В поисках счастья

– Ни фига себе, – произнёс Фёдор. – Эти «нижняки» в конец оборзели.

– Не понимаю, – добавил Виктор, – чего всех этих террористов во главе с Ахмедом никак не «перемочат»? Неуловимые Джо, блин.

– Если поймать не могут, то пусть, на фиг, бомбу ядерную на них сбросят, так чтобы наверняка. Философ, ты как думаешь?

– Не знаю. Я вообще против, когда невиновные люди гибнут. Неважно, на каком этаже и территории.

Станислава больше заботило несколько иное. А именно то, что вот они сидят тут, смотрят телевизор, спорят, на какой канал переключить… А кто-то сейчас уже мёртв, другой сегодня лишился родных, третьему придётся привыкать жить инвалидом. Ему даже стало как-то совестно за свои любовные мысли и беспокойства, и ещё более за то, что совсем недавно он думал о том, как распорядиться девятью с лишним миллионами долларов.

– Ребята, а вы не записали счёт? – поинтересовался Станислав.

– Какой счёт? – спросил Говорун.

– Ну, счёт, для пожертвований. В новостях сообщили.

– А, нет. Хриплый, ты не записал, не запомнил?

– Нет. Там, вроде, на тридцать один начинался, потом нули, что ли. Не, не помню.

– Что, хочешь деньги пожертвовать?

– Не знаю. Наверное.

– Да, дело благородное. Мы, может, тоже соберёмся. Надо только счёт узнать.

– Ладно мужики, я в кафе, в интернете попробую посмотреть.

Номер действительно начинался с тридцати одного и пяти нулей, а далее – двести семнадцать, пятьсот шесть. Станислав записал его и необходимые реквизиты на обратной стороне оставленного кем-то на столе чека, и после недолгих раздумий направился в банк.

– Добрый день, Сергей Вадимович.

– А, здравствуйте, Станислав Евгеньевич! Что, никак ещё выиграли?

– Нет, к сожалению. А может и к счастью. Хочу деньги перевести.

– Что, другой банк подыскали? Вы знаете, я готов пойти вам на некоторые уступки, так сказать, специальные условия…

– Да нет же, я никаких банков других не искал. Хочу сделать пожертвование.

– Пожертвование? Кому?

– Вы, наверное, слышали сегодня про теракт?

– Конечно, слышал. Это ужасно. Я про теракт. Что, хотите перевести деньги в пользу семей погибших?

– Да. Погибших и пострадавших.

– И какую сумму?

– Всё, что есть.

– Всё?! Вы не шутите?

– Ничуть.

– Что же, это ваше дело, я в него не лезу. У вас номер счёта то есть, реквизиты?

– Всё есть.

– Хорошо, – с не сходящим удивлением произнёс директор и чиркнул что-то на небольшом бланке. – Вот вам бумажка, с ней идите к операционистке, любой свободной, она перевод оформит. Сегодня выходной, деньги должны быть перечислены во вторник, тринадцатого. Можем написать вам SMS, когда операция будет проведена. Написать?

– Ну, напишите.

– Отлично. Что ж, тогда всё, вновь было приятно с вами поговорить.

– Вновь взаимно.

Станислав зашёл в то же кафе, что и после открытия вклада, и заказал себе то же самое, только вместо «Господского» безалкогольного – чай: со вторника он уже не миллионер. Настроение на этот раз было бодрым, приподнятым, как будто огромный груз упал с плеч. В голове крутились мысли:

«Им эти деньги нужнее. Гораздо нужнее. На что бы я потратил десять миллионов? Купил бы себе хорошую машину, оплачивал бы проживание в номере «люкс», нанял бы домработницу, перестал бы ходить на работу… В общем, подвергся бы полному моральному разложению. Хотя кто сказал, что всё вышеперечисленное ведёт к этому самому разложению, и что оно само по себе – плохо? Может, это и есть путь к счастью? Да нет, едва ли. В любом случае, тем людям эти деньги нужнее. Они потратят их, потратят их на… неужели на те же автомобили и номера «люкс»? Да нет, большинство семей лишились кормильцев, и они потратят пожертвования на элементарные необходимые вещи, нужды».

Настроение посетителя кафе немного подпортилось. Ему в голову пришла циничная мысль: «Смерть родственника – самый лёгкий способ разбогатеть», но он быстро её прогнал. Однако другая, о том, что, возможно, правильнее было пожертвовать деньги на лечение умирающих, прочно засела в сознании.

13.10.

Всё повторилось: вторник, переполненная столовая, Ольга, одиноко стоящая у стены.

– Здравствуйте, Оленька. Вы мне не позвонили. Что-то случилось?

– А. Здравствуйте. Да, извините. Столько дел, закрутилась, замоталась.

– М-м. Я в принципе так и подумал. Что вы тут стоите, пойдёмте за преподавательский столик, посидим.

– Благодарю, я уже поела.

– Ну, ничего, просто посидим, поговорим.

– Дело в том, что я тут одного человека жду. Мы именно здесь договорились встретиться.

– Увидим мы этого вашего человека, не беспокойтесь. Пойдёмте.

– Нет, извините.

– Тогда, может, вечером сегодня всё-таки сходим куда-нибудь?

– Знаете, я должна сказать вам, что я не свободна.

– В каком смысле?

– В том смысле, что у меня молодой человек есть.

– Молодой человек. Вы любите его?

– Мне он нравится.

– Нравится? А я? Я вам не нравлюсь?

– Да что вы как маленький, ей Богу. Вам что ли девушки никогда не отказывали? Примите всё, как данность.

– Понятно. Ну, прощайте, Оленька, в любом случае желаю вам счастья.

– Спасибо. Не переживайте, найдёте вы себе девушку. Обязательно.

Станислав сел обратно за стол, но аппетит, конечно же, пропал, что заставляло только водить ложкой по тарелке с супом. Тут на его мобильный телефон пришло новое SMS-сообщение: «Операция № 9574 проведена. На счёт номер 3100000217506 переведены 9860000 $. 13.10., 14:23», которое вызвало почему-то противоположные чувства, нежели действия, способствовавшие пожертвованию.

Преподаватель решил посидеть и посмотреть, кто же придёт за Ольгой. Спустя всего пару минут к ней подошёл Дмитрий, тот самый однокурсник Геннадия, боксёр. Они обнялась, поцеловались и направились к выходу.

«Что во мне не так? – задался вопросом Философ. – Наверное, проще сказать, что во мне «так». Я не привлекательный ни капли. Худой, как дрищ, никаким спортом не занимаюсь. Почему-то кажется, что меня должны любить за мои мысли. Что за бред?! Какое девушкам дело до них, тем более касающихся философии? Да и качество их весьма сомнительное. Другого, на что западают многие – денег – у меня тоже мало. Чёрт возьми, было много, а теперь нет! Хотя, думается, нет ничего хуже, чем когда девушка встречается с тобой только из-за денег. Хуже может быть, только когда она из-за них женится на тебе. Профессия стрёмная – преподаватель философии. В общем, если подытожить, я просто неудачник».

В этот день в расписании стоял факультатив, но настроение было настолько поганое, что Станислав решил его пропустить, отменить, никого, правда, об этом не предупредив. Он закрылся в своём кабинете, стал думать, как ему лучше поступить, одновременно борясь с наворачивающимися слезами. Мелькнули суицидальные фантазии, но были быстро отметены. Ведь он знал: в любой ситуации надо жить. Инстинкт самосохранения, кто бы что ни говорил, – основной. Словосочетание «основной инстинкт» напомнило об одноимённом фильме.

«А ну её на ***, эту Оленьку, со своим Димой, – постарался обмануть самого себя отвергнутый. – Пойду, развеюсь, девочку сниму. Сразу всё забудется».

Цель была обозначена, но пути достижения представлялись смутно. Где в этом городе проститутки? В «Жёлтых страницах» не посмотришь, в справочную не позвонишь. Сам Философ никогда прежде подобными услугами не пользовался, но исходя из информации, которую невольно где-то слышал, а также из того, что в центре он таких работниц не видел, решил искать на окраинах.

Наш герой отправился на улицы. Как не желал он сам себе в этом признаваться, но он был разбит и сломлен. Больше всего ему хотелось, чтобы Ольга сейчас догнала его, попросила прощения, и они бы вместе пошли в кино. Но этого не было. Было только желание и попытки убедить себя, что ничего особо страшного не произошло, что не нужна ему эта блондинка, что она глупа, раз купилась просто на спортивное тело без мозгов.

Абстрактная путана, ради которой выход и затевался, как-то постепенно улетучилась из головы. Остались только печаль, сожаление, боль. Станислав шёл, не видя ничего. Незаметно были пройдены уже пара километров. Окружение напоминало какую-то промзону: дороги разбиты, грязь, серые обшарпанные здания с бетонными заборами. Никаких магазинов, ресторанов. Даже люди и машины на пути не встречались. Казалось, всё умерло, только из-за некоторых оград раздавался низкий гул. И небо было каким-то тёмным, несмотря на вроде бы ясную погоду.

– Эй, парень, – неожиданно послышался голос за спиной. – Эй, парень. Паре-е-ень! Постой.

– А? А, да, что вы хотели?

Станислав обернулся и увидел перед собой смуглого худощавого мужчину. На вид ему было лет сорок, но нутро подсказывало, что в действительности – меньше: просто выглядел он плохо.

– Чего-то ты невесёлый какой-то, а?

– Я? Невесёлый. А что?

– У меня есть средство одно волшебное, хочешь?

– Средство? Средство. Давайте, – сказал Философ, где-то в подсознании понимая, что делает большую ошибку. – Давайте…

Станислав зашёл во внутренний глухой двор, где сел, прислонившись к стене дома, и, откинув голову назад, закрыл глаза.

Поначалу в его сознании оставалась та же пустота, что и последнюю пару часов. Но спустя какое-то время, ощущение которого было полностью потеряно, Станиславу показалось, будто он стоит в неизвестном огромном поле, совершенно один, ночью. А высоко в небе над головой горит, переливаясь яркими цветами, необыкновенной красоты свет. Вдруг наш герой оторвался от земли и начал взлетать вверх к нему. Поле с каждой секундой становилось дальше и дальше, и с каждой этой секундой добавлялись приятные счастливые ощущения. Он поднимался всё быстрее, но свет почему-то приближался совсем чуть-чуть. Скорость увеличивалась ещё и ещё вместе с радостью, и сияние, казалось, уже вот-вот будет настигнуто, но оно всё равно оказывалось выше.

Эта гонка стала надоедать, Станислав сделал финальный рывок, и вдруг обнаружил себя в постели со своей женой, Светой, которая, по всей видимости, находилась в другом мире. Причём это был не момент интимной близости. Они просто лежали, обнявшись, и засыпали.

«Эй, ты в порядке? – послышался голос откуда-то сверху. – Что с тобой? Мужик, очнись».

Глаза открылись, место фантазий заняла реальность, в которой напротив сидел какой-то бродяга, БОМЖ, весь грязный, одетый в рваньё и небритый.

– С тобой всё нормально?

– Нормально.

– Ты чего тут расселся?

– Сам не знаю. Счастье я искал.

– А. Ну, ищи, ищи.

– Считаете, что счастья нет?

– Есть конкретные жизненные потребности.

– Какие ещё потребности?

– Разные. У меня вот основных три: пожрать, выпить и переночевать. И я точно знаю, что для этого нужно: каждый день собирать банки. Надо двадцать в день, при условии, что немного еды ещё на свалках найду. Это чтобы поесть и выпить. А что касается переночевать, то я должен с охранником завода в хороших отношениях быть. Бухать с ним периодически, вахту нести, когда ему поспать захочется. Всё просто. У тебя, может, ещё какие-то потребности есть. Бабы, например. Каждый решает свои проблемы по-разному. Но суть такая. А счастье… Покажи мне человека, который скажет, что он абсолютно счастлив. А ещё лучше того, кто сможет это говорить постоянно хотя бы год.

– Да, интересная точка зрения.

– Интересная. Самое главное – правильная. Ты бы попробовал, как я, пару дней ничего не жрать, сразу вся эта хрень про счастье неведомое из головы вылетит. Иди, решай свои проблемы.

– Спасибо за информацию, я подумаю об этом. Скажите, а почему вы здесь? Вы оставляете впечатление очень умного человека. Что-то произошло?

– Произошло. Типичная афёра с недвижимостью. Я вообще когда-то на врача учился. Только не доучился.

– Да, сочувствую. А не знаете, я долго здесь лежал?

– Не знаю. Я как тебя увидел, сразу стал тормошить, в чувство приводить.

– Благодарю за заботу. Хочется отблагодарить вас, увы, нечем.

– Да ладно, не нужно.

– Возьмите мобильник, – предложил Станислав, доставая трубку. – Не знаю, нужен ли он вам, тем более без зарядки. Может, продадите, или выменяете на что.

– А. Это телефон, да? – взял несостоявшийся доктор в руки аппарат. – Не откажусь.

– Удачи вам.

– Ага. Спасибо за мобильник.

Философ вышел из двора и понял, что не знает дороги. Вернулся обратно – спросить у недавнего собеседника – тот будто испарился. Пришлось просто идти по наитию, надеясь встретить кого-то на пути.

Но как назло улицы были пусты. За спиной уже остался не один квартал, а сориентироваться ни по памяти, ни по табличкам хотя бы на зданиях не удавалось, так как последние, видимо, какой-то начальник посчитал здесь излишеством.

«А, чёрт!» – выругался заблудившийся, споткнувшись о люк, причём от столкновения тот открылся. Сначала никакого значения случившемуся он не придал и продолжил движение. Но несколько секунд спустя вернулся, присел и пристально посмотрел в отверстие.

– Эй-эй-эй! – крикнул туда Станислав.

– Эй-эй-эй – ответило эхо.

Внутри было темно, хоть глаз выколи.

«Что же всё-таки там, внизу? – задался вопросом Философ. – Нам говорят, что там гораздо хуже, чем здесь. Но почему мы должны быть так в этом уверены? История и жизнь научили наш народ тому, что власти и чиновникам нужно верить меньше всего. В Советском Союзе тоже народу говорили, что они живут лучше всех. И большинство верило. Вдруг там всё вовсе и неплохо. Может и не лучше чем здесь, но и не хуже: просто по-другому. Кому-то лучше здесь, другим – там. Кто я здесь? Да никто, ноль без палочки. Даже в любви не везёт. Может это просто не моё место, а я буду чувствовать себя гораздо комфортнее, полезнее и в конечном итоге счастливее внизу? Так сказать, буду королём бедной страны, вместо того, чтобы быть слугой богатой? Чёрт, хотелось бы туда попасть, хотя бы как турист, ненадолго посмотреть. Но как? Полезу туда – все кости себе переломаю».

Он посидел у люка ещё с минуту, потом встал, закрыл крышку и медленно пошёл прочь. Но, не сделав и двадцати шагов, услышал за спиной какой-то шум. Станислав обернулся и увидел, как из люка показалась чья-то голова. Философ быстро метнулся за стоящий рядом столб и начал наблюдать. Наверх ловко вылез сначала один человек, потом второй. Они были очень похожи друг на друга: в синих испачканных спортивных костюмах, сильно смуглые, темноволосые, немного раскосые. Заметив вдруг незнакомца, «нижняки» спешно попытались залезть обратно.

– Стойте, стойте! – прокричал он им. – Не бойтесь, я вас не выдам. Я с вами заодно.

– Ти кто? – спросил тот, что вылез первым.

– Меня Стасом зовут. Не бойтесь, я вас не выдам. Я помогу вам.

– Чем ти нам поможешь?

– Ну, хотя бы расскажу, где здесь посты службы порядка, и как их обойти. А ещё я знаю, где можно документы нужные купить, прописку, разрешение на работу.

– И где?

– Я скажу. Только сначала вы мне помочь должны. Услуга за услугу.

– Чем нам тебе помочь?

– Проведите меня на Нижний этаж.

– Ти что? Зачем тебе это надо?

– Неважно. Проведите просто. Тогда я вам помогу.

«Двое из ларца» переговорили между собой о чём-то на незнакомом языке, после чего подозвали Философа к себе.

– Хорошо. Ми тебя проведём. Только иди строго за нами, не отставай, и не иди куда без нас.

– Договорились.

Один из иммигрантов вынул фонарик, включил его и полез внутрь. За ним последовали оставшиеся двое. На боковой поверхности тоннеля, направленного вниз от люка, были сделаны выемки, образовавшие подобие лестницы. Под ним находилась площадка с несколькими ответвлениями в разные стороны, в одно из которых и лежал путь. На уровне чуть выше подошвы ботинок стояли нечистоты, ужасно смердевшие. Станислав дышал через носовой платок, но это не сильно спасало от запаха. С трудом были пройдены около трёхсот метров, после чего показалось неровно выломанное узкое отверстие, ведущее в лаз, загибающийся книзу. В нем висел изрядно потрёпанный и пропитавшийся канализационными стоками канат. На него было противно даже смотреть, не то что брать в руки, но куда отступать? Длина этого отвесного отрезка пути составляла метров десять, но во время спуска казалось, что все сто.

Наконец показался свет, а под ногами вскоре почувствовалась земля. Кругом зеленели трава, кусты, деревца с созревающими плодами, из-за которых виднелись несколько небольших хижин. Погода стояла прекрасная: тепло, яркое солнце в чистом голубом небе. Пейзаж портили только отходы, лившиеся из отверстия.

– Спасибо ребята. Скажите, а зачем вы лезли на Верхний этаж. По-моему, здесь гораздо лучше и красивее.

– Ти что! Здесь ужасная жизнь! Нам есть не всегда есть что.

– Ну, вы же тут вроде выращиваете много чего. Овощи, фрукты.

– Выращиваем всё, фрукти, овощи, рис, а вы там наверху покупаете это у нас за бесценок, на нас наживаетес. Чей ти рис ешь? Наш рис. Ми вас кормим.

– Но с другой стороны, кто вам мешает построить заводы, фабрики? Пойдёте туда работать.

– Это тоже Верхний нам не даёт этого сделать! Им не нужно, чтобы ми стали сильними, нужни только наши продукти, ресурси!

– Слушайте, да с чего вы всё это взяли?

– Это Ахмед открил нам глаза.

– Ахмед? Подождите, Ахмед. Я слышал, что он террорист, чуть ли не самый главный.

– Да, наверху к нему плохо относятся. Но это потому, что он идёт против вашего этажа, не хочет, чтоби ми рабами били.

– Так Ахмед не террорист?

– Нет. Он борется за права наши. За справедливость.

– Интересно. Слушайте, а вы можете организовать мне встречу с ним?

– Для чего?

– Я, по правде, тоже сомневаюсь в справедливости этого мира. В конце концов, вы хотите узнать, где нужные документы взять?

Те двое вновь переговорили о чём-то на своём.

– Хорошо. Будь тут, жди нас, ми придём.

Нижнеэтажцы направились к стоящим неподалёку хижинам, а сопровождённый ими продолжил любоваться природой, сидя на полянке. В другой стороне он увидел муравейник, подошёл к нему, не замечая, как топчет бегающих под ногами его обитателей. Один из них тащил какую-то дохлую мушку.

«Матке, наверное, несёт» – подумал Станислав и положил на самую макушку насекомьего дома веточку, при этом самый, по-видимому, отважный муравей успел зацепиться за рукав, но немедленно был сбит щелбаном. А по ботинкам и низу штанин уже ползали с пару десятков его собратьев. Заметив это, Философ начал их стряхивать и невольно давить, одновременно отходя обратно.

– Ты Ахмедом интересовался? – спросил с акцентом подошедший бородатый мужчина. В руках у него был автомат, а на лице – солнцезащитные очки.

– Да.

– С какой целью?

– Я… Я хочу помочь. Мне тоже кажется, что всё устроено несправедливо. Я сам с Верхнего, недавно, правда, там, но могу помочь, у меня там много знакомых, связи.

– Понятно. Ладно, я провожу тебя. Но учти, если ты нас обманываешь, если ты агент, засланный сверху, в живых не останешься.

– Нет, я не агент никакой. Я на вашей стороне.

– Хорошо, пойдём.

Они пошли к крайним хижинам, стоящим у типичной деревенской дороги, «асфальтированной» камнями, песком и грязью.

– Эй, документи?! Ти обещал сказать про документи! – подбежали двое, проводившие Философа на Нижний.

– А. Хорошо, конечно. Слушайте. Все документы продаются у центрального вокзала на Третьей улице. Такое красное большое здание, на нём написано «Вокзал». Там стоят выходцы с вашего этажа, обычно правее входа. У них всё можно приобрести: разрешение на работу, регистрацию…

– Вокзал, Третья улица, да. А пости?

– Посты? Блин, долго объяснять. А, слушайте, вот, карта же есть, – достал Станислав подарок от кадровика гостиницы и ткнул пальцем в условные обозначения. – Посты, вот, видите, синенькие квадратики такие. Вот. Это посты. Забирайте, она мне не нужна.

– А. Спасибо.

– Вам спасибо.

Бородатый привёл Философа к стоящему у дороги чёрному пикапу, старому и слегка помятому.

– Стой, – скомандовал нижнеэтажец, схватив автомат покрепче и приподняв дуло. – Надо тебя обыскать.

– Ну что ж, обыскивайте.

После тщательного ощупывания (правда, только одной свободной рукой) они вдвоём уселись в авто, Станислав на пассажирское сиденье, его спутник – за руль, и тронулись в путь.

– Далеко ехать-то?

– Далеко. Примерно часов шесть по времени.

– Ого.

Дорога была ужасная, то и дело наезжали на ямы, камни, кочки, которые очень чувствовались на старой разбитой подвеске. Машины на пути встречались редко. Пейзаж несколько изменился: редкими рядами стояли небольшие кустарнички и диковинная трава, всё стало более походить на полупустыню. Солнце довольно сильно припекало, но спрятаться от него было некуда. Несмотря ни на что, пассажир погрузился в сон.

Когда здоровенная яма на пути разбудила его, уже начало темнеть, а на горизонте показались небольшие горы.

– Не спишь?

– Нет, проснулся.

– Значит так. Сейчас я тебе глаза завяжу, на всякий случай. Поедешь так. И не вздумай повязку снимать – пристрелю как собаку. Всё понял?

– Понял. И долго мне так ехать?

– Не очень. Терпи, жди.

Около получаса спустя пикап остановился.

– Всё, можешь повязку убирать.

В глаза ударил отражённый свет фар, заставивший ещё какое-то время не поднимать век.

– Где мы? – спросил Станислав.

– Где надо. Иди за мной.

Путь, длиною метров двести, лежал по извилистой дорожке горного ущелья к небольшому дому, построенному из глины и соломы.

– Пришли. Стой тут, сейчас я всё узнаю.

Сопровождающий вошёл внутрь. Оттуда донёсся короткий диалог на незнакомом языке, после чего пригласили Станислава, не отводя дула автомата.

Интерьер небольшого строения был скромен, если не сказать аскетичен: стены и земляной пол, прикрытые коврами, высокое, почти в потолок, красивое растение в углу. Рядом – стол с двумя стульями, низкая кровать. Возле последней сидел и что-то пил из глиняной кружки уже пожилой мужчина с длинной, местами седой бородой и в разноцветной шапочке.

– Друзья, осмотрите его, и оставьте нас, – обратился он к своим охранникам, один из которых привёз верхнеэтажца, а второй, находился в доме.

– Он чист, – проверили Философа ещё раз, после чего внутри остались он и старик.

– Что ж, как зовут тебя, друг мой?

– Станислав. А вы Ахмед?

– Я. Что привело тебя ко мне? Слышал, ты с Верхнего этажа?

– Всё так. Я считаю, видимо, как и вы, что мир устроен несправедливо, и хотел бы это изменить. Но… Скажите, вы в правду не террорист?

– Узнаю, узнаю речь верхнеэтажника, – ухмыльнулся Ахмед. – Да, мне известно, что там у вас все уверены, будто я и террорист, и бандит, и вообще корень абсолютного зла. Понимаю, очень трудно принять, что апельсин круглый, если тебе всю жизнь говорили, что он квадратный, но поверь мне, я не террорист, я просто борюсь за права людей здесь. Таких же людей, как и ты, как и все вы там, понимаешь?

– Понимаю. Но ведь взрывы происходят. Я сам видел, по телевизору. Много людей погибло тогда. Кто же их устраивает? Или это всё обман?

– Не думаю, что обман. Так постоянно водить всех за нос сложно. Теракты происходят, но кто за ними стоит – сказать тебе этого не могу. Но точно не я.

– Кто-то другой с вашего этажа?

– Не знаю. Вообще-то у нас есть пара группировок, которые проповедуют месть и насилие в отношении вас, но о них всё властям и службам Верхнего известно. Они все под их полным контролем. Есть мнение, что и созданы они были при их участии.

– Но зачем?

– Трудно объяснить. Понимаешь, всегда может понадобиться враг, как это не странно. Тем более враг заведомо слабый. Совсем хорошо, если он будет на богатой самыми разными ресурсами территории. Смекаешь, о чём я?

– Кажется, да.

– Да и просто подконтрольная вооружённая группа, формально к тебе не имеющая отношения, никогда лишней не будет.

– А вы, значит, никакого отношения к ним не имеете?

– Абсолютно.

– А чем же вы занимаетесь?

– Борюсь за права наших жителей. И за справедливость.

– И в чём несправедливость? Нет, я, в принципе, тоже согласен, что она есть, но хотелось бы от вас всё подробно услышать.

– Что ж, слушай. Начинается эта несправедливость уже с распределения по этажам. Ты думаешь, оно происходит согласно заслугам?

– Ну, не знаю.

– Нет. Наверх попадают в массе своей просто люди со связями, у которых или друзья, или родственники высокие чины занимают. Туда берут изначально богатых, или с богатыми родителями. Полно подхалимов и лизоблюдов, а некоторые просто за взятку проходят. Ну и конечно всё сильно определяется тем, где ты родился.

– Но я слышал, что можно запросто попасть с Нижнего на Верхний, и наоборот.