Легенда о Фэй. Том 1

– Тогда это послание не для вас. Я ищу того, кто услышит мою флейту. Горы Шушань славятся не только несравненными мастерами, но и чудесными видами. По пути мне посчастливилось узреть такую красоту – отрада для моих очей! – что даже если я вернусь ни с чем, мое путешествие не будет напрасным, – снисходительно ответил Се Юнь, но глаза его забегали, будто в голову пришла какая-то мысль, и он, ехидно расплывшись в улыбке, колко добавил: – Как нам, речным карпам, не понять ни мучений птицы Пэн, застрявшей на мелководье, ни боли Цанлуна, сломавшего рог, так и господину нет нужды обсуждать снег с насекомыми.

Чжоу Итан вступать в перепалку не захотел. Меж бровями его пролегла морщинка, которая появлялась даже, когда он смеялся, и оттого лицо его всегда выглядело немного встревоженным. Он пристально посмотрел на Се Юня:

– А язык у тебя хорошо подвешен.

– Простите, – ответил Се Юнь – в глазах его не было ни капли раскаяния. – Я всего лишь простолюдин, и талантов у меня немного: быстро бегать да болтать без умолку.

Чжоу Итан посмотрел на жену: их разделяло всего несколько шагов, но казалось, что между ними вдруг разверзлась пропасть.

– Фэй, пойди сними с дерева бирку для отца, – прошептал он.

Девочка, не понимая, что происходит, оглянулась на мать. Та стала совсем на себя не похожа: трудно сказать, была ли глава Ли опечалена, но ярость, с которой она только что пыталась одолеть дочь, исчезла. Ли Цзиньжун расслабленно опустила плечи, будто успокоившись, а от неземной воинственной мощи не осталось следа – теперь она напоминала обычного смертного, лишенного всяких способностей.

– Разве ты не говорил, что вернул свой долг? А коли прошлые разногласия улажены… – голос ее звучал хрипло.

– Цзиньжун, – мягко прервал ее Чжоу Итан, – когда он был жив, мы все уладили, и я уехал в Шушань, чтобы больше его не видеть. Теперь смерть разделила нас, и все прошлые обиды не имеют значения, понимаешь?

Ли Цзиньжун вздрогнула – так он знал, что Лян Шао мертв! А как же все те… слухи, что она так старалась подавить? Неужели он и о них тоже все знал, но не подавал виду?!

Она понимала куда больше своей бестолковой дочери: двух слов хватило, чтобы разгадать приправленный остроумием разговор с Се Юнем. «Я ищу того, кто услышит мою флейту», – давно пора догадаться: человек вроде Чжоу Итана не станет десять лет кряду сидеть взаперти, совсем оградив себя от мира.

Вынырнув наконец из своих мыслей, Ли Цзиньжун подняла голову и расправила спину, будто снова надела железные наплечники, после чего вздохнула, моргнула несколько раз и кивнула дочери:

– Возьми и передай бирку отцу.

Старая бирка на ощупь оказалась очень грубой. Чжоу Фэй случайно провела по ней ладонью и почувствовала, что вся поверхность ее испещрена следами клинков: навечно усвоенные уроки мрачного прошлого украшали ее, словно богатая резьба.

– Когда отец еще был жив, даже получив клеймо разбойника, запятнавшее его доброе имя, он всеми силами пытался принять в Сорока восьми крепостях всех, кому некуда идти, дать им крышу над головой, – начала Ли Цзиньжун. – Мы не можем полагаться ни на Юг, ни на Север. Скалистые горы – наша крепость, Чернильная река – защитный ров. Любой, кто вторгнется к нам, будет убит. Предсмертная воля моего отца нерушима, и поэтому за пределами Сорока восьми крепостей у нас нет ни друзей, ни врагов, мы не заключаем союзов и не встаем ни под чьи знамена. И тебя это тоже касается.

– Я понимаю, – спокойно ответил Чжоу Итан.

Ли Цзиньжун спрятала руки в рукава:

– Если решишь уйти, все твои связи с Сорока восемью крепостями будут разорваны.

Чжоу Фэй вздрогнула, глаза ее широко распахнулись.

– Я никого не отправлю сопровождать тебя, – бесстрастно предупредила Ли Цзиньжун. – В мире неспокойно, путь до Цзиньлина[50] неблизкий. Останься здесь еще на несколько дней и отправь письмо, чтобы они сами тебя встретили и сопроводили.

После этих слов она больше не обращала внимания ни на Се Юня, которого только что порывалась убить, ни на учеников, которые наблюдали за этой сценой, раскрыв рты от удивления. Она даже забыла, что обещала переломать ноги Чжоу Фэй – просто взяла и, не говоря ни слова, ушла.

Чжоу Итан долго провожал взглядом ее исчезающий силуэт, а затем махнул рукой и прошептал:

– Уходите все. Шэн…

Ли Шэн вынырнул из-за его спины:

– Дядя.

Он всегда считал себя умнее Чжоу Фэй: с самого начала, поразмыслив, понял, что Чжоу Итана, скорее всего, нет дома, поэтому, как только выбрался из заточения, сразу же отправился прочесывать заставу вдоль и поперек. Здоровье у дяди было слабое: ему следовало избегать холода, жары и влажности, кроме того, глава Ли окружала его такой нежной заботой, что и место для отдыха наверняка подбирала тщательно – на солнце, подальше от воды, хорошо защищенное от ветра и удобное для прогулок. Однако, обыскав каждый уголок крепости, подходящий по всем требованиям, Ли Шэн не смог найти даже тени Чжоу Итана. Кто бы мог подумать, что, вернувшись ни с чем, он тут же столкнется с дядей там, где меньше всего ожидал его встретить: господин Чжоу стоял, прислонившись к старому дереву, и слушал звуки флейты, раздававшиеся откуда-то неподалеку.

Ли Шэн тайком последовал за ним и, конечно же, воочию наблюдал, как Чжоу Фэй одним мечом победила сразу четырех старших учеников. От увиденного осталось странное послевкусие, поэтому теперь он даже не смотрел в сторону сестры и просто шел, опустив голову, пока не остановился перед Чжоу Итаном.

– Пойди к главе Ли и от моего имени попроси пропуск. Этот молодой человек – мой гость, и я прошу разрешить ему покинуть заставу.

Ли Шэн развернулся и ушел, не мешкая.

– Спасибо, господин Чжоу, – просиял Се Юнь. – Как незваный гость, я пришел, карабкаясь на стены и протискиваясь в щели. Хотя бы уходя, я наконец-то увижу, в какую сторону у вас открываются главные ворота.

– Ваша фамилия Се? – спросил Чжоу Итан. – Вы как-то связаны с министром Се?

– Одной рукой не напишешь два разных «Се»[51], – серьезно ответил юноша. – Вероятно, сотни лет назад мы с этим стариком были одной семьей, и наши родовые могилы находились бы рядом. Но сейчас он занимает высокое положение при императорском дворе, а я странствую по свету. Кажется, мы хорошо уравновешиваем друг друга, полагаю, это можно считать духовной дружбой.

Чжоу Итан, заметив, что гость просто заговаривает ему зубы, перестал задавать вопросы, сложил руки в прощальном жесте и медленно удалился, позвав дочь за собой.

С тех пор Чжоу Фэй больше не видела мастера Се. Говорили, он давно покинул гору, забрав с собой письмо, написанное Чжоу Итаном. Спустя месяц в ворота заставы вежливо постучали и попросили встречи с главой, но Ли Цзиньжун так и не вышла – лишь отдала приказ открыть ворота и позволить Чжоу Итану уйти.

В тот день горы уже нежились под пышным изумрудным одеялом леса, а листья перешептывались при каждом ласковом дуновении ветерка, словно волны, танцующие на поверхности бескрайнего океана. Все вокруг дышало умиротворением и безмятежностью.

Чжоу Итан медленно спустился с горы. Часовые, охраняющие вход, повинуясь приказу, распахнули перед ним главные ворота, за которыми его уже ждали солдаты в черных доспехах – те самые сопровождающие, посланные Южной династией.

Чжоу Итан оглянулся, но так и не увидел той, с кем хотел бы попрощаться. Уголки его рта слегка задрожали в усмешке.

Вдруг послышался чей-то крик:

– Подождите!

Чжоу Итан присмотрелся: это Чжоу Фэй со всех ног мчалась следом за ним.

– Папа!

Глава Ли позволила уйти Чжоу Итану, но дочери никто пропуск не выдавал.

– Шимэй[52], остановись! – в один голос сказали часовые.

Чжоу Фэй никого слушать не хотела. Неизвестно откуда она снова достала клинок с узким лезвием и с силой швырнула стальные ножны на несколько чжанов в сторону. Лязгнув, они застряли в железных прутьях ворот. Двое часовых – один – с мечом, другой – с копьем – попытались перерезать ей путь, но она, изогнувшись, ловко уклонилась от удара, легко оттолкнула оружие нападавших и бросилась вперед, к выходу, где ее тут же окружили еще восемь стражников.

На лице отца ясно читалось бессилие:

– Чжоу Фэй, не поднимай шум, возвращайся!

Девочка чувствовала мощь, которой давили приставленные к ней мечи: словно незыблемая гора Пяти Стихий[53] – освободиться невозможно.

Руки Чжоу Фэй напряглись до предела, суставы посинели, и, стиснув зубы, она выдавила:

– Нет!

– Фэй…

– Она не разрешила другим пойти с тобой, тогда пойду я! Я должна! – всхлипнула Чжоу Фэй. – Я тоже могу не возвращаться!

Чжоу Итан осмотрелся: во главе выделенных ему воинов в черных доспехах стоял мужчина лет тридцати пяти, крепкого телосложения – он выглядел весьма способным бойцом. Поймав взгляд господина Чжоу, он тут же шагнул вперед:

– Ваш подчиненный Вэнь Юй! Мне приказано сопроводить вас в Цзиньлин. Каковы будут распоряжения?

– Прямо как Летающий Генерал[54]. Что ж, это большая честь для меня, – Чжоу Итан указал на застрявшие в ограждении ножны и добавил: – Я слишком избаловал дочь, она так упряма. Примите мои извинения за ее нелепые выходки, однако руки мои совсем слабы, не затруднит ли вас помочь мне?

– Господин Чжоу, вы чересчур вежливы, – рассмеялся Вэнь Юй, но даже с места не сдвинулся. Вместо этого взмахнул рукой, вложив в движение всю свою мощь, – поток внутренней ци, выпущенный генералом, выбил ножны из прутьев, и они рухнули на землю.

Бом-м! Железные двери Сорока восьми крепостей высотой в шесть чжанов с пронзительным грохотом захлопнулись, а Чжоу Фэй так и осталась на прежнем месте, прижатая к земле стражниками. Девочка уставилась на Вэнь Юя: в глазах ее кипела ярость.

Генерал неловко потер нос:

– Боюсь, ваша дочь затаит на меня обиду.

– Она еще молода и не слишком благоразумна, – покачал головой Чжоу Итан и наклонился, чтобы поднять упавшие ножны. На них появились две новые вмятины: одна – от железных прутьев, вторая – от удара генерала.

– Этот меч ни на что не годится, позже я подберу тебе достойное оружие, – повернувшись к дочери, сказал Чжоу Итан.

Она молчала, изо всех сил пытаясь избавиться от натиска сдерживающих ее стражников. Но силы были на исходе, дыхание отзывалось в груди острой болью, а ярость по-прежнему обуревала ее, не позволяя отступить даже на полцуня.

– Помнишь, я тебе говорил, что нельзя усидеть на двух стульях, – сказал Чжоу Итан, глядя дочери прямо в глаза.

Чжоу Фэй не собиралась слушать никакую чушь вроде «иногда приходится жертвовать своей жизнью ради долга» и даже не посмотрела в его сторону. Длинный меч безустанно дрожал в ее руке, пока, наконец не вынеся напряжения, не разлетелся на осколки, тотчас глубоко вонзившиеся в землю. Охранники разом вскрикнули и тыльной стороной своих клинков еще сильнее надавили на плечи девочки.

– Я не стану говорить о долге и жертвенности, – спокойно продолжал Чжоу Итан сквозь разделяющую их железную дверь. – Фэй, выбор не определяется лишь тем, чего ты хочешь. Сильный человек, неважно, ученый он или боец, действует, исходя из своих возможностей. В противном случае он проживет жизнь, влекомый бесплодными желаниями, и ничего не достигнет. Умные люди над таким «выбором» только посмеются. Говоришь, что не станешь возвращаться, но ты ведь даже за ворота выйти не смогла. Остаться или пойти со мной – разве это от тебя зависит?

Услышав тихие уговоры господина Чжоу, Вэнь Юй решил, что тот дает дочери добрые наставления, но сказанные слова не только жестоко ранили чувства маленькой девочки, но и в душе самого Чжоу Итана оставили глубокие шрамы.

Чжоу Фэй уставилась на него пустыми покрасневшими от слез глазами.

– Расти здоровой. Горы и реки никогда не истлеют, а мы, пока живы, всегда сможем встретиться вновь. От тебя зависит лишь то, как скоро ты сможешь сама свободно покидать заставу, – продолжал Чжоу Итан. – А пока, Фэй, папе нужно уйти. До встречи.

Книга 2

Чаша мутного вина за десять тысяч ли от дома[55]

Глава 6

Экзамен

Мы люди свободные – от условностей, от приличий. Нам неважно, прославим ли мы свое доброе имя или навеки покроем его позором. Мы просто хотим быть достойными Неба, земли и самих себя!

Раньше говорили: «Нет в горах календаря, пока весна придет, уж пролетят года»[56]. Так и три года на заставе пролетели в одно мгновение.

В одной руке Ли Янь несла большую корзину, а другой держалась за бамбуковую трость. Накануне она попросила одного из учеников отвести ее к Чернильной реке, и теперь, пока они с большим трудом пробирались к берегу, девочка без конца спрашивала:

– Долго еще? Я слышу шум воды. Мы уже пришли?

Юноша, тянувший ее за собой, был примерно того же возраста, что Ли Янь, и его лицо краснело всякий раз, когда он пищал ей что-то в ответ – тонко и тихо, словно комар. Однако на этот раз прожужжать он ничего не успел: за трость ухватился кто-то еще!

– Ой! – вскрикнула Ли Янь.

Открыв глаза, она увидела перед собой Ли Шэна, чье терпение явно уже было на исходе.

– Что ты делаешь? Напугал меня до смерти! – закричала Ли Янь.

Но Ли Шэн даже не посмотрел на нее, а вместо этого кивнул растерянному проводнику:

– Ли Янь слишком избалована. Не потакай сильно ее причудам: она просто морочит таким, как ты, голову.

Лицо ученика зарделось еще больше. Он долго пытался что-то промямлить, но так ничего ответить и не смог, только наспех поприветствовал Ли Шэна и убежал, подгоняемый ветром. Ли Янь тоже очень хотела улизнуть, но, взглянув вниз с утеса, передумала – страшно. В своем воображении она успела нарисовать с десяток исходов, в которых непременно разбивается насмерть. Ноги уже начало слегка сводить судорогой, но Ли Шэн вдруг схватил ее за воротник и поднял еще выше. Ли Янь, обезумев от страха, завопила:

– Братик! Родненький! Пощади! Не убивай!

Ли Шэн пропустил ее визги мимо ушей и понес сестру прямо к краю обрыва. День стоял ясный, туман над Чернильной рекой рассеялся, а течение казалось удивительно бурным. Скалы по обе стороны угрожающе нависали над водой, дребезжание Цяньцзи сливалось с шумом волн: притаившееся «чудовище» яростно рычало, грозясь поглотить каменные берега.

У Ли Янь перехватило дыхание.

Наконец Ли Шэн разжал руку и опустил сестру на землю рядом с собой, раздраженно буркнув:

– Чего раскричалась? Трусиха. Я же не собирался тебя туда бросать…

Не успев договорить, он заметил, что у Ли Янь настолько обмякли колени, что она присела на корточки. Свою большую корзину девочка бросила и одной рукой ухватилась за стебли травы, а другой – за ногу Ли Шэна. Дрожа, она сделала два глубоких вдоха и… разревелась, выплеснув разом все накопившиеся в ней чувства.

Ли Шэну вдруг захотелось все же столкнуть эту плаксу со скалы – неужели их могла породить одна утроба? Какой позор!

В тот же миг земля вздрогнула: Цяньцзи пришло в действие. Ли Янь подпрыгнула, пуще прежнего вцепившись в ногу Ли Шэна. Одним глазком со всей осторожностью она глянула вниз: седовласый старик сидел, скрестив ноги, в маленьком павильоне в самом сердце реки, в руке он держал ивовый прутик, направляя им молодую девушку, и громко кричал:

– Барышня Чжоу, Цяньцзи сегодня работает в полную мощь, будь осторожна!

Вода в реке была такой темной, что каменные столбы и само тяговое устройство в ней было не различить, и оттого казалось, что девушке удалось «покорить воду»: стоя на поверхности реки, она даже не думала тонуть!

Чжоу Фэй тоже держала в руке ивовый прутик и застыла неподвижно с закрытыми глазами.

– Что она делает? – с любопытством спросила Ли Янь.

Как раз в это время послышалось жужжание. Чжоу Фэй тотчас подпрыгнула в воздух, но нити Цяньцзи оказались еще проворнее: они рассекли поверхность реки и утянули за собой под воду столб, на котором девушка только что стояла. С самого дна к поверхности начала стягиваться, переливаясь на солнце, огромная паутина.

Ли Янь, наблюдавшая за сестрой с высоты, то и дело удивленно всхлипывала.

Чжоу Фэй тряхнула запястьем, и гибкая, словно травинка, ивовая ветка мгновенно натянулась под натиском ее внутренней ци и стальным прутом обвилась вокруг нити Цяньцзи, даже не порвавшись! Девушка с силой развернулась и удивительно точно проскользнула меж струнами зловещего устройства. Отражающиеся в Цяньцзи солнечные блики скользнули по ее лицу, но Чжоу Фэй даже не обратила на них внимания. Прутик ивы упруго отскочил назад – едва распустившийся молодой листочек тут же разрезало пополам, а девушка мягко приземлилась на другой камень. Но тот, в отличие от остальных, не стоял неподвижно, а, влекомый нитями, скользил по волнам, подпрыгивая – вверх-вниз. Чжоу Фэй двигалась вместе с ним, пока паутина, поднявшаяся из глубины, нависала над ней, грозя накрыть с головой. Капля воды, будто жемчужина, коснулась ресниц Фэй. Сморгнув ее, она опустила голову и вытащила из-за пояса длинный меч. Послышался лязг металла, и каменная глыба под ее ногами начала оседать. Всплеск! Вода брызнула, и вся паутина Цяньцзи ни с того ни с сего начала сжиматься, собираясь поймать Чжоу Фэй в ловушку.

Ли Янь вскрикнула от испуга и еще сильнее вцепилась в брата, едва не стянув с него штаны. Удивительно, но Ли Шэн вовсе не придал этому значения и даже не побил ее. Чжоу Фэй замахнулась своим клинком, и юноша непроизвольно отшатнулся, как будто, даже наблюдая со скалы, смог ощутить невероятную силу ее удара. Лезвие соприкоснулось с нитями под острым углом и одним мощным зарядом разрубило их – аж искры посыпались! Прием был выполнен почти безупречно: от прежней безрассудности «Атаки горы Наньшань» в исполнении Фэй не осталось и следа. Тонкое лезвие разрезало сразу две нити Цяньцзи так легко, точно они сделаны из тофу[57]!

Однако большие победы состоят из мелочей: две разорванные нити потянули за собой всю паутину, образовавшегося просвета как раз хватило, чтобы девушка смогла выбраться. Клинок в руке Чжоу Фэй сверкнул, наполненный сокрушительной силой.

Кулаки Ли Шэна сжались от досады. Он понимал: Чжоу Фэй замахнулась лишь раз, значит, ее зрение было достаточно острым, чтобы безошибочно найти среди множества нитей именно ту, которая поддастся. Кроме того, удар оказался невероятно точным: нити сплелись столь тесно, что разрубить лишь некоторые из них – все равно что срезать левое крыло мухи, не задев правого. К тому же чтобы оттолкнуть щупальца речного чудовища, нужна такая сила, какая не может возникнуть без постоянного управления внутренним дыханием[58] и ци. Тогда, три года назад, она зажмурилась и ударила наугад, понадеявшись на везение, обхватила клинок двумя руками и из последних сил несколько раз применила «Атаку горы Наньшань», но Цяньцзи от этого лишь задрожало. Теперь же она смогла его одолеть, не моргнув и глазом.

Стоило Чжоу Фэй проскочить через образовавшуюся брешь в паутине, как нити, плотной сетью затянувшие небо, сжались в комок и раскололи камень, на котором она только что стояла, на мелкие кусочки. Девушка взмыла в воздух в безукоризненном «Драконе, бьющем хвостом», ивовый прутик в ее руке обвился вокруг нити Цяньцзи и, изгибаясь словно кнут, подбросил девушку на высоту примерно в чжан. Оттолкнувшись, Чжоу Фэй решительно ослабила хватку, и прутик, лишившись силы, мгновенно развалился на три части.

Фэй уцепилась за веревку, свисавшую со скалы, раскачалась и спрыгнула прямо на крышу павильона в самом сердце реки. Ловко приземлившись, она спрятала свой длинный меч в ножны, соскользнула внутрь и, даже не поприветствовав старину Юя, потянулась к стоящей перед ним вазе с фруктами. Чжоу Фэй схватила с краю самую неприглядную ягоду боярышника, пару раз потерла ее, надкусила и покрутила в руке, разглядывая.

– М-м… слишком кислая, – пожаловалась она смотрителю. – Дядюшка-наставник, представляете, там не было ни щелочки.

– Т-т-ты… – старина Юй расстроенно уставился на вазу, в которой недоставало одной ягодки; он возненавидел себя за то, что не может оторвать голову этой девчонке и заменить ею съеденный боярышник, и тут же гневно выругался: – Бесстыдница!

– С чего это? – не сразу поняла Чжоу Фэй.

– Кто разрешил тебе взять ее?! – гневался старик.

– Тц-ц, неужели она такая ценная? Совсем невкусно же, – Чжоу Фэй с отвращением посмотрела на маленькую надкушенную ягодку. – Тогда верну на место.

Дожидаться ответа она не стала и бросила плод обратно в вазу. Правда, теперь он уже не выглядел таким неказистым, как раньше, к тому же оставаться в центре не пожелал: соскользнул вниз, обогнув других своих собратьев, несколько раз перекатился и явил всем след, оставленный зубами девушки.

Старина Юй гневно нахмурился, и в следующее мгновение Чжоу Фэй ласточкой вылетела из павильона, едва избежав яростной ладони наставника. Пару раз упав и снова поднявшись, она вцепилась в веревку, все еще свисавшую со скалы, и, немного раскачавшись, взобралась на каменную стену. Наблюдая, как внизу старина Юй яростно топает ногами, она решила подлить масла в огонь:

– Ну ты и жадина, не буду больше с тобой играть!

Рев смотрителя эхом разнесся по всей Чернильной реке:

– Соплячка, я велю твоей матери избить тебя до смерти!

Как только Ли Шэн увидел, что Чжоу Фэй поднимается, он тотчас вырвал свою ногу из железной хватки младшей сестры и развернулся, чтобы поскорее уйти. Ли Янь в третий раз попыталась подняться с колен, но случайно взглянула со скалы на бушующую реку и так и не решилась побороть свой страх. Она только и могла, что ползать, словно большая глазастая гусеница:

– Шэн, почему ты уходишь, как только Фэй появляется?

Но он даже не обернулся и использовал цингун, чтобы сбежать как можно быстрее.

– Ну и ладно, уходи! Но хотя бы меня-то выведи отсюда!

После той ночной передряги с Цяньцзи Ли Шэна три с лишним месяца мучили ночные кошмары, и каждый раз при упоминании Чернильной реки его пробирала дрожь. Ли Янь как-то рассказала ему, что Чжоу Фэй возвращается на берег каждый раз, когда выпадает свободный денек, и он решил, что та наверняка сошла с ума.

Услышав три года назад от девчонки, что она собирается пройти ловушку Цяньцзи, старина Юй вытащил откуда-то железную маску и бросил в нее со словами:

– Голова тебе на что? Для красоты? Твои боевые искусства никуда не годятся, сердце – толще талии[59], а преуспела ты пока только в мастерстве нарываться на неприятности! Очаровательное личико – твое единственное преимущество, и то с натяжкой, так что береги его как зеницу ока и постарайся не изуродовать.

У Чжоу Фэй был скверный нрав, и вряд ли хоть что-то могло его исправить. Ли Шэн тогда подумал, что после таких слов сестра наверняка выйдет из себя. Но, вопреки ожиданиям, она не произнесла ни слова, спокойно взяла маску и надела ее.

И три года промелькнули, как один день, в безустанном совершенствовании.

Сначала строго под наблюдением старины Юя для нее включали лишь малую часть тягового устройства. Но даже так Чжоу Фэй каждый день возвращалась домой вся в царапинах. Постепенно старик подключал все больше и больше нитей.

Ли Шэн никак не мог смириться с поражением: если Чжоу Фэй могла это сделать, то чем он хуже? Он даже дважды ходил вместе с ней на реку… и обнаружил, что одолеть это чудовище ему действительно не под силу. Когда нити Цяньцзи показывались над водой, ночной кошмар, от которого он с таким трудом избавился, снова занимал его мысли. Войдя в реку в первый раз, он так разволновался, что чуть не лишился головы. Его тогда вытащила Чжоу Фэй, которая не смогла смотреть на это жалкое зрелище. Во второй раз он набрался смелости и поклялся, что не будет стоять в одном месте, но все же, поддавшись тревоге, потерял самообладание и просто-напросто упал в воду. Если бы смотритель вовремя не выключил Цяньцзи, Ли Шэна, скорее всего, порубило бы на мелкие кусочки. На всю жизнь ему запомнилось то ужасное ощущение, когда кровожадный «демон» проплывает мимо в ледяной воде. С тех пор он больше никогда в реку не спускался.

Сейчас же видеться с Чжоу Фэй ему совсем не хотелось, а потому, скрывшись от Ли Янь, он с опущенной головой поплелся домой. Срезав путь через бамбуковые заросли, юноша вдруг остановился:

– Тетя?

Перед ним стояла Ли Цзиньжун, руки она заложила за спину, а на плече застряли два листика: вероятно, она ждала уже довольно долго.

– Иди позови Фэй, и вдвоем приходите ко мне, – кивнув, распорядилась глава Ли.

– Слушаюсь, – ответил Ли Шэн, а затем уточнил: – Где нам вас искать?

– В храме Горных Вершин, – коротко сказала глава и тут же ушла.

Ли Шэн обомлел и чуть не подпрыгнул от неожиданного осознания – в храме Горных Вершин воспитанники Сорока восьми крепостей получали свою именную бирку!

Как правило, наставник приводил туда своих учеников, еще не завершивших обучение, и они должны были сдать экзамен: успешно прошедшим испытание сразу же выдавали бирку, и с этого мгновения они считались взрослыми и могли при необходимости покидать крепость через главные ворота.