Им придется умереть

– Вы укрепили связи с местным населением. Вы проделали большую работу в сфере образования и поддержки молодежи, вели просветительскую деятельность. Ваша стратегия кнута и пряника получила серьезную поддержку. Мне понравилась идея установить минимальный срок в три года за первую судимость для любого, пойманного на незаконном ношении холодного оружия, и ваша инициатива по части «закона трех ошибок».

– Спасибо, мэм.

Она снова встретилась с ним взглядом:

– У вас есть реальная возможность изменить ситуацию к лучшему. Вы уверены, что не хотите остаться? Хотя бы доведете дело до конца.

Он откусил от тоста с авокадо и яйцом, пользуясь заминкой, чтобы продумать ответ.

– Меры, принятые лондонской полицией в отношении убийств, показали отличный результат. Думаю, что внес свою лепту как старший следователь. Здесь все и так знают, что делать, а семье я нужен дома, да и в Суссексе еще много работы.

В ответ она пристально на него посмотрела:

– Мы с вами отличная команда. Рой, оставайтесь в Лондоне, я дам вам должность командира, будете заниматься любимым делом, бороться с преступностью. Я пробуду здесь еще долго, так что мое предложение – бессрочное.

– Это очень великодушно с вашей стороны, мэм.

– Я серьезно. Если захотите уехать из Суссекса, звоните мне в любое время. Мой личный номер у вас есть. Предложение всегда в силе, место ваше, хоть завтра.

24

3 мая, пятница

– Симпатичные погоны, Рой, – с легкой насмешкой заметил помощник главного констебля Кассиан Пью, когда Грейс вошел к нему в кабинет. – Но скоро придется снять?

– На самом деле, Кассиан, мне предложили должность командира в Управлении полиции Лондона.

Сейчас они были равны по рангу, так что Грейс не должен был использовать уважительное обращение «сэр» в разговоре с Пью. По крайней мере, на этой неделе. На следующей, когда он вернется к своей прежней должности в Суссексе, все изменится: его снова понизят в звании до детектива-суперинтенданта.

– Почему же вы не согласились, Рой? – спросил Пью. – Хотя, сказать по правде, нам вас здесь не хватало.

– Серьезно?

– Да, – кивнул он. – Нам не хватает сотрудников в отделе по особо тяжким. Надеюсь, вы с пользой провели время в столичной полиции?

– Да, полагаю, то, чему я научился, окажет нам всем неоценимую помощь в будущем.

– Это здорово, Рой. Но есть ли еще причина, по которой вы хотели меня видеть?

Грейс рассказал о своих опасениях по поводу доктора Эдварда Криспа.

– Вы серьезно полагаете, что доктор планирует удрать из зала суда?

– Раз уж он сумел сбежать из французской тюрьмы, то да, не исключаю. Вот почему я хотел бы усилить охрану во время судебного заседания.

– Что вы имеете в виду?

– Нужно повысить меры безопасности при транспортировке в суд из тюрьмы и обратно. В зале суда у каждой двери следует разместить двух охранников, а у выхода на улицу по крайней мере одного полицейского, если не пару.

– Не уверен, что затраты на дополнительную охрану оправданны.

– Это дешевле, чем разыскивать сбежавшего подозреваемого. Не говоря уже о том, что мы выставим себя дураками в глазах общественности.

– Я не могу позволить снять людей с задания и превратить их в швейцаров, – покачал головой Пью. – Нет у нас тут такой роскоши. У нас недостаточно личного состава. Наверное, в лондонской полиции есть люди, но не у нас. Не получится. Забудьте. Если прокуратура хочет усилить меры безопасности, пусть свяжется со службой охраны. Я не стану выделять ресурсы на тех, кто уже содержится в нашей тюремной системе.

Рой помолчал пару секунд, прежде чем ответить.

– Что ж, сменим тему. Кассиан, полиция Суссекса начинает процедуру повышения до звания главного суперинтенданта на следующей неделе. Мне нужно хорошенько подумать; возможно, я выставлю свою кандидатуру.

Пью несколько мгновений смотрел на него.

– Правда? Рассчитываете, что я вас поддержу?

– Не рассчитываю, но если вы цените меня так сильно, как утверждаете, то, думается, я могу получить рекомендацию?

– Послушайте, Рой, знаю, что у нас с вами есть разногласия, – улыбнулся Пью. – И всякое бывало. Но я не хочу, чтобы вы уходили, честно, не хочу, вы мне нужны здесь, в команде. И я вас очень уважаю.

– Серьезно? Порой вы демонстрируете это странным образом, Кассиан.

Пью встал и обошел стол, раскрыв руки в дружеском жесте. Он обнял Роя за плечи и подвел его к угловому дивану:

– Садитесь. Может, чаю или кофе?

– Не надо, спасибо, – покачал головой Грейс.

Пью разместился рядом.

– Хорошо, давайте начнем сначала. Закопаем топор войны?

– Насколько глубоко? Ниже зоны действия локатора? – с холодной как лед улыбкой произнес Грейс.

Пью поморщился, явно уязвленный упоминанием о той поре в Суссексе, когда он был в одном звании с Роем Грейсом. Жена Роя, Сэнди, пропала, и ее родители, долго подозревавшие зятя в убийстве их дочери, настояли, чтобы Пью взял на себя смелость просканировать задний двор дома, где жили Рой и Сэнди.

Грейс так и не простил ни злобных родителей Сэнди, ни Пью за это оскорбление, хотя к Пью он относился чуть более снисходительно: тот действовал в соответствии с информацией, предоставленной родителями Сэнди, пусть и необоснованной.

– Вы же знаете, Рой, что у меня не было выбора, – сказал Пью. – На моем месте вы бы поступили точно так же.

Грейс подавил желание ответить, что у него хватило бы деликатности сначала предупредить Пью, а не проворачивать дело у него за спиной. Но если помощник главного констебля действительно протягивал ему оливковую ветвь, он не хотел бросать ее ему в лицо. Пока что не хотел.

– Конечно, – ровным тоном произнес Рой.

– Итак. – Кассиан Пью оживленно выпрямился. – Я поддержу вашу кандидатуру на звание главного суперинтенданта. И со следующего понедельника мы начнем все сначала. Может, мы и не станем закадычными друзьями, но хотя бы будем вести себя как коллеги, которые друг друга уважают.

– Звучит заманчиво, – осторожно согласился Грейс.

– В таком случае, – просиял Пью, – повлияйте у нас тут, в Суссексе, на статистику преступлений. Если уж представилась возможность что-то изменить, следует немедленно ею воспользоваться.

Грейс посмотрел на него, удивляясь, как всегда, откуда, черт возьми, Кассиан Пью берет всю эту корпоративную белиберду.

– Непременно, – ответил он.

Пью похлопал его по плечу и снова оживленно спросил:

– Вопрос закрыт?

– Закрыт.

– Вот и здорово! Рад, что вы вернулись.

25

9 мая, четверг

Когда люди впервые сталкивались с Ричардом Джаппом вне его рабочего окружения, большинство предполагало, что высокий, коренастый, похожий на плюшевого мишку мужчина лет семидесяти с редеющими седыми волосами и растрепанной бородой – учитель или, возможно, эколог, а может быть, даже какой-то местный политик. Никто и не предполагал, что это самый опытный судья в стране.

Под его располагающей внешностью скрывался человек, который мог, когда нужно, быть черствым, как сухарь, или добрым и человечным, как любимый дядюшка. Он был одним из трех судей в Суссексе, которым «выдали разрешение» – как это называлось на юридическом жаргоне – на рассмотрение дел об убийствах.

Он любил приходить с утра пораньше перед первым заседанием по важному судебному процессу, чтобы ознакомиться с документами и хорошенько подготовиться. В 7:45 он сидел в кабинете, примыкающем к залу № 3 Королевского суда Льюиса. Ему нравилось это викторианское здание: в нем размещались четыре зала, и все выглядели величественно, как и подобает суду, в отличие от современных помещений. И кабинет его по сравнению с сегодняшними судейскими комнатами выглядел просто замечательно: просторный, старомодный, больше напоминающий номер в роскошном, но видавшем виды отеле, чем офис.

На стенах цвета охры висели заурядные гравюры с пейзажами Льюиса в рамках; пол покрывал бледно-лиловый ковер с узором, высокие окна украшал затейливый ламбрекен, с которого ниспадали тяжелые, внушительного вида шторы. Мебель казалась скорее старой, чем антикварной. На просторном угловом письменном столе в беспорядке стояли книги по праву, ксерокс, ноутбук для проведения видеоконференций и коробка; рядом находился небольшой стол для совещаний. Был здесь и платяной шкаф, кресло пастельных тонов, несколько стульев с фиолетовой обивкой и беспорядочно расставленные растения в горшках. На полке лежала черно-золотая жестяная коробка с латунной ручкой, в которой хранился парик. Пару раз Джапп его забывал, когда отвлекался на какие-то вопросы, связанные с судебным разбирательством, и посылал секретаря сбегать за ним. Но во всех остальных отношениях голова у него хорошо варила.

Джапп погладил черно-белого спаниеля Бисквита, удобно устроившегося у него на коленях, в то время как другой его пес, Чарли, храпел в корзинке на полу.

«Джапп – отправь на этап». Так прозвали судью Ричарда Джаппа коллеги и барристеры, местные и прибывшие издалека – все, кто когда-либо выступал перед ним на стороне защиты или обвинения. Ему это нравилось, он прекрасно понимал, что обладает репутацией очень строгого, но справедливого судьи.

Рассматривая дело, он всегда четко давал понять обвиняемым, их адвокатам и присяжным, к чему склоняется. Если, по его мнению, из всех представленных доказательств явно следовало, что подсудимый виновен, он всегда делал все возможное, чтобы донести это даже до самых недалеких присяжных в своих заключениях и указаниях. И хотя многие из них соображали неплохо, боже, сколько же тугодумов он повидал на своем веку! А если у него возникали серьезные сомнения в виновности сидящего на скамье подсудимых, он с таким же усердием старался направить присяжных к оправдательному вердикту.

По его многолетнему опыту, проблема заключалась в том, что, хотя многие присяжные были весьма компетентны, сама форма суда присяжных имела недостатки. Кто среди них попадется – чистая лотерея.

К его досаде, в некоторых случаях присяжные принимали совершенно неверное решение. Существовало множество причин, способных склонить горстку неопытных людей с разным происхождением и взглядами к тому или иному пути. И иногда логику, которой они руководствовались, было тяжело понять. Все, что требовалось, – доверчивые присяжные и всего один неравнодушный человек, пусть и введенный в заблуждение, чтобы их переубедить.

После сорока лет выступлений в суде по обе стороны баррикад, Ричард Джапп понимал, что присяжные часто выносят обвинительный или оправдательный вердикт, базируясь скорее на эмоциях, чем на фактах. Он сравнивал суд присяжных с лотерейным билетом – никогда не знаешь наверняка, что тебя ждет.

Система была, конечно, не настолько плоха, как ее изображали много лет назад в телешоу с Тони Хэнкоком, гениальным комиком, ныне покойным, который весьма нравился Джаппу. В одном эпизоде безработный Хэнкок выступал в качестве присяжного заседателя. Хэнкок обнаружил, что присяжным заседателям платят по дневной ставке, равной пособию по безработице за целую неделю, поэтому каждый раз, когда остальные присяжные выносили тот или иной вердикт, он убеждал их его отменить, чтобы продлить судебный процесс и увеличить свой скудный заработок.

Шутки шутками, а порой в совещательных комнатах встречались реальные примеры эксцентричного поведения, из-за чего сценка казалась не такой уж надуманной. Например, после завершения судебного разбирательства по делу о двойном убийстве здесь, в Суссексе, выяснилось, что подвыпившие присяжные прибегли к помощи спиритической доски в отеле, куда они удалились, чтобы пообщаться с духами жертв убийцы и те помогли им вынести вердикт.

Неудивительно, что подобные случаи имели место, когда группа совершенно незнакомых людей, как правило непрофессионалов, оказывалась в сложной обстановке и должна была принять решение, способное изменить или вовсе разрушить жизни многих людей – как обвиняемых, так и жертв или их близких.

И, несмотря на заявления бульварных газетенок в их броских заголовках, тюрьма – это вам не база отдыха. По мнению Джаппа, большинство тюрем Великобритании напоминало кирпичный сортир, битком набитый отморозками. Омерзительное, пугающее заведение, где вас запирали с совершенно незнакомыми людьми, часть из которых, скорее всего, была по природе своей склонна к насилию. Заведение, где вас не просто лишали всех прав и удобств, которые вы прежде воспринимали как должное, а настоящий отель ужасов, где нет меню подушек, завтрака со списком блюд на ручке двери и возможности уединиться. Зачастую даже туалет оставляли открытым, и приходилось справлять нужду за полиэтиленовой шторкой, в нескольких дюймах от лица сокамерника. В тюрьме мало что нарушало однообразное, унылое существование и постоянно грозила опасность подвергнуться жестокому обращению со стороны других заключенных. Один неверный взгляд или неудачно подобранное слово – и вам располосуют лицо, выльют кипящую кашу на причинное место или еще что похуже.

Конечно, попадались заключенные, которые хвастались, что занимают особое положение, живут в роскоши, – бывшие злодеи вроде криминального авторитета из Ист-Энда Реджи Крэя, у которого в камере были телефон, чайник и тостер, а полицейские – в кармане. Но теперь такое встречалось редко. Хотя сегодня многие арестанты зарабатывают большие деньги на продаже наркотиков. Даже тот, кто никогда не употреблял, оказавшись надолго за решеткой, под влиянием сокамерников, а порой и коррумпированных надзирателей, рисковал ступить на скользкий путь зависимости.

Отправляя обвиняемого на нары за первое преступление, Джапп понимал, что после этого, скорее всего, его жизнь пойдет под откос. Джапп планировал поработать над тюремной реформой после выхода на пенсию. И этот момент, не предвещавший ничего хорошего, приближался – причем куда быстрее, чем ему хотелось бы.

Поглаживая Бисквита, он проверил список дел, которые будут рассматривать сегодня в других залах суда (в основном они были незамысловаты: предварительные слушания и вынесение приговоров), и подумал о том, насколько хорошо складывается его жизнь. После развода он наконец обрел счастье с новой избранницей, Фрэнсис, которая была моложе его на двадцать лет. Она разделяла его любовь к собакам и к главному его увлечению – парусному спорту. Всякий раз, когда представлялась возможность, он выходил в море на своей тридцатидевятифутовой яхте «Попался», пришвартованной в порту Брайтона.

Он даже прожил три года на яхте, когда разводился с бывшей женой Мадлен, и ему пришелся по душе этот богемный образ жизни, столь разительно отличавшийся от в целом консервативной профессии судьи. Но теперь он опять жил почти в соответствии с общепринятыми стандартами – в перестроенном амбаре в нескольких милях от Брайтона.

Он был счастливее, чем когда-либо прежде. Пожалуй, если подумать, счастливее, чем когда-либо до того, как стал судьей. В начале адвокатской карьеры ему приходилось мириться с низкими заработками и постоянным стрессом. Брался за любую работу, соглашался на юридическую помощь за гроши, просматривал материалы дела за вечер накануне судебного процесса, и то, если повезет, а чаще всего – лишь за час до начала заседания.

Джапп заработал хорошую репутацию и приобрел опыт; однако, отслужив минимальный срок в пятнадцать лет помощником адвоката, получив шелковую мантию и титул королевского адвоката, он стал готовиться к следующему этапу своей карьеры – к работе судьей, которая казалась ему стабильной и менее напряженной.

Но теперь возникла другая проблема. Всего через четыре месяца ему исполнится семьдесят, а это возраст обязательного выхода на пенсию для судей, хотя дозволяется продлить полномочия на один или два года. Он был в хорошей форме, бодр, как всегда, и совсем не горел желанием уходить. Он любил свою работу. Человеческая природа завораживала его. Его бесконечно занимали прежде всего две вещи. Первой был чисто юридический вопрос о том, действительно ли человек, находящийся на скамье подсудимых, совершил преступление, в котором его обвиняют. Но за обвинительным приговором следовал гораздо более важный, социальный, антропологический вопрос: почему он это сделал?

Любовь, ревность и алчность были основными причинами. За ними шла чистая, иррациональная ненависть.

За время его работы количество заключенных в Великобритании выросло на семьдесят процентов и продолжало расти благодаря глубоким несовершенствам систем социального обеспечения и правосудия. Но время от времени попадалась настоящая сволочь, у которой не было никаких смягчающих обстоятельств. Кто-то, кто решил ступить на кривую дорожку и мгновенно разбогатеть, используя любые методы – даже пытки и убийства.

Один из таких был сегодняшней «звездой». Рассмотрение дела запланировали двумя днями ранее, но, к большому неудовольствию Джаппа, как это иногда случалось, слушание пришлось отложить, поскольку предыдущее разбирательство в зале суда № 3 затянулось. Судебному процессу отвели две недели.

«Возможно, это дело станет моей лебединой песней, – уныло подумал Джапп. – Последнее истинно крупное дело».

Но какой лебединой песней! «Корона против Теренса Артура Гриди». Судя по всему, из того, что он успел прочитать, Гриди был нечистым на руку адвокатом. Весьма и весьма нечистым.

После предыдущего судебного заседания, состоявшегося несколько недель назад, Джаппу все еще было интересно, почему Гриди хотел, чтобы его судили в родном Королевском суде города Льюиса. Обычно барристер ходатайствовал о рассмотрении дела в другом месте, чтобы обеспечить беспристрастность. Джапп знал из предыдущего опыта работы с этим бойким адвокатом, что его нельзя недооценивать, но он не понимал, какое преимущество это принесет Гриди. Несмотря ни на что, он был уверен, что сделает все, чтобы судебный процесс оставался безукоризненно честным.

Если и было что-то, что он ненавидел даже больше, чем оборотней в погонах – с некоторыми он сталкивался в свое время, – так это когда представитель его собственной профессии становился преступником.

26

9 мая, четверг

Наступила первая неделя новой жизни Мэг после того, как в прошлую пятницу она наконец покинула «Кемпсонс». Свобода! Корпоративное рабство отменяется – по крайней мере, на некоторое время. И хотя было всего 8:25, безоблачный день уже казался теплым и полным обещаний.

Еще больше ее воодушевило сообщение в «Вотсапе» от Лоры, пришедшее вчера днем.

Ты будешь отличным присяжным, мама, ты веришь в человеческое достоинство, в то, что поступать надо правильно. Давай, стой на своем и наслаждайся жизнью!

Она ехала за рулем своего маленького черного «БМВ» с откидным верхом к туннелю под скалой на окраине Льюиса, главного города графства, радуясь солнцу и подпевая словам песни «We Will Rock You», гремевшей на волнах «Радио Суссекс». Но когда она въехала во внезапную тьму туннеля, ее охватили дурные предчувствия, отчасти из-за предстоящего дня, но также, что важнее, из-за работы.

Она согласилась на компенсацию при увольнении в связи с сокращением штата, предложенную «Кемпсонс фармасьютикалз», включая приобретение служебного автомобиля на щедрых условиях, но понимала, что уход был очень рискованным шагом. Конечно, опыта у нее много, но найдет ли она работу с таким же уровнем зарплаты? В кадровом агентстве, куда она обратилась, не сомневались в успехе, но две вакансии, которые они пока что предложили, ей не понравились.

По крайней мере, она не проведет первую неделю без дела, сидя дома и выбирая, чем бы себя занять. Она могла бы почитать, поработать в саду, пообедать с друзьями, посмотреть днем телевизор или, наконец, подумать о том, хватит ли у нее наглости, как советовала сотрудница отдела кадров в «Кемпсонс», оформить пособие по безработице. Но пока Мэг отложила этот вопрос; ей предстояло стать присяжным заседателем, пусть и чуть позже, чем планировалось. Как ей сказали, это было связано с тем, что предыдущий процесс затянулся.

Но самое главное, Мэг надеялась, что в следующие пару недель сумеет отвлечься и перестанет беспокоиться о Лоре. Дочь была послушной девочкой и всегда сообщала, где они с Кэсси в Эквадоре находились и что делали. Но если Мэг не получала от нее вестей дольше суток, начинала волноваться. Только на прошлой неделе во всех газетах появилась большая статья о двух девочках, отправившихся на каникулах в путешествие – примерно такого же возраста, как Лора и Кэсси, – которые пропали во время туристического похода по Таиланду более полугода назад; их изуродованные тела только сейчас обнаружили в густом лесу.

Лучшая подруга Мэг, Элисон Стивенс, которая помогла ей пережить самый тяжелый период после смерти Ника и Уилла, по случайному совпадению сама несколько месяцев назад в качестве присяжной рассматривала ужасное дело о жестоком обращении с детьми. Ей стало плохо, тем более что у нее была годовалая дочь – позднее и неожиданное прибавление в семье. А коллега по работе в прошлом году был присяжным на процессе над мошенником, который разъезжал по Суррею, выдавая себя за контролера газовых счетчиков, и воровал вещи из домов престарелых. Мэг надеялась, что дело, которое ей достанется сегодня, окажется не таким тяжелым, как то, о жестоком обращении с детьми, и будет интереснее, чем афера со счетчиками. И она с нетерпением ждала выходных: Братец Колина в субботу участвует в беге с препятствиями на ипподроме в Пламптоне, где уже однажды победил. Она пойдет поболеть за него вместе с двумя партнерами, с которыми Ник вместе приобрел лошадь. И сделает ставку.

Музыка стихла, и Мэг услышала голос ведущего: «Сегодня утром в Королевском суде Льюиса начинается громкий судебный процесс. Адвокат из Брайтона, Теренс Гриди, обвиняется в связи с контрабандой наркотиков. Полиция Суссекса изъяла крупнейшую в своей истории партию кокаина класса А стоимостью шесть миллионов фунтов. Наркотик обнаружили в порту Нью-Хейвена внутри винтажного „феррари“ в ноябре прошлого года».

Мэг внимательно слушала, – похоже, случай любопытный. Направляясь к автостоянке, она размышляла, станет ли присяжной по делу Теренса Гриди. Было бы здорово поучаствовать в чем-то увлекательном, таком, чтобы ей захотелось рассказать Лоре, и о чем Лоре интересно было бы послушать. Правда, в присланной ей листовке о суде присяжных отмечалось, что говорить о судебном процессе или о ходе совещания присяжных строго запрещено даже с близкими родственниками. Но наверное, можно будет описать Лоре хотя бы в общих чертах.

Десять минут спустя, когда Мэг, задыхаясь от напряжения, взобралась на крутой холм, ведущий от железнодорожного вокзала к Хай-стрит, перед ней на противоположной стороне дороги замаячило внушительное здание Королевского суда Льюиса. Множество людей – некоторые в костюмах, многие в повседневной одежде – стояли в очереди, которая тянулась вдоль тротуара от ступеней до входа с колоннами. Вокруг кружили фотографы и репортеры.

Мэг зашла за белый припаркованный фургон и тут услышала звук входящего сообщения в «Вотсап». Хоть бы от Лоры. Она поспешно перешла дорогу и встала в очередь, чтобы поскорее проверить телефон. Как и другие, она не обратила внимания на белый фургон с надписью «Сантехника Холливел» и изображением струи, стекающей по спирали в канализацию. Фургон был припаркован рядом с элегантным фасадом исторического отеля «Уайт харт».

Но Джефф Прингл, притаившийся в задней части кузова, внимательно наблюдал за ней и за всеми остальными людьми в очереди. За черным глазком спирали на логотипе несуществующей компании прятался объектив телекамеры. Джефф снимал каждого человека, одного за другим. Делалось это просто для подстраховки, на случай если что-нибудь случится с фотографиями, которые сделают внутри. На всякий пожарный. Так всегда действовал его босс.

Мужчина шестидесяти двух лет, с волосами, собранными в хвост, был одним из давних и надежных партнеров Теренса Гриди и Микки Старра, который непосредственно заправлял всеми делами. Обычно Джефф отвечал за распространение наркотиков за пределами Лондона. С помощью проверенных каналов он руководил пятнадцатью молодыми людьми, которые каждый день садились на поезд и доставляли товар на Южное побережье. Периодически он подыскивал курьерам замену, когда их ловили, что происходило весьма регулярно. Адвокат Гриди, Ник Фокс, поручил Джеффу это задание, потому что у него было особое хобби: он наблюдал за редкими птицами. И что не менее важно, обладал навыками в области информационных технологий.

Джефф навел объектив на даму, которая только что встала в очередь. Каштановые волосы до плеч, красивая укладка, модные солнцезащитные очки, элегантный темный костюм-двойка.

«Вероятно, юрист, – решил он, наблюдая, как она достает из сумочки телефон, некоторое время глядит в него и улыбается. – Милая улыбка».

Внезапно она повернула голову и, казалось, уставилась прямо на него. «Отлично, дорогуша!» – пробормотал он и сделал фото. Идеально! Полный фронтальный обзор лучше всего подходит для программы распознавания лиц «Гугла».