Августа

Но Крокодилица и на сей раз, видимо, ничего не поняла – она по-прежнему била своей шваброй где-то в передней части подвала, пытаясь выгнать несчастную крысу, которой на самом деле и не существовало-то вовсе. Наконец, ей это надоело и она решительным шагом двинулась к лестнице. Вскоре Августа услышала звук рубильника, и холодный свет из щелки исчез. А потом послышались звонкие удары каблуков по металлической лестнице и хлопание двери наверху. И ещё противное скрежетание ключа в замочной скважине. После этого настала абсолютная тишина и полная темнота. Августе даже показалось, что она оказалась в каком-то нереальном мире, где обычные законы просто не работают. Страшно было дико, но и захватывающе тоже. В таком приключении ей ещё точно бывать не приходилось. Но страха все таки было больше. Чтобы хоть немного подбодрить себя и унять стук собственных зубов, Августа решила поговорить сама с собой.

– Ну че, круто, тебе, типа, удалось – поздравляю, – тихо произнесла смелая Августа.

– Да уж, а что ты теперь-то делать собираешься? Об этом ты подумала, Августа-Дурёха? – ответила вопросом не такая смелая Августа.

– Конечно, подумала. Во-первых, я сейчас достану из рюкзака заранее припасенный фонарик и включу его. Во-вторых, открою дверцу и выберусь.

– Ну, это понятно, а дальше-то что?

– Как что? Я, типа, приступлю к выполнению самой важной части своего плана. К поиску входа в подземный ход.

– Сама понимаешь, что на самом деле совершенно не факт, что вход в подземный ход, если он, конечно, вообще есть, именно здесь.

– Ну, по логике, больше, типа, негде. Это единственный подвал в школе.

– Ну, даже, если ты и права вдруг. И даже, если ты реально найдёшь его, дальше что?

– А вот дальше и решим тогда, – отрезала смелая Августа, включила свой фонарик и решительно шагнула из холодильника. В свете узкого луча маленького фонарика мрачный подвал показался ещё более огромным и пугающим. Но свет Августа решила не включать, опасаясь, что его увидят сквозь щель под дверью. Чтобы хоть немного поднять себе настроение, она даже тихонечко поднялась по лестнице и прислонилось щекой к этой самой щели. Сначала ничего не было слышно, но, полежав так минут пять, Августа постепенно начала различать голоса и даже обрывки отдельных фраз. В основном, периодический громкий смех Леопольдовны – это почти наверняка означало, что она кокетничает с очередным учителем. Обычно Августу до жути бесила эта ее манера, но сейчас она была даже рада, что Леопольдовна такая, да и вообще, что жизнь есть, и она совсем рядом. Потому что в мрачном затхлом подвале казалось, что жизни нет совсем. Августе вдруг до смерти захотелось встать и начать что есть силы стучаться в эту дверь. Пусть ее потом ведут к директору, ругают, да хоть даже из школы выгонят. Зато так скоро можно будет обнять Маму, Степку и навсегда забыть про это жуткое место!

Но вместо этого Августа встала и, освещая себе фонариком путь, начала медленно спускаться в самую тьму. Сперва было так страшно, что она никак не могла себя заставить начать поиски входа в подземный ход – ведь для этого надо было исследовать все самые потайные закоулки страшного подвала, но постепенно смелая часть Августы взяла вверх, и исследование началось. Сначала Августа аккуратно обошла с фонариком весь периметр, но ничего не нашла. Тогда она стала внимательнее осматривать каждый метр стен и пола, надеясь увидеть там хотя бы какой-то след. «Скорее всего, тут потайная дверь, которую просто так не найдёшь. Ну типа как в Гарри Поттере.» – подумала она. Стены были из старого кирпича, но крашеные белой краской. Покрасили их явно позже, при общем ремонте школы. Августа старалась найти подозрительные швы или скрытую ручку. Краска успела местами облупиться, и сквозь неё проступал старый темно-красный кирпич. Августа особенно внимательно вглядывалась в такие места, потом начала ощупывать их руками, так что даже разодрала себе пальцы до крови. Но это ее нисколько не смутило – скорее наоборот, Августа начала злиться. По-хорошему так злиться, панический страх уже отступил, зато появился ее обычный азарт. Ведь она уже второй час обследовала чуть ли не каждый сантиметр стены, а все без толку. Тогда Августа решила немного передохнуть и подумать. А лучший способ подумать был вновь поговорить с самой собой. Она присела на край одной из сломанных парт и начала рассуждать.

– Никакого волшебства здесь нет. Всякие заклинания, как в Гарри Поттере, это просто сказки и глупости. Если я права, и вход здесь, то я просто чего-то, типа, не замечаю, – сказала разумная Августа.

– Даже если ты права, и вход действительно в этом жутком подвале, исключать волшебство вовсе не стоит. Ведь ты же веришь в призраков, например? – ответила ей Августа, которая верила и в сказки, и во всякие заклятья.

– Ага, ты ещё скажи, что Хесам сам, типа, призрак. Ерунда. Он обычный человек. А следовательно, должен входить через обычную дверь, ну или через необычную, но все равно дверь.

– А Никитон сейчас бы точно уверял, что подвал – это лишь портал в другой мир. А как его открыть, ты в жизни не догадаешься. Кроме того, времени у тебя вообще в обрез. Скоро тебя хватятся и начнут искать. Не, лучше ли бросить всю эту затею. Даже не из-за страха, а просто потому, что все это бессмысленно!

– Бросать рано. Слишком обидно. Столько сил и времени потрачено уже. А главное, какой дурой меня будет считать и Варя и все остальные. Нет, нет, нет – надо просто ещё хорошенько подумать. Давай-ка осмотрим с фонарём все стены заново. Но не вплотную, а так, типа, как бы в общем ракурсе, как говорит Папа.

– Да хватит умничать! Ты ведь сама даже не понимаешь, что такое этот общий ракурс-то…

– Кажется, начинаю понимать. Ой, какая же я дура, все таки! Конечно, если дверь есть, то она замаскирована. А чем лучше замаскировать, как не этими старыми шкафами? Сколько их тут? Раз, два, три… Шесть получается, плюс стопка досок, которые к стене прислонены.

– Ну, типа, идея-то, может, и правильная, только уж не думаешь ли ты, что сможешь в одиночку отодвинуть шесть здоровенных шкафов и ещё кучу досок? Может быть, тогда лучше позвать все таки Варю с друзьями?

– И как же это я сделаю? Начну кричать, что есть мочи: «Варя, идите сюда! Я в подвале под столовой! Здесь очень прикольно, но нужна ваша помощь!» Так, что ли?

– Ну, ты можешь снова подняться к двери, где скорее всего ловит связь, и просто позвонить.

– Ага, конечно. Августа Разумная и вправду достала телефон и сделала вид, что звонит Варе: «Типа, привет, а не можете мне тут помочь со старыми шкафами в подвале? Только ключ от него надо взять у Крокодилихи – но это ведь дело пустячное. Да, и ещё смотрите, чтобы вас не заметила Леопольдовна и прочие учителя и ученики во время обеда. Вы ведь сможете все это провернуть незаметно, да? А, ну ладно – тогда никаких проблем – жду вас здесь через пятнадцать минут, не опаздывайте типа.»Потом Августа убрала телефон и приняла победоносную позу.

– Это я смогла все это провернуть незаметно. Потому что я ловкая и действую в одиночку. А Варя с ее друзьями, хоть и очень умные, конечно, но сто пудово все провалят. А раз так, то мне и со шкафами разбираться, и с досками. Кстати, под доски я смогу просто подлезть. С этого и начнём, – весело сказала Августа и спрыгнула с парты.

На деле подлезть под доски оказалось далеко не просто. Часть из них пришлось сначала отодвинуть, и Августа посадила себе несколько заноз, а также порядком устала. Однако в конце концов протиснуться в образовавшуюся щель между отодвинутыми досками все же удалось. Ничего. Ровно такая же стена – Августа лишь порвала свой свитер и очень больно ударила плечо. Но Августа не была бы собой, если бы это ее остановило. Изодранная и измученная, она дала себе передышку ровно в пять минут, а потом встряхнулась и яростно двинулась к шкафам. Поначалу казалось, что отодвинуть их совершенно немыслимо. Августа боролась и пыхтела, но ее вес был слишком маленький, чтобы сдвинуть старые и массивные трехметровые шкафы. Через десять минут бесполезных стараний, взмокшая и обессиленная, она плюхнулась прямо на пол и злобно врезала по крайнему шкафу. Ушибла руку, естественно, причем сильно. «Да что же это такое-то?! На мне скоро уже живого места не будет, а все без толку! Неужели эти дурацкие шкафы сильнее, чем я? Думай, Густа, думай!»

И Августа придумала. Она взяла одну из досок, вставила ее в щель между шкафом и стеной, уперлась ногой в стену и надавила на доску что есть силы. Крайний шкаф заскрипел и сдвинулся с места. Сначала чуть-чуть, но потом сильнее – так что Августа сумела пролезть в образовавшийся зазор и всем телом отодвинуть его уже вполне прилично от стены. Однако там тоже ничего не было. Ни тебе потайной двери, ни хотя бы какой-нибудь, да подсказки. Снова обычная кирпичная стена. Августа передохнула и проделала то же со вторым, а затем и с третьим. Опять нулевой результат. Августа уже чуть не плакала от непомерных для неё усилий и обиды, но не сдавалась и продолжала. Теперь она решила зайти с другой стороны – то есть с последнего шкафа.

Она привычно вставила доску, привычно навалилась всем телом, но вдруг доска провалилась куда-то в пустоту, а Августа кубарем полетела на каменный пол. Досталось ей крепко – разбитые локти, ссадина на спине и порванные джинсы. «Ну ниче себе! Это что за фигня такая? Доска, что ли, сломалась?» – подумала Августа, с трудом поднимаясь с пола. Но внутреннее чутьё подсказывало ей, что дело не в сломанной доске. Августа сама ещё не понимала, что именно произошло, но дыхание у неё вдруг перехватило от азарта и дикой крутости происходящего. Она подползла к последнему шкафу и сразу поняла, что за ним не просто стена. Из небольшого зазора, которого Августе удалось все же добиться перед падением, буквально дул ветер. Холодный и яростный. Августа аккуратно посветила туда своим фонариком и замерла. Затем села и прислонилась к стене. К стене, в которой метром правее за шкафом зияла здоровенная дыра. Да, никакой двери, которую она наивно искала, не было – зато был самый настоящий проход куда-то вниз. Ровно такого размера, чтобы сквозь него мог пролезть взрослый человек.

– Вот это да! Ну ничего себе…Да я же… Я нашла его! – проговорила Августа вслух и обхватила голову руками. Гул ветра одновременно и пугал и завораживал ее. А ещё он странно успокаивал и как будто усыплял. На самом деле Августа так намучилась и устала, что впала в довольно странное состояние. С одной стороны, она была горда собой, а с другой… Мысли ее начали путаться, голова кружилась от равномерного гула из-за шкафа, а измученное тело отказывалось двигаться. Августа пыталась совладать с собой и встряхнуться, но на сей раз ее организм полностью исчерпал себя. Она поборолась ещё немного, а потом… Просто заснула. Прямо так – сидя на холодном каменном полу, прислонившись к ещё более холодной кирпичной стене. Фонарик, который лежал рядом с ней, начал сначала мигать, а затем и вовсе погас.

Глава 11.Тайна подземного хода.

Августе снилось, что она пришла к своей любимой подруге, лошади Кате. Ведь Августа не была у неё уже тысячу лет и очень боялась, что та может всерьёз обидеться. Но Катя вроде не выглядела обиженной – наоборот, они стали весело бегать друг за другом, а потом Августе удалось прямо на бегу вскочить на неё, и они начали, как всегда, скакать по загону. Но потом Катя вдруг перепрыгнула через ограду, и они помчались по Парку, а потом и вовсе по улицам Москвы, мимо их дома, мимо школы… Это было дико здорово – так легко и свободно, но вдруг что-то щелкнуло и ослепило Августу. Катя как будто провалилась куда-то, а вместо неё под Августой оказался огромный холодный камень, а кроме того, она вдруг стала различать какой-то странный голос. Да, да, именно голос. Он звал ее, но Августа совсем не могла понять, откуда он, потому что глаза ее никак не открывались. Наконец, Августа что есть мочи постаралась и все же сумела их открыть. Картинка сразу изменилась. Никакой Кати и Москвы больше не было. Вокруг почему-то был мрак и холод. И фонарь. Да, на стене рядом висел фонарь. А ещё фигура на корточках прямо перед ней. Августа с ужасом поняла, что это все был просто сон, но вот теперь она, кажется, проснулась.

Сначала Августа отчаянно заморгала, пытаясь прогнать этот ужасный кошмар, но затем вынуждена была признать, что именно сейчас все по-настоящему и вернуться в прекрасный сон уже никак не удастся. Тогда Августа открыла глаза так широко, как, наверное, никогда ещё в жизни. Она хотела крикнуть, но не могла – ее язык буквально прилип к гортани. Она хотела встать и убежать, но ее тело совершенно не слушалось. Она хотела хотя бы просто закрыть глаза, чтобы снова ничего не видеть, но даже ее веки отказывались подчиняться. Августу охватил самый настоящий и неподдельный ужас. Зрачки ее расширились, зубы стучали от холода и дикого страха, по спине стали проходить самые настоящие судороги. Перед ней сидел Он. Она сразу узнала его. Да – это был Острый Меч, только в своём подлинном обличии – весь с головы до ног в чёрном, а в руке он держал топор и что-то шептал. И тут Августа поняла, что это конец.

До этого Августа искренне считала, что настоящие монстры и злодеи существуют только в книжках, которые ей читала Мама на ночь. Ну и, конечно, во всяких ужастиках, которые так любили смотреть по вечерам Варя с Папой. Но, несмотря на полное отсутствие сил и возможности двигаться, голова Августы работала очень четко. Сомнений быть не могло – все происходило наяву, а не в какой-то там сказке. И происходило это с ней – глупой одиннадцатилетней девочкой, которая решила, что может быть умнее всех. «Что же, поделом мне. Я сама заслужила. И за то, что ослушалась Варю, и за то, что всем наврала, и…» Но тут Августа неожиданно для себя ясно осознала, что Такого она все таки не заслужила. «Да ни одна девочка в мире не заслужила казни от топора в руках жуткого монстра, да ещё в самом мрачном месте на свете. Нет, нет, так нельзя, такое просто не может случиться. И даже если я не могу двигаться, то я хотя бы могу пока думать. А думать, это возможность найти выход.» Тогда Августа сосредоточилась и попыталась понять, на что она может надеяться в такой ситуации. Как это было ни грустно, но выходило, что особо-то не на что. Разве, если только на Варю – что ее сестра со своими друзьями сдержали своё обещание, проследили за Хесамом и сейчас, буквально с минуту на минуту, они все вместе ворвутся и спасут ее. Однако бедная Августа и понятия не имела об истинном положении дел. Ведь Хесам вышел прямо посередине урока, сказав, что сейчас вернётся. Однако он не вернулся, а направился прямиком в подвал, в то время как Варя с остальными так и остались сидеть одураченные, и помочь Августе сейчас никак не могли, просто потому, что вообще ничего не поняли. За несколько минут жуткой тишины Августа осознала, что никакой помощи не будет. Тогда она вспомнила Маму и Папу – уж больно было страшно.

– Мамочка, спаси меня, пожалуйста, спаси меня. Я дурёха, я знаю, но я обещаю… Клянусь, я теперь даже по деревьям лазить не буду. Буду самой обычной девочкой и никогда, никогда не буду участвовать ни в каких приключениях. Только спаси меня, позови, пожалуйста, Папу. И полицию, пожалуй, тоже нужно позвать. Папа, Мама… – начала причитать Августа, к которой вдруг вернулся голос. Правда, голос был как будто не ее, а глаза она наконец сумела закрыть, чтобы не видеть чудовища, которое сидело прямо перед ней. Она продолжала и продолжала тихо звать Маму и Папу, пока вдруг снова не услышала голос чудовища. Августа немедленно замолчала и вся превратилась в слух. Голос, впрочем, оказался удивительно мягким для чудовища, если не сказать, приятным. Но говорило оно на совершенно непонятном для неё языке и как будто молилось. Августа вдруг немного успокоилась и решила просто ждать. Понятно, наверное, по обычаю террористов или мафиози, Острый Меч сначала должен помолиться. Ну, а потом, конечно, убить ее. Своим жутким топором…

– Девочка, девочка… Тебе вовсе не стоит меня бояться. Я очень хороший человек на самом деле. Просто так получилось. Я должен был… Ты слышишь меня, девочка, ответь, пожалуйста, – заговорил тот же голос, но на сей раз на русском, хотя и с лёгким приятным акцентом.

Августа ничего не ответила, но зато к ней неожиданно вернулась часть ее сил, и она сумела пошевелить затёкшими руками и ногами. Ей даже удалось принять чуть более удобную позу: она поняла, что иначе умрет от жесткого и холодного каменного пола ещё быстрее, чем от топора Острого Меча. А ведь тот теперь заговорил с ней по-русски. И Августе вдруг сделалось даже интересно. Все же Августа была не совсем обычной девочкой, поэтому даже в такой ситуации ей стало интересно. «Что он мог ей сказать? А вдруг расскажет свою тайну, прежде, чем убьёт? Ведь она-то уже точно никому ничего рассказать не сможет. А он выговорится, типа. В чем же его тайна, зачем ему подземный ход?»

– Девочка, успокойся, пожалуйста. Я не причиню тебе никакого вреда. Я хороший человек. Меня зовут Хесам Мани. Я из древнего и очень влиятельного Иранского рода. Но ныне опозоренного, к сожалению… Поэтому я и здесь. Я готов рассказать тебе свою историю, но сначала расскажи, пожалуйста, свою, девочка. Во-первых, как тебя зовут? Во-вторых, как ты меня нашла? В-третьих, как ты нашла подземный ход? Да и вообще, почему ты здесь? Я ничего не понимаю.

– Меня зовут Августа. Ну, вообще Августина Павловна, если с отчеством, – услышала Августа свой голос и сама ему удивилась. Но на самом деле она и впрямь наконец чуть расслабилась и села в наиболее удобную для неё позу лотоса. Потом сделала небольшую растяжку – минимальную, так чтобы страшный таинственный гость почти ничего не заметил и уж точно не заподозрил бы ее в попытке бегства. Потому что бежать-то было все равно некуда, да и дико хотелось послушать его рассказ. Любопытство начало всерьёз брать верх над страхом – уж так была устроена пытливая натура Августы. А раз вначале ему нужен был ее рассказ, что же, типа, не вопрос: она расскажет ему все как есть, не упоминая, конечно, Вари, равно как и других имён членов их команды. Так Августа и стала говорить. Говорила она с пол часа, разбавляя свое повествования ее любимыми словечками наподобие «типа» или «вообще».

– В общем, так я вас, типа, и выследила. Дальше было дело техники, – закончила она.

Хесам некоторое время сидел молча, скрестив свои длинные красивые пальцы под подбородком. За все время августиного рассказа он уважительно не перебивал ее, и вообще не проронил не то, что слова, а даже звука. Теперь он в свою очередь потёр затёкшие мускулы, встал и сделал несколько шагов. Топор он давно уже отложил к стене, от чего тот в свете фонаря, впрочем, не перестал выглядеть менее жутко.

Августа выдохнула и невольно засмотрелась на топор. Взгляд ее уже не выражал ужаса, она просто часто моргала и пыталась прикинуть, сможет ли она в случае чего до него дотянуться, и даст ли ей оружие хоть какой-то дополнительный шанс. На что может сгодится топор в руках ловкой, но весьма побитой этим треклятым подвалом одиннадцатилетней девочки? Хесам перехватил взгляд Августы и сразу хлопнул себя по лбу.

– Ах, это! Как же я сразу не догадался и не объяснил. Это специальный топорик для вырубки кирпича. Он мне нужен каждый день, как и этот мой защитный чёрный костюм, и фонарь. Электрическими инструментами я сразу решил не пользоваться – громоздкие и шумные они, да к тому же, так легко и драгоценный клад повредить. А топорик, он уже как продолжение моей руки, понимаешь? Вот поэтому-то ты и заметила, что у меня такой внушительный чемодан, а теперь с ужасом смотришь на мою единственную надежду, которая, впрочем, если не знать ее настоящего предназначения, выглядит, наверное, и вправду пугающе. О Аллах, какой же я глупый человек! – и Хесам снова довольно ощутимо стукнул себя по голове, но сразу продолжил говорить, – А ещё, ведь твои раны надо обработать, прежде чем начать эту длинную и печальную повесть, – тут Хесам начал рыться в своём чемоданчике, а потом извлёк оттуда какие-то странные пузырьки, которых Августа прежде никогда не видела ни на прилавках столичных аптек, ни даже на столике у своей бабушки, у которой, кажется, были бутылочки с лекарствами со всего света. Он молча протянул их Августе, а потом на собственном примере показал, как ими пользоваться.

Августа сначала смотрела на них крайне подозрительно («а вдруг он хочет меня ими отравить»), но когда она увидела, как Хесам сам спокойно втирает их содержимое в свои ссадины – да, да, у Хесама их тоже хватало, просто были они все под одеждой и выглядели куда лучше, чем у бедной Августы.

– Рубить туннель с непривычки дело такое… Мои нежные руки никогда не были приспособлены к подобному роду занятий, поэтому без травм поначалу тоже не обходилось. Но эти средства и впрямь хороши – завтра будешь как новенькая, или как там у вас в России говорят, – и он ещё раз протянул пузырьки Августе, которая на сей раз уже не думала, а буквально выхватила из рук Хесама. Локти саднили страшно, бедро и плечо буквально онемели от боли. Августа не стала разбираться, какой именно от чего, а вылив каждого по половине на ладони, стала исступлённо растирать ими руки, ноги, а затем дотянулась и до всего остального. Надо сказать, что средства оказались весьма странными – в отличие от привычных календулы, йода или зеленки от них не жгло. То есть совсем не жгло. Просто все тело как будто успокаивалось, а боль уходила. Через пять минут Августа еще не чувствовала себя как новенькой, но боли действительно стало гораздо меньше, а вот бодрости и сил куда больше. Она даже исполнила своё фирменное колесо и хотела было сделать сальто, однако застеснялась и снова села в позу лотоса. Хесам сначала с удивлением посмотрел на неё, а потом развёл руками. Лицо его при этом первый раз озарилось улыбкой. Причем, это была очень добрая такая улыбка, улыбка человека, который не привык кого-либо обижать и причинять боль.

– Итак, Авкустина Павлывна, ты проделала очень сложный путь, чтобы найти меня. Готова ли ты теперь выслушать рассказ бедного иранского странника, чьё доброе имя теперь во многом зависит от тебя?

Августа покраснела, но от обилия эмоций смогла только кивнуть головой. Конечно, ей дико хотелось услышать этот рассказ! Ведь именно в нем была разгадка. Разгадка чего-то по-настоящему важного, возможно, настолько важного, что об этом даже в книжках и газетах не пишут, и уж точно не вешают в объявлениях на школьной доске. Поэтому она вся превратилась в слух, а слушать, несмотря на всю ее страсть к проделыванию разных фокусов и трюков, Августа умела. Рассказ между тем уже начался.

Рассказ Хесама:

– Мое полное имя Хесам Мани, что на русский точнее всего переводится как Острый Меч. Но ты, пожалуйста, зови меня просто Хесам, и ни о каком остром мече даже думать не смей. Да и речь пойдёт совсем не обо мне, – тут Хесам Мани сделал долгую паузу, затем набрал в легкие побольше воздуха и начал свой рассказ.

– Я постараюсь коротко пересказать тебе историю моего рода и трагедии, с ним связанной. Но ты уж прости, иногда мое поведение может показаться тебе несколько странным – все таки мы из совсем разных, как бы это сказать, культур… Надеюсь, ты понимаешь меня, Авкустина, и не станешь смеяться над некоторыми моими словами и поступками, потому что я хоть человек и абсолютно современный, но все же истинный мусульманин… – на этих словах Хесам замолчал, смиренно склонил голову и сложил руки, как бы обращая их к небу.

Августа, хотя и понятия не имела, как правильно реагировать на подобное поведение, но уж чего-чего, а смеяться над Хесамом у неё и в мыслях не было. Но ответить из вежливости было необходимо, потому она решила ответить просто, то есть ровно то, что думала. Вообще-то, обычно именно так Августа всегда и отвечала.

– Мистер Хесам, я может, типа, и не самая умная девочка на свете, ну то есть, – тут Августа слегка занервничала и, конечно ,запуталась, но потом взяла себя в руки и продолжила, – короче, если уж совсем честно, я вообще совсем не умная. И про вашу культуру и религию вообще, конечно, ничего не знаю. Но одно могу обещать вам точно – если я буду такой дурехой, что и впрямь засмеюсь, то просто отрубите мне голову своим топором, потому что тогда я действительно этого заслужу.

– А у тебя точно не было потомков из Ирана? – неожиданно очень серьёзным тоном спросил Хесам, который вдруг сощурился и смотрел сейчас на Августу так внимательно, что той снова стало не по себе.

– Нее, ну, во всяком случае, ни Мама, ни Папа мне никогда ничего подобного не рассказывали. Вот Бабушка одна, ну, которая Мама Папы, она из Украины, а вот вторая Бабушка – та вроде как вообще из Болгарии. Ой… А может быть Болгария это, типа, недалеко от Ирана, и тогда получается…