Восстание

– Вот идиотка! – отозвалась Аня.

– Заткнулась бы ты, а? – ответила я.

– Ша! – крикнул Игорь. – С какой стати мы должны вести их в лагерь, Таня? Разве есть у нас уверенность в том, что эти люди не из правительства? Знаешь, что мы нашли у этого парня в сумке? Фонарик, который есть только у Дежурных. Это тебе о чем–то говорит?

– И что же? Перед побегом они могли замочить одного из Дежурных и забрать у него фонарь. Разве не допускаешь ты этого, Игорь? А может быть, этот парень таков же, как и ты? – Игорь понял, к чему я веду. Почему этот парень тоже не мог быть Дежурным? И, казалось, он серьезно об этом задумался. После небольшого молчания он кивнул головой в знак того, что согласен со мной. В конце концов, мы решили идти обратно вместе с найденными ребятами.

Мы молчали почти весь день. Было ясно, что и я и Максим не настроены были сегодня разговаривать друг с другом. Признаться, мне было обидно, ведь он считал мои поступки глупыми и безрассудными. Да и вообще, по–моему, это было неплохо. Я считала, что не стоит привыкать к тому, что он всегда и везде будет со мной согласен. Зато он был честен со мной, за что я была ему благодарна. Но все–таки мы были разного мнения. Черт! Так мне нравится или не нравится, когда он со мной не согласен?

– Темнеет, – объявил Игорь. – Останавливаемся здесь.

Развели костер, мы с Аней приготовили глухарей, которых подстрелили по пути. Беженцы смирно сидели у дерева и наблюдали за нами. Взяв из сумки фляжку воды, я уже готова была дать ее им, но тут между мной и Максом снова разгорелась ссора. Он забрал у меня воду резким движением руки. После чего он снова начал осуждать меня за доверчивость, а я, естественно, была с ним, мягко говоря, не согласна. Чтобы еще больше с ним не разругаться, я решила отойти от него подальше. После ужина я планировала завалиться спать, но моя больная нога не давала мне покою. Мне пришлось взять с собой сумку и отойти подальше. Но потом подумала и позвала с собой Максима, который еще не спал. И мы по–прежнему не разговаривали. Как только мы скрылись из виду, я начала слышать только свое и его дыхание. Но позвала я его не за тем, чтобы он вколол мне лекарство, а за тем, чтобы снова осмотреть то, что я обнаружила прошлой ночью. И когда мы пришли на место, то снова сидели и гадали над гребанным паролем. Только молча. Ему, так же как и мне, не позволяла гордость начать первым разговор. И если бы не моя обида на него, я посмеялась бы над этой чертой его характера. Потом мы так же молча пошли обратно. Когда начали подходить к ночлегу, я достала шприц и лекарство. Я кинула взгляд на Дежурного, он уже открыл рот, чтобы что–то мне сказать, но тут же закрыл его. Введя себе лекарство, я пошла дальше и улеглась у дерева, тогда как все остальные были у костра. Через десять минут я уснула, чувствуя как боль понемногу уходит.

Утро. Мы все встали и направились к лагерю. Все шло без изменений. К вечеру мы дошли до нашего места. Наши беженцы сидели у дерева тихо и смирно. Нам с Викой все–таки удалось их напоить водой. Они пили очень жадно. Игорь решил, что начнем расспрашивать их завтра, а пока нас всех он отправил отдыхать. У меня отнимались ноги. И как–то все равно Варя умудрилась заставить меня пойти к реке. Мы искупались. Глядя на сестру, мне становилось весело. За эти два дня, что меня не было рядом, я соскучилась по ней. И поэтому весь оставшийся вечер я отдала Варе. Она после всего веселья со мной утомилась и пошла спать. Эти дни она, видимо, спала в палатке Макса. Я хотела остановить ее, но Максим посмотрел на меня так, что я сразу поняла, он не против этого, даже за то, чтобы Варя спала на его месте. Через час почти никого не было возле костра, а еще через полчаса все разошлись по палаткам, и только мы с Максимом остались сидеть у огня. Я сидела рядом с ним и изредка поглядывала на беглецов, они тоже спали.

– Иди в палатку, – коротко произнес Максим. Я невольно улыбнулась тому, что он решил заговорить первым. Но я молчала и ничего не отвечала ему. Потом пододвинулась к нему поближе и положила голову на его плечо. Он тяжело вздохнул. – Ты каждую ночь колешь себе лекарство? До сих пор больно? – в его голосе начала звучать забота.

– Я колю его себе не столько из–за боли, сколько из–за плохого сна. Я подолгу не могу уснуть, все время кошмары. А с лекарствами я быстро отрубаюсь.

– Мазь еще осталась? – спросил он, я кивнула в ответ. – Хорошо. Я все ломаю голову над кодом, и мне ничего не приходит на ум. У тебя есть какие–нибудь мысли?

– Пока нет. Стоит немножко подождать. Иногда стоит выкинуть все из головы, и тогда, возможно, найдется верный ответ. Ты совсем, что ли, не спал? У тебя круги под глазами. Иди спи, я сегодня подежурю, – он отрицательно качал головой. – Если и есть в нас что–то общее, Макс, то это вечное упрямство.

– И жертвенность, – добавил он.

В итоге из нас двоих никто не пошел спать в палатку. Утром мы встали раньше всех и потому начали готовить завтрак. Беженцы с жадностью смотрели на еду. Я была бы только рада дать им еды, но мне запрещали это делать. Я дала им только воды. После того, как все проснулись и поели, мы все начали думать, что делать с людьми, которых мы нашли. Игорь взял на себя того парня, у которого нашел фонарь. Дима одну из девушек. Максиму оставалась Таяна, что меня не обрадовало. Я попросила его помочь ему. Закатывая глаза, он все–таки согласился. И вот мы втроем шли в лес подальше от лагеря, чтобы нас никто не мог больше слушать. Максим старался говорить спокойно, но так как девушка ему ничего не отвечала, он приходил в бешенство. Я нашла ей палку и дала в руки.

– Кто–то еще был с вами? – спросила я ее больше ласково, чем спокойно. Она отрицательно покачала головой. – Как вы сбежали? – вместо того, чтобы написать ответ на земле, она его нарисовала. Они сбежали легко. Да, Максим говорил правду на счет охраны 105–ого города. Потом она все стерла и начала лихорадочно писать цифры.

– Что она делает? – недоумевал Максим. Тем временем Таяну начало трясти, по щекам ее начали течь слезы, лицо ее исказилось какой–то гримасой боли. Пока я пыталась привести ее в чувство, Дежурный решил сбегать и спросить у других беженцев, что с ней такое. Я дала ей фляжку воды, она поперхнулась.

– Что случилось? – спрашивала я ее, когда она продолжала чертить одни и те же цифры. – Четыре… пять… три… восемь… Что это значит? – я пыталась расспросить ее, но она захлебывалась своими слезами, да и как бы она ответила? Через некоторое время прибежал Максим. Былая суровость сменилась каким–то сочувствием. – Ну, что? – он отвел меня в сторону, видимо, чтобы Таяна ничего не слышала.

– В общем, когда они сбегали, ее брата убил какой–то человек. И все они с полной уверенностью говорят, что это был ни Дежурный, ни охранник. Но что значат эти цифры? Как–то же они связаны со смертью ее брата. Но как?

– Ее нужно утешить, – говорила я, даже не слушая его. – Оставь нас, пожалуйста. Максим, я справлюсь, – он кивнул головой и с задумчивым видом пошел к лагерю. – Мне очень жаль, – и это все, что мне пришло в голову. И я подумала, что самое нужное – рассказать ей свое горе, чтобы она знала, что она ни одна такая, что как–то надо жить дальше. – Знаешь, у меня был один друг, он был мне как брат. Именно благодаря ему я смогла сбежать, могла оказаться именно здесь. Сам он не убежал. Его мало того, что выбрали Праведники, в него выстрелил какой–то Дежурный. Я, конечно, надеюсь на то, что он жив, но ты сама, наверное, понимаешь, что это маловероятно! – мне самой хотелось плакать, душа снова заныла. Пусть раны заживают, но где тот факт, что они не начнут снова кровоточить? Я смотрела на Таяну и понимала, что должна воздержаться от слез, ведь она ,больше не плакала, а внимательно меня слушала. – Ты теперь должна понять, что дальше надо как– то жить. Я не говорю тебе, чтобы ты забывала своего брата, наоборот ты должна помнить его и понимать, что ему теперь живется гораздо лучше, чем раньше. Разве он теперь мучается от голода и холода? И разве должна ты теперь плакать и жалеть его? Ты должна жить, вот и все. Отпусти все это, – она улыбнулась. Глаза ее были красными от слез. Я положила ей руку на плечо, но она тут же отодвинулась от меня. – Извини.

В этот момент пришел Игорь. Мы все обговорили и пришли к выводу, что эти люди тоже обычные беженцы. Но это несильно заботило меня, мне нужно было понять, что значат эти гребанные цифры, и кажется мне, они как–то связаны с паролем. Но уверенности ни в чем не было. Я теперь сама, как параноик, ходила туда–сюда и повторяла цифры. Четыре… пять… три… восемь…

– Их четыре, Макс! – говорила я ему, когда мы шли к нашей поляне. – Как раз четыре. Может, это и есть код? Подожди. Она повторяет эти цифры постоянно после смерти брата, ведь так?

– Ну?

– И мы с тобой знаем, что убили его точно и не Дежурные и не охранники. Это был другой класс правительства. Возможно, на ступень выше, но это не так важно. Есть ли у вас какие–то отличительные знаки на форме?

– Да. Таня! Да, у нас цифры на форме! Именно четыре. Господи, это гениально, Таня! Первая говорит о том из какого ты города, остальные три – город, в котором теперь работаешь.

– Это только у людей правительства? – Максим в ответ кивнул головой. – Пошли.

– Куда?

– Мы должны перейти реку, отыскать труп здоровяка и изучить его форму.

Пока было не очень темно, мы перебрались через реку в том месте, где бы нас никто не заметил. Мы где–то еще час шли до того места, где я убила человека. А когда пришли, то я ужаснулась. Труп разлагался, противно пах. Меня затошнило. Я старалась не смотреть на это. Я лишь изучала его темно–серую форму. На груди был пришит какой–то номер. Четыре, пять, три, восемь.

– Четвертый город. У нас всего девять городов, где живет правительство и его люди. В этом готовят бойцов и воинов, их в большинстве случаев берут в такие отряды, в котором находился он. 538–ой. Это далеко, другой конец материка. Как нам говорили в гимназии, это секретный город, никого туда просто так не пускают. Этот здоровяк работал там, значит весь этот отряд, который сюда прилетал, какой–то секретный. И ты до сих пор думаешь, что эти цифры связаны с паролем?

– Тогда что делал какой–то разведчик в 105–ом городе, если он работает в 538–ом? Именно такой человек убил брата Таяны, мне так кажется. Мне больше ничего в голову не приходит.

– Предлагаю снова сходить в город и изучить его. Может, там и есть что–то особенное, и эти шпионы прилетели из 538–ого только ради этого, а все эти беженцы ушли из города как раз не вовремя. Вопрос только в том, где все–таки была охрана, когда прилетел отряд? Ее там практически нет! Первый раз такое вижу, – Максим встал и отошел от трупа. Он смотрел на это тело без сострадания и сожаления, тогда как меня бросало в дрожь. – Таня, он не заслуживает таких переживаний. Он хотел убить нас.

– И все–таки… – я присела возле здоровяка, прикрывая нос, и хотела что–то найти в его карманах. Ничего не было. Я оторвала значок из цифр с его формы. На другой стороне было что–то еще. – Восемь… три… пять… четыре… Здесь же все наоборот. Это точно код, я уверена! Давай вдвоем пойдем сегодня ночью до того бункера?

– Сначала до города. Мне интересно узнать, что искали там шпионы правительства. Но быстрее, конечно, будет расспросить одного кого–нибудь из найденных ребят, – мы отошли немного подальше. Начал дуть ветер, он был сильным, но не холодным, а теплым. Я всегда обожала такую погоду перед грозой. Тучи начали собираться. Мне стало так хорошо, я закрыла глаза и подняла голову к верху. Маленькие капли дождя начали падать на мое лицо. Я посмотрела на Максима и широко ему улыбнулась.

– Скоро начнется ливень, – сказала ему я. – Надо возвращаться. Но…

– Мне тоже не хочется уходить, – улыбнулся мне Максим. Тем временем дождь усилился, моя одежда начала мокнуть, а волосы прилипли к лицу. Даже не пытаясь укрыться от дождя, я шла к реке, чтобы вернуться в лагерь. – Что если правительство снова заявится сюда? Что мы будем делать? – спокойно спрашивал Дежурный, идя рядом со мной.

– Не знаю как ты, а я с детства привыкла все время выживать, а не жить, Максим. В отличие от вас с Игорем я знаю, что такое жизнь, настоящая жизнь. И ты только сейчас начинаешь понимать, какого таким людям, как я. Да, может я полное ничтожество, нахожусь в самом низу, в самом дерьме, но все равно я знаю, чего стою. У меня есть душа, в отличие от правительства. Ты вот спрашиваешь, как от него спасаться. Нужна просто, как ты говоришь, жажда жизни. Если ты действительно захочешь жить, ты спасешься. А те, кому уже все равно, сами порой идут на верную гибель. Вот что делать, Макс, – видя то, как он на меня смотрел все это время, я уже начинала жалеть о том, что сказала ему. Я даже не знаю, что он сейчас чувствовал, но от его взгляда мне было не по себе. Я отвернулась и продолжала идти вперед. Так мы и шли молча до лагеря. Потом всей толпой сидели и ужинали. Весь оставшийся вечер я снова провела с Варей и Викой. А пока они о чем–то рассказывали мне, я думала лишь о бункере. И звук дождя способствовал моей задумчивости. Мы сидели в палатке Максима, а капли дождя так и барабанили по ее плотной ткани. Ничего не объяснив, я вышла из палатки и направилась к людям, которых мы нашли. Они сидели под дождем. Две девушки уже спали, а парень как будто охранял их сон. Как только я подошла, он тут же встал. Я предложила ему прогуляться по лесу, пусть и шел дождь.

Это был молодой парень. Он выглядел, так же как и Вова. Да и телосложение было как у него. В лице его не было ничего привлекательного. Единственное, что заостряло внимание – это шрам на щеке. Может именно поэтому его вид казался мне грозным. Он все время хмурился, но это не должно было меня удивлять. Наверное, первые дни я выглядела так же. А сейчас я кажусь ему странной, ведь я, пока мы молча шли, внимательно изучала его лицо. Но он ничего не говорил. Я не знала, как начать с ним разговор. Но я знала точно, что мне от него нужно. Главный вопрос в том, что делал отряд из 538–ого в 105–ом городе. Но я должна была думать и о состояние этого парня. Он был насторожен, немного напуган. В любой момент он мог бы постоять за себя, если бы я на него напала, даже несмотря на страх, он бы смог ответить.

– Как тебя зовут? – начала я, когда мы были уже прилично далеко от лагеря. На всякий случай я помечала деревья по пути, так как сама боялась заблудиться. Парень как будто не слышал меня. – Я пойму тебя, если ты не захочешь разговаривать со мной, ведь ты совсем не знаешь, кто я такая. Признаться, первые дни в этом лагере я тоже провела у дерева без еды и воды, гадала о том, из правительства эти люди или нет. Но…

– Слава, – коротко оборвал меня неразговорчивый собеседник. – А тебя зовут Таня.

– Откуда у тебя шрам на щеке? Я знаю, это не совсем скромный вопрос, но мне просто любопытно…

– Досталось от одного Дежурного, когда я пытался защитить Таяну, – он смутился, но потом, наверное, решил, что я не отстану от него. – Мы с ней работали на одном заводе. Я не знаю, как так получилось, что ее стали бить розгами. Вся ее спина выглядит хуже, чем мое лицо, она вся в рубцах. Я пытался помочь ей, спасти от разъяренного Дежурного, но он быстро остановил меня, хлестанув по лицу. Пожалуй, вот так…

– А на каком заводе вы работали?

– Там мы делали оружие.

– Что? – я остановилась. – Как могут делать оружие в городе, где охрана очень слабая? Нет, правда, как обычные рабочие могут делать оружие для правительства?

– Мы не совсем обычные рабочие. Нас готовили к тому, чтобы мы работали на таком заводе. Мы безупречно владеем знаниями в области физики и химии, нас обучали этому все детство. Вас, видимо, больше прививали к труду. До десяти лет вас обучали простым правилам языка и арифметики, а мы учили науки до пятнадцати, чтобы пойти на оружейный завод. К нам приезжают аж из 538–ого! – с долей какой–то гордости произнес Слава, поднимая указательный палец к верху. Теперь мне все стало понятно. Из секретного города приезжают в 105–й за оружием, но о том, что этот город изготавливает его, знает только правительство, и чтобы не привлекать внимания, охрану не стали напрягать. Я уже готова была бежать с этой новостью к Максу, но как только я собралась идти к лагерю, меня встретил Игорь. Похоже, он, правда, следил за мной.

– Я думал, что это мой парень, Таня, – с непонятной мне усмешкой произнес он. – Можно поинтересоваться, о чем это вы болтайте?

– Это даже хорошо, что мы тебя встретили! Не мог бы ты еще кое о чем расспросить Славу, а я схожу до Максима?

– Значит так, Слава сам дойдет до лагеря, а мы с тобой останемся здесь, ясно? – Игорь говорил так, что меня его речи приводили в недоумение. Я ничего не успела ответить, так как он грозно посмотрел на парня, а тот сразу побежал в сторону лагеря. Сразу видно, ученый. – Что еще за секреты?

– В смысле? – без капли страха отозвалась я. – Я всего лишь расспрашивала его о том, чем он занимался в городе, откуда у него шрам на лице. Да и зачем я тебе что–то рассказываю, если ты все и так прекрасно слышал. Зачем ты следишь за мной? Что, былое доверие ко мне куда–то снова исчезло?

– Да не в этом дело! Мне просто надо знать, зачем вы с Максимом переходили на другую сторону реки, что вы там искали?

– Так почему же ты не спросишь у него самого? Он – твой верный соратник, а ты начинаешь его в чем–то подозревать. Только непонятно, почему. Я ведь знаю, что оба вы с ним Дежурные, знаю, как ты веришь ему. Оба вы хотите изменить мир, но как по мне, из этого ничего не выйдет.

– Ты так же ловко уходишь от темы, как и он. Вы, вероятно, стали друзьями. У вас с ним появилась одна общая цель, которую вы держите в секрете. Макс не расколется, на него бесполезно давить, а вот ты… У тебя есть одно слабое место – твоя сестра, – говоря все это, он улыбался так злобно, что мне стало страшно. Медленно он прижал меня к дереву, дыша прямо мне в лицо. – Хотя, у Макса тоже появилось слабое место. Нетрудно догадаться, о чем или о ком я говорю, так ведь? – он провел рукой по моей щеке. Тело мое теперь дрожало не от дождя, а от страха. Его губы скользнули по моей шее. Даже не знаю, чего было во мне теперь больше: отвращения или страха? – Да брось, Таня! Почему бы тебе не расслабиться? Неужели ты боишься, что об этом узнает наш Макс? – он стянул с меня куртку. Я все равно старалась смотреть на него холодным взглядом, только на это я и надеялась. Я не сопротивлялась, думая, что так он сам себя одурачит. Я не стала сопротивляться даже тогда, когда он стянул с меня футболку. – О, я все понял, ты совсем ничего не чувствуешь к этой тряпке, – пока он снимал футболку с себя, я достала из кармана штанов нож и вонзила его в ногу Игоря. Я быстро подхватила свою куртку и побежала прочь из леса. Я была уверена в том, что у него никаких осложнений не будет. Никакие болезни, по–моему, этому Игорю не страшны. Я бежала так быстро, что уже почти была рядом с лагерем. Я сбила кого–то с ног. Это был Дима.

– Где Максим? – говорила я задыхаясь. Мои легкие разрывались. – Где он? – я быстро поднялась и подала руку Диме. Он вопросительно на меня смотрел. Я поняла, что он был так потрясен моим поведением, что я должна была сама отыскать Дежурного. Он сидел у костра и разговаривал со Славой, вероятно, он его расспрашивал. Увидев меня, он сначала улыбнулся, а потом стал встревоженным. Меня бы это растрогало, но не сейчас. Я готова была упасть ему на грудь и зарыдать. Я невольно посмотрела на свои руки. Они слишком часто у меня трясутся. – Макс… подожди… – я задыхалась, ничего не могла сказать. Гребаная одышка! – Где Варя? – спросила я, обернувшись к Диме. Но отозвался Макс, говоря, что она спит в его палатке. Я взяла его за руку, и мы пошли туда, где бы нас никто не услышал.

– Куда мы идем? Таня! – он отпустил мою руку, я повернулась к нему лицом. Меня, наверное, выдавали красные глаза. Слезы смешались с дождем. Дежурный только сейчас заметил, что я была без футболки. – Что за?..

– Я не буду жить в этом лагере, здесь не будет жить Варя! Я не останусь здесь, с этим…ублюдком. Ты посмотри, меня же всю трясет снова! Этот Игорь… он хотел… – Максим ничего не понимал. Он только смотрел на меня встревоженными глазами. Я в это время утирала слезы. – Расскажи всем о бункере, – уже спокойнее сказала я. – Все должны знать, что мы можем спастись. Они все живут тут, уже ни на что не надеясь.

– Так почему, говоришь, на тебе нет футболки? – было ясно, что он не слушал меня. Я притянула его лицо к себе. Теперь его глаза смотрели в мои глаза. – Прости, я отвлекся… Таня, объясни, что стряслось.

– Игорь угрожал мне. Используя меня, он хотел позлить тебя и узнать от меня про бункер. Теперь–то ты понимаешь, о чем я тебе говорю? – по его глазам я видела, что он все понял, но не понимал, что делать сейчас. Мои руки, обхватывающие его лицо, до сих пор дрожали. Он это тоже чувствовал, и поэтому взял их и сжал в своих ладонях. – Так ты расскажешь про бункер всем?

– Где сейчас Игорь?

– Я не знаю, я воткнула ему нож в ногу и убежала. Возможно, он сейчас уже в лагере, а может и в лесу. В общем, я не знаю.

Ничего не ответив мне, он повел меня за собою в лагерь. Все были по своим палаткам, только Слава, Таяна и их подруга сидели у дерева под дождем. Игоря не было в его палатке, значит, он бродил где–то по лесу. Но как только Макс решил идти искать его, он сам явился в лагерь, немного хромая. Отлично, моя футболка стала жгутом. Максим, недолго думая, двинул Игорю по лицу. Через мгновение тут началась бойня. Это наводило на меня еще больший ужас, и я пыталась разнять их. Так как у меня ничего не выходило, я позвала парней, которые с трудом оторвали их друг от друга. По очереди они кидались грязными словечками и непристойными выражениями. У Максима была разбита губа, а у Игоря всего лишь была ухмылка на лице. Я понимала, что не расскажи я Максу о том, что произошло, не было бы всего этого. И теперь я не знала, правильно я поступила или нет.

– Теряешь хватку. Эта шлюха делает тебя слабее, дурень.

– Пасть закрой! – вмешалась я. Парни вообще не вмешивались в этот диалог. – Мне наплевать на твое здесь положение. Наплевать, что ты думаешь обо мне. Но ты… ты отвратителен!

– Отвратителен? – Игорь залился смехом. – Ты вообще кто такая? Ну, признайся, ты получала удовольствие от того, что я медленно снимал с тебя одежду, целовал твою нежную шейку, – мне так и хотелось ему вмазать, но я сдержалась, в отличие от Макса. От его удара у Игоря пошла кровь из носа. – Вот говнюк! – Максима пытались остановить, ведь все здесь были преданы вожаку, у которого на уме была одна власть над всеми нами. Он думал, что может делать, что захочет. Это я давно уже поняла. – Мне всего лишь–то надо было узнать то, о чем вы двое все время шепчетесь. Предлагаю сказать об этом сейчас.

– Этот разговор не для их ушей, – кивнул головой Макс, указывая на других парней. – Для твоего и моего блага…

– Так и быть. Все, расходитесь по своим палатам. А вы оба в мою, – нам ничего не оставалось, как пойти в палатку Игоря. Мы все сели по–турецки. Максим все рассказал о бункере. И мне стало понятно, почему он не хотел делиться с ним этой новостью. Он опасался, что так мы привлечем внимание правительства, и нас всех здесь покромсают. Он запретил нам даже разговаривать об этом бункере. Будто это могло нас остановить! Только выйдя из его палатки, мы начали снова говорить об этом. Дождь шел не переставая. Поэтому мы зашли в палатку Максима. Варя мирно спала. Я слегка улыбнулась, посмотрев на нее, а потом снова повернулась к Дежурному, который продолжал смотреть на меня с беспокойством.

– Через пару дней он сам извинится…

– Мне это совсем не нужно, – оборвала я его. – Мы с тобой должны пойти к бункеру. Я поняла, что делали люди из 538–ого в 105–ом городе. Там находится оружейный завод. Отряды прилетают туда за оружием. Знаю, звучит странно, но это так. Просто поверь мне.

– Я верю, – он слегка улыбнулся мне. – Где твой рюкзак? Там ведь были ваши с Варей вещи? Сиди, я сам схожу, – он вышел из палатки и вернулся через минуту. – Вот, – с него снова бежала вода, – здесь сухие вещи. Я могу выйти, чтобы ты переоделась, – я взяла из его рук свою одежду, и он снова вышел. Я старалась как можно быстрее, чтобы скорее запустить его. Как приятно было переодеться в чистую сухую одежду! Правда, мое нижнее белье тут же сделало ее частично мокрой. Я выглянула и позвала Максима. Он тоже предпочел переодеть свою футболку. Вид его мускулистой спины поразил меня. Он, наверное, чувствовал, как я пялилась на него, на его спину. – Выглядит ужасно, правда? – я провела рукой по рубцам. Причем, некоторые из них были новыми. Он вздрогнул, я тут же извинилась. – Они уже давно не болят, Таня, – он развернулся ко мне. Мне не надо было ничего говорить, он сам понял, какие вопросы меня волновали. – Будет звучать странно, но ты даже причастна к этому, – он улыбнулся мне, наверняка хотел успокоить раньше времени, чтобы я не корила себя. Но он опоздал. – Нет, я не говорю, что ты виновата передо мной. Просто… помнишь, когда ты опоздала на несколько минут на работы? В этот день уезжал твой друг. Так вот, после этого начальник вызвал меня к себе, так как ты была поручена мне. Он, так сказать, потешался над моей мягкостью. Все время говорил, что либо розгами надо хлестать меня либо тебя. Естественно, я подставлял свою спину…