Двойная шутка

– Да, он приходил, когда тебя не было, – кивнула Дебби.

– Фил, возьми на балконе табуретку, если не затруднит.

Филипп, опираясь на трость, прошел на балкон (там действительно стояла старая колченогая табуретка, возможно, даже раритет) и поднял голову. На небе, затянутом тучами, и правда там и сям пробивались звезды. Под впечатлением от этого зрелища Филипп медленно и неловко опустился прямо на пол. Пол оказался довольно теплым – за счет толстого ковролина. Когда он с табуреткой вернулся, Дебби уже не было.

– Ты что, заснул там? – поинтересовался Алекс, печатая что-то в ноутбуке.

Фил посмотрел на закрытую входную дверь. Ему-то казалось, что он вышел буквально на пару минут. И вместо ответа спросил:

– Ты случайно не знаешь какой-нибудь хороший паб неподалеку?

– Случайно не знаю? – Алекс гордо выпрямился. – Вообще-то я вожу экскурсию «Лучшие пабы Лондона». Я случайно знаю их все.

Ну, насчет «все» он, наверно, слегка загнул, но сейчас Филу вполне достаточно было и одного.

В пабе «Тревери Тап» на пристани им встретились трое актеров из «Большого знака».

– Мы каждую неделю собираемся в разных районах, чтобы не приедались, – пояснил Гамильтон, играющий в сериале роль тени Рэя. – Сегодня решили глянуть на гавань. А еще тут, говорят, иногда исполняет какой-то крутой певец. Но, видимо, не сегодня, – добавил он, оглядевшись.

– Очевидно, – сказал Алекс, и после этого речь как-то плавно свернула к феминисткам.

– Феминистки забывают, что права следуют в неминуемой связке с обязанностями, – разглагольствовал Крэйг, игравший сида.

– У женщин подчас больше прав, – тут Алекс, железный человек, способный два вечера подряд провести в пабах, а в перерыве проработать всю ночь и день, подавил зевок. – Например, право не служить…

– И право не звонить после секса, – подхватил Филипп.

– А тебе-то что за дело? – поинтересовался у него Морис, игравший роль демона Рохоса.

– Что значит – что за дело?

– Ну, ты производишь впечатление… – Морис пожал плечами. – Мы решили, что ты еще девственник. Разве нет?

Обычное дело – сейчас можно жениться хоть на дереве, но если ты асексуал – то все, в любой компании будешь считаться странным, одиночкой, чуть ли не изгоем. Поэтому Фил раньше об этом и помалкивал, ну а сейчас… Хорошо, что это уже не его проблема.

– Что пристал к человеку? – Манчестерский акцент на сей раз резанул слух.

– Что за шутки, – Филипп расправил плечи. – Есть у меня женщина. Мы и сегодня с ней были. На книгах.

Алекс поморщился, как от острой боли:

– Надеюсь, вы их не помяли? – Актеры удивленно на него уставились. – К книгам нужно относиться с уважением, – счел необходимым пояснить он.

– Так что насчет секса на книгах? – скрестив руки на груди, поинтересовался Алекс, когда коллеги по сериалу, допив пиво, ушли.

– К тебе столько людей приходило, в том числе такие милые дамы, – Филипп неопределенно махнул рукой: мол, удержаться было нереально. И поспешил сменить тему: – Кстати, почему они к тебе ходят?

– Ну люди в районе берут книги, меняются ими. Короче, нечто вроде маленькой местной книжной сети, – с неохотой ответил Алекс.

– А мы пойдем завтра в паб? – спросил Фил не без сомнения. С одной стороны, он уже смотреть не мог на пиво, а с другой – очень хотел узнать что-нибудь про Эллу. Как жаль, что не успел спросить номер ее телефона! Спрашивать напрямую у Алекса он опасался, но может, получится выяснить исподволь?

– Нельзя пить пиво каждый день, – заметил Алекс, – не то будет пивной алкоголизм. А ты актер, у тебя память. Многие мои знакомые ходят в паб только по четвергам.

– Почему не в пятницу?

– В пятницу уезжают за город с семьями. Но я-то хожу в пятницу.

– А… – произнес Филипп. Ему обязательно нужно было узнать об Элле, а еще лучше – снова с ней встретиться. – А ничего, если я еще зайду к тебе взять книгу про балет?

– Только не шуми, – ответил Алекс.

– Я буду играть немого, – пообещал Филипп. – То есть, в смысле, – он оглянулся и после паузы договорил: – Человека с альтернативными возможностями коммуникации.

Однако Алекс уже не ответил. Он задремал прямо тут, положив голову на скрещенные руки. На правом запястье задрался рукав рубашки и стал виден пластырь.

Но что такого, обычное дело – пластырь и пластырь. Мало ли где он порезался, может, по дороге в Дагенхем? Не могли же они в самом деле побрататься на крови, как ему приснилось в сумбурном алкогольном сне, – это был бы крайне вопиющий нонсенс.

Глава 4. О том, как важно уметь слушать

– Мне тут на днях подарили кубинский ром двенадцатилетней выдержки, – сообщил как бы между прочим Алекс, взяв из шкафа бутылку и показав ее Дебби, поднявшейся к нему на чай.

– Кто, поклонницы? – усмехнулась Дебби.

– Сам не знаю. Просто оставили на пороге.

– Наверно, в благодарность за книги, – предположила она. – Значит, будет чем согреться долгими зимними вечерами.

– Я обычно не пью такое, – покачал головой Алекс. – Крепкое меня быстро вырубает.

Тут в дверь постучали, хотя она была, как обычно, не заперта, и пришлось Алексу отложить бутылку и пойти открывать.

– Сегодня немного дождливо, – сказал Фил, стоя на пороге, пока с его куртки стекала вода.

– Очевидно, это знаменитое английское преуменьшение, – прокомментировал Алекс.

– Я шел отдать эту книгу, – начал объяснять Филипп, – и уже вышел из метро, когда начался дождь со снегом. Интересно, что это случилось как раз когда я не захватил с собой з-зонт. Боюсь, книга немного намокла, хотя я и держал ее под одеждой, – он протянул «Историю русского балета», уже немного потрепанную на вид. – Я могу компенсировать.

– Лучше разуйся в коридоре, – сказал Алекс.

– Охотно.

Фил снял свои ортопедические ботинки, а носки снимать отказался. Однако Дебби порылась в глубине квартиры, вытащила шерстяные и стояла над Филом, пока он торопливо не переодел носки, и тогда повесила его вымокшие компрессионные на батарею.

– Вам еще срочно нужно переодеться, – заметила она.

– Я ничуть не з-замерз, – сказал Фил, стуча зубами. – Разве что не отказался бы от горячего чая. – Как истинный англичанин, он не сомневался в целебной силе этого напитка в любых ситуациях.

Алекс пошел в закуток и налил в гостевую чашку недавно заваренного чая, подумал и добавил туда же несколько капель рома.

– У этого чая какой-то странный вкус, – заметил Фил, отпив из большой сине-белой чашки. В тяжелом фланелевом халате и шерстяных носках он совершенно терялся.

– Травяной, – пояснила Дебби, – я сама покупала.

Фил кивнул и допил. Становилось понятно, что рискованная прогулка под дождем была напрасной: сегодня Элла не придет.

Поэтому Фил пришел и на следующий день. На сей раз ему понадобилась «История танцевального костюма». Алекс сказал, что ее уже кто-то читает. Порыскав в книжных завалах, Фил выловил другую, про художников, и открыл на середине. Тот же мелкий унылый шрифт, однако хотя бы встречались картинки.

– Я почитаю тут? – небрежно спросил Фил. – А то не хочется с собой туда-сюда возить, вдруг опять намокнет.

– Я же говорю, только не шуми, – отозвался Алекс, который снова что-то увлеченно печатал на ноутбуке. Так прошел час, в течение которого в квартирку заглядывал кто угодно, но только не Элла.

– Перерыв! – сказала Дебби, входя. – Твой стук по клавишам заглушает мой сериал. Что ты печатаешь так яростно?

– Есть многое на свете, друг Горацио, ну ты в курсе11, – Алекс откинулся на стуле и закурил. – Будешь чай?

– Только если споешь «Капитанов». Которые слышат звезды. И спасибо, что не предложил кофе, а то после смены у меня того и гляди из ушей польется капучино. – Раньше Дебби работала в чайной, а недавно перешла в кофейню, сделавшись баристой.

Алекс поднялся из-за стола, взял висевшую на стене видавшую виды гитару, негромко тронул струны и запел что-то задумчивое.

– Со мною вот что происходит, – любезно перевела для Филиппа Дебби, – ко мне мой старый друг не ходит. А ходят в праздной суете разнообразные не те12.

– Хорошо, что я не мнителен, – пробормотал Филипп.

Алекс прижал струны ладонью и завел другой мотив, не менее минорный.

– «Первый тайм мы уже отыграли, – начала переводить Дебби, – и одно лишь сумели понять…»13 Советую вам установить переводческое приложение. Это уже от меня, не в песне. Слушай, Алекс, тебе только двадцать семь, какое «Как молоды мы были»?

– Все это довольно условно, – сказал Алекс. – В каком-то смысле я, может, куда старше тебя. К тому же есть такая штука, называется – перевоплощение. – И он заиграл новое вступление.

Однако Дебби, кажется, опять осталась не очень довольна выбором песни.

– Никогда не поет то, что попросишь, – посетовала она. – Экая невидаль в Лондоне туман, даже и сиреневый.

– Не каждый день есть настроение петь «Капитанов», – пояснил Алекс.

– А как вы различаете слова в песнях? – поинтересовался у нее Филипп.

– Если сосед сверху бренчит их чуть ли не каждый вечер, волей-неволей навостришься, – усмехнулась она. – Вот вы если походите еще сюда, тоже наловчитесь.

Вообще Фил приходил сюда с одной целью – увидеться с Эллой. Чтобы хоть объясниться с ней. Что это у них было, и будет ли продолжение? Но Элла все не появлялась, а спрашивать у Алекса напрямую он побаивался. Кто их разберет, за какие вопросы русские могут сразу ударить в лицо. Элла его агент, и может, у них принято спать со своими агентами? Просто как правило хорошего тона.

Поэтому Фил только сидел в углу, для вида листая книги и терпя сигаретный дым. Однако притворяться, что чем-то занят, куда утомительнее, чем что-то делать, и он начал просматривать страницы, просто чтобы скоротать время в ожидании Эллы. Ведь когда-то же она должна прийти.

– Почему бы тебе не купить гитару поновее? – спросила Дебби, когда отзвучал последний аккорд.

– Я уже привык к своей старушке, – Алекс провел пальцами по изгибам инструмента. – Даже в ее скрипе слышится история.

– А я люблю твои истории, – сказала Дебби. – Можешь, расскажешь что-нибудь смешное и интересное?

– Смешное или интересное? – уточнил Алекс.

– Интересное, – выбрала Дебби.

– Только если вкратце, а то мне надо работать.

– Люблю, когда ты рассказываешь вкратце!

– Есть такая фраза из жаргона кокни: «Странный, как заводной апельсин», описывающая максимальную степень неуместности. Сам Берджесс14 говорил, что впервые услышал его в одном лондонском пабе еще до второй мировой и решил использовать для какой-нибудь вещи. Вещь в итоге вылилась в целый роман. Вот так нежданно и приходят авторам идеи их нетленок. А вы думали, для чего я хожу по пабам? Так-то вот, благородные доны.

– Достопочтенные, – почти машинально поправил Филипп, думая о своем.

– Что?

– Ну, доны – это ведь в Испании, – Фил неловко улыбнулся.

– Это цитата15, – пояснила ему Дебби.

– Как вы помните все эти цитаты? – поинтересовался он.

– Пожили бы тут с мое – еще бы не так навострились, – усмехнулась она.

Алекс, повесив гитару на стену и вернувшись за стол с ноутбуком, сказал:

– Так, ладно, мне срочно нужна история.

– Вон же у тебя сколько книг, – заметила Дебби, – или можно загуглить.

– Мне нужна оригинальная история, – уточнил Алекс, – которая если и есть в книге, то в очень редкой. Давайте рассказывайте, что знаете.

– Вот у Ричарда Вудвилла, – неуверенно начала Дебби, – первого графа Риверса было восемь дочерей. Надежда на наследника не покидала его до последнего. Но потом старшая дочка Елизавета вдруг вышла за короля Англии, и семейство-таки вытянуло счастливый билет! Всех дочерей раздали за знатных вельмож. Однако потом случилось много всякого…

– Не годится, – покачал головой Алекс, – «Белую королеву» все знают.

– В твоем изложении это наверняка заиграет новыми красками.

Алекс скептически хмыкнул.

– Вот человек, с которым я могла бы скоротать вечность, – улыбнулась Дебби. – Он умеет не только интересно говорить, но еще и ненавязчиво молчать. И, кажется, даже в раю будет занят каким-нибудь делом.

– Писать статью мне надо уже сейчас, а не в призрачном будущем. Фил, а ты про что читаешь?

– Про Клода Моне, – ответил Фил, который все еще рассматривал картинки в книге про художников. Наверно, стоило расписать это поподробнее, и он добавил: – У него одним из героев был солнечный свет. И он не смешивал краски на палитре, а наносил чистые цвета на холст широкими мазками. – Хорошо, что он проглядывал подписи и пояснения к рисункам.

– Предтечей импрессионистов называют Уильяма Тернера, – сказал Алекс, – он тоже работал со светом.

– И с энергией четырех стихий, – подхватила Дебби, – солнца, воды, воздуха и огня.

– Короче, всегда приятно побеседовать с начитанным человеком, – заключил Алекс.

– И с умным тоже, – улыбнулась Дебби.

– Если уж выбирать, пусть будет ум без начитанности, чем начитанность без ума, – решил Алекс.

– Я как раз хотел почитать про Ван Гога и Гогена, – приободрившись, сообщил Фил.

– Строго говоря, это уже постимпрессионисты, – сказал Алекс. – Если тебе интересно про Клода Моне, возьми вон Росса Кинга. А ты что сейчас читаешь? – спросил он у Дебби.

– «Девушку в поезде», – скромно сообщила она.

– Пронзительно, – сказал Алекс. – Кстати, почему она девушка? Она ведь уже побывала замужем, если память не изменяет.

– Ты читал? – удивилась Дебби.

– Нет, как-то видел рекламу фильма. – У Алекса было не так много времени, чтобы читать все печатающиеся книги.

– А как ты определяешь хорошую книгу?

– Как и все, на уровне интуиции. Хорошие книги в основном о том, как хорошие люди ищут и находят друг друга, – подумав, уточнил Алекс. – И о том, как кто-то просто пытается выжить. А культовые образуют вокруг себя целый мир.

– Все кажется просто, когда ты рассказываешь, – кивнула Дебби. – А расскажи еще про магию кино?

– Магия кино – в деталях и реквизите, – ответил Алекс. – Например, самый популярный искусственный снег состоит из мелко нарезанной прессованной бумаги. Настоящее стекло заменяет стекло из тонкого пластика или сахарная пластина16, кровь используется бутафорская.

– Вещество под названием «technicolor blood», – подхватил Фил. Он как актер тоже мог что-то рассказать.

– А в чашку вместо кофе кладут мокрый и разогретый в духовке тампон, чтобы шел пар, это я знаю, – улыбнулась Дебби.

– Водку заменяют водой, пиво – яблочным соком, а сигареты курят травяные.

– Я бы курил настоящие, – усмехнулся Алекс. – А еще детали создает художник по реквизиту. К примеру, недавно по сюжету требовалось снять сцену в центре Чикаго, и мы поехали в Шордич. А до этого он с помощниками буквально за день исписали нужным стрит-артом незанятую стену.

– А что за граффити?

– Стрит-арт, – поправил Алекс. – Граффити – это надпись, а стрит-арт-рисунок. В них используются трафареты, акриловые краски и все такое прочее. Там изобразили ангела в виде горбуна в одежде, почти скрывающей крылья.

– А разные красивые виды делает компьютерная графика на хронакее? – задала новый вопрос Дебби. Ей как любительнице сериалов все было интересно.

– Не всегда, – покачал головой Алекс, – еще используют макеты, большие миниатюры городов и замков. Их называют бигиатюрами. Но мне по-прежнему нужна история, – он посмотрел в окно.

– Ты знаешь про Симона де Монфора, шестого графа Лестера?17 – предложила тему Дебби. – Он стоял у истоков английского парламентаризма и еще местный святой.

– В целом, – сказал Алекс, – можно считать, что небеса пусты, можно не верить в Бога и всех святых, но господин шестой граф Лестер – совершенно другое дело18.

– Это, наверно, цитата, – решила Дебби.

– Одна современная русская поэтесса. Не суть. Есть еще идеи для истории?

– Лучше ты расскажи, – попросила Дебби, – ты так интересно рассказываешь про времена короля Артура или Робин Гуда.

Алекс ненадолго задумался.

– Ну, например, про саксы. Саксы, или, проще говоря, скрамасаксы – это ножи, бытовали, как можно догадаться, у племени саксов. В первые века нашей эры на этом острове в основном жили кельты, которых римляне почему-то называли бриттами. Когда в 408 году римляне ушли из Британии, местное население стало особенно страдать от набегов варварских племен, саксов и англов. И знатные бритты заключили с ними соглашение, пустив жить на юго-востоке острова, в Кент, с тем чтобы они защищали остров от других морских разбойников. За вознаграждение, конечно. Однако потом бритты не смогли выполнить обещания по гонорарам, о чем и известили саксов. Правил в то время британский король Вортигерн Тощий. Саксы, недолго думая, пригласили знатных бриттов на ужин и там же их и перебили за обман. Назвали это «ночью длинных ножей». Там еще присутствовала дочь вождя саксов Ровена, якобы вскружившая голову Вортигерну, но никто не уверен, что это не легенда. Это были весьма туманные полтора века, после ухода римлян и до прихода христианства, принесенного святым Августином в тот же Кент. И в этом тумане уместились все легенды о короле Артуре, его рыцарях, драконах и феях. Кстати, британский антрополог Говард Рид в книге «Король Артур – король-дракон» уверяет, что Артур вообще был из скифов и явился откуда-то с земель Северного Причерноморья, и именно со скифами в Британии появилось понятие о военной кавалерии.

– Я еще помню, где-то там был остров Авалон, – подхватила Дебби.

– Да, мистический Яблочный остров, – сказал Алекс. – По легенде, на этом острове жители всегда молоды, и день не сменяется ночью, а время идет по-другому. За несколько минут там проходят годы и даже десятилетия в обычном мире. Там живут эльфы и феи, а людям попасть совсем непросто, разве что какая-нибудь фея за руку приведет. Туда Моргана и привезла своего раненого брата-короля, и там он спит крепким сном, но обязательно проснется, как только Британии будет грозить настоящая опасность. Английские ученые так и не пришли к единому мнению – то ли этот остров недалеко от Бретани, то ли затонул. Или вообще, может, феи доставили Артура в подводный мир Темзы, который тогда был, конечно, намного чище. Может, они превратили его тоже в духа, и теперь он пирует с фейри19 и водяными феями где-то на изнанке мира? – Алекс выдержал драматическую паузу. – А потом эти ножи, саксы, стали длиннее и достигли размеров уже коротких мечей. Так саксы, а заодно и англы стали хозяевами Британии, а потомки бриттов живут сейчас в основном в Уэльсе.

– Наверно, в ночь длинных ножей саксы и решили, что их ножи должны удлиниться, – заметила Дебби. – Расскажи еще что-нибудь, а?

– О чем?

– Об аристократах.

– У настоящих аристократов родословная должна уходить во тьму веков, – сказал Алекс. – Не важно, что в этой тьме происходило, главное, чтобы это было задокументировано. Итак, пятого графа Ратленда, Роджера Мэннерса, подозревали в том, что он пишет за Шекспира. Его предка второго графа Ратленда обвиняли в любовной связи с Елизаветой Первой. А его потомок, генерал-лейтенант Джон Мэннерс, маркиз Грэнби был главнокомандующим английских войск в Семилетней войне и придумал устраивать своих старых солдат трактирщиками, поэтому в армии его любили, и позже в его честь назвали кучу пабов. Все это тянулось до двадцать первого века, и теперь на старинном генеалогическом древе распустились три розы Мэннерс. Да, три сестры, прямо как сестры Спенсер или сестры у Чехова, вот только едва ли они захотят ехать в Москву – ведь в их Бельвуаре несколько сот комнат. Можно бродить там весь день и ни разу не пересечься ни с одним туристом. Жаль только, всю эту красоту унаследует их старший брат, но пока никто не запрещает сестрам постить в соцсетях замок.

– Так бы слушала и слушала, – вздохнула Дебби. – Откуда ты столько знаешь?

– Ты хочешь спросить, откуда у меня было столько времени, чтобы читать? – уточнил Алекс. – В детстве мы жили тесно, в однушке. Отец по вечерам часто работал за компьютером в комнате, чтобы прокормить четверых, а мы с мамой зимой, когда не разгуляешься, сидели в это время на кухне, и она рассказывала нам вполголоса сказки. Из кухни нельзя было прорубить окно в другое пространство, и она своей фантазией и книгами создавала нам дополнительное, открывала дверь в тот мир, где места всегда хватает.

– А про что рассказывала?

– Про многое. – Алекс задумался, припоминая. – Про фей и другие волшебные народы, которые можно увидеть, проследив за мыльными пузырями. Кстати, эта концепция «волшебный мир в шаге от реального, просто очень хорошо скрывается» легла в основу любимого приема Гофмана и жанра «городского фэнтэзи», вроде «Дозоров» Лукьяненко и «Гарри Поттера».

– Это было сурово, – заметил Фил, еще под впечатлением информации об однушке. – А я в детстве боялся заблудиться в гостях у бабушки.

– Мы выживали как могли. Все закончилось хорошо, родился мой брат, и после этого мы переехали в трешку, – добавил Алекс, – ну и отец ушел, так что сразу стало свободнее. Но к сказкам мы уже накрепко привязались. Однако у меня по-прежнему нет истории.

– Если не знаешь, о чем писать, пиши о любом из трех сюжетов, – Золушка, Спящая царевна и Красавица и чудовище, – посоветовала Дебби.

– Это скорее для любовных романов, – покачал головой Алекс. – Кстати, иронично, что прообразом Золушки стала Берта Большеногая, а ее принцем – Пипин Короткий, отец Карла Великого. Как говорится, король Пипин был очень мал, но выстроил дворец20. Берта доказала то, что именно она невеста принца, примерив обувь на свою необычно большую ножку. Как видите, в легендах любят преувеличивать или преуменьшать реальные события. Может, написать снова про Вилли Бастарда?

– А это еще кто такой? – поинтересовалась Дебби.

– Сын нормандского герцога Роберта Великолепного и конкубины Герлевы, или Герлетты, или Эрлетты. Мне больше нравится последний вариант. Он оставил заметный след в вашей истории.

– Я лично не слышала ни про какого Вилли Бастарда, – сказала Дебби. – Может, ты это только сейчас придумал?

– Ладно-ладно, – Алекс поднял руки, как бы сдаваясь. – Потом его назвали Вильгельм Завоеватель. Но, понимаешь, это было уже сильно потом. И победив англосаксов, он раздал эти земли своим друзьям и приближенным, так что ваша знать происходит именно от них.

– А в твоей крови не только славянское ДНК, – заметила Дебби, – но и, судя по всему, привет от монголо-татар.

Алекс, на лице которого помимо славянских корней отчетливо виднелся и татарский привет в виде высоких скул, улыбнулся:

– Всегда приятно поговорить с внимательным человеком. Ладно, напишу что-нибудь про орду Атиллы, – неожиданно заключил он и повернулся к своему ноутбуку.

Фил снова обратился к книге и сам не заметил, как прошел остаток вечера, в течение которого в квартирку Алекса заглядывал кто угодно, но только не Элла.

Глава 5. Знакомство с Шордичем

В начале февраля Фил снова приехал в Брентфорд.

– От тебя ведь сейчас вышла Софи? – уточнил он. Он видел помощницу режиссера выходящей из подъезда. Может, и не узнал бы со спины, если бы не ее приметная коса медного оттенка.

– Не могу сказать, ведь речь идет о чести дамы, – кратко ответил Алекс. – Фак, я сбился, – он взлохматил себе волосы. – Никак не могу продолжить мысль. Будешь дарджилинг?

– У тебя есть дарджиллинг?

– Конечно, есть, – кивнул Алекс, – как и цейлон, и прочее в том же духе. Все дарят мне чаи. И еще почему-то открытки, как будто я школьный учитель.

Алекс и сам выпил дарджилинг за компанию. Головная боль после этого утихла, но нужная идея никак не приходила на ум.

– Как думаешь, каков настоящий английский джентльмен? – спросил он, отставив чашку.

– Ну, прежде всего он хорошо образован, – Фил задумался.

– Да, – кивнул Алекс.

– И хорошо воспитан. Сдержан, умен. Обладает чувством юмора и не чужд самоиронии…

– Это можно объединить в папку «Ум».

– Не скажи, некоторые мои однокашники были умными, но совершенно не понимали шуток.

– Ну, что еще?

– Он в хорошей физической форме, имеет хобби и стиль, умеет хорошо одеваться… – Фил снова задумался. – А про самообладание я уже говорил? Еще эрудированность.

– То есть английский джентльмен – он как я? – подытожил Алекс.

– Вовсе нет! – Фил даже поднялся с дивана.

– Почему же?

– Ты слишком русский, – растерянно произнес Фил.

– Ну и что? Если б я не сказал, ты бы даже не догадался.

– Рано или поздно догадался бы.

– Мы оба знаем, что это не так.

– Русский априори не может быть английским джентльменом!

– Да ладно, без этого я был бы эталон, и люди просто боялись бы ко мне приближаться… Расслабься, я шучу, – Алекс улыбнулся, как бы в знак доказательства. – А ты знал, что английские клубы возникли еще в шестнадцатом веке, но первым клубом в современном понимании стал кружок любителей кофе в Оксфорде веком спустя? – Он писал статью про джентльменские клубы и все утро увлеченно гуглил в поисках информации. Фил неуверенно кивнул. – Жаль только, это уже всем известно. Мне бы какой-нибудь конкретики.