Полная версия:
Третья опора. Как рынки и государство пренебрегают сообществом
Вместо того чтобы позволить естественным племенным инстинктам людей реализовываться посредством популистского национализма, который в сочетании с национальными вооруженными силами создает взрывоопасный коктейль, было бы лучше, если бы их можно было удовлетворять на уровне сообщества. Один из способов устроения различных сообществ в большой и разнообразной стране состоит в том, чтобы принять всеобъемлющее гражданское определение национального гражданства, когда гражданином является каждый, кто принимает набор общепризнанных ценностей, принципов и законов, определяющих нацию. Это тот вид гражданства, который предлагают Австралия, Канада, Франция, Индия или Соединенные Штаты. Это тот вид гражданства, о котором пакистано-американский мусульманин Хизр Хан, чей сын погиб, воюя в армии Соединенных Штатов, ярко и убедительно напомнил Национальному съезду Демократической партии в 2016 году, размахивая экземпляром американской конституции. Этот документ определил его гражданство и явился источником его патриотизма.
В рамках этой широкой инклюзивной структуры люди должны иметь возможность собираться вместе в сообществах с такими же людьми, как они. Сообщество, а не нация, становится движителем тех, кто дорожит узами этнической принадлежности и хочет культурной преемственности. Конечно, сообщества должны быть открыты, чтобы люди могли входить в них и выходить, если пожелают. Одни, без сомнения, предпочтут жить в этнически смешанных сообществах, в то время как другие изберут жизнь с людьми своей этнической принадлежности. Все они должны иметь свободу делать это. Свобода объединений в сочетании с законодательным запретом активной дискриминации должна стать будущим больших стран с разнородным населением. В конце концов мы научимся заботиться о других, но до тех пор давайте жить мирно, бок о бок, если не вместе.
Рынки тоже должны стать более инклюзивными. Крупные корпорации доминируют на слишком многих рынках, все чаще подкрепляя свое господство привилегированным доступом к данным, владением сетями и правами интеллектуальной собственности. Многие услуги теперь могут оказывать только лицензированные профессионалы, что исключает конкуренцию со стороны тех, кто не имеет необходимых лицензий (одна из причин, по которой дружественные соседи не могут помочь восстановить дом сегодня). В любой ситуации мы должны отыскать барьеры для конкуренции и входа на рынок и устранить их, обеспечив равные возможности для всех. Таким образом, по мере того, как мы стремимся к инклюзивному государству и инклюзивным рынкам, которые встраивают наделенное правами и возможностями сообщество в общество и сохраняют его вовлеченность и динамичность, мы добьемся инклюзивного локализма, который будет иметь важнейшее значение для возрождения сообщества и восстановления баланса опор.
Тем не менее даже в такой ситуации усилия со стороны самого сообщества будут иметь решающее значение. Рассмотрим сообщество Пльзень в юго-западной части Чикаго, в нескольких милях от моего дома. Это сообщество, некогда находившееся в глубоко плачевном положении, сегодня начинает исправлять ситуацию.
Реально существующее сообщество берет себя в руки
Раньше в Пльзене проживали иммигранты из Восточной Европы, работавшие на производственных предприятиях в окрестностях Чикаго. С середины прошлого века туда постоянно переезжали латиноамериканские иммигранты и афроамериканцы, а выходцы из Восточной Европы уезжали[7]. В 2010 году испаноязычные или лица латиноамериканского происхождения составляли там 82 % населения, а афроамериканцы – 3,1 %. Неиспаноязычные белые составляли 12,4 % населения в 2010 году по сравнению с 7,9 % в 2000 году.
Пльзень беден, медианный доход домохозяйства за 2010–2014 годы в среднем составлял 35 100 долларов, что примерно вдвое меньше, чем в целом по Чикаго. Уровень безработицы в 2010–2014 годах в среднем составлял около 30 %. Более 35 % лиц старше 25 лет не окончили среднюю школу. Только 21,4 % людей старше 25 лет имеют степень бакалавра, что составляет менее половины сопоставимого показателя в общей численности населения США. Почти половина арендующих жилье или домовладельцев имеют затраты на жилье, которые превышают 30 % их доходов. Для стабильности сообщества крайне важно, чтобы люди не покидали его, и Пльзеню очень трудно этого достичь.
Низкий уровень образования, низкие доходы и высокий уровень безработицы – это прямой путь к наркотикам, алкоголю и преступности. В 1979 году в Пльзене было зафиксировано 67,4 убийства на 100 000 жителей, что вдвое больше, чем в городе в целом. Для сравнения в Западной Европе средний уровень убийств составляет примерно 1 на 100 000 человек в год. Средние безвозвратные боевые потери для Германии и Советского Союза во время Второй мировой войны составляли около 140 человек в год на 100 000 населения[8]. Таким образом, Пльзень действительно был зоной военных действий – в 1988 году журналист из Chicago Tribune насчитал 21 банду на двухмильном отрезке главной транспортной магистрали, 18-й улицы. 1980-е и 1990-е годы были годами ужасных сражений банд и кровопролития.
Тем не менее Пльзень – это сообщество, которое пытается собраться с силами и измениться. Одним из признаков того, что это удается, является то, что уровень убийств был там значительно ниже общего уровня Чикаго в течение ряда лет с начала 2000-х годов, немного превышая его лишь каждые несколько лет. Как мы увидим, сообщества обычно не берут себя в руки спонтанно – появляются лидеры, которые координируют возрождение. Одной из движущих сил возрождения Пльзеня является Рауль Раймундо, генеральный директор «Проекта „Воскресение“», неправительственной организации (НПО), девизом которой является «Построение отношений, создание здоровых сообществ». Рауль приехал в Соединенные Штаты из Мексики в качестве иммигранта в возрасте семи лет. Он учился в Пльзене в средней школе имени Бенито Хуареса, учился в вузе (в том числе некоторое время в аспирантуре Чикагского университета) и начал помогать сообществу. Он нашел свое призвание после убийства молодого человека прямо рядом с его церковью, когда его пастор спросил прихожан, что в связи с этим собирается делать сообщество. Отвечая на призыв, Рауль и еще несколько человек начали «Проект „Воскресение“», собрав по 5000 долларов в каждой из шести местных церквей. Когда кандидат, которого они нашли, чтобы возглавить проект, отказался занять эту должность, ее занял Рауль, и он все еще занимает ее спустя двадцать семь лет. На сегодняшний день «Проект „Воскресение“» привлек в сообщество инвестиции более чем на 500 миллионов долларов.
Как и в случае с другими проектами возрождения, сообщество сначала провело инвентаризацию своих активов, чтобы выяснить, на что оно может опираться. У него были свои церкви, которые обеспечивали моральную и финансовую поддержку, необходимую для любого возрождения, у него были приличные школы, у него было сильное мексиканско-американское сообщество с дружными семьями, и оно находилось в Чикаго, городе, у которого были и взлеты, и падения, но который все еще является одним из великих городов Америки.
Первым делом нужно было сделать сообщество более пригодным для проживания, то есть сделать его чище, избавиться от уличной преступности и улучшить состояние школ. Жителей призывали оказывать давление на городское санитарное управление, заставляя его делать свою работу – убирать улицы и собирать мусор. Людей призывали создавать клубы в кварталах и специальные группы по борьбе с преступностью. Они выходили из своих домов, когда видели подозрительную деятельность, чтобы вместе вытеснить преступников, или совместно вызывать полицию, чтобы преступники не знали, кого в этом обвинять. Сообщество успешно провело кампанию за мораторий на выдачу городом лицензий на продажу спиртных напитков в Пльзене, закрыло некоторые особенно проблемные бары и работало с полицией, церквями и проживающими в другом месте домовладельцами, чтобы выявлять и закрывать известные бандитские притоны[9]. Увеличилось число дополнительных занятий, внеклассных видов деятельности и программ профессиональной подготовки, что позволяло молодым людям получать больше от учебы в школе и открывало им путь к рабочим местам. Родителей призывали принять участие в жизни школ, и они это сделали. Были введены новые школьные программы – одним из примеров является католическая школа Христа Царя, целью которой является дать ученикам качественное образование, подобное тому, которое можно получить в католической школе св. Игнатия, одной из ведущих католических школ Чикаго, при этом сохраняя доступность образования. Школа Христа Царя привлекла средства местных фирм, а взамен ученики работали один день в неделю на эти фирмы. Остальные четыре дня ученики ходили в школу, каждую неделю получая и хорошее образование, и опыт работы.
Когда члены сообщества увидели, что усилия приносят плоды, желающих принять участие в жизни сообщества начало становиться все больше. Поскольку некоторые старшие члены банд обратились к законному бизнесу, их процветание вдохновило других членов банд развивать навыки, не связанные с насилием. Распространение программ для молодежи в школах дало ей возможность уйти от своего прошлого. Снижение преступности привело к открытию новых предприятий, в том числе франшиз, вроде McDonald’s, которые предлагали легкодоступные рабочие места, позволявшие молодежи начать работать. По мере того как Чикаго становился все более крупным центром регионального распределения товаров, в Пльзене создавалось все больше рабочих мест (там открылись оптовые склады и холодильные центры) – во многом благодаря все еще низким ценам на недвижимость и снижению преступности.
В связи с тем, что район стал более пригодным для жизни, «Проект „Воскресение“» начал помогать бедным, особенно тем из них, у кого было очень мало средств и кто был очень плохо защищен от внезапной потери работы или болезни, сохранять арендуемое ими жилье. Это стабилизирует сообщество. Ирония ситуации заключается в том, что это становится все труднее по мере укрепления сообщества, потому что арендная плата увеличивается, а покупка жилья становится все дороже. Крупные банки, число которых в этом сообществе в настоящее время растет, недостаточно хорошо понимают, как здесь устроена жизнь. Это затрудняет кредитование. В Пльзене мать работающей женщины часто готовит еду для нее и присматривает за ее детьми, поэтому зарплата работницы реально намного больше, так как она не платит за эти услуги. Точно так же члены семьи могут одалживать друг другу деньги, чтобы иметь возможность продолжать выплаты по кредиту, несмотря на нестабильный доход. Как правило, для специалиста по выдаче кредитов из крупного банка такие практики трудно подтвердить или задокументировать, из-за чего ему приходится в первую очередь смотреть на явные показатели дохода[10]. Финансовые учреждения на уровне сообщества, где решения принимаются локально на основе «мягкой информации», доступной в сообществе, понимают, что работник более кредитоспособен, чем можно предположить, исходя из его зарплатной ведомости. Не нуждаясь в официальном подтверждении дохода для выдачи кредитов, они более охотно кредитуют на местах, чем крупные банки.
Признавая важность местных учреждений, в 2013 году «Проект „Воскресение“» помог спасти от банкротства местный Второй федеральный банк. В то время 29 % ипотечных кредитов банка были просроченными, и многие местные заемщики столкнулись бы с выселением, если бы банк был закрыт или продан кому-то за пределами сообщества. Пустующие помещения привели бы к снижению цен на жилье и возвращению преступности. В настоящее время просрочки по выплатам у Второго федерального банка составляют 4 % от его ипотечного портфеля: это результат работы с заемщиками и возвращения к здоровому кредитованию. Люди продолжают использовать его филиал как общественный центр, встречаясь там, чтобы пообщаться с соседями, или принося свою почту, чтобы ее перевели банковские служащие.
«Проект „Воскресение“» сам построил доступное жилье, которое он сдает в аренду малообеспеченным семьям, но при этом он стимулирует их съезжать, когда они начинают зарабатывать достаточно, чтобы позволить себе аренду по рыночным ценам. Одна из его построек, Casa Queretaro, выглядит элегантно и гостеприимно, кажется скорее роскошным жильем, чем доступным, – по мнению его управляющих, нет никаких причин, по которым столь доступное жилье должно выглядеть обветшалым. «Проект „Воскресение“» также пытается расширить доступ к кредитам на местном уровне. Его волонтеры работают с членами сообщества над повышением их финансовой грамотности, которая позволит им выстроить и улучшить кредитную историю, например, с помощью регулярной и своевременной оплаты счетов за коммунальные услуги.
Возрождение сообщества есть нечто намного большее, но общая картина должна быть ясна. Пльзень отнюдь не богатое или процветающее сообщество, но теперь у него есть надежда. Оно построено на своих мексиканских связях – у него есть Национальный музей мексиканского искусства, – хотя это не означает, что жители не гордятся тем, что они одновременно американцы. Cinco de Mayo, мексиканский фестиваль, отмечается с большим размахом, но более 250 000 человек в Пльзене присоединяются к параду 4 июля, в День независимости США. Цель Рауля Раймундо – привечать в Пльзене людей всех этнических групп, опираясь на базовую стабильность существующего сообщества. Как он говорит тем, кто покупает жилье в этом районе: «Вы покупаете не часть недвижимости, а часть сообщества».
Итоговые предварительные замечанияКто я такой и почему я пишу эту книгу? Я преподаватель Чикагского университета. Некоторое время я провел в качестве главного экономиста и главы отдела исследований в Международном валютном фонде, где мы консультировали различные развитые и развивающиеся страны. Я также был управляющим Центральным банком Индии, где мы провели реформы, направленные на улучшение финансовой системы страны. У меня есть опыт работы как в международной финансовой системе, так и на развивающихся рынках. В своей взрослой жизни я никогда не был так обеспокоен тем, куда ведут нас наши лидеры, как сегодня.
В моей книге «Линии разлома: как скрытые разрывы по-прежнему угрожают мировой экономике», опубликованной в 2010 году, я выражал тревогу по поводу последствий растущего неравенства, утверждая, что льготные кредиты на жилье до начала глобального финансового кризиса были отчасти способом, позволявшим политикам отвлекать внимание людей от того, что их зарплаты не растут. Я был обеспокоен тем, что вместо того чтобы извлечь из кризиса правильный урок – что нам нужно исправить глубокие разломы в развитых обществах и глобальный порядок, – мы станем искать козлов отпущения. Я писал:
Первыми жертвами поисков козлов отпущения становятся те группы населения, которые находятся у всех на виду, легко поддаются демонизации и не могут себя защитить. Нелегальные иммигранты и иностранные рабочие не голосуют, но они играют существенную роль в экономике: во-первых, потому, что часто выполняют работу, за которую не возьмется никто другой в нормальных условиях, и, во-вторых, потому, что они являются источником дешевого импорта, который, повышая уровень жизни в целом, особенно благоприятно сказывается на жизни людей с низкими доходами. Должен найтись более разумный выход…[11]
Поиск козлов отпущения действительно в разгаре. Я пишу эту книгу, потому что вижу все более поляризованный мир, который рискует отвернуться от семидесяти лет мира и процветания, получивших широкое распространение. Это создает угрозу забыть о том, что сработало, при этом игнорируя то, что нужно изменить. Популистские националисты и радикальные левые понимают необходимость реформы, но у них нет реальных ответов, поскольку они прибегают к политике гнева и зависти. Основные партии истеблишмента даже не признают необходимости перемен. Многое предстоит сделать, и проблемы нарастают. Государство, рынки и сообщество могут быть сбалансированы гораздо лучше. Мы должны начать делать это сейчас.
Оставшаяся часть этой книги выглядит следующим образом. Я начинаю с описания третьей опоры, сообщества. Для одних сообщество означает тепло и поддержку. Для других оно репрезентирует ограниченность и традиционализм. Оба описания могут быть верными, иногда одновременно, и мы увидим почему. Задача современного сообщества состоит в том, чтобы получить больше от хорошего при минимизации плохого. Мы увидим, как этого можно достичь через уравновешивающее влияние двух других опор – государства и рынков. Далее нам необходимо понять, как эти опоры возникли исторически. В первой части я прослеживаю, как государство и рынки в современных развитых странах выросли из феодального сообщества, переняв некоторые его функции. Я объясняю, как активный рынок помог создать независимые источники власти, которые ограничивали произвольные полномочия государства. После того как государство стало ограниченным конституцией, рынки взяли верх, иногда в ущерб сообществам. Расширение избирательного права вдохнуло новые силы в сообщества, и они использовали их для того, чтобы заставить государство ограничить рынок. Люди также требовали надежной социальной защиты, которая защитила бы их от колебаний рынка. Все эти влияния слились воедино в либеральных рыночных демократиях, появившихся в развитых странах в начале XX века. Однако рыночные спады, особенно после технологических революций, нарушали и продолжают нарушать привычный порядок вещей. Великая депрессия и последовавшая за ней Вторая мировая война, казалось, прозвучали похоронным звоном по либеральным рыночным демократиям в большей части мира и подъему государства.
Во второй части книги я описываю, как Соединенные Штаты сформировали послевоенный либеральный порядок и как снова выросли и государство, и рынки. Демократия обрела более прочные корни. Однако за тридцатилетним сильным послевоенным ростом последовали годы относительного застоя, когда развитые страны искали новые способы оживления роста. Реагируя на этот застой, англо-американские страны усилили рынки за счет государства, в то время как реформы в Европе были направлены на создание сверхгосударства и интегрированного рынка. И в том и в другом случае реформы происходили за счет сообщества. Из-за этого страны оказались в разной степени подготовлены к революции в области ИКТ, последующему глобальному финансовому кризису и негативной реакции на глобальный порядок. Я описываю причины роста популизма и прослеживаю связанные с этим события в Китае и Индии.
В части III я перехожу к возможным решениям. Чтобы повысить шансы на то, что общество останется либеральным и демократическим, нам необходимы глубокие изменения, которые уравновесят три опоры перед лицом технологических изменений. Нам нужно больше локализма, чтобы придать новые силы сообществу, опираясь при этом на государство и рынки, чтобы сделать общество более инклюзивным.
И напоследок несколько сопроводительных замечаний. Я намерен сделать эту книгу всесторонней, но не исчерпывающей. Поэтому я иллюстрирую ход событий на примерах из истории ведущих стран, но, если бы я обосновывал свои аргументы точными сведениями, которые требуются специалистам, это истощило бы терпение читателя (как и моего редактора). В книге будут предложены утверждения широкого плана, и она опирается на множество научных исследований, но предназначена для широкой аудитории. Я также предлагаю некоторые идеи, касающиеся государственной политики, не в качестве последнего слова, но чтобы вызвать дискуссию. Мы сталкиваемся с огромными проблемами, для решения которых нужны не просто правильные решения, но и те, что вдохновляют нас действовать. Стоит вспомнить слова чикагского архитектора Дэниела Бернэма: «Не составляй маленьких планов; у них нет магии, чтобы волновать людскую кровь, и, вероятно, сами по себе они не реализуются»[12]. Я надеюсь, что эта книга взволнует вашу кровь.
Введение. Третья опора
Почему важны соседи, если мы можем связаться с людьми по всему миру одним щелчком компьютерной мыши? Какую роль играют ближайшие сообщества в развитой стране с хорошо функционирующим государством и активными рынками? Несмотря на то что государство и рынки взяли на себя многие из ранних функций сообщества, ближайшее сообщество все еще выполняет важные из них. Оно помогает определить, кто мы есть. Оно дает нам чувство возможностей, способность формировать наше собственное будущее перед лицом глобальных сил. Оно также предлагает нам помощь в трудные времена, когда никто другой этого не сделает. Конечно, сообщество также может быть ограниченным, традиционным и сопротивляться изменениям. Успешное современное сообщество поддерживает своих членов, даже будучи более открытым, инклюзивным и динамичным. Мы увидим, почему сообществу трудно делать все это, но также и почему это необходимо для того, чтобы сообщество решало проблемы, с которыми мы сталкиваемся.
Ближайшее сообществоНас формируют те люди, что нас окружают. Радость приятнее делить с друзьями, наши успехи приносят больше удовлетворения, когда получают признание тех, чье мнение нам важно, наши протесты не так одиноки и наше негодование не столь неуверенно, когда их разделяют наши сторонники, наша ненависть еще яростнее, когда ее подстегивают соратники, наши скорби менее обременительны, когда мы переносим их вместе с семьей. Более того, мы оцениваем наши действия, основываясь на том, как они влияют на людей, которые находятся рядом с нами, на тех отпечатках, которые наши действия оставляют в их жизнях. Без таких воздействий мы были бы эфемерными тенями, и мало что свидетельствовало бы о том, что мы вообще существовали. Каждый из нас опирается на множество перекрывающихся сообществ, которые помогают определить, кто мы есть, которые придают нам идентичность сверх того ядра индивидуальности, которое мы считаем уникальным для нас.
Существуют различные сообщества, и одни из них сплоченнее других. Сообществом может быть группа людей, которые связаны друг с другом кровным родством (как семья или клан) или которые обладают текущей или прошлой пространственной близостью (как люди в деревне или уехавшие из деревни). Сообществом могут быть те, кто имеет общее представление о том, как нужно правильно жить (как в религиозной секте), имеет общую профессию (как в киноиндустрии) или часто посещает тот же веб-сайт или чат-группы (как в моей группе выпускников вуза, где у каждого, похоже, свое особое мнение обо всем, которым им абсолютно необходимо поделиться). У каждого из нас есть множественные идентичности, основанные на группах, к которым мы принадлежим[13].
Благодаря улучшению коммуникаций и снижению транспортных издержек возросло значение более отдаленных сообществ. Для кого-то эти сообщества могут быть гораздо важнее, чем соседи. Действительно, центральная проблема в этой книге связана со страстями, которые вырываются наружу тогда, когда воображаемое сообщество, такое как нация, удовлетворяет потребность в принадлежности, которую соседство удовлетворить уже больше не может.
Тем не менее в силу различных причин мы будем говорить прежде всего о ближайшем сообществе. На протяжении большей части истории, когда расстояния действительно имели значение, это было единственное сообщество, которое оказывало серьезное влияние на жизнь большинства людей. Даже сегодня значительная часть экономической деятельности сосредоточена именно здесь. Для большинства из нас район, в котором мы живем, и наши соседи – это то, с чем мы сталкиваемся каждый день и что привязывает нас к реальному миру. Именно здесь мы проявляем себя как общительные люди, а не как члены клана, единоверцы, профессионалы или бестелесные мнения в интернете. Именно здесь у нас больше шансов убедить других в том, что наша принадлежность к роду человеческому сильнее разделяющих нас этничности, профессии или национального происхождения. Именно здесь мы дискутируем и убеждаем, выбирая должностных лиц и участвуя в управлении местными общественными службами, которые оказывают непосредственное влияние на нашу жизнь. Именно здесь мы собираемся, чтобы дать начало более широким политическим движениям. Как мы увидим позже, здоровое, заинтересованное, непосредственное сообщество способно преодолеть противоречие между унаследованным всеми нами трайбализмом и требованиями большой, разнообразной нации. Заглядывая в будущее, поскольку все больше производственных и сервисных рабочих мест автоматизируется, человеческая потребность во взаимоотношениях и социальные потребности соседства вполне могут создать множество рабочих мест в будущем.
В сплоченных сообществах различные трансакции совершаются без использования денег или подлежащих исполнению договоров. В некоторых трансакциях одна сторона может получить всю выгоду. Иногда ожидается, что другая сторона отплатит за услугу, но на самом деле этого может никогда не произойти. В нормальной семье ее члены обычно помогают друг другу без договоров и оплаты. Во многих обществах друзьям все равно, кто оплатит счет за ужин, ведь способность не вести учет этому – признак настоящей дружбы.
