Народная история России. От Первой мировой до установления советской власти

Выступление требовало большого мужества, так как обстановка наводила страх. Центр столицы был наводнён вооружёнными военными, отрядами моряков, баррикадами и заградительными отрядами.2345

Солдаты, красногвардейцы и матросы получили приказ не давать народу пробиться к парламенту. Для достижения этой цели власть отстранила даже милицию. Ей не доверяли. По замечанию военного А. П. Будберга, по городу ездили вооружённые автомобили и ходили патрули с самыми хулиганскими мордами.2346

Состав демонстрантов, выступивших в поддержку Собрания, был очень широк. Тут были и служащие, и интеллигенты, и ремесленники, и рабочие. В демонстрации участвовали представители всех районных Дум Петрограда.2347 В толпе было также немало пожилых людей, женщин, гимназистов, студентов, и даже детей.

Некоторые участники манифестации шли организованно, со значками. Другие шли без них. К манифестантам присоединялись даже солдаты, хотя им это было строго запрещено. Люди шли со знамёнами и транспарантами. На них красовались надписи: „Да здравствует Всероссийское Учредительное Собрание!“, „Земля и Воля“, „Да здравствует народоправство!“2348

Позже толпы людей из девяти сборных пунктов, намеченных Союзом защиты Учредительного Собрания, заполнили центр Петрограда. Маршрут движения предусматривал слияние колонн на Марсовом поле и продвижение к Таврическому дворцу со стороны Литейного проспекта.2349

Недавняя ударница батальона смерти Мария Бочарникова наряду с десятками тысяч петроградцев была участницей манифестации. Она несла полотнища с надписью „Вся власть Учредительному собранию!“ и двигалась с пением в толпе к Таврическому. По воспоминаниям современницы, со всех сторон в главный поток вливались новые процессии.2350

На последней улице, сворачивавшей вправо, была расставлена цепь солдат под командой офицера, требовавшего, чтобы все разошлись, иначе будут стрелять. Шествие остановилось. Бочарникова вспоминала, как закричали: 'Товарищи, двигайтесь дальше! Они не посмеют стрелять. Кто в первых рядах?…'2351

Солдаты дали первый залп в воздух. По свидетельству Бочарниковой, большинство манифестантов попадали на землю, но сейчас же, поднявшись, с пением двинулись вперед: „Раздался второй залп, уже по ним. Упали раненые и убитые. А солдаты, перекинув винтовки, пошли в штыковую атаку. В один момент все полотнища были брошены, и все в панике бросились наутёк.“2352

Сцены кровопролития повторялись в городе снова и снова. В некоторых местах толпу расстреливали из пулемёта. В людей даже бросали ручные гранаты.2353 По замечанию одной жительницы Петрограда, одну барышню красноармеец заколол штыком в горло, а когда та упала – доколол её.2354 Были случаи, когда красногвардейцы преследовали убегающих людей и стреляли им в спину.2355

Многочисленные попытки манифестантов пробиться по Литейному в сторону Таврического потерпели неудачу. Все они натыкались на вооружённое сопротивление красноармейских заградотрядов.2356 И если народу удавалось пробиться сквозь первое оцепление, то за ним их ждало второе и третье. Один депутат, шедший вместе с толпой, стал свидетелем того, как медленно, минута за минутой рождался народный гнев. Всё сильнее и громче раздавались возгласы: „Долой большевиков“, „Долой Советское правительство“, „Да здравствует Учредительное Собрание!“ Матросы чувствовали себя всё смущённее, отодвигаясь под натиском толпы вглубь по Литейному проспекту.2357

На Пантелеймоновской улице, прорвав тонкую цепь красноармейцев, демонстранты, среди которых было немало выборжцев-рабочих, густою лавиной заполнили проспект. После этого раздались выстрелы – недружные и немногочисленные. По словам депутата Б. Ф. Соколова, испуганная, взволнованная толпа побежала обратно, оставив на панели и на мостовой несколько раненых и убитых: „А стрелявшие, их было не больше двух-трёх десятков, с трясущимися руками, испуганные не меньше, чем демонстранты, растерянно глядели по сторонам. Сила, против которой они шли, видимо, казалась им величиной неизвестной: будет ли возмездие или нет.“2358

Журналист газеты „Дело народа“ описал как на углу Фурштадтской процессия, в которой он шёл, встретила вооружённую засаду красногвардейцев. Взяв ружья наперевес, они предложили демонстрантам разойтись, угрожая расстрелом и осыпая манифестантов площадной бранью.2359

Во главе красногвардейцев находился какой-то солдат и мальчик лет 18-ти. По словам журналиста, солдаты, шедшие с манифестацией, попытались убедить красногвардейцев в недопустимости расстрела безоружных. Но это ни к чему не привело. Красногвардейцы открыли частый огонь без предупреждения. Процессия бросилась на землю. Дальше стрельба продолжалась по лежащим.2360

Журналист отметил, что первым был убит разрывной пулей, разнёсший ему весь череп, член исполкома Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов Г. Л. Логвинов. По свидетельству очевидца, стреляли разрывными пулями в упор, прикладывая штыки к груди. Красногвардейцы накидывались на безоружных знаменосцев, отнимают знамена: „Тут же, из-за чего-то поссорившись, стреляют друг в друга красногвардейцы. Процессии рассеиваются, оставляя раненых и убитых.“2361

Депутат П. Д. Климушкин писал, что под залпы и свист пуль многие бросались на землю и оставались лежать как мёртвые. По его словам, бывали случаи, когда к таким лежачим подбегали красноармейцы и прикалывали их на месте. Во многих местах людей избивали прикладами, вырывали знамёна и тут же, на месте, разрывали их на части.2362 Знамёна демонстрантов также затаптывали в грязь. Древки доставались победителям в качестве „трофеев“.2363 Отобранные знамёна демонстрантов яростно топтали ногами, сжигали на кострах и сбрасывали с мостов.2364

Рабочий меньшевик-интернационалист Либерман наблюдал на углу Литейного и Сергиевской, как красноармеец в серой куртке и белой шапке вырывал знамя у старика и бил его шашкой. Либерман продолжил: „Старик плакал, но знамени не отдавал. К нему на помощь бросилась какая-то женщина. Она стала просить красногвардейца оставить старика. В ответ на эту просьбу красногвардеец ударил женщину шашкой по руке. Кровь брызнула из-под пальто.“2365 Вырвав знамя у старика, красногвардеец сжёг его с другими отнятыми знамёнами.2366

В другом месте свидетельница Мария Бочарникова описала, как после того, как солдаты открыли огонь, люди в панике бросились в разные стороны. Подворотни оказались полны теми, кто успел в них заскочить. Бочарникова увидела на земле стонущего раненого. Она с манифестантом-солдатом пыталась его поднять и занести в какой-нибудь дом.2367

Бочарникова призналась, что она не столько думала о помощи раненому, сколько надеялась, что солдат, видя её желание помочь пострадавшему, не пырнёт её штыком. Она продолжила: „Страшная штука русский штык!.. Подбежавший солдат ударом приклада столкнул меня на лесенку, ведущую в подвальное помещение. Я больно ударилась о ступени, но в первый момент, в состоянии возбуждения, не обратила внимания на это.“2368

Другой свидетель, М. Я. Ларсонс, вспоминал выстрелы и страх перед разнузданной солдатчиной. Он писал, как часть людей из подворотен в ужасе бросились на чёрную лестницу домов и искали спасения в квартирах. Несмотря на отчаянный стук им никто не отворял. Жильцы были до смерти напуганы.2369

Рабочие Петрограда расстреливались из винтовок и пулеметов. Как заметила одна газета, царский приказ „патронов не жалеть“ осуществляется во всей своей трагической жестокости.2370

По манифестантам открывали огонь без всякого предупреждения. Со стороны демонстрантов не было даже намека на сопротивление. Участвовавший в манифестации меньшевик Л. Г. Дейч предвидел расстрел. Он писал: „Возмутительн[ый] акт. Негодование страшное.“2371

Рабочий Д. Н. Богданов, участвовавший ещё в шествии 9 (22) января 1905 года, с горечью констатировал, что такой жестокой расправы он даже тогда не видел. Очевидец вспоминал о 5 (18) января 1918 года с искренним возмущением. Для рабочего день расстрела манифестантов стал днём водораздела, днём окончательной смерти иллюзий. Он был поражён безумием происходящего и тем варварством, с которым солдаты и матросы открыли огонь по своим братьям и сёстрам, желающим поддержать демократию в стране.2372 Богданов вспоминал: „Я после того расстрела и той дикости, которые творили красногвардейцы и матросы с нашими товарищами, а тем более после того, когда они начали вырывать знамена и ломать древки, а потом жечь на костре, не мог понять, в какой я стране нахожусь: или в стране социалистической, или в стране дикарей, которые способны делать всё то, что не могли сделать николаевские сатрапы, теперь сделали ленинские молодцы.“2373

Массовый расстрел произвёл отрезвляющее воздействие на всех, включая сторонников режима. Левый эсер, сибиряк С. Д. Мстиславский, писал, что впечатление от уличных столкновений было тяжёлым и резким, кровь Гражданской войны была ещё внове. Впрочем, Мстиславский сразу оговорился. Он заметил, что, по существу, неожиданным факт расстрела не был. Он, по его словам, был всецело в „психологии дня“.2374

Другие смотрели на события куда менее отстранённо. Свидетель расстрела, депутат Собрания Б. Ф. Соколов описал то, как он с трудом пробивался через толпу к зданию Таврического и увидел ещё одну жертву. У крыльца на тротуаре лежал студент, лица которого не было видно: „Сбоку, точно всеми забытое, брошено знамя, нескладно свернутое и изорванное. Остались отдельные буквы, всё те же знакомые: 'Да… з… ву… Уч… е…'. Старушка, старенькая-престаренькая, шамкая и забывая слова, грозится красноармейцам: 'Креста на вас нет, проклятые. Душегубы'.“2375

В столице стрельба шла такая, что доносилась даже до пленников Петропавловской крепости. По воспоминаниям арестованного властями делегата П. А. Сорокина, заключённые ждали день открытия Собрания с большим волнением. Интенсивная стрельба около полудня обеспокоила их, но они старались уверить себя, что это всего лишь обычная „музыка“ революции.2376

В действительности „музыка“ революции превратилась в настоящий кошмар. Снег на мостовых был обагрён кровью. Участница шествия Ольга Клименко вспоминала свирепые лица вооружённых матросов и солдат, стоящих с красными бантами и повязками. Клименко писала: „Вот хозяева положения, от которых к стенке жмётся каждый встречный. Нет уже той 'свободы', той говорильни, что затопляла улицы весной и летом. Поговорили! Хватит! Молчать!“2377

Клименко навсегда запомнила, как ещё до полудня по Литейному двигалась большая колонна во главе с депутатами, выборными представителями. Ей особенно запомнилось одно лицо, по-видимому, мирового судьи с цепью на шее. Клименко отметила, что лицо его было таким грустным, безнадёжным, сосредоточенным, точно он шёл на смерть: „Я встретилась с ним глазами – и у меня сжалось сердце от боли.“2378

Несколько часов спустя стрельба по людям всё ещё продолжалась. Делегат от Закавказья, меньшевик М. И. Скобелев писал, что в 4 часа дня на углу Пантелеймоновской, он лично видел, как несколько групп красногвардейцев стреляли в толпу беззащитных людей. Среди манифестирующих были солдаты, рабочие, женщины и дети, мирно шедшие к Таврическому дворцу заявить о своих нуждах: „Стрелявшие действовали без всякого предупреждения и прямо в толпу. Я видел, как несли на носилках и везли на извозчиках раненых, видел одного солдата, двух рабочих и женщин.“2379

В тот день убийства демонстрантов затронули многих в стране. Среди них были многочисленные друзья, родственники и знакомые жертв. Одним из них был писатель В. Г. Короленко. Он писал, что расстрел мирной манифестации 5 (18) января 1918 года оставил далеко позади Кровавое воскресение 1905 года если не по количеству жертв, то по гнусности.2380

Короленко записал в своём дневнике, что была убита Леночка Горбачевская, которую его семья знала с детства. По словам писателя, её двоюродная сестра, Леля Селихова, была рядом и описала эту смерть удивительно просто. Они шли по Литейному и оказались впереди, когда упал рабочий, державший знамя: „Девушки взяли знамя (для этого нужно было трое). Какой-то красногвардеец, очевидно прицелившись, попал прямо в сердце. Девушка с голубыми глазами, задумчивыми и грустными, упала сразу…“2381

Несмотря на террор и военную мощь, советский режим боялся реакции народа и войсковых частей. В 15.00 представитель Балтфлота П. Е. Дыбенко поспешил в Таврический. Там он встретил В. Д. Бонч-Бруевича. Тот стал расспрашивать последнего о том, всё ли спокойно в городе, много ли демонстрантов и куда они направляются. По свидетельству Дыбенко, на лице Бонч-Бруевича была заметна некоторая растерянность. Бонч-Бруевич боялся что вместе с демонстрантами выступят петроградские полки.2382 По словам Бонч-Бруевича, Ленин также беспокоился.2383

Тем не менее расстановка сил в Петрограде и Москве была ясна. Вооружённого восстания не произошло. Путём кровопролития военные сдержали „улицу“. И, значит, с делегатами можно было не церемонится. Последние ждали открытия уже несколько часов и окончательно вышли из терпения. В 4 часа дня Собрание было наконец открыто.2384

Пожилой делегат от ПСР С. П. Швецов поднялся на трибуну, приготовившись произнести речь. Но ему не дали сказать и слова.2385 Сзади председательской кафедры поднялся большевистский Главковерх Н. В. Крыленко. Он начал кричать, исступленно стуча кулаками по пюпитру и поглядывая на левый сектор. Хоры и левый сектор стали кричать и шуметь за ним. Ряд большевиков исступлённо затопал ногами.2386

По свидетельству экономиста-аграрника Н. П. Огановского, начался „шабаш ведьм“. Депутат отметил, что юнцы, матросы и солдаты в верхних рядах бешенно скакали на месте, работали одновременно руками и ногами и махали шапками. По словам очевидца, к ним присоединилась публика на хорах, солдатня, набившаяся в проходах и свистящая при помощи пальцев, засунутых в рот. Царила дьявольская какофония. Огановский отметил: „Мы сидим как мраморные статуи, подражая римским сенаторам.“2387

Этот злобный саботаж продолжался несколько минут. Лидер эсеров В. М. Чернов, как и остальные члены Собрания, был шокирован увиденным. Описав оглушительное топанье ногами, стук пюпитров, крики и кошачий концерт, политик наблюдал за залом и реакцией Швецова. Чернов писал, что левоэсеровский сектор соревновался с большевиками: „Присоединяются хоры. Стучит прикладами о пол стража. Он берет колокольчик. Видно, как он мотается в руке. Но звука не слышно.“2388

Из-за оглушительного шума и волнения весь зал – сверху донизу – был на ногах.2389 По воспоминаниям всех присутствующих, сцена открытия парламента была на редкость уродливая.2390

Большевик Ф. Ф. Раскольников вспоминал, как большевики начали бешеную обструкцию. Они кричали, свистели, топали ногами, стучали кулаками по тонким деревянным пюпитрам: „Когда все это не помогает, мы вскакиваем со своих мест и с криком 'долой' кидаемся к председательской трибуне. Правые эсеры бросаются на защиту старейшего. На паркетных ступеньках трибуны происходит легкая рукопашная схватка.“2391

Кто-то из большевиков схватил Швецова за рукав пиджака и попытался стащить его с трибуны.2392 Большевики могли поистине гордиться достигнутым. Вместе с левыми эсерами им удалось перекричать, запугать, затерроризировать старика. Ему буквально и слова не дали сказать.

В этот момент как из–под земли вынырнула фигура Свердлова. Председатель ВЦИК размеренной походкой направился к кафедре. Словно не замечая почтенного старца, он убрал его, позвонил и громко, с ледяным спокойствием объявил первое заседание Учредительного Собрания открытым.2393

По мнению Луначарского, сцена эта психологически предопределила все дальнейшее течение этого заседания: „Центр, ещё кипевший, от маленького холодного душа Свердлова как будто сразу осел и осунулся“.2394 До определённой степени это было так. Депутаты были запуганы наглостью и агрессивным саботажем левого сектора. За их реакцией с галерки безмолвно следил В. И. Ленин.

Он как серый кардинал, со спокойствием наблюдал за мукой своих политических оппонентов. Те ещё не знали, что всё действие было заранее соркестрировано. Ленин же был в курсе. Он сидел наверху, на ступеньках трибуны и насмешливо улыбался.2395 Глава РСДРП(б) смотрел на происходящее со смесью любопытства и скуки. Эсер Б. Ф. Соколов вспоминал, как Ленин положил свою голову на руки, и издали казалось, что он спит.2396

Другой делегат также обратил внимание на то, как развалясь в кресле, подчеркивая своей позой все презрение к Собранию, сидел Ленин. По словам очевидца, у него было утомленное жёлтое лицо.2397

Вскоре последовали выборы председателя. Они были важны, так как показывали, авторитет какой партии был выше по количеству голосов. Большевистская фракция выдвинула на место председателя Собрания депутата от левых эсеров М. А. Спиридонову.2398

ПСР и их сторонники избрали в качестве председателя В. М. Чернова, опытного лидера эсеров. Избрание проводилось при помощи двух шаров: чёрного (неизбирательного) и белого (избирательного). Спиридонова проиграла с большим отрывом. Глава ПСР В. М. Чернов, победил с 244 избирательными голосами против 151 неизбирательных. Спиридонова же получила всего лишь 153 избирательных голоса при 244 неизбирательных.2399

Переход председательского кресла к лидеру ПСР было важной победой. Но эта победа затмевалась трагичным фактом. Никаких осмысленных дебатов ни РСДРП(б), ни ПЛСР позволять не собирались.2400 Неслучайно депутат В. М. Зензинов признался, что собрание происходило в невозможной обстановке, какой не видел ни один парламент в мире.2401

Депутаты были окружены разъяренной толпой, готовой каждую минуту броситься на них и растерзать. Зензинов вспоминал, что несколько раз в ораторов с хор и из проходов нацеливались ружья и все с замиранием сердца ждали первого выстрела, после которого, должен был последовать массовый расстрел. Депутат констатировал: „Большевики требовали от Учредительного Собрания признания всех изданных ими законов, требовали признания советской власти, другими словами − признания правительственной власти партии большевиков.“2402

Травля оппозиции стояла неописуемая.2403 Один депутат заметил, что тот, кто прочтет стенографический отчет о заседании Собрания, не будет иметь даже отдаленного впечатления о том, что происходило на самом деле.2404

Это абсолютно верное замечание. Стенографический отчёт, впоследствии монополизированный и подчищенный РСДРП(б), был на удивление сух. Отчёт совершенно не передавал той безграничной ненависти, которая царила в зале заседания. Стенографический отчет лишь констатирует кратко и сдержанно: „Шум слева. Голоса: 'Долой'. 'Самозванец'. Продолжительный шум и свист слева.“2405

Депутат М. В. Вишняк, признался, что на самом деле всё было гораздо ужаснее, гнуснее и томительней. С выкриками и свистом слились вой и улюлюкание, топание и хлопание по пюпитрам. По словам эсера, это была бесновавшаяся, потерявшая человеческий облик и разум толпа. Депутату запомнилось, что особо выделялись своим неистовством Н. В. Крыленко, А. В. Луначарский, И. И. Степанов-Скворцов, М. А. Спиридонова и Б. Д. Камков.2406

Вишняк добавил, что были видны открытые пасти, сжатые и потрясаемые кулаки, заложенные в рот для свиста пальцы: „С хор усердно аккомпанируют. Весь левый сектор являл собою зрелище бесноватых, сорвавшихся с цепи. Не то сумасшедший дом, не то цирк или зверинец, обращенные в лобное место. Ибо здесь не только развлекались, здесь и пытали: горе побежденным!“2407

Народные избранники стали свидетелем не политического события, а карнавала обструкции. Депутатов оскорбляли и запугивали. Многие депутаты-большевики демонстративно вооружились к заседанию револьверами.2408 Весь зал, все проходы, каждые полметра пространства были заполнены вооруженными людьми. Стоял дикий шум и вой.2409

Левый эсэр С. Д. Мстиславский писал о себе и о своих единомышленниках, что они собирались в этот день на заседание как в театр: „Мы знали, что действия сегодня не будет – будет только зрелище.“2410 Об этом же говорил и сторонник большевиков П. Е. Дыбенко. Для него вся процедура открытия и выборов президиума Собрания носила шутовской, несерьезный характер.

Дыбенко вспоминал, что его коллеги осыпали друг друга остротами и заполняли пикировкой праздное время. Он также добавил, что для общего смеха и увеселения окарауливающих матросов им в президиум „учредилки“ была послана записка с предложением избрать Керенского и Корнилова секретарями.2411

Ещё одна сторонница РСДРП(б), машинистка из аппарата М. С. Урицкого Е. П. Селюгина поведала о том, как оркестрировалась какофония в зале. Селюгина, и другие служащие заранее вооружились трещотками и свистками. Эти „гости“ засели в дипломатической ложе. По команде секретаря Петроградского ВРК С. И. Гусева они поднимали шум и выкрикивали то, что он им подсказывал из-за занавеса.2412

Словом, как заметил С. Д. Мстиславский, большевики искони были мастерами постановки массовых сцен.2413 Шум, свистки, крик и стук публики на хорах были такими оглушающими, что конец своей речи председатель В. М. Чернов был вынужден кричать во весь голос, только для того, чтобы его услышали стенографистки, сидевшие рядом.2414

Несколько часов спустя ситуация с криками и стуком нисколько не изменилась. После речи И. Г. Церетели, из-за шума опять было трудно расслышать, что происходило в зале. По иронии судьбы делегат Марк Слоним сидел рядом с В. Я. Гуревичем, который должен был внести законопроект о депутатской неприкосновенности. Глядя на безумие в зале, Гуревич склонился к Слониму и сказал: „Хороша неприкосновенность!“2415

Помимо дезорганизации противников план большевиков заключался в том, чтобы принять заранее заготовленную декларацию. Это подтвердило бы власть Советов. Выполнение этой задачи было поручено Я. М. Свердлову.2416

Свердлов зачитал большевистскую „Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа“. Несмотря на своё революционно звучащее название Декларация являлась сомнительным конституционным актом Совнаркома. Декларация законодательно закрепляла завоевания диктатуры. Когда Свердлов зачитал абзац о социализации земли, левые эсеры встали и стали провоцировать правых эсеров на аплодисменты. Те проигнорировали их призыв, и левые начали вопить „позор, позор“. С хор им в ответ донеслось: „Калединцы“, „Корниловцы“, „Керенцы“, „Продались буржуям“.2417

По окончании чтения Декларации представители РСДСП(б) и ПЛСР встали и начали петь „Интернационал“. Вслед за ними весь зал встал и стал сбивчиво подпевать. Несмотря на наличие дирижёров как у левых, так и у правых флангов, пели далеко не все. На обоих флангах нестерпимо фальшивили.2418 Учредительное Собрание стало всё больше напоминать фарс.2419

Зачитывание „Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа“ было политическим методом принуждения. Через признание и одобрение этого пропагандистского документа правительства члены оппозиционных партий должны были загнать себя в интеллектуальную ловушку.

Признав Декларацию, они становились не более, чем безликими последователями Совнаркома. Непризнание же Декларации на языке режима транслировалось в „контрреволюционность“ и угрозу разгона. Таким образом оппозиционные члены Собрания натолкнулись на шантаж.2420

Члены оппозиции oтказались капитулировать перед диктатурой большевиков и их Декларацией. Партия большинства, ПСР, предложила немедленно преступить к рассмотрению самых неотложных законов. Первым таким вопросом был вопрос о мире. Вторым – о земле, так как крестьянство ждало его разрешения уже 300 лет. Третьим стоял вопрос о продовольствии, четвёртым – о политическом устройстве государства. Наконец, пятым пунктом стоял вопрос о власти.

Большевики понимали, что при большинстве голосов оппозиции им придётся играть второстепенную роль. Законопроекты ПСР о войне и мире, земле и форме правления грозили аннулировать всю деятельность Совнаркома.2421 РСДРП(б) потребовала двухчасовой перерыв. Но прошло два часа, потом три. Собрание продолжило заседание, а большевики всё не появлялись.2422

Ещё до объявления перерыва в 23.10 до депутатов стали доходить слухи, что после него сторонники РСДРП(б) уйдут. После ухода большевиков депутаты стали ждать разгона с арестом и расстрелом. Альтернативой могло быть объявление о сложении полномочий, либо просто отключения электричества. На этот случай они даже предусмотрительно запаслись свечами.2423

В кулуарах против большинства депутатов велась яростная агитация. По воспоминанию современника, какая-то истеричка бегала и внушала матросам: „Бить, вешать, душить их, изменников, продавшихся буржуям.“2424

Состав публики подчёркивал, что подавляющее число приглашённых в Таврический, находилось там не случайно. Приглашенная масса, этот „разгневанный народ“ был исключительно на стороне большевиков и левых эсеров.2425 Добиться этого было просто. Комиссар М. С. Урицкий раздавал приглашения только политически лояльным, строго „профильтрованным“ людям, которых специально инструктировали.2426