Троян

Центр»

Версий много – подход один

Май 1969 года. Сан-Франциско.

Мозг живо реагирует на незнакомое. Немедленно запускает процесс идентификации, распознавания, выявление опасности. В случае, если находит окружение благожелательным, принимает его.

Звонцовы уже десять лет служившие за границей, побывали во многих странах и многое повидали. Но каждый раз, на новом месте, подсознание, как фокусник, вынимало в начале из своих закромов, в качестве сравнительной базы, воспоминания о Родине, затем всё остальное.

В Рудном Алтае зима холодная и длинная. Наступает резко. Сразу после листопада. В октябре наметает сугробы до самых крыш. Бураны и вьюги, смешивая во едино небо и землю, длятся по несколько дней. Следом идёт трескучий мороз, с ярким солнцем, блестящим снегом и синей синью небес. Весна, напротив, нетороплива в тех краях. Приближается не спеша, с оглядкой. В марте появляются первые проталины, в апреле – дружно бегут ручьи, а в мае начинается цветение. Лето в Сибири короткое и знойное. Сгорает, как спичка, быстро и незаметно. Первое дыхание осени ощущается уже на Илью41. Спас42 окончательно забирает тепло. Золотые дни осени радуют недолго. На Покров43, как правило, падает снег…

В понимании жителя Сибири, в Сан-Франциско нет ни лета, ни зимы. Ни палящей жары, ни звенящего холода, ни снега, ни весенних проталин. Холодное океаническое течение не даёт подняться температуре воздуха выше, чем плюс 18. Погода всё равно, что вечная осень с седыми туманами, моросящим дождём, небом, с тяжёлыми рваными облаками и противным пронизывающим ветром.

Жители Западного побережья США любят повторять слова известного писателя Марка Твена: «Самая холодная зима, которую я когда-либо испытывал – лето Сан-Франциско».

Май 1969 года, наперекор сложившейся традиции, радовал хорошей погодой.

Звонцовы часто бывали в этом парке, примыкающим к пляжу Оушен-Бич. Вода здесь холодная в любое время года. Туристы не жалуют это место, некомфортное для купания. Натан Бернард и Эрика Стюард шли по его извилистым дорожкам, щедро посыпанным щебнем. Обсуждали накопившиеся вопросы, без опаски наружного наблюдения и прослушки.

– В начале мне показалось, что он, действительно, влюбился в эту нидерландскую модель! – рассказывал Виктор о своей встрече с Николасом, – Но потом я понял, что Сьюзан Кристень его новый объект наблюдения, по линии ФБР и всё стало на свои места.

– Наш пострел везде поспел! – с улыбкой отреагировала Тася, –Действительно, сложно поверить, что этот прагматик до мозга костей, ни с того ни с сего оставил свой бизнес на чужого дядю и отправился на другой конец света, во имя призрачных иллюзий. Понятие любви для Николаса не существует. Для него есть только один-единственный самый главный человек на свете – он сам…

Она замолчала, вслушиваясь в непрерывный гомон океана. Начинался шторм. Разъярившиеся волны с пеной и грохотом выкатывались на берег. С шипением неслись назад, яростно сталкивались со своими собратьями, в бесплотной схватке уничтожая друг друга.

– Мне не нравится, что Рюэфф опять крутится возле тебя. Прошлый раз это чуть-чуть не окончилось провалом…, – напомнила Тася недавнюю историю с расследованием ФБР в штаб-квартире НАТО44.

– Согласен. Как только Николас появился на горизонте, так и знай, что ему от тебя что-то надо. Но сейчас мы заинтересованы в нём значительно больше, чем он в нас, – произнёс Виктор и, пояснил, – Важно втянуть его в венчурный фонд. Он тот, кто поможет наладить кредитование стартапов. Это жизненно важно в плане промышленной разведки. Кремниевая долина –клондайк инженерных проектов Америки. Самые перспективные мы будем развивать, поставляя в Союз готовые решения. Посредством финансов проще всего подобраться к высоким технологиям, не вызывая ни малейших подозрений. Главное, что Николас уже «заглотил наживку». Теперь вопрос за мной. Нужна хорошая реклама. Молодёжь потянется за деньгами и принесёт идеи прямо к нам в руки.

– Интересно знать, успевают ли наши обрабатывать и внедрять всё, что получают от нас и таких как мы? – задумчиво произнесла Тася.

– Хотелось бы верить, – философски заметил Виктор и, переменив тему, спросил, – Удалось ли тебе дозвониться до бывшей квартирной хозяйки Роберта Рэя?

– Да. Я поговорила с ней. Хотя мало чего добилась. Мадам Грейс оказалась не особенно словоохотливой пожилой дамой. Плохо шла на контакт, – ответила Тася, – чтобы разговорить её, пришлось представиться новым арендодателем Роберта Рея и попросить дать рекомендацию на него. Это подействовало безоговорочно. Выдать характеристику на бывшего постояльца – священный долг каждого американца. Говоря о Роберте Рейе, мадам Грейс посетовала, что лишилась хорошего клиента. Пояснила, что квартиру, которую он снимал, оплачивала фирма Х&P. О расторжении договора найма, её уведомили по телефону. Компенсировали, как положено, неустойку. На следующий день приехали представители Х&P. Собрали и увезли личные вещи Роберта Рея. Вот, собственно, и всё.

– Что значит собрали и увезли не принадлежащее им имущество? – впал в ступор Виктор, – Мадам Грейс тоже не имела права распоряжаться вещами постояльца, не заручившись его согласием. В ином случае, для изъятия и обыска нужна санкцией прокурора. Странно! Женщина она опытная в арендном бизнесе. Должна понимать, что при таком подходе, какой позволила себе она, легко оказаться соучастницей кражи. Кроме того, отдавать личные вещи клиента посторонним людям, пусть даже представителям работодателя, просто не этично!

– 

Когда это произошло? – уточнил Виктор.

– 

Три месяца тому назад, – смущённо ответила Тася.

Оба замолчали, переосмысливая произошедшее.

– Рыжий, я только сейчас сообразила об уголовной стороне дела, –призналась жена, виновато опустив голову.

– …Ты всё сделала правильно! Никто не обязан посвящать кого-либо, в тонкости своих взаимоотношений с клиентами, – поддержал Виктор поникшую Тасю и, приобняв её за плечи, продолжил, – То, что ты узнала, на многое проливает свет. Мы теперь знаем, что Троян с квартиры съехал не сам. Его вещи забрала Х&P. О чём это может говорить?

– У меня три версии, – неуверенно продолжила Тася, – Первая. Троян находится в длительной командировке. По его просьбе, работодатель перевёз его вещи в другое место. Отсюда следует, что X&P в курсе, где их сотрудник и что с ним. Вторая. В случае, если Троян мёртв, его вещи остались бы нетронутыми, вплоть до объявления наследников. Значит Троян жив. Третья. Он засветился и его арестовали. Под видом X&P в квартире мадам Грейс орудовали спецслужбы, в поисках компромата.

– Молодец, Рыжая! – похвалил Виктор, – Но самое главное то, что мы теперь точно знаем, что Троян не предатель!

– Из чего это следует? – удивилась Тася.

– Предатель вел бы свою привычную жизнь. Продолжал бы выходить на связь. Поставлял бы ложные сведения. Мы бы даже не заметили, что он работает на врага. Здесь же мы видим прямо противоположное. Спецслужбы так не работают. Приехать и в открытую увезти вещи человека, означает лишь одно – фирма действовала с разрешения Роберта Рэя, – заключил Виктор, –Теперь дело остаётся за малым: проверить каждую версию. Начнём с самой ужасной – предполагаемого ареста Трояна.

– А если при обыске у Трояна нашли компромат? – с ужасом воскликнула Тася.

– Это вряд ли. Инструкции предписывают нам уничтожать любые улики сразу же после ознакомления с ними, – успокоил жену Виктор и сразу осёкся, вернувшись в мыслях к «Пари-Матч». В нарушение всех предписаний, они держали журнал дома и лишь спустя месяц убедились, что фотография сына распространена на весь тираж.

– Откуда ты звонила квартирной хозяйке?

– Из телефонного автомата, на другом конце города. Добиралась до него в метро. Я всё сделала правильно, не беспокойся об этом, – успокоила Тася.

– Положим, беспокоиться за тебя, я буду всегда…Знаешь, Рыжая, я подумал, что тебе нужно снова побеседовать с мадам Грейс. Придумать более экстравагантный способ разговорить её. Подойти к старушке с другой стороны. В самом дела, она знает больше, чем поведала тебе. Роберт Рей жил по соседству с ней несколько лет. Как и всякая хозяйка, она, наверняка, наблюдала за своим постояльцем. Что-то видела и слышала.

– Может быть Троян сымитировал своё исчезновение? – высказала ещё одно предположение Тася.

– Зачем? – удивился муж.

– Чтобы выйти из игры…, – несмело продолжила Тася.

– Ты прекрасно знаешь, что нашем деле, живым «выйти из игры» невозможно. Мы не в найме. Никто из разведчиков-нелегалов не может просто так расторгнуть трудовой договор и уволиться. Это совершенно исключено, – ответил Виктор, – У нас мало данных, чтобы делать какие-либо выводы. Нужно их добывать. Пока мы исходим из того, что имеем только два источника информации: X&P и мадам Грейс. Нужно найти способ к ним подобраться… К слову говоря, не так давно, ты рассказывала об одной из пациенток твоей клиники, некой мадам Ребекке Кейдж, служащей фирмы Х&P. Она по-прежнему, пользуется вашими услугами?

– Да, – ответила Тася.

– Я попрошу тебя, как можно быстрее собери сведения о ней и передай и их вербовщикам. Пусть поработают с ней, – попросил Виктор.

Начало темнеть.

Тася поёжилась от холода и сырости. Дорожка, вымощенная щебёнкой, закончилась и привела на пляж. С холодного моря бежали тёмные волны. Смеркалось и становилось жутковато.

– Ты совсем замёрзла! – произнёс Виктор, прикоснувшись тёплой ладошкой к лицу жены, – Пошли, Рыжая моя, домой, пить чай с малиновым вареньем!

Ребекка Кейдж

Май 1969 года. Сан-Франциско.

На детской площадке мирно играли малыши. Их мамы сидели на лавочке в сторонке. Беседовали. Смеялись. Чувствовалось, молодые женщины, насидевшись дома с детьми, были увлечены разговорами.

Ребекка наблюдала эту картину и ей казалось, что ребятишки предоставлены сами себе. Бездетной даме трудно понять, что материнская любовь вовсе не означает всеобъемлющий контроль, тотальную слежку и лишение отпрыска самостоятельности.

«Как можно так безответственно относиться к родному дитя? Болтать не весть о чём в то время, как он может пораниться, или что-нибудь себе сломать? – осуждала она беспечных мамаш, – На Земле творится высшая несправедливость… Люди не понимают или не хотят замечать, как они счастливы! Если бы только Бог одарил меня малышом! Моя любовь к нему была бы безмерной, а всё другое – совершенно не важным и не нужным! В моей душе, непременно, бы цвели вечные розы».

Но детей у Ребекки не было. Часы безжалостно тикали и уносили в небытие её молодость, красоту и, самое главное, здоровые яйцеклетки, которые никак не хотели оплодотворяться.

Прошло уже семь лет с первой попытки искусственного зачатия. Тогда ей едва исполнилось двадцать восемь. Мужу, инвалиду вьетнамской войны, сейчас уже почти сорок лет. Он пережил ранение, напалмовые бомбардировки и имел только 2 процента активных сперматозоидов. При таком неутешительном диагнозе, только чудо могло принести младенца. Но врачи их успокаивали. Говорили, что мужа можно вылечить.

После долгого и дорогостоящего терапевтического курса, злосчастный процент удалось поднять до двадцати пяти. Но этого всё равно было мало. Попытки забеременеть раз за разом оканчивалось ничем.

Для оплаты счетов по лечению бесплодия был взят заём, под который Ребекка заложила свою единственную квартиру, оставшуюся в наследство от матери, и автомобиль. Вся зарплата уходила в банк. Семья прозябала на пенсию по инвалидности мужа.

Он давно бросил надежны и смирился с участью: Бог не дал детей, значит так тому и быть. Участник боевых действий, он не раз заглядывал смерти в лицо. Слишком хорошо знал цену жизни и не собирался растаскивать её по врачам, даже ради такой благой цели, как появление наследника.

По просьбе любимой жены и ради собственного спокойствия, один раз в месяц, как баран на закланье, ходил на сдачу спермы для внутриматочной инсеминации45. В остальное время требовал, чтобы в его присутствии, надоевшая до невозможности тема, даже не поднималась.

***

Ребекка осталась с проблемой один на один. Предложения по применению донорской спермы упорно отклоняла. Не хотела обманывать мужа – хорошего человека. Зная его нетерпимое отношение к приёмным детям, не решалась заговорить с ним о такой возможности.

Началась депрессия. Каждый раз, с приходом месячных, Ребекка, как будто, проваливалась в темный тоннель, из которого не было выхода. Не хотела никого ни видеть, ни слышать. Оживала только тогда, когда врачи объявляли очередной выход фолликулы из яичника. Дни овуляция стали для неё смыслом жизни. Формой существования. Остальное время превратилось в неважное и второстепенное, обслуживающее долгожданный момент.

***

…Игровая площадка опустела. Мамаши забрали своих детей и разошлись по домам.

Нестерпимо хотелось курить. Ребекка давно бросила эту затею, но теперь после того, как с треском провалилась очередная попытка забеременеть, ей было абсолютно всё равно.

Рядом на скамейку подсел незнакомый мужчина, интеллигентного вида. Ещё не старый. В руках у него была красивая дорогая трость, которой он, неспеша, выводил непонятные символы на песке.

– Мадам, могу я угостить Вас кофе? С круассаном. Вы любите сладкое? Здесь рядом, буквально, в двух шагах, есть чудесная кофейня, – обратился он к Ребекке.

Слова прозвучали, по-отцовски, добродушно. Ей показалось, что она знает этого человека всю жизнь.

– Да. Особенно профитроли, – откликнулась она.

– Алан Дарк, – представился незнакомец.

Ребекка назвала своё имя.

Он поднялся, предложил даме руку и они, неспеша, двинулись в путь.

– Чего грустим? – поинтересовался Алан, – В Вашем возрасте нельзя печалиться, милая леди! Нужно радоваться жизни! Вы молоды и красивы. Разве этого недостаточно чувствовать себя счастливой?

Не зная почему, Ребекка разревелась, как ребёнок и выложила ему, первому встречному, всё, что у неё было на душе. Он ни разу не прервал. Не задал ни одного вопроса. Не сделал вид, что не интересно.

Она рассказывала. Он слушал. Его глаза были полны сострадания. Ребекка чувствовала, что этот человек ощущает её боль, как свою. Алан молчал. Терпеливо ждал, когда слёзы иссякнут и женщина успокоится.

…В ресторанчике было многолюдно. Алан выбрал небольшой стол, в самом конце зала.

– Если бить в одну точку, то результат обязательно будет. Ситуация отнюдь не безнадёжна, мадам. Деньги – вот что вам нужно, – произнёс он и предложил сигарету.

– Да. Но где их взять? Кредитов я набрала под самую завязку. Чтобы как-то сводить концы с концами, работаю с утра до вечера… Копирайтером и уборщиком в одном лице, – жадно затянувшись, с ухмылкой сообщила Ребекка.

– Это как? – удивился собеседник.

– Вообще-то я экономист. Наша фирма выпускает электрооборудование и средства радиопередачи. Продукция специфичная. Современная. Требует хорошего финансирования. До недавнего времени я занималась подготовкой технико-экономических обоснований для нашего основного заказчика. Руководству понравилось, как я оформляю презентации и мне стали доплачивать. Теперь, в дополнение к основной работе, я пишу тексты, готовлю статьи, инструкции, делаю зарисовки по всему перечню того, что мы производим. Одним словом, продвигаю товары, – не без гордости сообщила Ребекка и, впервые, за время беседы, улыбнулась.

От горячего кофе и приятных эмоций её лицо разрумянилось. Женщина, видимо, посчитала, что через чур расхвасталась и быстро свернула свой монолог, – По вечерам подрабатываю уборщицей. Задерживаюсь на пару-тройку часов в офисе. Мою пол на первом этаже. Мне доверяют делать уборку даже в офисе акционеров.

– Я мог бы помочь с деньгами, – неожиданно сказал Алан, взглянув в упор на собеседницу.

– И что взамен? – вскинув брови, спросила она.

– Нас интересует всё, что касается взаимодействия Х&P с Пентагоном, – ответил Алан.

– Сведения по Министерству Обороны абсолютно конфиденциальны, сэр…, – произнесла Ребекка, уловив в словах собеседника, название своей фирмы. Она точно помнила, что в разговоре ни разу не упомянула ни X&P, ни Пентагон, – На кого вы работаете?..

– Скажем так. На конкурентов. В Ваших интересах лучше не знать какую фирму я представляю. Если бы нужная нам информация, находилась в свободном доступе, то этого разговора не было бы и денег Вам бы никто не предлагал, –тон собеседника изменился: стал жёстким и требовательным.

– На какую сумму я могу рассчитывать? – перешла к делу дама.

– Эквивалентную вашим ежемесячным платежам в банк и премию, в зависимости от результатов, – ответил он.

Ребекка задумалась.

– Не боитесь, что я могу вас сдать? – попыталась манипулировать она, после короткого молчания

– Кому? – усмехнулся Алан.

– ФБР, например…

– И что получите в результате?.. Наружное наблюдение и допросы? – рассмеялся собеседник, – Или Вам так часто предлагают деньги, разумеется, помимо тех, которые вы зарабатываете?

– Нет, – честно призналась женщина, – Денег не предлагает никто.

– Не упустите свой единственный шанс, мадам, второго раза может и не быть… Впрочем, я ни на чём не настаиваю, – парировал мужчина и собрался уходить.

– Я согласна, – твёрдо сообщила Ребекка и румянец снова залил её щёки, – Что конкретно потребуется от меня?

– Всё, что сможете добыть. Перечень, технические характеристики продукции, которая идёт в Пентагон. Ключевые документы: приказы, инструкции по работе служб, созданию проектов. Особый интерес представляют сведения о сотруднике Роберте Рейе, и данные о проекте «Феномен», – сказал Алан.

– Как Вас найти? – спросила Ребекка.

– Искать меня не нужно. Я сам вас найду, – уверенно ответил Алан, – Вот аванс. Будем считать это стимул к хорошей работе.

Алан Дарк положил запечатанный конверт на стол. Пригласил официанта, оплатил счёт, попрощался с Ребеккой и вышел.

Ключ от банковской ячейки

Июнь 1969 года. Сан-Франциско.

С тех пор, как Роберт Рей перестал быть жильцом мадам Мэг Грейс, прошло восемь месяцев. В квартире, которую он снимал, давно жили другие люди. Но вокруг его несуществующей персоны, продолжали происходить события, которые никак не давали о нём забыть.

В начале исчез он сам. Не предупредил, не позвонил. Не оставил распоряжений, касательно своих вещей. Ушёл на работу и не вернулся. Фирма, с которой был заключён договор аренды, тоже не внесла ясности в произошедшее.

Грешным делом, в голову Мэг Грейс, приходили мысли, что бывшего жильца давно нет в живых. Если бы не телефонный звонок от его новой квартирной хозяйки, с просьбой дать рекомендацию на бывшего жильца.

В пятницу вечером Мэг Грейс обычно встречалась со своим бойфрендом, с которым они составляли пару в танцевальном кружке. Подготовка к этому важному мероприятию у пожилой дамы начиналась с самого утра. Парикмахер и маникюрша приглашались на дом.

Когда прозвучал звонок в прихожей, она была уверена, что пришёл кто-то из них. Но мягкий женский голос ответил, что её беспокоит знакомая Роберта Рэя. В полной неожиданности, Мэг открыла дверь и удивилась ещё больше, когда увидела беременную женщину.

Окинув взглядом гостью, хозяйка отметила про себя, что она красиво и дорого одета. По последней моде обувь, сумка, очки, шляпа. На лацкане плаща прикреплена винтажная брошь с изображением ласточки. Бросилась в глаза сумка, к ручке которой была прикреплена бирка, с надписью «ручная кладь». Из чего следовало, что женщина прибыла прямо из аэропорта.

– Кели Престон, – представилась гостья, и, увидев обескураженное лицо пожилой мадам, не дала ей опомниться, – Не могли бы Вы уделить мне несколько минут?

Мэг Грейс ничего не оставалось, как предложить ей войти.

– Это Вам, – произнесла Кели Престон и достала из сумки коробку с прозрачным верхом, – Свежие эклеры.

Мэг не имела привычки собирать у себя гостей. Не потому, что не любила готовить (хотя и это тоже!) Нейтральная территория казалась ей проще, независимей и привлекательней. Всегда можно встать и уйти, если наскучит компания. Дома такой вариант совершенно исключён. Нужно мученически терпеть долгоиграющие рассказы сверстников (кто ещё мог составить компанию семидесятипятилетней дамы?) про талантливых внуков, красавиц-дочерей, преуспевающих сыновей, злых невесток и корыстолюбивых зятьев.

Появление подруги бывшего жильца не сулило благих вестей мадам Грейс – это она поняла с первых минут. Но не впустить беременную женщину, прибывшую из далека, она не могла. Верхом бестактности было бы не напоить её кофе.

После выполнения церемоний положенного гостеприимства, мадам Грейс, печально поглядывая на часы, поинтересовалась у Келли Престон целью визита. Гостья начала рассказ издалека.

– Мы познакомились с Робертом два года назад в Вашингтоне, на ежегодной конференции молодых учёных-электронщиков. Я ассистировала своему шефу. Роберт Рэй выступал с докладом, представляя продукцию компании Х&P… Наш роман вспыхнул внезапно. Быстро перерос в близкие отношения. Мы не пытались скрывать своих чувств. Зачем? Оба свободные, независимые, зрелые люди.

Чувства переполняли Кели, и она расплакалась.

Мэг Грейс, конечно, догадывалась зачем появилась в её доме беременная, и с любопытством ждала подтверждения своим мыслям.

– Вы часто виделись? – не удержалась от вопроса хозяйка.

– Для живущих в разных городах – да, – ответила Кели Престон, – В начале, меня устраивали наши отношения, имеющие форму бесконечных расставаний и встреч. Он подолгу бывал в командировках в Вашингтоне. Останавливался у меня. Затем я начала тяготиться разлуками. Мечтала о браке, детях. Но Рей, к сожалению, никогда даже не заговаривал об этом.

– И что же Вы? – робко поинтересовалась мадам Грейс.

– Мне не хотелось первой начинать разговор о браке. Нам было хорошо вместе и без того. Наверное, честно будет сказать, что я боялась испугать его женитьбой. Потерять. Надеялась, что он вскоре сам сделает мне предложение. Но мои ожидания не оправдались, – печально резюмировала Кели, – Роберт исчез. Внезапно и надолго. Я звонила ему. Но телефон молчал. Писала, но не получила ответ. Когда узнала, что беременна, в первое время, меня охватил шок. Потом я успокоилась и решила оставить ребёнка. У меня есть небольшие накопления. Хорошая работа. Но мысли, что малыш будет расти без отца, не оставляли меня ни на минуту. Не давали покоя. И вот я здесь…чтобы сказать Роберту, что он станет отцом…

– Бедная девочка! – воскликнула мадам Грейс. Ей стало неловко от мысли, что она не может ничего хорошего сообщить беременной, проделавшей такой длинный путь.

– Роберт – трудолюбивый, внимательный и предупредительный человек. Порядочный. Уверена в этом. Я редко ошибаюсь в людях, – Возможно, он немного зациклен на работе. За пять лет, которые он прожил здесь, я ни разу не видела у него гостей. Он рано уходил на службу. Поздно возвращался. Подолгу задерживался в командировках. Скорее всего, у него были объективные причины…, – произнесла пожилая мадам.

На последней фразе уверенность покинула её. Мэг вдруг вспомнила о недавнем звонке касательно рекомендаций на бывшего жильца. До неё совершенно явственно дошло, почему так внезапно и таинственно исчез Роберт Рэй: «Сбежал от отцовства, мерзавец!»

Меньше всего, старушка бы хотела расстраивать гостью тем, что отец её будущего ребёнка скрывается от ответственности. «Пусть она лучше думает, что его нет в живых!» – решила мадам Грейс и, в надежде прекратить неудобный диалог, произнесла:

– Кели! Роберт Рей, ни в коем случае, не бросил бы Вас! Дело в том, что восемь месяцев назад он вышел из дома и не вернулся. До сих пор не дал о себе знать. При всём желании, моя дорогая, я больше ничего не могу сделать для Вас!

На глазах у Кели снова показались слёзы. Потребовалось несколько минут, чтобы она пришла в себя.

– Могу я забрать свои письма? Очень бы не хотела, чтобы их прочёл человек посторонний…, – тихо проговорила она.

Мэг похолодела от ужаса! Как объяснить, что письма, вместе с вещами постояльца перекочевали неизвестно куда? В какую-то фирму?.. Как могла она, опытный предприниматель, долгое время занимающаяся сдачей недвижимости в наём, не сделать опись вещей бывшего жильца и не составить акт изъятия перед тем, как позволить их забрать Х&P?

Старушка не на шутку испугалась и ей пришлось пояснить все подробности произошедшего. После рассказа обе примолкли. Больше обсуждать было нечего. Визит исчерпал себя.

Гостья стала прощаться с хозяйкой.

Мадам Грейс снова почувствовала себя неловко. Ей захотелось сделать что-нибудь приятное для будущей матери. По-старчески, опершись на поручень кресла, она поднялась, подошла к комоду, выдвинула ящик и достала связку ключей. Отстегнув один из них, предложила гостье его забрать.

– Что это? – удивилась Келли.