Крым. И я там был

«Если вы хотите рассмешить Бога, расскажите ему о своих планах». —

Вуди Аллен ©

Прелюдия

Целью настоящей книги, если данные слова, сложенные в логические словосочетания, можно назвать таковой, представляет собой не прививание негатива и отвращения к Вооруженным Силам РФ (далее – ВС РФ). Напротив – её целью является раскрытие достаточно полного и масштабного представления о ВС РФ и в целом военно-политического блока как такового. Данная рукопись нацелена на весьма обширную аудиторию, развивающая свой житейский кругозор и не допускающую стагнации своей светской личности.

Будет так же полезна будущим призывникам, их законным представителям, подругам, друзьям, товарищам, а также лицам военнообязанным, отдавшим свой патриотичный долг нашей необъятной Родине. Стоит ли упоминать о реальном положении дел, описывающихся в данном словоблудии? В любом случае – решать, прежде всего, читателям. В свою очередь, хотелось бы отметить всю полноту реализма, излагаемого в рамках настоящей книги. По мере прочтения, конечно же, будет попадаться, что вполне логично, различного рода информационный шлак. Истории, байки, шутки, прозвища, нецензурная лексика, армейские анекдоты, афоризмы и цитаты.

Необходимо упомянуть, что не обошлось без «философских» изречений, соразмерно вытекавших в страстных порывах написания сея повествования. Все мы знаем о таких «философских» размышлениях. После них, в особенности на утро, становится дико неловко перед твоей компанией внештатных собутыльников, разделявшие с тобой всю ночь напролёт, трансцендентальность Канта, похотливые оговорки по Фрейду, идеалистические догмы немецкой классической философии Гегеля и вообще тщетность бытия. Посему рано или поздно заканчивается «топливо», утром в окно стучится групповое похмелье и все глубинно-осмысленные открытия человечества снова ускользают куда-то в небытие.

Штука вот в чем. Просторы глобальной сети Интернет полны достаточно неправдоподобных, инфантильных, быть может, выдуманных, на удивление скучных и однообразных рассказов, недокниг, историй, баек именно на армейскую тематику. Да, именно на армейскую. Не стоит касаться тем исторических, патриотичных тем. Их затрагивать не нужно. Пробегаясь по очередным форумам-блогам-сайтам по данному вопросу, сталкиваешься в основном с традиционной памяткой будущего солдата срочной службы «скоро призыв что делать» или «как выжить в армии». Самое интересное в том, что его, интереса, попросту нет. Понимаю, на вкус и цвет – фломастеров нет.

Представленную рукопись, меня надоумил изложить один из моих хороших товарищей, с которым мы общаемся ещё со времён нашей учебы в университете. И эта идея вполне плотно укоренилась в моем сером веществе, в момент несения очередного боевого караула, во время нашего первого учебно-боевого полевого выхода на одном из тактико-стратегических полигонов.

Прогуливаясь по аллеям памяти о воинской службе, честно признаться, хочется порой заорать или взвыть и, конечно же, местами посмеяться в голос. Такая она была. И слава одному Господу Богу – закончилась успешно. Не чувствую никакой необходимости доносить до социума банально затертую очередную совковую историю «о том, как я служил не тужил». Движет далеко не идея-фикс. Острота заключается в изложении и описании в самых, что ни на есть, различных оттенках, красках, со всей подноготной, эмоциями и действительно абсолютно трезвом представлении о воинской службе. Сравнивать армейскую службу со сроком в пять, два и полтора, категорически нет смысла, о чем и призываю остальных. Нижеизложенные литературные акты, ни в коем случае не является истинной в последней инстанции, а представлено из разряда «взгляд со стороны», который, как и все прочие, подвергается сомнению и критике. Конструктивной, желательно.

Признаться, в жизненных планах не было графы «послужить Родине» или «сходить в армию», но все эти обстоятельства в моей жизни имели место быть. В 2016 году, когда меня призвали на флот, служба составляла ровно год. Помню, как стоя в кабинете военкома, в голове скользнула мысль «год – не два, можно и сходить, не убудет с меня». И действительно не убыло. Наоборот «прибавилось». Но это не точно. Ни разу не пожалел о намерении служить Родине, хоть и всякое случалось. И смех, и горечь. Есть одно выражение, которое я запомнил и помню до сих пор: «Кто в армии был – тот в цирке не смеется». И это, кстати, тоже, правда.

Имена, прозвища, фамилии, воинские звания, титулы, номенклатура казенного имущества, наименование боевой техники, места дислокаций, координаты и аббревиатуры военно-стратегических объектов, заменены или искажены, ввиду конституционных и конфиденциальных соображений.

Chapter One.

Произошло это 1 апреля 2016 (какая ирония), когда в очередной раз, прибыв в военный комиссариат Комсомольского района моего города, ожидал продвижения очереди к отоларинголого-венероголо-дерматолого-хирурго – кабинетам. Говоря откровенно, никакого желания находиться, снова здесь нисколько не было. Наблюдая, как туда-обратно носятся полуголые манекены с папками и документами своих личных дел, сотрясая воздух в помещении, наводя панику и нездоровую атмосферу, потянуло в сон. Вышел перекурить. Во дворике военкомата находилась местная курилка, сконструированная из откуда-то позаимствованных железных балок и прочих металлических конструкций, с разваленными, полуживыми лавочками внутри.

Запах сигаретного дыма повис в воздухе. Прислушиваясь к звуку только-только проснувшегося города, ухожу в свои «внутренние просторы сознания». Солнце пригревает левую сторону моей щеки, периодически встряхивая пепел, вспоминаю о недописанном дипломе, ГОСах, последнем звонке, о взрослой, осмысленной жизни. Вперемешку посещают воспоминания о временах моей учебы на первом-втором курсах универа. Посвящения в «перваки», первой сессии, большого количества алкоголя, пьянющих голых девчонок, лютого утреннего похмелья, прогулянных пар и визге комендантши в общаге, заходя к нам комнату, после бурного застолья. Физиономия расплывается в приятной улыбке, о былых воспоминаниях, и в то же время пустота наполняет оставшееся пространство внутри.

Мысли прерывает рингтон айпонта. Мама. Отвечаю на звонок и возвращаюсь в обитель военнообязанных по определению. Число манекенов значительно убавилось. Проходя, мимо этих застывших в оцепенении будущих защитников Родины, слышу свою фамилию.

– Рахимов? – спрашивает тетя в белом халате.

– Рахимов – отвечаю я.

– В кабинет венеролога.

– Жалобы имеются? – спрашивает тетя.

– Отсутствуют – монотонно отвечаю. Все в порядке.

– Имеется желание послужить Родине, а, Рахимов? – делая какие-то записи в моей набитой бумаго-справками карточке.

Честно, такого спонтанного вопроса не ожидал. Немного поймав забор, быстро вышел из ступора.

– Если Родина позовет, – улыбаюсь я.

– Позовет, позовет, не переживай даже. – Категория здоровья А-1 у тебя. Такие новобранцы в ходу. Жду через две недели, с готовыми анализами.

15 июня. Диплом, ГОСы, аттестационная комиссия, уже два часа как остались позади. Отмечали со своими коллегами – новоиспечёнными бакалаврами окончание студенческих фобий, вспоминая и восхваляя моменты наших триумфов, в борьбе за привилегию именоваться «бакалавром юриспруденции». Военкомат так же стремительно вылетел из моей памяти, забыв о висяках по анализам. Об этом и не только, я жалел какое-то время. Но это продолжалось не долго. Ибо то, к чему я пришел на выходе сложившихся обстоятельств, даже порадовало в какой-то степени, постепенно перетекавшая в добротный сухой остаток.

Одним из камней преткновения, на моем скоротечном пути к получению диплома, стал, конечно же, легендарный обитель военнопленных призывников. По запущенной в нашей системе машины, под названием «бюрократия», для получения любого блага и достижения, намеченных тобою целей (в т.ч. получения заветного диплома), необходимо было предоставить лист-бегунок, пройденный по всем необходимым инстанциям, который ВУЗ любезно предоставлял выпускникам. Его необходимо пройти, начиная от абонементов книжных библиотек с вечно недовольными, сварливыми бабулями, заканчивая всеми горячо любимой комендантшей. Как ни странно, лист-бегунок сам по себе не нёс определенной значимости, хотя и являлся документом, подкреплявшийся определенной юридической силой, подтверждавший твою полноправную и законную позицию в том, что Добби свободен и можешь отчаливать с песнями и фанфарами.

Утро. Курс на военкомат. Амбиции полные штаны. КПП. На входе встречает сержант. Изъяснившись по существу, прохожу вглубь кабинета № 6.

– Как еще раз фамилия, молодой человек? – интересуется девушка-стажер.

– Рахимов – повторяю я.

Девушка начинала ворошить следующую кипу бумаг, а я принялся оттачивать свои навыки дедукции, наблюдая происходящие рабочие процессы. По размерам кабинет небольшой, пару столов, стулья, компьютеры на базе Win95/98. Рабочая неделя в разгаре, на календаре среда, целый табун призывников. Кабинет чем-то мне напоминал помещение паспортного стола, когда я впервые пришел за своим первым официальным документом. При входе располагалась продолговатая, не совсем широкая, столешница, что-то наподобие барной стойки, за которой стояла вся остальная мебель и оборудование. Оглядываясь в очередной раз, ловя мимолетные взгляды окружающих, ощутил до боли знакомую обстановку, которая настолько врезалась мне в память, что хуже и быть не могло. Это всё-таки был военкомат.

– Молодой человек, вы по какому вопросу? – спросил незнакомый голос.

– Моим вопросом уже занимаются, спасибо, – любезно отвечаю я.

В этот самый момент передо мной на стол падает крепкая папка с документами, где в правом верхнем углу изображено моё неудачное фото школьных времен (кажется, 10 класс) и прочие непонятные заметки, подписи, отметки. На папке выгравирована моя фамилия и инициалы, которые уже чуть стали затертые, но до сих пор читаемые. Категория здоровья – А-1.

– Молодой человек – начала женщина значительно старше. – Как вы уже, наверное, поняли, мы не имеем права подписывать и ставить печать в том документе, который вы принесли нам. Но мы сделаем все необходимое, как только будет пройдена ваша не оконченная, еще с апреля месяца, медицинская комиссия. До тех пор, пока вы не пройдете её, мы, к сожалению, ничем не можем вам помочь. К тому же отсрочка вашей учебы заканчивается в конце июня. Вы – военнообязанный гражданин. Вы это понимаете?

Осознавая, что начинаю сдавать позиции, в начинавшейся дискуссии, чуть пересохло в горле. Обводя глазами, находящихся рядом людей, пытаюсь сообразить хоть какое-нибудь адекватное аргументированное предложение. Тщетно бытие, товарищи. Надо признать, что этот раунд остался за военкоматом. Выслушав до конца, собираюсь внутри себя и выхожу в коридор. Как сказал один известный преступник США 30-х гг. Джон Диллинджер: «Парни не плачут, они выходят на лестницу покурить». Поднявшись этажом выше, застал начальника военкомата. Внимательно вкратце выслушав мою ситуацию, пригласил в кабинет, деликатно указав на часы, показывавшие обеденное время. Договорились обсудить все после перерыва, и я пулей выскочил на маршрутку. В голове все перемешалось. Необходимо было срочно придумывать и выстраивать логические и не менее аргументированные доводы по «продлению» моей отсрочки от нависшей службы.

На тот момент я думал, что они у меня имеются и, причем неплохие. «Если ты думаешь, что ты самый умный в комнате, то ты не в той комнате» – по всей иронии всплыла фраза из какого-то известного вестерна Клинта Иствуда, в тот самый момент, когда все мои рафинированные аргументы в клочья и с удовольствием гордо разбивал военком.

– Послушай, сынок, у тебя очень даже неплохие данные для службы. Я серьезно, ты только подумай! – закрывая дверь кабинета, почти «уговаривал» меня военком. – Начиная от характеристики психиатра, заканчивая категорией здоровья. Служба не пять и даже не два года. Летом ушел, там до осени не далеко. Зима почти близко, а там весна, пару месяцев и дембель за окном. Всего ничего. Плюс военный билет тебе еще пригодиться, при дальнейшем трудоустройстве. Ещё вспомнишь. Категория здоровья у тебя такая, что хоть на Луну тебя отправить можем. Куда хочешь? Воздушно-Десантные Войска РФ (далее – ВДВ)? А может, на корабль хочешь? На флот? Северный, Тихоокеанский, Каспийская флотилия, Черноморский? Выбор у нас очень большой. Подумай.

– К тому же – рьяно продолжал военком, – отсрочка заканчивается, кажется…

– Тридцатого июня, – отвечаю на автомате, и смотрю на широкий проспект за окном.

– Так точно, – гордо улыбнулся товарищ подполковник. Решайся малый, времени у тебя немного.

И в тот самый момент, в то самое мгновение, в моей черепной коробке проскользила мысль. Даже нет – мысли. Мысли плотно начали облеплять мое молодое, неокрепшее до конца серое вещество. Голова ватная. Мыслей целый вагон. Спустя десять минут, после моего утвердительного вердикта, направлялся домой.

       3 июля. Все приготовления к проводам были почти готовы. Побрился под «тройку», прикупил пару ящиков хорошей водки и все, что к ней прилагается, сообщил товарищам. Организовали место встречи. Реакция матери и моих братьев была вполне адекватная, когда я сообщил им о своем решении. Родственники так же поддержали меня в этом вопросе. Учитывая тот факт, что никто, ни из моей семьи, ни со стороны родственников не проходили службу. Интересно было отслеживать реакцию моих товарищей, потому что мнения условно разделились на два лагеря. Служившие и не служившие, соответственно. При любых попытках отговорить/переубедить меня в том, что я задумал в конечном итоге, конечно же, не имело никакого смысла. Служившие и бывавшие там товарищи, соответственно одобряли мое намерение. Думаю, что упоминать о мнении не служивших – не уместно.

В повестке значилась дата «пятое июля» к месту несения службы. Контрольное прибытие в пять утра. Отправка, по словам и многообещающим аргументам военкома, подразумевалась в Черноморский флот, Республика Крым. Так же были шансы попасть в ВДВ, но там не успевал с анализами. Отправка в ВДВ назначена с первого по третье июля. Как только военкомат заикнулся о флоте, у меня тут же поехал шифер. В основном большинство моих товарищей служили либо в сухопутных войсках, либо на флоте. По рассказам о флоте и рассеканию по морю на военных БДК, о боевых учениях длинной в три месяца в отрытом море, о различных учебных сборах, проходивших в Греции, Испании, Италии, Португалии. Я сразу загорелся флотом. Визуализировал о службе на боевой коробке, о хождениях в море, о боевом экипаже корабля, морские звания, тельняшка, чёрный берет, товарищах по оружию. По мере моего знакомства с флотом и всеми его традициями, так же узнал, об отдельном роде береговых войск ВМФ РФ. О здоровых и грозных дядьках в тельняшках и черных беретах. Во времена Великой Отечественной Войны фашисты обделывались в штанишки и называли их «Черной Смертью». Исходя из исторических фактов, так прозвали, потому что в атаку шли в черных беретах, тельняшках или бескозырках и в плен не брали. Её Величество Морская Пехота Российской Федерации (далее – МП РФ). Лютые дяди, в общем.

В идеале, морпехи, наравне с десантурой, составляют основную элиту отдельных видов войск ВС РФ. Первые предназначены для ведения боевых действий в составе морского десанта, вторые являются резервом Верховного Главнокомандования и предназначены непосредственно для охвата противника по воздуху. На вопрос у любого нормального, адекватного парня, о роде войск, где бы он хотел служить, он, конечно, укажет на доминантную элиту. Почему?

Вопрос, конечно, риторический. И все же, здесь необходимо внести кое-какие ясности. Их всего две. По истечению долгожданного срока воинского долга, придя в дом родителей, бить себя в грудь, при этом очень брутально рвать на себе тельняшку, очень агрессивно жрать водку и рассказывать товарищам и подругам о тяготах и лишениях, громко материться, отчетливо вычеканивая армейские «есть», «так точно», «никак нет». В теории и практике – это прерогатива и отличительная особенность тех, кто всю службу втухал в нарядах, драил очки, собирал поджопники и ловил лещей от всех. Начиная от товарищей по оружию, заканчивая непосредственно командиром роты и старшиной. Данная черта – чмошников с потными ладошками, которых всю службу тыкали носом в какашки. Это раз.

Из числа тех парней, служивших непосредственно в эпицентре армейского коллапса, находясь в этой самой элите, лишь единицы возвращаются нормальными и вполне адекватными мужиками. Ребята, вытерпевшие, согласно военной присяге, все тяготы и лишения воинской службы, со всеми причитавшимися армейскими подарками судьбы. Им нечего кому-то что-то доказывать. Обычно, они не распространяются о прошедшей службе. Не кричат из-за каждого угла: «Никто кроме нас» и не бьют об свои головы бутылки, ныряя при этом в фонтан, где давно нет воды. Если поинтересоваться у них о службе, и как обстоят дела за пределами гражданской жизни, многого не услышишь. Воинский долг они отдавали без фанатизма. Служили, но не прислуживали. За таких парней берет гордость, правда. Это два.

Пятое июля. Проводы прошли без конфузов и прочих форс-мажоров. Помимо семьи, из присутствующих был очень узкий круг товарищей, порядка пятнадцати человек. Все было организовано без конфузов и прочих форс-мажоров.

Перед военкоматом, был еще один чек-поинт – дом. Заехав напоследок посмотреть на семейное убежище, приняв душ, пытаясь протрезветь, выпив кофе, собрав вещи, двинули дальше. Ехать недалеко, торопиться некуда. Летний призыв в 2016 году был достаточно небольшой. Тем не менее, военкомат облепило достаточное количество призывников и провожающих. До конца не протрезвев, начинаю прощаться.

Отчетливо помню тот день. Утро. Военкомат. Я стоял в окружении своей семьи, друзей и товарищей. Обнимался со всеми, параллельно чувствуя, как из меня выходят пары водки. Помню объятия матери. После она взглянула на меня и произнесла: «Рафаэль, я хочу, чтобы ты уяснил одну вещь: страха нет, его не существует. Так же я хочу, чтобы ты рос сильным и уверенным в себе мужчиной. Для этого я сделала все, что нужно. Страха нет, Рафаэль, его не существует. Никого и ничего не бойся». Я отчетливо помню тот день. Я запомнил его на всю жизнь.

Проходя основной турникет военкомата, наблюдаю, кривое подобие первой шеренги, в которой толпятся будущие защитники Отечества. Специфический аромат горячительных напитков, вкупе с задорным перегаром и стоячей вонью носками. Поневоле вкусив колоритный фан, пытаюсь устроиться между бритоголовыми манекенами. Внутренне состояние неудовлетворительное. Из носа чую резкий запах выходящих паров водки. Изо рта пахнет бомжами. Немного дрожат колени. Понемногу осматриваюсь вокруг, в надежде обнаружить знакомые лица, вслушиваясь в крики и песни, доносившиеся из-за пределов обителя военнопленных. Из коридора слышны чеканные, спешные, мужские шаги. Подпол.

– Товарищи призывники! – зычно и громко начинает он. – Раньше начнем, раньше закончим. Ко мне лицом в одну шеренгу становись – командует он. Естественно, собравшаяся публика ни разу не обращает на него никакого внимания, демонстративно забивая огромный болт. В это же мгновение на нас срывается сержант, стоявший неподалеку в углу с самого начала.

– Чё, оглохли что ли, а? Я чего-то не пойму, обезьяны? – орет сержант. – Команда была «в одну шеренгу становись»! Построились! Живо!

Парни начинают глумиться, издавая различные идиотские звуки, пародируя молодого капрала. Шеренга построена. Далее начинается осмотр внешнего вида и внутреннего содержимого сумок. Вся провизия, включая алкоголь и колюще-режущие предметы, стремительно летят в отдельно приготовленный угол. Продолжительные возмущения, гул и ор наполняется в помещении, которые тут же пресекает сержант. Построенная шеренга потихоньку начинает превращаться в классическое подобие толпы.

– Шеренгу сообразили! Быстро! – рявкает тот.

Проводя дальнейший осмотр партизанских сумок, очередь доходит до меня. Из вещей я взял исключительно необходимые предметы личной гигиены, упаковав все в мужицкую «косметичку». Товарищ сержант, не спеша и очень скрупулезно начинает ворошить мой гражданский несессер, по очереди вынимая из него все содержимое.

– Чё это такое? – показывает ножницы для ногтей.

Думая, что вопрос риторический, продолжаю дальше всматриваться в дверной косяк входной двери, слушая орущие песни за дверью.

– Эй, ты чего, малый, глухонемой, а?

– Это ножницы. Для ногтей. Что бы ногти стричь, – отвечаю его пафосной гримасе.

– Туда, куда ты отравишься, они тебе не понадобятся. Родина обеспечит тебя, будь уверен, сынок.

Ножницы летят в угол общей барахолки. Контрацептив в погонах продолжает обход. Контрольный сбор происходит на заднем дворе военкомата, где нас ждет автобус на отправку. Солнце бьет жестоко в красные, похмельные глаза, отчего становится хуже. Менделеев пришел к величайшему открытию в области науки, и ужасному открытию для взрослых людей, со всеми вытекающими. Далее звучит торжественно-прощальная речь подполковника, мол «служба сейчас всего ничего, братцы». Главное перезимовать, а там весна и до увольнения совсем немного. Далее загрузка в нашу гражданскую колесницу, согласно купленным билетам.

Парни вяло распределяются по автобусу. Кто-то начинает заикаться про кондиционер и прочие удобства, и его тут же встречают сугубо мужицкими наставлениями и сочувствиями. Начиная выезжать из ворот КПП, нас провожают в путь орами, ненормативной лексикой и криками. Кто-то даже успевает пнуть автобус, толи прыгнуть на него. Звук был, будто кого-то переехали. Видимо, кому-то тоже не повезло этим утром. Выехав на широкий проспект, всматриваюсь в очертания сонного города. Стараюсь запомнить его как можно отчетливее, не пропуская ни одной детали. Внутренне абсолютно спокоен. Мандраж прошел еще после пятой стопки на проводах. На глазах пелена. Не давая себе уснуть, отодвигаю шторку, и словно впервые, жадно изучаю городскую инфраструктуру. Пассажиры сзади, сильно торопясь, начинают вызывать ихтиандров, видимо, в заранее приготовленные пакеты. На пути к выезду из города, нападает лютая хандра, вкупе с состоянием предшествующей детско-инфантильной неизвестности. Даю глазам передохнуть пару минут, погружаясь в глубокий похмельный сон.

Просыпаюсь от гула проезжающих машин. Жуткая духота наполняет нашу повозку. В открытую дверь поддувает сухой ветер. От пота шея прилипла к груди. Во рту пустыня. Попытался раскрыть глаза. Смог открыть только левый. Привстаю, осматриваюсь. Картина маслом. Сзади все так же сидят ихтиандры с наполненными пакетиками. Выползаю на свежий воздух перекурить. Нащупываю в кармане джинсовых шорт чёрный Cricket. Пару затяжек и мокрота равномерным потоком выходит наружу. Неподалеку от автобуса стоят такие же манекены «под тройку», судорожно прикуривая палочки смерти. Часы показывают семь утра. Мы на полпути в татарскую столицу. От сигареты начинает коматозить еще сильнее. Подходят уже знакомые скинхеды, пытаются завязать какой-то диалог. Слушать их мне не улыбается. Докуриваю, заползаю обратно. Отыскиваю в сумке бутылку воды. Несмотря, что она давно тёплая, как моча гадрозавра, судорожно, как в последний раз, делаю жадные, большие глотки. Похмельный коматоз она сильно не поправляет, но хоть какое-то утешение. Водитель дает команду «алга, егетлэр» и двигаем в пункт назначения. Всю оставшуюся дорогу до контрольного призывного пункта пребываю в похмельной вакханалии.

«…на 104.5 FM мы приветствуем вас и принимаем заявки, находясь здесь, в городе Казань…» – звучит из магнитолы Mercedes-Benz Sprinter. Разлепляю глаза. Шесть полос. Светофор. Пробка. Мигает дополнительная секция. Казань.

Chapter Two.

Прибыв на контрольную точку, объявлен общий сбор рядом с КПП призывного пункта. Парни более-менее проспались, оклемались. После перекура на месте, выдвигаемся внутрь основного здания. КПП представлял собой отдельную пристройку. Железный турникет на входе, пара комнат с военными. По очереди минуем турникет. Далее по коридору нас встречает небольшого роста мужичок по зелёнке. Пиксельная кепи с блестящей кокардой в виде звезды, аккуратно постриженные усы, черные, начищенные военные берцы. На погонах горизонтально расположены две маленькие звезды. Прапорщик (далее – прапор). Голос у прапорщика был неприятно громкий и до рвоты противный. Прапорщики/мичманы были первыми, из категории военных лиц, с кем я познакомился впервые, будучи в статусе военного.

Данная категория военных по-настоящему заслуживает отдельного внимания. Девяносто процентов из них служили срочную службу. Оставшаяся «десятка» представители выпускников военных училищ. В ВС РФ таких прозвали «пиджаками». Именно эти «девяносто» оттоптавших срочную службу, редкая разновидность очень грамотных, латентных разгильдяев от всего идиотского, что есть вообще в ВС РФ. Прапора, как правило, всегда знают, где достать ценные ресурсы и прочие полезные артефакты. Настоящие короли квестов. Всегда чуют, что и где можно как-нибудь по-тихому скоммуниздить таким образом, что на него даже никто и подумает. Да еще и переиграть так, чтобы подставить кого-то другого под эту подачу.