Нефилим. Том 2. Столкновение

Я не выдержала, подняла голову и дерзко бросила ему в лицо:

– То что?

– Накажу, – почти по слогам проговорил директор, склоняясь ближе к моему лицу, будто прежней демонстрации власти ему было недостаточно и захотелось отобрать у меня те остатки личного пространства, что ещё оставались.

А теперь ничего не осталось, был только он.

– Кыш отсюда, – негромко выдохнул Блейк, рассматривая мои глаза.

Мне дважды повторять не пришлось. И даже гордость не заставила притормозить и выйти как положено. Нет, я вынеслась в коридор на всех порах, услышав напоследок крик директора: «Сегодня тренировки не будет!» – и уже там столкнулась с сестрой.

– Ух! – налетела я на неё, лишь в последний момент успев затормозить. – А ты чего здесь?

– Тебя ищу, – поправила волосы Стефа.

– А урок?

– Я отпросилась пораньше. Услышала, как ребята обсуждали, что директор опять тебя в свой кабинет вызвал. Переживать начала, вдруг что-то случилось.

– Ничего не случилось, – отмахнулась я и сверилась с наручными часами на руке сестры. – Но из-за Блейка я пропустила занятие с миссис Ламбер.

– Идти в класс бессмысленно. До конца урока осталось двадцать минут плюс столько же будет длиться перерыв, – подсчитала сестра. – Давай в парке посидим.

– С этим твоим кавалером? – перекосило меня.

Ничего не могла с собой поделать.

– Нет, он пошёл в бассейн, – мельком улыбнулась сестричка.

– О, отличная новость! – воодушевлённо воскликнула я. – Пойду, притоплю твоего ненаглядного!

И я с резвостью пошагала на выход.

– Не получится, – засмеялась мне в спину сестра. – Он хорошо плавает.

– А я – ещё лучше! – прокричала, выскакивая наружу и сбегая на дорожку.

– Подожди, – заныла Стефа, торопясь следом за мной. – Нам надо поговорить!

– Тебе надо – ты и разговаривай, – отрезала я, направляясь к моему некогда любимому местечку в тени трёх близко растущих дубов.

Подойдя, швырнула рюкзак на траву и упала рядом, с наслаждением вытянув ноги и прикрывая глаза, которые не пожелала открывать, даже когда рядом устроилась сестра, сев поближе к деревьям, где тень была гуще.

– Эмма! – раздался голос Майки, от которого я невольно дёрнулась в сторону.

Распахнув веки, увидела его стоящим прямо передо мной, отчего стало неуютно, а всё хорошее настроение от хорошей погоды и тишины вокруг как ветром сдуло.

– Чего надо? – грубо отозвалась я, поправляя волосы.

– Поговорить, – буркнул Майк, его лицо уже полностью оправилось после утреннего инцидента.

Стефа с удивлением перевела взгляд с меня на парня и обратно, быстро сообразила, что происходит что-то странное, и спросила:

– Мне уйти или остаться?

Майк на слова сестры никак не отреагировал, продолжая глядеть на меня с упрямо сжатыми губами и решимостью во взгляде.

– Проверь своего рыцаря, – ответила я сестре, – а то ещё потеряет в бассейне своё сверкающее копьё. Как потом защищать тебя будет?

– Не с копьём же он плавает, – хихикнула Стефа, но намёк поняла.

– Вот это и проверь, – посоветовала я.

Сестра кивнула, встала и последовала к общежитию вампиров, за которым находилось крытое здание с огромными бассейном и не одним, сауной, гидромассажными ванными, подводным душем и прочими удовольствиями.

Как только младшенькая удалилась на расстояние, не позволяющее что-либо расслышать, Майк содрал с плеча рюкзак и сел напротив меня.

Глава 3

– Я хочу обсудить то, что произошло утром, – начал нефилим, беспомощно бегая взглядом вокруг, но огибая меня.

– С обсуждениями не ко мне, – перебила его я. – Иди сразу к психиатру. Он поможет. Хотя не уверена, поможет ли он тебе с желанием насиловать девушек. Такое вообще не лечится…

– Я не собирался тебя насиловать! – вскричал Майк и сразу как-то сник, посерел.

А я смотрела на него и понимала – всё. Одним глупым поступком он уничтожил всё, что между нами было. Доверие, привязанность, долгие годы дружбы, воспоминания о которых грели душу раньше, а теперь вызывали лишь горький привкус обиды и разочарования. Смогу ли я когда-нибудь вновь назвать его другом? Вряд ли. Потому что теперь я смотрела на него и не видела друга. Я видела того, кого следовало опасаться и избегать. Он переступил черту, которая рассекла наш мир на две половины. И теперь между нами зияла пропасть.

– А что ты собирался делать? – чувствуя себя измученной, спросила я. – Что, Майк?

– Я хотел… – начал он с жаром, но тут же затих, будто захлебнулся собственными эмоциями. И я видела, что большая часть из них не была ни светлой, ни чистой. Ничего такого, с чем хотелось бы столкнуться.

– Я хотел, чтобы ты хоть раз посмотрела на меня не как на друга, – наконец, смог выговорить он.

– А как на кого?

– Как на мужчину, – скрипнул зубами Майк, наконец, останавливая свой взор на мне. – Ведь я мужчина, Эмма. Я – мужчина!

– Да знаю, что не бабочка, – безрадостно хмыкнула я.

– И я хочу быть твоим мужчиной, – заявил Майк, подаваясь вперёд и вглядываясь в мои глаза, явно пытаясь что-то там отыскать. Но я понятия не имела, что именно. – Твоим, Эмма! Потому что я люблю тебя! Уже очень давно! Я даже не могу вспомнить момент, когда именно влюбился в тебя! Кажется, будто так было всегда. Твоя улыбка способна исправить самый плохой мой день, а твой смех – лучший звук в мире. Я хочу быть рядом с тобой всегда. И не потому, что ты мой друг. А потому что моё сердце замирает от одной мысли о тебе. Вот здесь, Эм, – и он ударил себя кулаком в грудь, – одновременно и болит, и щекочет.

«И болит, и щекочет», – повторила я мысленно, вспоминая, как в кабинете ко мне приблизился Блейк.

– Эмма, – не выдержав, Майк схватил меня за руку. – Ты меня слышишь?

– Слышу, – вяло отозвалась я. – Только понять не могу, чего ты от меня ждёшь, Майк? Ответного признания? Так, его не будет, – как говорится, яд надо глотаться сразу. – Я тебя не люблю, Майк. И вряд ли полюблю так, как ты этого хочешь. Ещё недавно любила. Как друга. Но теперь и этого нет. Я не знаю, как мы будем общаться дальше, но пока что единственный очевидный ответ – никак. Нам лучшее вообще не пересекаться. А там посмотрим.

Я поднялась, захватила рюкзак и уже собралась уходить, когда вскочивший О’Нил попытался схватить меня за плечо, но я, ожидая чего-то подобного, отбила его запястье одним ударом.

– Давай так, – чувствуя, что закипаю, но всё ещё стараясь сдерживаться во имя нашей былой дружбы. – Ты не трогаешь меня, а я никому не рассказываю о произошедшем. Всем скажем, что мы просто поссорились. Иначе… знаешь, мне нетрудно будет доказать попытку насилия, потому что с десяток нефилимов слышали, как мы ругались. А потом видели тебя, вылетающего из моей комнаты.

– Это ещё не конец, Эмма, – пообещал мне Майк, чьи глаза были не просто полны боли, они были в прямом смысле больными. Одержимыми. И эта одержимость мне не понравилась.

По дороге обратно в главный корпус я размышляла над словами Бенуа, ведь я не поверила ему тогда, в подсобке. Просто не поверила. Потому что трудно отказаться от близкого человека, которого знаешь всю жизнь, лишь из-за одного видео. Но теперь… теперь я снова и снова задавалась вопросом: а знаю ли я Майка на самом деле?

Ответа так и не нашла, но поняла, что не успокоюсь, пока во всём не разберусь.

Вынув из кармана уже изрядно помятый листок с расписанием и подумав о том, что надо бы восстановить свой доступ к сайту школы, чтобы не носиться с бумажками, как в стародавние времена, я проверила, какой у меня следующий урок.

– История военного искусства с мистером Громовым, – прочитала я, следуя пальцем по строчке. – Вот же ж! Опять сплошное занудство… Как бы не уснуть.

Предчувствуя, что день закончится так же трудно, как и начался, я начала застёгивать рюкзак, когда кто-то толкнул меня сзади. Рюкзак сорвался с руки и плюхнулся на землю.

– Чё встала как корова на лугу? – огрызнулся Эрик, прошёл мимо и пошёл дальше.

– Сволочь, – зашипела я ему вслед, больше всего на свете желая огреть кирпичом коротко стриженный затылок. Но сдержалась, понимая, что за короткий срок превысила лимит визитов в директорский кабинет на три жизни вперёд.

– Кстати, – остановился парень, разворачиваясь ко мне. – Грейвз сказал передать, что сегодня вечером, сразу после занятий, мы должны явиться к Преподобному отбывать наказание. Он уже обсудил это с директором и тот дал добро.

– Ладно, – ограничилась я коротким ответом, поднимая рюкзак и отряхивая.

– Только посмей не прийти, – пригрозил нефилим, с неприязнью оглядывая с ног до головы. – Я не собираюсь отдуваться за двоих.

– Да приду я! Иди, куда шёл! – не выдержав, прикрикнула я.

Эрик ничего не ответил, лишь наградил меня презрительной усмешкой и отправился дальше. Потоптавшись на месте пару минут, всем сердцем не желая идти на урок, я уже сделала первый шаг, как сбоку раздался зов. Ко мне торопилась Стефа.

– Как поговорили с Майком? – приближаясь ко мне, поинтересовалась младшенькая.

– Лучше бы вообще не говорили, – проворчала я.

– Расскажешь, что между вами произошло? – продолжила допытываться сестра.

У нас никогда не было секретов друг от друга, но в этот момент мне почему-то не хотелось говорить о произошедшем в моей комнате. Возможно, потому, что сердце всё ещё жгли обида и стыд. Выдавив улыбку, я пообещала:

– Потом.

– Ладно, – не стала настаивать сестричка. – Кстати, ты уже слышала новость?

– Какую? – напряглась я. В последнее время жизнь хорошими новостями не радовала.

– Королева приезжает в Исправу!

Ну, точно, чёрная полоса началась и не желала заканчиваться.

– Супер, – удручённо вздохнула я. – Только этого и не хватало.

– Ты чего? – игриво толкнула меня Стефа. – Это ведь хорошо! Ты же помнишь? Когда приезжает королева, в школе устраивают праздничный ужин и танцы.

– Думаешь, Её Королевское Величество направляется сюда ради того, чтобы полюбоваться на неловкий вальс в исполнении студентов, которые готовы сделать что угодно, лишь бы не вальсировать?

– А зачем ещё? – заморгала младшенькая.

– Из-за нас! Из-за нашего возвращения!

– Да ладно, – не поверив мне, засмеялась сестра. – Не может быть, чтобы королеве было до нас дело!

– До тебя, а не до нас, – поправила её я. – Всё плохо. Очень, очень плохо, Стефа.

Сестра оборвала смех и с тревогой воззрилась на меня.

– Думаешь?

– Уверена, – кивнула я и спохватилась: – Чёрт! А когда она должна прибыть?

– Я слышала, как Филипп говорил, что дворцовая прислуга уже пакует чемоданы. Так что, она может появиться хоть завтра, – протянула сестричка и вновь просияла улыбкой. – Есть ещё кое-что!

– Выкладывай, – не рассчитывая ни на что хорошее, я вяло двинулась по дорожке.

– Филипп расстался со своей девушкой! – радостно хлопнула в ладоши сестра.

– И чему ты радуешься? – скривилась я.

– А ты почему не радуешься?

– А при чём здесь я?

– Ну, как? – смутилась Стефа. – Он сделал это, потому что ты снова рядом с ним. Ему нужна ты, Эмма.

– Ты сделала слишком далеко идущие выводы из простого слуха, – я была полна скепсиса и не скрывала этого. Мне вообще не хотелось обсуждать чьи бы то ни было личные отношения.

– Это не слух, – ответила сестра, улыбнувшись украдкой. – Он мне сам об этом сказал. А девчонки говорили, что слышали, как его теперь уже бывшая девушка рыдала в туалете.

– Мыльная опера, – проворчала я, огибая химер-младшеклассников, столпившихся в кружок и что-то молча разглядывающих. – Беверли-Хиллз какой-то!

– Теория военного искусства – это основа основ. Если углубиться в данную науку, то удастся проследить огромное количество закономерностей, которые помогают понять, как устроен наш мир и жизнь в целом, – стоя за высокой деревянной кафедрой, вещал мистер Громов. Это был пожилой вампир с заправленными за уши чуть вьющимися седыми волосами, чья фигура с возрастом раздобрела и немного поплыла, но сохранила благородную осанку и грацию в каждом движении. А двигаться преподаватель любил, часто прохаживаясь между рядами парт, жестикулируя и создавая некоторый эффект театральности. – В рамках предмета мы исследуем законы, а также формы и способы ведения сражений, опираясь на конкретные исторические примеры.

Сказав так, мистер Громов воззрился на меня. Я замешкалась, неуверенно кивнула, не понимая такого повышенного внимания, но, показывая, что всё услышала и всё поняла, повторять не надо. Мистер Громов продолжил:

– Весь прошлый месяц мы изучали роль химер в войне Алой и Белой розы. По пройденной теме вы должны были сделать доклады. Мисс Радович, – обратился он к Маре, лениво перекатывающей во рту жвачку. – Будьте так любезны, соберите доклады. Я так понимаю, вы, – Громов обратился ко мне, когда Мара встала и начала обходить присутствующих, нехотя забирая белые листы, – доклад не выполнили?

– Я не знала о нём, – язык так и порывался спросить, мол, о каком докладе вообще может идти речь, если я второй день в школе? Но следовало сдерживаться.

И портить отношения с окружающими хотя бы через раз.

– Тогда к следующему уроку принесёте два, по прошлой и сегодняшней теме, – с нескрываемым удовольствием нагрузил меня Громов и громко провозгласил: – А сегодняшняя тема: битва при Пуатье и участие в ней нефилимов. Итак, сражение пришлось на октябрь 732 года и состоялось недалеко от города Тура, стоящего на реке Луара. В битве сошлись войска Франкского королевства, которое было заселено древнегерманскими племенами, и ударные силы Омейядского Халифата. Франками командовал Карл Мартелл, а арабами – Абдур-Рахман ибн Абдаллах. И кто мне ответит, каков был исход сражения при Пуатье?

Руку, на удивление, первым поднял Нордвуд.

Громов ему благосклонно кивнул и нефилим выдал:

– Франки победили, а ибн Абдаллах был убит. Мартелл вошёл в историю как спаситель Европы.

– Всё верно, – улыбнулся ему Громов. – А где находится Пуатье, мистер Нордвуд?

Нефилим молчал, класс тоже не подавал признаков жизни, Громов ещё несколько раз повторил свой вопрос, и я, наконец, не выдержала:

– Во Франции, это исторический центр области Пуату.

– Наконец-то, – с облегчением вздохнул преподаватель. – А то я уже ждать устал. И, конечно, кому как не вам знать об этом, верно, мисс Кьеллини?

Я этой ремарки не поняла вовсе, но промолчала, решив послушать, что Громов скажет дальше:

– После одержанной победы Карла Мартелла нарекли Молотом и начали складывать легенды вокруг его имени, чему в том числе поспособствовали быстро разносящиеся по Европе слухи, якобы войну франки выиграли без использования кавалерии, что на тот момент казалось чем-то невероятным. Важно ещё и то, что в историю битва при Пуатье вошла как противостояние христианства и ислама, а Мартелла выставляли главным радетелем за веру, остановившим продвижение арабов вглубь Европы. На самом деле Мартеллу было плевать на любые религии. Он стремился заложить основу для доминирования франков, что стало важным этапом в создании Каролингской империи, то есть, империи Карла Великого, куда вошли территории современных Франции, Германии, Италии и ряда других стран. Битва при Пуатье определила судьбу целого континента на века вперёд. Закончилось то, что начал Молот достаточно печально. Империя Карла Великого хоть и была впечатляющей, но по итогу распалась на три королевства: Западное, Восточное и Срединное. Правитель последней, в отличие от первых двух, сохранил императорский титул, но ненадолго. Срединное королевство тоже поделилось на три части: Италию, Прованс и Лотарингию. Короли Италии продолжали носить и передавать почётное родовое звание, но власти над прежней территорией уже не имели, последний из итальянских правителей скончался в конце первого тысячелетия нашей эры. Преемником Каролингской империи стала Священная Римская империя. То, что происходило с этими землями дальше в рамках данного экскурса уже не важно, важнее то, кем были Карл Мартелл и Карл Великий.

Он обвёл взглядом аудиторию, которая притихла и заинтересованно внимала каждому его слову, особенно выразительно задержавшись на мне.

– Карл Мартелл был незаконнорождённым ребёнком, бастардом майордома Геристальского, рождённым конкубиной, то есть, незамужней женщиной, находившейся в сожительстве с мужчиной. Но именно Мартелл стал основателем великой династии Каролингов. Он единолично правил франкской державой четыре года, нося титул герцога. Император Карл Великий, вошедший в мировую историю как один из наиболее значимых правителей всех времён, приходился Мартеллу внуком. После распада Франкской империи представители династии Каролингов правили Италией, Германией и Францией. Последним из потомков Карла Великого, кому повезло сидеть на троне, стал Людовик V Ленивый, сын Лотаря и Эммы Итальянской, после которого этой чести из Каролингов не удостаивался никто.

Едва только Громов договорил, как головы нефилимов синхронно обернулись ко мне, сидящей за предпоследней партой в среднем ряду.

– Что? – враждебно насупилась я, поняв, что народ отреагировал на «Эмму Итальянскую». – Я не имею к ней никакого отношения!

– Как знать, – недовольно протянула Рамира. – Имена у вас одинаковые, твоя семья тоже из Италии…

– И ты тоже ленивая! – поддержала подружку Мара, некрасиво загоготав.

– Моя семья не из Италии, – скривилась я. – Моя семья в Италии.

– А есть какая-то разница? – жёлчно улыбнулась Рамира.

– А есть какая-то разница между умным и тупым? – спросила я и сама же себе ответила: – Конечно, есть! Я – умная, ты – тупая, и между нами огромная разница!

– Хватит! – прервал нас Громов, выходя из-за кафедры. – Закончили спорить, развернулись ко мне и слушаем дальше!

Класс подчинился, хоть и нехотя. Девчачья ссора была куда интереснее разбора скучных исторических вех.

– Последним прямым наследником Карла Великого считается Аделаида де Вермандуа, у которой было два брака и десять детей. Мисс Кьеллини, – я подняла голову от тетради, в которой выводила закорючки, – насколько мне известно, ваше второе имя – Доминика, в честь прабабушки по материнской линии, верно?

Я угрюмо кивнула, игнорируя смешки.

– А знаете ли вы второе имя матери своего деда?

Я напрягла память, но ничего толкового ответить не смогла.

– Матильда, – ответил вместо меня Громов, чем несказанно удивил. Моя итальянская семья не была королевской, то есть, берущей своё начало от одного из отцов-основателей, о нас не писали в генеалогических книгах. – В честь уже её прабабушки.

Насладившись выражением замешательства на моём лице, Громов с энтузиазмом продолжил:

– Старшей дочерью Аделаиды де Вермандуа от сына короля Франции Генриха была Матильда, вышедшая замуж за Рауля де Божанси. Не будем прослеживать долгую родословную и всех потомков от этого союза. Отметим только то, что потомки уже исчезнувшей к тому моменту династии Каролингов вернулись в родную им Аквитанию, большую часть которой занимала Пуату. Одна из правнучек Матильды вышла замуж за графа де Пуатье. Позже случилась Великая Французская революция, одним из результатов которой стало… что?

– Уничтожение дворянских привилегий, – проворчала я негромко, но была услышана.

– Надо же, мисс Кьеллини, а всё не так запущенно, как я думал! – правдоподобно восхитился Громов. – Вы правы, революция уничтожила французскую аристократию как отдельное сословие. Использование титулов, гербов и символов оказалось под жёстким запретом. Представители знати стали скрываться, держа втайне своё высокородное происхождение, многие были вынуждены бежать. Спустя почти пятнадцать лет Наполеон предпринял попытку реконструировать дворянство под лозунгом всеобщего равенства перед законом, что позволило аристократам восстановить свои титулы, но уже без прежних привилегий. Однако, по сути, это ничего не дало, старая французская элита к тому моменту была разрушена, а многие её представители по причине гонений разбрелись по миру. Ваш дедушка ведь рассказывал вам об этом, верно? – и Громов в упор посмотрел на меня. – А ему рассказывала его мать.

– О чём? – не сообразила я.

– О непростой судьбе ваших родственников, – Громов вернулся за кафедру, переложил с места на место какие-то книги, взял одну и принялся листать. – Надо сказать, я большой поклонник вашего рода. История ваших предков воистину занятна и невероятно увлекательна!

Я продолжила тупо моргать, ничего не понимая.

Громов нашёл то, что искал, подошёл ко мне и сунул под нос учебник, раскрытый на странице с изображением некой женщины, закутанной в ткани с головы до ног, лишь лицо оставалось на виду. Я не была специалистом, однако наряд дамы создавал ощущение, что жила она очень давно.

– Это ваш предок, – постучал Громов пальцем по странице, – та самая Аделаида, графиня де Вермандуа. Да, да, и не надо делать такое лицо, я уже давно исследую вашу родословную. Но! Помимо знания о родстве мисс Кьеллини с легендарным Молотом, спасителем Европы, что ещё нам это даёт?

– Получается, – Нордвуд развернулся, будто задавая вопрос лично мне, – основатель рода Каролингов был нефилимом? В этом и заключался секрет его победы?

Глава 4

– В точку! – счастливо хлопнул в ладони Громов и поспешил обратно к кафедре, потрясая в воздухе поднятым указательным пальцем. – Именно так! В те времена наше общество ещё не было так консолидировано, как сейчас. Многие нефилимы строили свою жизнь среди людей, получая титулы, завоёвывая земли и беспорядочно вступая в связь с человеческими женщинами, сея своё потомство направо и налево. Зачастую это приводило к тому, что внебрачные дети-нефилимы оказывались брошенными на произвол судьбы, неприкаянными и никому не нужными. Прожив отведённый им срок, они умирали, порой так и не осознав свою истинную суть и судьбоносное предназначение. Вот почему со временем королевские семьи пришли к выводу о необходимости создания школ, подобных Исправе, где дети смогли бы расти под присмотром, в естественной для себя среде и помня о своей роли в этом мире.

– Взамен обязав служить королевским семьям вечно, – уже не скрываясь, отметила я.

Громов мои слова проигнорировал: то ли не хотел вступать в полемику, то ли потому, что урок подходил к концу.

– Задание для самостоятельной работы заключается в следующем: вам необходимо изучить и разобрать стратегию, которую применил Карл Молот для победы над арабами. И не рассчитывайте найти всё в интернете, сразу говорю – не найдёте, поэтому придётся хорошенько напрячь мозги. Всё, до новых встреч!

И он, подхватив стопку печатных трудов, с которыми не расставался и, возможно, даже спал в обнимку, выбежал в дверь.

– Да, любопытная история, – заметил кто-то, пока нефилимы вставали, скрипели стульями, шуршали тетрадями и возились с рюкзаками. – Кто бы мог подумать, что семья Кьеллини настолько древняя.

– Ага, тысяча лет прошла, а привычки все те же, – хмыкнул Эрик, исподтишка поглядывая на меня.

– Хочешь что-то сказать – говори, – с вызовом бросила я.

– Хочу, – с готовностью выпрямился Нордвуд, словно только этого и ждал. – Мартелл был бастардом. И ты такая же. Выблядок. Интересные семейные традиции! Тяга плодиться как попало передаётся у вас на генетическом уровне, что ли? На твоём месте, Кьеллини, я бы поостерёгся.

– Чего? – я резко закинула рюкзак на плечо.

– Залёта! – заржали в классе.

Эрик изогнул губы в уничижительной улыбке.

– Именно! Именно это удаётся вашей семье лучше всего. Кроме того, все знают, что ты готова прыгнуть в койку с кем угодно!

У меня аж руки зачесались, так захотелось ему врезать. Ему и вообще всем, кто поддержал Нордвуда громогласным гыгыканьем. Раньше я ломала носы и за меньшее. А сейчас меня практически в глаза назвали… известно кем.

Я уже двинулась вперёд, когда в голове зазвучал голос директора: «Ваше хромающее на обе ноги остроумие и хамоватость – результат испытываемого психологического напряжения. Вам страшно – и вы огрызаетесь».

Остановилась, глубоко, на пределе вместимости лёгких, вдохнула, пытаясь успокоиться.

Заставляя себя успокоиться.

Я могла бы радикально решить проблему сейчас, а потом обрести другую, требующую ещё более радикального решения. Но уже не от меня.

А могла просто ответить словами.

Говорят, тоже неплохо работает.

Приблизившись к Эрику вплотную, я проговорила, тщательно выговаривая каждое слово:

– Пусть Мартелл и был бастардом, но не забывай – это не помешало ему стать великим.

– И что? – без прежнего злорадного веселья спросил парень, странно застыв на месте. – Правил-то недолго.

Я громко и с показательной насмешкой расхохоталась, с наслаждением пронаблюдав, как улыбка сползла с его лица, зрачки расширились, а дыхание участилось. Он неотрывно глядел в моё лицо, будто видел там что-то, отчего не мог отвести глаз. Хотелось бы, чтобы он видел там свою мучительную смерть. Попадись он мне под горячую руку в тёмном переулке, с удовольствием бы прибила, да вот только… что я потом скажу Блейку?