Чётки времени

Многие из его сослуживцев до сих пор высказывают благодарность за то, что он их заставил учиться. Он направлял молодых специалистов в Школу милиции, чтобы они могли получить высшее образование. Папа пользовался уважением не только среди сотрудников. Их жены часто рассказывали, как в сложных житейских ситуациях он помогал сохранить семьи своих подчиненных.

Принципов своих он не менял и тогда, когда в начале 90-х стало модным швырять партбилеты и отказываться от них, он глубоко это переживал и не мог понять, как можно так, отвергать и ругать то, чему еще вчера так поклонялись. Он нам говорил, что Советская власть дала всё его семье: образование, поддержку после гибели отца на фронте и что он состоялся только благодаря Советской власти. Для него материальное никогда не играло никакой роли, самое главное было не потерять честь и достоинство!

Как нежно и трогательно он любил всех своих братьев, а потом и многочисленных племянников и племянниц. Он относился к детям братьев, как к своим родным детям, не делая исключений, всегда старался оказать помощь и поддержку. Особенно он был привязан к дяде Мише. Они всегда переписывались и были очень близки. В период отпусков он всегда рвался на Родину – в Восточный Казахстан. Он как бы заряжался там жизненной энергией! И не было для него места лучше на земле!

Папа был сентиментален, очень любил слушать Марка Бернеса, особенно песню "Журавли". Рассказывал, как провожали отца на фронт и как его, подростка, поразило, что везде шум и гам – кто-то плачет, кто-то поёт, кто-то пляшет. Часто вспоминал свою службу в Станиславе (сегодняшнем Ивано-Франковске), рассказывал про зверства бандеровцев и говорил, что это нелюди. Всей душой полюбил Львов, говорил, что красивее города не видел, хотя объездил весь Советский Союз.

Он не читал нам нотации, просто показывал своим примером и своими поступками как надо жить, и мы старались не огорчать его. Папа очень хорошо знал историю, обществоведение. Когда я поступала в институт, он готовил меня к экзамену по обществоведению. Папа так всё объяснил, что мой ответ на экзамене еще долго вспоминали и ставили в пример. Папа наизусть знал многие исторические факты в цифрах, очень любил читать, частенько цитировал Пушкина. Когда мы поехали с ним в Москву, повёз нас в Горки и много рассказывал о Ленине, об истории страны, с фактами и историями как заправский экскурсовод!

Был талантлив и профессионален в работе. Всегда говорил, что если есть картошка и редька, то голодным он не останется, это при том, что мама всегда старалась побаловать нас изысканными и восхитительно вкусными блюдами. Как-то сказал, что самое вкусное блюдо мы и не пробовали. Когда я спросила, что это за блюдо он сказал: "Тюря!!!" Накрошил хлеба в тарелку с молоком и, улыбаясь, наблюдал, как я недоверчиво пробую эту еду из его детства. Маму он любил и защищал, с нетерпением ждал её прихода с работы и сразу преображался, когда слышал её журчащий, как весенний ручеёк, голос.

Искренние, ранимые, добрые, душевные наши родители вкладывали в нас душу и сердце, радовались нашим успехам, больше нас переживали наши неудачи. На собственном примере учили честности, порядочности и нетерпимости к подлости. Мы с Наташей были обласканы судьбой с рождения, потому что у нас были такие талантливые, любящие, заботящиеся. Самые лучшие родители!»

Дядя Ваня

Справка: Дата рождения – 25 января 1939 года. После окончания Верхубинской средней школы им. С.М. Кирова 5 лет учился на историко-филологическом факультете Усть-Каменогорского пединститута. Закончил ВУЗ с красным дипломом. В 1961-63 гг. возглавлял лекторскую группу Восточно-Казахстанского обкома комсомола. Затем два года служил в армии (г. Ашхабад). Командовал отделением вычислителей во взводе звуковой разведки 157 отдельной батареи обслуживания первого армейского корпуса. Был секретарем парторганизации войсковой части 74960, что давало ему возможность участия в разного рода армейских совещаниях, собраниях военного актива. Дважды выступал на такого рода совещаниях. Посчастливилось видеть с близкого расстояния Командующего Туркестанским военным округом Героя Советского Союза генерала армии И.И. Федюнинского, героя Советского Союза. В 1964 году, находясь на военной службе, сдал кандидатский экзамен по философии в Академии наук Туркменской ССР.

Вся дальнейшая жизнь Полтаранина Ивана Аникеевича была связана с родным институтом, который в 1991 году обрел статус университета. Прошел путь от ассистента до профессора кафедры всеобщей истории. Преподавал новую и новейшую историю зарубежных стран, историю международных отношений, вел спецкурсы и спецсеминары. Преподавал также в заочной ВПШ и в вечернем университете марксизма-ленинизма. Читал лекции по линии общества «Знание». Отличник народного образования Казахской ССР, Почетный работник образования РК, награжден многими грамотами министерства образования СССР, КазССР, местных органов. В 1966-68 гг. вел цикл телевизионных передач по общественно-политической проблематике. С 2009 года – Почетный профессор ВКГУ им. С. Аманжолова.

В 1974-1980 гг. заведовал кафедрой, в 1982-1987 годах был деканом исторического

факультета. В 1970 году защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Переселенческий вопрос и проблема общины в трудах А.А. Кауфмана»5 на заседании Объединенного Ученого      Совета Института истории, филологии и философии СО АН СССР и Новосибирского государственного университета.      Диссертация      легла      в основу монографии «Исторические взгляды А.А. Кауфмана» (опубликована в 2006 г.)

В 1976-1980 гг. участвовал в разработке хоздоговорной темы «История Иртышского полиметаллического комбината (ИПК)». В 1978 году в июле, вместе с А.В. Потаповым, работал в Центральном архиве Министерства обороны (ЦАМО) СССР (г. Подольск) и в наградном отделе Главного управления кадров МО (г. Москва).

Собирая материалы об участии иртышан в годы ВОВ, проследил боевой путь отца и изучил вопрос о наградах братьев».

«…Дядя Ваня – хороший и пригожий! Дядя Ваня – всех юношей моложе!..»

Дядя Ваня – самый младший папин брат. Папа говорил про него: «Иван для меня не просто брат, а друг!» С дядей Ваней и его семьёй прошло мое детство, ранняя юность, все значимые события тех лет.

С самого раннего детства, с момента, как стала помнить себя, я привыкла ждать приезда дяди Вани. Каждая встреча с ним сулила много интересного. Но больше всего я любила наши с ним походы по верх-убинским окрестностям. Он рассказывал много историй.

Когда мы с ним обсуждали замысел этой книги, дядя Ваня напомнил мне об одном эпизоде нашей жизни. Это было летом 1969 года, в Верх-Убе. Мне было тогда лет пять, Дяде Ване тридцать с небольшим. По давней и полюбившейся традиции, дядя Ваня, приезжая Верх-Убу, совершал пешие прогулки по местам своего детства и юности. Когда я подросла, он стал брать меня с собой. Чему я, не избалованная родительским вниманием, была безмерно рада. Походы сопровождались удивительными рассказами про наш родной край, который дядя Ваня безмерно любил и посвятил свою жизнь изучению его истории.

Я с нетерпением ждала своего любимого дядю. Он приезжал на выходные, и я знала, что в субботу, непременно, мы отправимся в поход. Готова была, без устали, прошагать с ним хоть сотню километров, чтобы только иметь возможность слушать его и видеть новые места.

Однажды мы, исколесив по вершинам окрестные сопки, уже к вечеру, спустились к дороге, по которой, на наше счастье, ехал на УАЗике секретарь парткома совхоза М.В. Авдеев. Он привез нас, усталых путников, домой. Дядя Ваня поведал, что прошли мы в тот день больше двадцати километров…

Я помню смутно этот случай, но ярко запечатлелся «УАЗик» и вопрос дяди Вани, обращённый ко мне: «Ну что, девушка, устала? На машине поедешь?». Я ужасно боялась, что если пожалуюсь на усталость, то, в следующий раз, дядя Ваня с собой не возьмет. Собрала последние силы и, без намека на усталость, весело произнесла: «Да! Поедем!»

Когда добрались домой, я уснула у порога, едва успев разуться…

***

Слава – сын дяди Вани – мой друг детства. Надежный и верный. Вместе с ним мы совершили тысячу детских преступлений: выпустили кур со скотного двора в огород, «перехлопали» пироги, готовые направиться в печь; «зарезали» урожай арбузов в поисках самого вкусного… Ох, и доставалось нам от родителей!

Все, что связано со Славой – свято и дорого для меня. Это лучшие мои детские воспоминания.

«Наша Сопочка» и «Кукушка»

Мне было восемь, когда папу перевели на другую работу и наша семья переехала из родной Верх-Убы в поселок Первомайский.

Моя жизнь перевернулась в одночасье. В один миг я лишилась привычного мира, всего, что окружало меня. Друзей и знакомых: Вале Тютюньковой, Сереже Колтунову, Саше Рыльскому, с которыми мы вместе удили рыбу, бегали по нашей улочке, гоняли гусей, уток, катались на кабане, мерили босиком лужи, подернутые первым ледком… Проходили дни.

Я скучала по Верх-Убе, по своим маленьким друзьям. Сожалела, что больше не могу теперь, когда захочу, искупаться в речке, «взбежать» на свою Сопочку, полюбоваться с ее верхушки нашим селом, дорогами и тропинками, рекой Убой с ее многочисленными старицами, рукавами, полями и тенистыми лугами.

Самое ужасное, что я лишилась наших с дядей Ваней походов.

Бабушка Дуня тоже чувствовала себя узником в Первомайке и «жалилась» мне потихоньку. Не было с тех пор, как мы уехали из Верх-Убы, в нашей с ней жизни уже ни посещений верх-убинских старушек, ни посиделок с соседкой Татьяной Ерофеевной, с бабушкой Пистимеей, ни походов на наше кладбище, на Старицу; ни крещений, ни отпеваний, на которые мы с бабушкой регулярно ходили тайком от родителей.

Бабушка Дуня печально сидела у окошка. Пойти ей было совершенно не к кому, да и незачем. А там, в Верх-Убе, она бы мне, непременно, сказала: «Воленька, сбегай-ка на Сопочку, глянь, не йдут ли батька с маткой!» А мне и говорить не нужно! Я и сама бегом побегу…

Склоны Сопочки, когда-то приютившие кержацких переселенцев, их дома, огороды, приняли в себя и их прах: на старом погосте нашли упокоение все наши предки. Как когда-то, жили по соседству, так и сегодня лежат рядышком на старообрядческом кладбище наши соседи, вместе с бабушкой и дядей Андреем: Тютюньковы, Рыльские, Черепановы, Колтуновы, Полтаранины.

Напротив нашей Сопочки, с противоположной стороны села, высится другая сопка – Кукушка. Кукушка повернулась к Верх-Убе своей лесистой северной стороной: сплошь заросшей черемухой и березой. Кукушка на своем склоне держит другое упокоение – православное кладбище. Так и смотрят друг на друга, в вечном безмолвии своем, две горы: наша Сопочка – скалками, с лучиками солнца, застрявшими в них, и тенистые ложбины другой сопки – Кукушки. И лишь кукушечка примирительно затягивает свою нехитрую песенку: «Ку-ку, ку-ку!».

Домики

Папа, в отличие от нас с бабушкой, был сильный духом и не допускал уныния. Он был человеком дела: искал выход и находил. Поэтому, когда руководство завода, где стали работать мои родители, после переезда, поручило папе выбрать место для зоны отдыха, папа, не раздумывая, сразу же и выбрал Верх-Убу. Даже, если сказать точнее, верховья реки Убы, не так далеко от старинной заимки наших предков – Лоскутихи.

Заводчане построили зону отдыха и назвали её «Верх-Уба». Но для нашей семьи это название не прижилось. Потому что Верх-Уба у нас была своя. Зону отдыха мы стали называть «Домики».

Дядя Ваня, вместе с семьёй на протяжении семи лет проводили там свой летний отпуск, в который брали и нас с Любой.

Василий Мартынович частенько приезжал к нам на мотоцикле. Он оставил память о себе фотографиями. В те далекие годы умение их делать было из разряда профессиональных навыков. Для «Мартиныча» это было хобби, он делал их и дарил всем нам.

Главный организатор, инициатор всех задумок и мероприятий отпускной жизни в «Домиках» был дядя Ваня. Каждый вечер, сидя у костра, дядя Ваня и тетя Валя пели песни. Дядя Ваня утверждал план на следующий день для всей честной компании. Поход, рыбалка, сплав по реке, сбор ягод – все было здорово, весело и принималось на «ура».

Не обходилось без казусов.

Брат Юра приходил из Верх-Убы. Он не на много старше нас. Братья объединялись, а я превращалась в «девчонку», которую они не хотели брать в свои «пацанские» игры.

Юра и Слава гордо называли себя «дедами» и говорили мне, что женщины «должны кашу варить» и не соваться в «мужские» дела. Кашу варить мне не хотелось. Взрослые серьезно и уважительно относились к новоиспеченным «дедам». Обращались к ним: «Вы» и «Деды!». Я в эту «дедовскую» компанию не вписывалась и чувствовала себя ужасно одинокой… С таким «несправедливым» отношением примириться не хотела, обиду высказать не могла. «Деды» получали расстрелянные пистоны, разрезанные рогатки, запутанные удочки, спрятанные весла и снасти.

Закрываю глаза и представляю лунную дорожку на Убинском плесе. Звёздное небо. Разгорающийся костёр. Листву, замершую в полном безветрии. Потрескивание дров и далёкий крик петуха в старой охотничьей сторожке…

Папа

Кормилец

По паспорту дата рождения моего папы – Полтаранина Трифона Аникеевича 09 мая 1928 года. Отмечали всю жизнь – 14 февраля. В этот день совершается память в Православной церкви о святом мученике Трифоне, в честь которого папа был назван родителями. Когда выдавали паспорта, папа, вместе со многими мальчишками, «записал» свой день рождения на день Победы. Год жизни себе прибавил, чтобы поскорее пойти в армию.

Папе было двенадцать лет, когда началась война. После ухода на фронт отца и трёх старших братьев, папа, оставив школу пошел работать в колхоз, и стал главной опорой для своей матери, у которой подрастали два младших сына: десятилетний Артём и двухлетний Иван.

В 1946 году папу наградили медалью «За самоотверженный труд во время Великой Отечественной войны», и приравняли к труженикам тыла. Получить среднее специальное образование папа смог только в начале 60-х годов, будучи женатым человеком. Бабушка Дуня говорила: «Трифон стал кормильцем семьи в 12 лет».

Старшина на вес золота

После войны папу направили учиться на курсы председателей колхоза. И, как однажды сказал дядя Ваня, «быть бы Трифону председателем колхоза…», если бы его не призвали в ряды Советской армии на Дальний Восток (о. Русский), в береговую артиллерию. Он прослужил почти 4 года, вплоть до 1954 года. Папина хозяйственная жилка была запримечена и там, в армии: он мог бы демобилизоваться и раньше, но тамошнее начальство не хотело отпускать хорошего работника. Папа дослуживал старшиной, ведающим хозяйственными делами на станции «Угольная» (восточный берег Угольного залива, поселок «Трудовое» Приморского края).

Папа иногда рассказывал армейские шутки-прибаутки. После тяжелого колхозного труда служба казалось ему забавой. После каторжных сельскохозяйственных работ с раннего утра и до поздней ночи папе казалось, что он попал в игру: солдаты бегали, прыгали, за партами сидели, вовремя ели и спать ложились. «Правда, сын прокурора повесился…» – добавил он к своему незатейливому рассказу…

Заведующий складом, председатель рабкоопа

До середины 50-х годов, в Верх-Убе было 5 колхозов: «Гигант пятилетки», «Красный пахарь», «10 лет Казахстана», «Стахановский», «имени Кирова» (Шигин хутор). В 1956 году эти колхозы объединили в одно хозяйство под названием совхоз (советское хозяйство) «Ждановский». У колхозников, в связи с преобразованием их в «совхозники», появились определенные перспективы и социальная защита: все они стали государственными работниками, им начали платить заработную плату, по договору.

Верх-Уба, к тому времени, когда папа демобилизовался из армии, была районным центром и переживала этап активного развития, сопровождавшегося экономическим ростом и повышением социального благосостояния сельского населения.

После службы в армии папа работал заведующим складом в районной заготовительной конторе (райзаготконторе), где мама, годом ранее, после окончания кооперативного техникума, «по распределению» работала бухгалтером.

Папа обратил внимание на неё на сенокосе. Она ловко управлялась с вилами на стогу сена. Получив её предварительное согласие на брак, он привел маму знакомить с матерью. Бабушка Дуня, увидев городскую девушку на каблуках, расстроилась: «Как она корову-то доить будет?» Папа ее успокоил: «Матушка, если бы ты видела, как она с сеном управляется, мне за ней не угнаться!»

Поехал на сватовство к родителям будущей невесты, основательно подготовившись: взял свои сберегательную и трудовую книжки. Доложился отцу своей будущей невесты, что к содержанию семьи готов: такую-то зарплату получает, денег скопил, леса заготовил на строительство нового дома. Восьмого августа 1959 года сыграли свадьбу.

В 1962 году папа с мамой построили новый дом.

***

Верх-Убинский район ликвидировали в ноябре 1959 года. Закрылись все районные учреждения в селе, в том числе райзаготконтора. Папа и мама остались без работы почти на целый год. Это был нелегкий период. Но они не унывали. Папа снова пошел в совхоз, формально завхозом, фактически секретарем парткома. Маме пришлось выйти на работу в детский дом. Помог случай: вскоре бухгалтер вышла на пенсию, освободилось место, и мама вновь продолжила работать по специальности, а папу избрали председателем рабкоопа в 1960 году. Папа трудился в этой должности тринадцать лет, до 1973 года.

***

По призыву Коммунистической партии Советского Союза двадцать пять тысяч добровольцев (отсюда и название «двадцатипятитысячники») прошли специальное обучение и были направлены в села СССР для организации новых методов хозяйствования – социалистического соревнования, внедрения современной культуры агротехники.

В союзные республики, в том числе и в КазССР, приехали передовые люди всего Советского Союза, по комсомольско–молодежным путевкам: на освоение целинных и залежных земель, на строительство космодрома, предприятий, фабрик и заводов, школ и больниц, городов и поселков, сел и электростанций, разработку месторождений.

***

Восточно-Казахстанская область, еще до войны, бывшая сельскохозяйственным регионом к началу шестидесятых годов прошлого столетия превратилась в крупный индустриальный край. На территории Шемонаихинского района стали появляться предприятия цветной металлургии, которые впоследствии были объединены в трест «Химстрой».

В военные и послевоенные годы велись интенсивные геологоразведочные поисковые работы полезных ископаемых, на территории Шемонаихинского района, положившие начало его индустриализации.

В 1953 году был осуществлён пуск первой очереди Иртышского химико-металлургического завода (ИХМЗ, посёлок Первомайский, Шемонаихинский район, Восточно-Казахстанская область), продукция которого применялась в электронной, стекольной, авиационной, космической промышленности и экспортировалась в 18 стран мира.

Население поселка Первомайский, около 10 тысяч человек, состояло из работников ИХМЗ и членов их семей. Это были люди, приехавшие со всех уголков страны. Главные специалисты завода – химики, физики, математики и т.д. Обслуживающий и обеспечивающий повседневную жизнь поселка вспомогательный персонал формировался из местного населения.

Начальник продснаба

В 1973 году папа был переведён на должность начальником продснаба при ИХМЗ (Иртышский Химико-Металлургический завод).

Производственные показатели пробснаба до того, как назначили папу, были отстающие по району: на протяжении нескольких лет предприятие не выполняло план товарооборота. В магазинах поселка полная антисанитария, в столовых – невкусная еда. В райком шли потоком жалобы от населения и рабочих поселка. Продснаб ИХМЗ до прихода Полтаранина Т.А. представлял огромное запущенное хозяйство.

В начале своей деятельности, в качестве начальника продснаба, папа хватался за голову, не зная с чего начать: фонды запланированы в минимальных объемах и были полностью выбраны. Торговать было решительно нечем. Но главный казус был даже не в производственных вопросах и просчетах, а люди, за многие годы бесхозяйственности привыкшие работать «спустя рукава». План продснаб выполнял реализацией дефицитного товара, который население посёлка моментально раскупало.

Трифон Аникеевич знал многих районных председателей колхозов и директоров совхозов не понаслышке – некоторые были его хорошими друзьями. Все они пришли к нему на помощь и заключили с продснабом ИХМЗ взаимовыгодные договоры на поставку сельхозпродукции «под реализацию». Они поверили папе, что он рассчитается с ними в срок и в полном объеме. Именно так это и произошло. С тех пор и на многие последующие годы эти договоры автоматически пролонгировались. Работал продснаб без сбоев.

Много раз в своей жизни и от многих людей мне доводилось слышать: «Так это же Трифон Аникеевич сказал!» Всегда это звучало как закон, как аксиома, не требующая доказательств.

Каждую осень папа осуществлял заготовку и закладку овощей, фруктов в продснабовские склады, засолочные цеха. Зимой все это продавали. Слава о том, что в поселке Первомайском «все есть», стала потихоньку распространяться по области; на выходные к нам стали приезжать жители со всех окрестностей на «шоппинг». Городской люд тоже подтянулся.

У продснаба росла клиентская база – это хорошо во всех смыслах капитализма. Однако тогда был социализм, то есть плановое ведение хозяйства, и количество товара было ограничено плановыми показателями и товарными фондами. Потому руководство завода не на шутку испугалось новой субботне-воскресной тенденции, когда приезжими стал сметаться товар с полок первомайских магазинов.

В выходные были попытки дежурства около каждой поселковой торговой точки добровольной народной дружины, которая на общественных началах старалась не пропускать в магазины «приезжих чужаков». На поселковых сходах, заводских планерках от Полтаранина Т.А. требовали, чтобы он искусственно «оголял» прилавки, «придерживая» товар в выходные и праздничные дни, или чтобы вовсе закрывал магазины. Папа отбивался и стоял на том, что подобного рода деятельность, с его стороны, если это произойдет – вещь незаконная, а «приезжие» – это «наши советские люди» …

Со временем папа решил и эту проблему мирно, по-своему. Из месяца в месяц он увеличивал количество поставщиков и расширял географию закупа товаров народного потребления. И вот папа уже заключает договоры на республиканском, союзном уровнях. Он и его товароведы посещают ярмарки, которые организовывались тогда по всему Советскому Союзу – только не ленись, приезжай, закупай, продавай! К нам в поселок повезли фрукты из Ташкента, Алма-Аты, Фрунзе, вино из Грузии, Молдавии, текстиль – из Иваново и т.д.

Продснаб регулярно, начиная с первого года работы моего папы, был лучшим в Восточно-Казахстанской области. Ежегодно продснабу уполномоченные лица Правительства Казахстана вручали переходящее Красное знамя за победу в социалистическом соревновании.

Продснаб при ИХМЗ был удостоен ордена Трудового Красного Знамени – эта была специально учреждённая государственная награда для людей и предприятий за трудовые заслуги перед Советским государством и обществом в области производства, науки, культуры, и других сферах трудовой деятельности.

Пока Трифон Аникеевич был начальником продснаба, это знамя от него никуда не переходило все пятнадцать лет.

***

При малейшей возможности папа старался брать меня на работу. Сослуживцам объявлял:

– С работником пришел! Не поступит в институт будет здесь работать!

Папины коллеги очень серьезно, как мне казалось, и почти одинаково реагировали на слова папы:

– Вот это хорошо, Трифон Аникеевич! Нам работники нужны!

Лучшей мотивации хорошо учиться – было трудно придумать…

…Я любила папу и люблю все, что связано с ним. Строгий. Справедливый. Любимый.

«…Тропинкой памяти пройдусь и робко папе улыбнусь,

Скажу все то, что не успела,

Как раньше даже б не сумела…»

Тропинкой памяти пройдусь…

Золотые слова

В Верх-Убе у меня был друг, живший по соседству, Серёжка Колтунов. Его родители трудились на ферме. В жару и стужу, каждый день рано утром, на совхозном грузовике, они уезжали на работу и возвращались лишь поздно вечером.

Серёжка был на год моложе меня, шестилетней, но по прыткости и ловкости мог запросто дать фору. Суровые условия жизни и вынужденная самостоятельность закалили мальца. Непоседа и шалун, он доставлял немало хлопот своей старшей сестре Гале. Она училась в третьем классе, имела множество обязанностей по дому, помимо того, что присматривала за братом: кормила и отгоняла скотину в стадо, полола и поливала огород.

Не по возрасту серьёзная и хозяйственная, Галя пользовалась уважением у взрослых. Бабушка Дуня обращалась к ней, не иначе как, «Галина Ивановна».