Хрущевка княжны Соколовской 3

Девочки вскоре уехали вперед, увлеченно разглядывая птичьи гнезда и выискивая белок среди серых ветвей. На мою просьбу не слишком отдаляться хитро переглянулись, но спорить не стали. Они явно что-то задумали, но не допрашивать же их прямо сейчас?

Мы с Владом ехали немного медленнее. Я приноравливалась к новому-старому навыку, то увеличивая скорость, то осаживая Пушинку. Она подчинялась мне с той же меланхоличностью, с какой жевала сено в стойле. Увлекшись экспериментами, я не сразу заметила, с каким вниманием смотрит на меня князь.

– Знал, что тебе понравится, – с довольной улыбкой сказал он, когда я наконец заметила его пристальный взгляд. Взгляд любования, который даже немного смутил.

– А я вот была не уверена, – ответила честно, радуясь возможность хоть на время снова позабыть о местных правилах приличия. – Но спасибо.

Еще какое-то время мы ехали в тишине, наслаждаясь обществом друг друга. Вернее, не знаю как Влад, но я его обществом точно наслаждалась, время от времени искоса любуясь тем, как красиво он держится в седле. Но идиллия момента рано или поздно должна была закончиться.

– В какой день дадим обеты небесам? – спросил Влад таким будничным тоном, будто наша помолвка – дело уже давно решенное.

Глава 8

Я растерялась от внезапного вопроса, и пока пыталась придумать ответ, внимательный взгляд Влада смущал все сильнее.

– Все как-то слишком быстро, – наконец промямлила я, теребя в руках поводья. Пушинка фыркнула, не слишком довольная тем, что я беспрестанно дергаю ее. – Столько всего происходит, и я не уверена, что готова прямо сейчас…

Влад, приблизив своего белого в коричневых пятнах жеребца почти вплотную, накрыл мои руки своими широкими ладонями.

– Прости. Я все никак не могу привыкнуть к тому, что у тебя совсем другие представления о том, какими должны быть отношения, – он мягко улыбнулся и, стянув перчатку, обхватил пальцами мой подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. – Я не хочу тебя слишком торопить. Но когда ты станешь моей невестой, я смогу тебя защитить, не опасаясь ни общественного осуждения, ни грязных сплетен. Смогу видеться с тобой не таясь и не изобретая причин.

Он говорил и наклонялся все ближе, а я замерла, как мышка перед коброй, но вовсе не чувствовала испуга. Мне лишь хотелось, чтобы этот странный момент длилась подольше.

– Ты не хотела выходить за меня как беглянка, а я не хочу красть жалкие часы твоего внимания, как вор. К тому же, под моей протекцией ты сможешь не беспокоиться о слишком уж явном общественном осуждении из-за своих статей. Конечно, недовольные все равно найдутся, но одно дело, когда спорные мысли высказывает обнищавшая княжна, и совсем другое – когда о свободе и женском труде пишет девушка с высоким статусом. Если ты, конечно, еще захочешь писать что-то в таком роде.

Вот мог он последнюю фразу не добавлять? Все же было так хорошо поначалу. Однако услышав последние слова князя я рывком отстранилась и окинула его холодным взглядом.

– Значит, считаешь, что мои статьи – просто блажь, – подытожила я суть его долгого и такого соблазнительного монолога.

– Не совсем. Считаю, что это объективная необходимость: ты нуждалась в деньгах и зарабатывала их тем, что умеешь лучше всего – эпатажем читающей публики. Но если после нашей помолвки ты захочешь заняться чем-то другим – скажем, меценатством или просвещением – я с удовольствием тебя поддержу, – попытался объясниться Влад.

Но его слова меня не убедили. В них даже чудился скрытый намек на нежелательность моей публицистической работы. И как ему объяснить?

Несколько секунд я молчала, подавляя желание банально сорвать гнев от слов князя на нем же самом, но такое поведение явно не приведет ни к чему хорошему. Наконец, я оторвала взгляд от убегающей вдаль дороги и снова повернулась к князю.

– Я пишу о своих убеждениях потому что искренне в них верю. Да, я получаю деньги за статьи, но разве это обесценивает все то, о чем я в них говорю? Ты в самом деле думаешь, что состоятельная жизнь отобьет у меня желание работать? Что дорвавшись до денег я банально все заброшу и буду задравши хвост охотиться за модными платьями, как это делают местные дамы бальзаковского возраста? А если ты в самом деле такого обо мне мнения, разве ты имеешь право говорить, что любишь меня? – чем дольше я говорила, тем спокойнее звучала моя речь. Влад же мрачнел с каждым сказанным мною словом.

Он ничего не ответил, когда я замолчала, но я видела, что он удивлен – если не сказать шокирован – моими словами, и что на смену удивлению быстро приходит глубокая задумчивость. Вот и отлично, пусть подумает! Избавляться от стереотипов тяжело, но если он в самом деле хочет, чтобы я стала его невестой, то справится. А если нет, то и волноваться о нем не стоит.

Сердце все же екнуло от беспокойства, когда я подумала о том, что наши взгляды на мир могут оказаться слишком уж разными. И все же я чувствовала, что в первую очередь не изменила себе. Однако спустя несколько минут молчания все же добавила:

– Я назначу дату помолвки когда ты поймешь, что мои убеждения и моя работа – не игра и не фарс, а такая же часть моей жизни как магия, моя семья и эти платья, будь они неладны.

Может, стоило сказать «если поймешь», но, как ни паршиво это признавать, я все таки верила, что он справится. Или хотя бы постарается меня понять. Так же, как я стараюсь понять его патриархальную логику: в конце концов я ни разу не упрекнула его в том, что он организовал раздачу нас с сестрами как бездомных котят.

В очередной раз глянув вперед я обнаружила, что сестры пропали из виду. Любовные метания тут же забылись, в душе взметнулась тревога.

Чертовы разговоры, за ними я даже не заметила, как давно девочки не мелькали вперед.

Перейдя на легкую рысь в надежде, что мы не слишком отстали, я вскоре услышала заливистый смех юношей. А так как дорога никуда не сворачивала, стоило предположить, что девочки тоже с ними повстречались. Переполненная дурных предчувствий, я устремилась на поляну, которая уже виднелась между высокими стволами сосен.

Выезжая к группе молодых людей, я приняла гордый и хладнокровный вид: не хватало еще представать ними людьми квочкой, которая только и делает, что печется о младших. К тому же, на репутации сестер среди сверстников такое поведение может сказаться плохо.

Быстро оценив обстановку, я немного успокоилась: девочки мирно беседовали с тремя юношами, среди которых Андрей снова выделялся слишком уж вычурным нарядом, слишком прямой спиной и слишком светской улыбкой.

Остановившись неподалеку, я обернулась, дожидаясь князя, и решила дать сестрам возможность разобраться самостоятельно.

– … благодарны, но в вашей помощи не нуждаемся, – говорила Марта, переводя равнодушный взгляд с одного юноши на другого и ни на ком особенно не задерживаясь.

Хоть и совсем молодая, но она выглядела как настоящая светская дама: гордая, вежливая, в меру прохладная и как будто бы нисколько не заинтересованная ни в ком из присутствующих. Вот только я со своего ракурса прекрасно видела, как она теребит поводья, время от времени впутывая в них волосы из конской гривы. Впрочем, остальные ее собеседники не замечали этой мелочи.

– Но мы могли бы внести в ваши дамские обсуждения свежий взгляд, – продолжил настаивать Андрей, в то время как два его товарища все чаще косились то на меня, то на дорогу. Им разговор уже явно наскучил, к тому же оба нервничали заметно больше, чем мои девочки.

– В самом деле? – Марта иронично изогнула бровь и показательно окинула молодого Морозова оценивающим взглядом. – Вам действительно есть что сказать о языке любви, на котором пишет свои романы София Вронская? Или быть может у вас есть какое-то особенное мнение по поводу ее последней книги, которую мы планируем обсуждать в следующий раз?

Младшая сестра говорила с настолько преувеличенной заинтересованностью, что за ней без труда считывался сарказм. Его ощущала не только я, но и товарищи Андрея. Наконец и до него самого дошло, что он напрасно решил упорствовать в своем желании посетить собрание дамского книжного клуба – в том, что речь шла именно об этом, я уже не сомневалась.

– Обвиняете меня в недостаточной начитанности? – не выдержав, вспылил Морозов, чуть подаваясь вперед и игнорируя предупреждающие взгляды друзей.

– Что вы?! – округлила невинные глаза Марта. – Я лишь имею в виду, что наши с вами интересы прямо противоположны, а потому вряд ли мы найдем общую тему для беседы.

Андрей помрачнел, явно почувствовав в словах моей сестры тонкий намек на тему, с литературой совершенно не связанную. Козырнуть познаниями в дамских романах прямо сейчас он не мог: если не читал, то только опозорится перед девочками. Если читал, то опозорится не меньше перед своими приятелями.

Я мысленно аплодировала Марте, когда Андрей, скомкано извинившись, поспешно покинул поляну вслед за друзьями, которые поглядывали на него неодобрительно. Правда странное дурное предчувствие никуда не делось.

Как только юноши скрылись за поворотом дороги, убегающей в глубь бора, Марта опустила голову, скрывая от нас лицо широкими полами шляпы.

– О чем вы говорили с юношами, когда мы только приехали сюда? – спросила я у Влада, который застал только позорное бегство Андрея и его команды.

– Ничего важного, просто дружеское приветствие, – бросил князь как мне показалось несколько напряженно.

– Ага, конечно, ведь во время дружеского приветствия обязательно надо смотреть на собеседника так, будто сейчас голову ему открутишь, – не сдержавшись, я ткнула Влада лицом в его бессмысленную ложь.

– Я лишь считаю, что не стоит впутывать тебя в светские дела, – тихо продолжил гнуть свою линию князь, пока сестры о чем-то тихо переговаривались.

Ну вот, опять. Он все еще воспринимает меня как фарфоровую куклу, которую можно принести домой, нарядить в милое платье, поставить на каминную полку и любоваться время от времени. От этого осознания стало горько, но я не подала виду.

– Пересчитай, тогда я назову дату помолвки, – бросила я напоследок и направилась ближе к девочкам.

До конца прогулки обе оставались веселы и спокойны. Я невольно подражала их поведению, хотя на душе скреблись кошки, Влад же казался более задумчивым, чем обычно. В самом деле размышляет о словах, которые я ему сказала? Хорошо если так.

После завершения прогулки, когда сестры уже ждали меня в машине такси, мы с Владом стояли чуть в отдалении. Я провожала взглядом клонящееся к кронам сосен солнце, борясь с глупым, возмутительным желанием задержаться здесь еще хоть на мгновение дольше.

Наконец, сделав огромное усилие, я повернулась к князю и даже умудрилась улыбнуться.

– Благодарю за прогулку. И за то, что выслушал, – несколько мгновений я не решалась взглянуть ему в глаза, опасаясь то ли злобы, то ли насмешки, но когда все-таки подняла взгляд, столкнулась лишь с сосредоточенным вниманием и легким недоумением.

– Надеюсь, в будущем у тебя появится больше поводов меня благодарить, – Влад улыбнулся, поднес мою руку к губам, не касаясь ими ладони, и мы наконец попрощались.

Стоило только переступить порог дома, как Марта швырнула на тумбочку перчатки и, закрыв лицо руками бросилась в спальню. Мне отчаянно хотелось поступить так же, но я отправила Марину в кухню ставить чайник, а сама направилась вслед за сестрой, попутно пытаясь подобрать слова для утешительной речи.

Глава 9

Подходящие слова в голову не приходили. Те, что я пыталась заготовить, показались нелепыми, как только я увидела Марту, которая лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку.

Что тут сказать?

Я подошла к сестре, присела на край матраса и обняла ее за плечи. Боялась, что она оттолкнет и в очередной раз напомнит, что я ей вовсе не родственница, но Марта доверчиво прижалась ко мне, как котенок к руке, которая его согревает. Еще несколько раз шмыгнув носом мне в юбку, она подняла заплаканные глаза.

– Зачем вообще нужна эта любовь? От нее одни проблемы, – прошептала она дрожащими губами.

Если бы я сама знала. Впрочем, прошлую жизнь я прожила без сильных чувств или хотя бы даже затяжных романов, так что одно могла сказать с уверенностью.

– Жить без нее еще больнее, поверь, – прозвучало не слишком убедительно. – Страдать от переизбытка чувств не так отвратительно, как страдать от их полного отсутствия.

Марта вздохнула и, смахнув платком слезы со щек, села на кровати.

– Ну почему все так глупо? Почему я не могла влюбиться в кого-нибудь… нормального? Этот Морозов, он… простолюдин, нелепый, плохо образованный и строит из себя непонятно что. И веселый, и совсем не такой чопорный, как остальные мои знакомые, и всегда понимает, что я чувствую на самом деле, даже если от остальных мне все удается скрыть… – Марта снова всхлипнула, очередная слеза покатилась по розовой щеке.

Эх, красиво плачет. Еще через пару лет одна такая слезинка будет побуждать мужчин на настоящие подвиги. Но сейчас явно не время думать о таком.

Все еще не находя слов, я просто крепче ее обняла, позволяя выплакаться.

– Со временем станет легче, – вот все, что я могла сказать, опираясь на неудачный опыт прошлой жизни.

Марина подоспела с чаем как раз к тому моменту, когда Марта немного успокоилась. Я передала младшую сестру средней и убедившись, что ситуация уже не так катастрофична, как пол часа назад, хотела выскользнуть из комнаты, чтобы переодеться.

– Марго, – вдруг позвала Марта, когда я уже стояла на пороге комнаты. – Раньше ты… она нам читала. Ты почитаешь сегодня? – спросила она с таким страхом, будто ожидала, что я стану отчитывать ее за эту детскую причуду.

– Конечно, – разве я могу отказать?

Вечер и несколько следующих дней мы провели относительно спокойно. Я читала сестрам по вечерам новый роман. На этот раз ради разнообразия мистический, написанный неким Даниэлем Скабреком. Он чем-то напоминал истории Лавкрафта, но переложенные на мотивы славянских легенд. Жутковато, но в самом деле интересно.

Работе теперь приходилось уделять не так много времени, к тому же и ездить никуда не нужно. В погожие дни я отправлялась на пробежки и вскоре сестры, заинтересовавшись моими упражнениями, начали присоединяться.

Спустя примерно неделю после нашего визита в отдел милиции Снежин поспешно выплатил компенсацию. Вероятно он надеялся, что сможет таким образом хоть немного восстановить свою окончательно разрушенную репутацию. Сумму он выплатил приличную – подозреваю, не без давления Влада. Князь кстати первым поздравил меня с благополучным исходом дела – причем не обычной запиской, а звонком, что в этом мире, насколько я успела понять, считается проявлением довольно близких и неформальных отношений.

Он же порекомендовал мне хорошего консультанта, и еще какое-то время ушло на обсуждение вкладов и открытие счетов в местных банках. И вот наконец, к середине октября, я приступила к тому, на что давно чесались руки: к ремонту.

Решила начать с комнаты девочек.

– Мы что, и это будем делать сами? – Марта с сомнением смотрела на старые обои с выцветшим узором. – У нас же теперь есть деньги, давай наймем работников!

– У нас только небольшой капитал, а не целое состояние, – напомнила я, засучивая рукава старой рубашки. – Мы не будем делать вообще все. Сами очистим стены от обоев, уберем старые плинтуса и линолеум. Так мы немного сэкономим на услугах мастеров. А их пригласим, когда комната уже будет готова к косметическим изменениям.

Сестры все еще смотрели с сомнением, но немного воодушевились моей бодрой речью и, следуя моему примеру, принялись аккуратно подцеплять ножичками плотную бумагу, которая и держалась то на честном слове.