, подходя к нам.

Я кивнула, из вежливости убирая руку от лица, но всё ещё боясь вдохнуть.

Вместо меня до обстоятельного ответа снизошёл Нордвуд:

– Нас прислал мастер Грейвз, сказал, что мы должны вам помочь с чем-то, – почесав нос, парень добавил, словно на всякий случай: – Это наше наказание.

– А-а-а, – с пониманием протянул Преподобный, продолжая улыбаться. – Припоминаю, мастер говорил о вас. Вы мистер Нордвуд, верно? – обратился он к Эрику.

Нефилим в ответ коротко кивнул.

– А вы, значит, мисс Кьеллини, – Преподобный повернулся ко мне.

Я помахала рукой, выдав вымученную улыбку.

– Вам не нравится запах ладана? – догадался священник.

– Он слишком… концентрированный, – просипела я.

– В таком случае не буду вас долго томить, – и Преподобный повёл нас к лестнице, по которой мы поднялись на чердак.

– Ого! – присвистнула я, оглядывая сосредоточение хлама, сквозь который была проложена тропинка к ближайшему из двух квадратных окон, запылённому, но всё же позволявшему солнечному свету пробиваться внутрь. – Такого бардака я не видела даже в своей комнате.

– Да, здесь слегка грязно, душно и собралось немного мусора, – закивал Преподобный, проводя кончиками пальцев на спинке колченого стула, стоявшего рядом с банкеткой, обивка которой выглядела так, словно её драли бешеные кошки. Здесь же был старый телевизор с разбитым кинескопом и виниловый проигрыватель внутри красного чемодана с оторванной ручкой. Рядом высились стопки книг, достигающие затянутого паутиной потолка. У стены кто-то оставил потёртые и скрученные в рулоны ковры, а ещё выцветшие картины с развалившимися деревянными рамами, и коробки с корявыми фарфоровыми статуэтками, изображавшими сцены из жизни. Я подошла поближе и начала доставать одну статуэтку за другой, удивляясь сюжетам: вот дама с собачкой, вот группа детей с сачком, вот мадемуазели с зонтиками от солнца, а вот молочница с котёнком, вьющимся у её ног.

– Откуда всё это здесь? – спросила я, оставляя фарфоровые изваяния в покое и подходя ближе к одной из самых неожиданных находок – арфе в углу, у которой не хватало половины струн.

– Да как-то накопилось, – развёл руками Преподобный. – Долгое время мы сносили сюда всё, что мешало. Пока не забили чердак окончательно. Многое следовало бы выбросить, но у меня рука не поднималась.

– Зря жалеете. Это не вещи, а барахло, – заявил Эрик и носком ботинка с раздражением пнул потемневший от времени старый каркас от напольной лампы. Металлическое изделие с громким стуком брякнулось и покатилось по полу, пока не уткнулось в тюк с вещами. – И что нам со всем этим делать?

– Разобрать, – радостно сообщил Преподобный. Интересно, чему он радовался: тому, что нагрузил нас работой, или тому, что нагрузил нас бессмысленной работой? – Хорошие вещи, которые ещё могут пригодиться, оставьте, а сломанное, как вы выразились, барахло снесите вниз и выбросьте в мусорные контейнеры, они стоят прямо за капеллой, у заднего входа. Потом соберите всю паутину и пыль, помойте окна и пол. Управитесь за один день – молодцы, свободны, можете отправляться по своим делам. Нет – значит, будете ходить сюда так долго, пока не приведёте в порядок чердак. Вам всё понятно?

Я понуро кивнула, уже представляя себе объём предстоящих немалых работ, Эрик лишь с досадой передвинул стул.

– Вот и славно, – и Преподобный засобирался вниз. – Если понадоблюсь, я буду в молельной, это комната рядом с алтарём. Тряпки, ведра и всё остальное вы сможете обнаружить здесь же. Наверное… Удачи! – и священнослужитель удалился, бодро напевая себе что-то под нос.

– Вот же попал! – внезапно взвыл Эрик, да так, что я аж вздрогнула, едва не грохнувшись на вещевой тюк, который неожиданно оказался под моими ногами. – А всё из-за тебя!

И он с ненавистью зыркнул в мою сторону.

– Сам виноват, – проворчала я, но не так энергично, как он. Тюк отпихнула в сторону, чтобы не болтался под ногами, и сбросила с плеч рюкзак, закинув его на пыльные коробки. Коробки опасно пошатнулись, но устояли. Лишь в воздух поднялось удушливое облачко пыли. – Не надо было драку затевать.

– Я затеял? – крутанувшись на месте, Эрик стремительно развернулся ко мне. На его лице застыло выражение такого праведного гнева, что я невольно засомневалась в собственных словах. Но тряхнула головой, возвращая на место мозги, которые быстро вспомнили, как всё было на самом деле, и смело заявила:

– Да! Ты! А кто ещё? Ты постоянно ко мне придираешься!

– Я?! – ткнул себя пальцем в грудь нефилим, глазея на меня так, будто впервые видел.

– Нет, я! – с ехидством выдала в ответ, всплеснув руками. – У тебя что, раздвоение личности? Тут помню, тут не помню! Тут делал, тут не делал! В таком случае… сходи к врачу! – и я громко топнула ногой.

На несколько долгих секунд повисла тишина, оборвавшаяся скрипом и шелестом, с которым будто в замедленной съёмке начала наклоняться арфа… Музыкальный инструмент медленно кренился набок, пока не достиг критической точки и не грохнулся на пол, жалобно звякнув растянутыми струнами.

– Вот ты слоняра, – подвёл неутешительный итог Эрик, дёрнув уголками губ. Мне показалось, он с трудом удержался от смеха.

– Чего? – оскорбилась я. – Да во мне веса… всего-то ничего! В два раза меньше, чем у тебя! – и я обвела пальцем в воздухе его внушительную фигуру, которая доказывала: последний год Нордвуд жил в спортзале. – Зачем так раскачался? Чтобы занимать больше места в пространстве?

– А тебе что, не нравится? – вдруг спросил Эрик и пристально уставился в мои глаза, словно ответ для него был действительно важен.

Я тряхнула головой, отгоняя очередную глупую мысль, и выдала:

– Главное, чтобы тебе нравилось. Я-то здесь при чём?

– Я у тебя как у девушки спрашиваю. Тебе нравятся такие, как я?

– «Такие» – это какие? – моргнула я, чувствуя, что с каждой минутой понимаю всё меньше.

– Ну… крупные.

– Не льсти себе, бывают и покрупнее, – фыркнула я, ожидая, что сейчас Эрик заулыбается гиеной и начнёт вновь сыпать колкими замечаниями в мой адрес, но он… не стал этого делать.

Вместо этого парень спросил:

– А это хорошо?

– Что? – окончательно растерялась я. Диалог вот-вот грозил зайти в тупик, всё больше и больше напоминая беседу двух психов в стадии обострения.

– Когда «покрупнее»?

– Ну, – спокойно обсуждать с Нордвудом что-либо было странно, как если бы со мной вдруг заговорил садовый гном. – С точки зрения эффективности в бою, то ситуация двоякая: за счёт мышц ты увеличил силу удара, но снизил скорость из-за массивности. А с точки зрения эстетики и красоты – здесь всё субъективно.

– И? – поторопил меня непривычно настойчивый Эрик, который только за последние пять минут сказал мне слов больше, чем за предыдущие года четыре. – Что насчёт субъективности?

– Моей? – переспросила удивлённая сверх меры я. – Ох, ну… Думаю, самый лучший вариант – когда всего в меру. Не гора, но и не хворостинка. А ты чего спрашиваешь? На конкурс красоты собрался, что ли?

– Нет, – буркнул Эрик, резко помрачнев. – Ладно, хватит болтать о всякой ерунде. Иначе мы здесь до ночи провозимся. А я не хочу столько времени любоваться твоей раздражающей физиономией, – он схватил металлическое ведро и потопал вниз по лестнице, бросив мне напоследок: – Я за водой.

– Чтоб тебя бешеная мартышка покусала, – от души пожелала я и громко простонала, вопрошая воздух: – Да за что мне всё это?!

Стонала я недолго, потому что Эрик хоть и был сволочью, но некоторый резон в его словах имелся. Чем быстрее закончим на чердаке, тем быстрее разбежимся по разным углам, сократив время нашего общения.

Решив так, я ещё раз оглядела чердак и постановила:

– Надо браться за работу.

Начать решила с тюка, где, как мне показалось, можно было найти тряпки для вытирания пыли. И с энтузиазмом принялась развязывать тугой узел на тканевом мешке, который кто-то так затянул, что я едва не переломала себе все ногти, пытаясь с ним справиться. Провозилась минут пять, приложив все усилия и даже пару раз попыталась пустить в ход зубы. А когда, наконец, четыре конца плотного, похожего на брезент полотна были рассоединены, мне под ноги высыпалась… детская одежда.

Подхватив первый попавшийся комок чего-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось детским велюровым комбинезоном, я растянула его в руках. Он был старым, таким старым, что успел не только сменить цвет с белого на грязно-серый, но и стать обедом для моли. Ветхость ткани, которая буквально сыпалась в руках, не позволяла точно определить возраст наряда, но я предположила, что его пошили лет двадцать назад, тогда было модно украшать одежду аппликациями в виде птичек и цветочков. И шили, скорее всего, на ребёнка возрастом от года до двух, что было очень условным определением. В детях я разбиралась примерно так же, как в ракетостроении, то есть, вообще никак.