Кандагарская бригада

Разумеется, вопросов не было. Кое-как смыв пыль, все побежали в столовую. Похватав кое-чего, бросились снаряжаться: чистить оружие, складывать РД (рюкзак десантника), переодеваться. Как положено, через час батальон побрел к своим боевым машинам. Полчаса на загрузку – и в 15-00 все старшие групп доложили начальнику штаба батальона о готовности выехать. Теперь уже их сопровождали. Батальон ехал, как на свадьбу. Знать бы, чем кончится эта свадьба.

Кандагар и всю «зеленку» проехали без происшествий. Правда, на Нагаханском повороте «духи» стрельнули один раз из гpaнатомета. В ответ из «Шилки*» так врезали, что на месте гранатометчика осталось только месиво. Уже в темноте прибыли в «пустынный» батальон, родной батальон лейтенанта Андреева. Расположились: устроили бойцов, поставили технику. В честь встречи офицеры третьего батальона накрыли стол. Большинство офицеров да и солдат знали друг друга. Братская встреча продолжалась до двенадцати ночи. Пели песни, рассказывали анекдоты, вспомнили ушедших друзей. Вдруг бежит посыльный. Тревога. По словам, где-то в горах зажали группу спецназа. Что ж, по машинам.

Ночь, суматоха, получение оружия и боеприпасов, заводятся машины.

В одной из своих книг Василий Головачев сказал: «Уничтожить врага – ремесло, заставить его капитулировать – искусство!» Так и сделали. При подходе к горке возле Синджарая обстреляли близлежащую «зеленку». Затем восьмая рота третьего МСБ и третья рота ДШБ на полном ходу выехали на «бетонку» и заблокировали дорогу. Перед «ямой» (года два назад «бетонку» в этом месте "духи” взорвали фугасом) начался обстрел. Наша колонна остановилась. Бойцы начали отвечать огнем, офицеры собрались за обочиной.

–Ну что? Атакуем? – спросил ротный.

–А что?! Есть другие предложения?

–Тогда подходи по одному причащаться.

–Самая лучшая команда, которую я слышал. – засмеялся лейтенант Зайцев.

Выпили по кружке браги, разошлись по своим взводам. «В атаку! Вперед!» – раздалась команда. И так, в полный рост, с дикими криками две роты, обходя врага с флангов, бросились в атаку.

Идут в атаку, молча стиснув зубы.

Призыва нет: «За родину вперед!»

Лишь матернут запекшиеся губы.

С горы в упор хлестнувший пулемет.

Здесь все другое. Не Москва за нами.

Не топчет враг родимые поля

Пылит земля чужая под ногами.

И все же дорогая, как своя.

Почему то «духи» перестали стрелять и быстренько смылись. Роты заблокировали дорогу, пропустили батальоны, свернулись и двинулись в пустыню, где погибала группа спецназа. Уже светает. На востоке забрезжила розовая полоска. Вот при свете фар бежит фаланга, угрожающе вытянув передние хватательные лапы. Все лапы у фаланги покрыты черными волосками, и каждый волосок ядовит. Впереди видны пунктиры от трассирующих пуль. Это идет бой между спецназовцами и бойцами «духов».

Банда обложила группу, состоящую из двенадцати человек, с трех сторон. Группа залегла на горке, сзади пропасть. Спецназовцы потеряли двух человек – прапорщика и солдата. Однако дрались до последнего. Погибшие лежали на плащ-палатках. У каждого в кармане была «последняя» фаната, чтобы себя подорвать, не сдаваться в плен. Ведь «духи» даже над трупами издеваются. Это мы уже видели. От человека остается обрубок. Поэтому «бабаев» нужно напугать. Что и сделали «шурави».

«Противника побеждают до боя. Довести его до умопомрачающего страха, до безумия, до трясучки в поджилках. Тогда можно не драться. Противник уже побежден», – писал И.Калашников в книге «Жестокий век».

Два батальона, идя по пустыне, разворачиваясь, начали обкладывать банду с трех сторон. Медленно, как удав, стягивают кольцо. «Духи» пока не поняли, что им конец. После команды «огонь» дали изо всех стволов. Вопли бандитов не были слышны, взлетала земля вместе с кусками мяса. Небольшая группа «духов» укрылась в промоине. Ее сразу же обложили. Головной дозор отправили к горке, где сидели спецназовцы. Потихоньку всех спустили вниз. Убитых несли на плащ-палатках. Прапорщик был высоким. Ноги его волочились по земле. Ранен был командир группы лейтенант Вадим Костин. Впоследствии, в первую чеченскую войну, ему было присвоено звание Героя России, посмертно. Тогда он был майором, НШ* батальона. Вызвали «вертушки», сели перекусить что-нибудь. В метрах пятидесяти в промоине, где сидели окруженные душманы, еще раздавались отдельные выстрелы, вызывающие крики.

–Андреев, – крикнул ротный. – кончай их быстрее!

–Чем их кончать? Гранаты кончились.

–Иди возьми у меня в БМП-шке.

Через пять минут раздались взрывы, отдельные выстрелы, хрипы умирающих. Все было кончено. Собрали оружие, погрузили раненных в прибывшие вертолеты МИ-8, вместе с ними группу спецназа и тронулись обратно, в «пустынный» батальон. Все, конечно, улеглись спать после бессонной ночи. Так и проспали до места. Бодроствовали только механики-водители и наводчики- операторы, благо дорога была спокойная, по пустыне между гор.

По приезде в «пустынный» батальон, разгрузившись, решили ехать в Кишкинахуд. Офицеры быстренько собрались и на одном из БТР-ов МСБ рванули, так сказать, навестить местный кабак.

«Шурави» там всегда встречали дружелюбно. Когда идешь по кишлаку с автоматом, подходит афганец и начинает стыдить: «Товарищ, неужели нам недовернешь?» Настоящие были друзья. Поэтому и в их кабак советские офицеры ходили без боязни. Вообще-то в рестораны всем советским военнослужащим вход был запрещен, особенно солдатам. Но, как говорится в русской пословице, для других мы создаем правила, а для себя исключения. А уж угощали там на славу.

Зашли. Было всего около пятнадцати человек, сели за стол. Все столы поставлены на веранде. Жарко. Время-то полдень, хоть и зима. Все уселись. Тут же появились салаты, зелень, другая закуска. Водка, правда, дорогая. По тысяче «афишей». Ну, «шурави» не так просты. С собой самогон взяли. Хозяин зовет ротного, чтобы выбрать барана. Так принято. Тот, кто заказывает еду, должен выбрать и мясо. Афганцы никогда не замораживают мясо. Да и холодильников нет. В течение получаса барана, не подумайте чего плохого, раздевают, варят в специях и подают на стол. Овощи варят отдельно. Так и в этот раз. Пока выбирали барана, разделывали, готовили, за столом под всяческие салаты шел пир горой. Вот и третий гост. Встали.

За третьим тостом – тишина.

И на этой паузе короткой

Мы поднимаем рюмки с водкой

И пьем, не чокаясь, до дна

За тех, кого взяла война.

Это написано И.Морозовым.

Постепенно начали разговаривать. У каждого кто-то из друзей погиб или тяжело ранен. Молча вспомнили всех. Развеселил офицеров хозяин кабака. Он принес огромное блюдо мяса, а его пацаненок такое же блюдо картошки. Да настоящей, живой, а не то, что нам дают – сухую. Попили, поели, песни попели, пора и домой. Собрали бойцов, сами кое-как добрались до машин и поехали. Мало кто помнил, что к двенадцати ночи все вернулись в гарнизон. Хорошо хоть, что доехали без «приключений».

Наутро все получили «на орехи» от обоих комбатов. Тут еще башка болит, да жара эта. Времени семь утра. Через два часа ДШБ должен быть загружен в вертолеты и отправлен на Баграм. Повсюду суета, беготня. Сухпай на сутки, боеприпасов побольше. Наконец, построение батальона.

– Товарищи офицеры, сержанты и солдаты! Батальону поставлена боевая задача – участвовать в армейской операции. Батальон будет в резерве командующего армией. Куда пошлют, гуда и пойдет. Мы должны показать, на что способен Кандагарский десантно-штурмовой батальон, – обратился с речью комбат майор Александров. – «Вертушки» будут через пятнадцать минут. Готовьтесь, перекурите – и по машинам. Замполит, тебе необходимо колонну бронетехники отвести назад, в бригаду. Удачи всем.

Разошлись. Вот и МИ-шестые летят. Погрузка, последние распоряжения и отправка. Сразу спала жара. Это «вертушки» набрали свои полторы тысячи метров. Даже немного прохладно. Естественно, все улеглись, вернее поглубже уселись. До Баграма еще далеко. Можно и выспаться.

Ровный гул моторов, за иллюминаторами небо и облака. Даже «воздушных ям» не чувствуется. Андреев тоже закимарил. А во сне что только не снится: вот он вместе со своими друзьями и женой идет по лесу. Молодые березки вперемежку с липами, полянки, а на них небольшие стожки сена. Пахнет прелым, русской землей. Скворцы поют, а в небе жаворонки. Так и шли вдоль русла реки Кокшаги. Дурачились. Кто на дерево залезет. Кто на стог сена. Все кувыркались, за шиворот сено набилось, колется. Всем смешно.

Вот и плотина, перегораживающая реку. Сверху мост. Пацаны, считающие себя уже мужчинами, стали прыгать с моста. Тот, кто прыгнул с перил, самый смелый. Все хотели показаться перед девчонками храбрейшими. Словно петухи, право слово. Только хвостов нет. Потом сон перескакивает на другой кадр. Беременная жена. Андреев гуляет с ней но улицам Йошкар-Олы. На каждом углу продают фрукты: виноград, яблоки, груши… И на каждом углу они останавливаются, чтобы купить хоть немного чего-нибудь. Обоим весело. Никто из них не знал, какие им придется выдержать испытания.

Что такое любовь? Кто-то утверждает, что это сила, которая преодолеет вес препятствия. Кто-то говорит, что безумие или наказуемое сумасшествие. Кто-то вообще считает, что любви нет. Так что же это? Правда, С.И. Ожегов в своем толковом словаре дал объяснение: «Любовь – это глубокое, эмоциональное влечение, сильное сердечное чувство». Хотя это далеко не полное определение. Кажется, что четкого определения любви не существует. Вернее, на человеческом языке нет таких слов, чтобы расшифровать понятие любви, любви мужчины и женщины.

–Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, смотрите! – крикнул Лукоянов, показывая вниз.

–Да. Действительно красиво, – подумал Андреев.

Внизу постепенно открывалось ущелье, где лежал город Кабул. Вот и аэродром, вот – Дворец Амина, штаб армии, ресторан Амина, Теплый стан.

Горит звезда над городом Кабулом.

Горит звезда прощальная моя,

Как я хотел, чтоб Родима вздохнула.

Когда на снег упал на атаке я…

А это написал В. Верстаков.

Батальон летит в Баграм. Посадки в Кабуле не будет. Перелетели через горную гряду – и вот Баграмский аэродром.

–Приготовиться к высадке. Офицеры, проверить снаряжение! – раздалось в наушниках.

–Сержант, подними всех спящих. Скоро посадка, – скомандовал Андреев.

–Может, мне их водичкой побрызгать, товарищ лейтенант?

–Можешь.

Расселили батальон в модулях 245-го парашютного десантного полка. Как было сказано, батальон ждал. Все-таки резерв штаба армии. Где-то воюют, стреляют. До Баграмского аэродрома слышатся разрывы снарядов, автоматно-пулеметные очереди. Где-то, а точнее в ущелье Пандшер, гибнут люди: наши и душманы. То взлетают, то садятся «вертушки», бомбардировщики, а батальон все ждет. Три раза в день питается, бегает на зарядку, заигрывает с медсестрами из госпиталя. Благо, он рядом был. Бойцы уже роптать начали. И наконец, вот он приказ. Все сразу забегали: чистка оружия, получение сухпая, боеприпасов, снаряжение магазинов и прочая кутерьма. Ночью выходим.

В двенадцать ночи подъем. Сразу все забегали, через полчаса батальон поротно выступил на «взлетку». И где столько «вертушек» набрали? Наверное, задача важная. На ВПП разбились на три группы. Началась посадка. Кто в МИ-6, кто в «восьмерки».

–Офицеры, ко мне! – крикнул комбат.

–Слушай боевой приказ. По разведданным Ахмад-шах сегодня ночует в Чарикарской долине, в кишлаке Калати. Его охраняет довольно большая банда, около семисот-восьмисот человек. Есть иностранные наемники, так называемая личная гвардия. Его собственный телохранитель – русский. Бывший сержант шиндантской дивизии. Задача – но возможности взять живым этого «Пандшерского Льва» и его телохранителя. С остальными не церемониться. Взлет через десять минут. По машинам.

Раздался рев двигателей – и вперед. За бортом черная ночь, ярко мерцают звезды, бойцы начали подремывать. Вот на востоке заалела полоска, звезды сразу потускнели.

– Всем приготовиться. Десантирование через пять минут.

Длинная вереница вертолетов летела вдоль горной гряды, ниже ее вершины, чтобы «духовские» наблюдатели не заметили. По команде комбата «вертушки» все вдруг повернули на девяносто градусов, перевалили через гряду и началась атака. Солнце еще только всходило, все было в гуманной дымке, дышало покоем.

Под прикрытием «крокодилов» вторая рота десантировалась на полянке перед кишлаком. «Вертушки» не садились, солдаты прыгали с них с зависанием над землей и сразу же бежали к близлежащим виноградникам возле кишлака. А кишлак был весь в огне, пыли и дыму. Развернули минометы. «Крокодилы» ушли западнее, прикрывать высадку первой и третей роты. Первая рога десантировалась в виноградник, отрезая пути отхода банды по мелким тронам и постепенно сжимая кольцо и выдавливая «духов» к горам. Третья рота заняла позицию на западе, на большой горной дороге из кишлака. Расчет был верен. Основная масса «духов» кинулась бежать именно по этой дороге.

В это время вторая рота с дикими криками ворвалась в кишлак. И пошла резня. Мирных жителей не было. Всех их выселил Ахмад-шах. Удар ногой – дверь вылетает. Бросок гранат, взрыв, затем очередь от пояса. Заход в комнату, добивание оставшихся в живых. И так каждый дом, сараюшку, яму. «Духи» тоже пытались огрызаться. Где-то раздавались очереди. Крики, стоны раненых, агония. В одном из окраинных домов взяли в плен европейца, впоследствии выяснилось, что англичанина. Сняли его с местной проститутки. От злости он кинулся с кулаками. Бойцы, конечно, приложили ему. Вся морда была в крови. Позже через переводчика он все равно объяснял, что обиделся за то, что не дали завершить с девкой начатое, а не за что-нибудь другое. Что ж, на обиженных воду возят. Наемник был снайпером. Сколько он наших положил?

Тут в центре кишлака завязался ожесточенный бой. Довольно крупная группа душманов бросилась на прорыв. Преградой им стали пять человек: командир второй роты старший лейтенант Запорошан, его замполит – Игорь Блинджан и трое бойцов. Когда их окружили, Игорь Запорошан вызвал на себя огонь минометов. Кругом разрывы, куски мяса взлетают вместе с обломками дувалов, кусками винограда. Блинджан был ранен в живот осколками «духовской» гранаты, остальные вели бой. Запорошана обожгло пулей возле шеи, но «шурави» все равно стояли. Тогда «духи», обошли их с двух сторон, но навстречу встала группа первой роты. Бой снова завязался, еще ожесточеннее. Шли нож на нож, грызли друг друга зубами. Тут подошел старший лейтенант Запорошан с двумя бойцами сзади «духов». Первого он оставил охранять замполита. Это был конец. Душманы стали сдаваться в плен. Все же небольшой группе удалось прорваться. И с ней унесли раненого в ноги Ахмал-шаха. Когда прочесали это место, видят, торчит зад из какой-то ямы. Вытащили. Оказывается, это личный доктор Ахмад-шаха, француз. На Игоре Запорошане лежала огромная задача – взять кишлак. Недаром творил Э.Р.Берроуз: «На ком лежит вся ответственность, всегда в состоянии выдерживать больше». Бойцы второй роты валились с ног, а Запорошан сгонял в кучу пленных, подбирал раненых. Такой это был человек – двужильный.

Пока первая и вторая роты прочесывали кишлак, выдавливали душманов к горам, брали пленных, разгорелся бой на западе, где была в засаде третья рота. После этого их назвали мясниками. От кишлака шла широкая дорога. На ней сделали завал, установили два АГС-17. По бокам, в виноградниках, засела вся рота. Огромная толпа «духов» бросилась по этой дороге в панике бежать. Ну, и туг началось. Лучше, читатель, не описывать этого. По прошествии получаса все было кончено. Лежала груда трупов, стояла толпа пленных. Раздавались еще одиночные выстрелы, но бой уже был закончен.

–Ты смотри, уже три часа, – сказал Андреев.

–Да… Устал я, как старуха с косой после Хиросимы, – ответил ему Серёга Алейников, – на Нагасаки меня уже не хватило бы.

–Ну и намесили. Глазам не верится.

–В следующий раз не полезут. А то, вишь, раздухарились, как Рэмбы какие-то.

Им даже до советского солдата, восемнадцатилетнего парня далеко. А ты говоришь, Рэмбы.

–Всем внимание! Идет «броня». На всякий случай приготовиться! – раздалось в эфире.

Это шел мотострелковый полк из кишлака Рухи, а с ним имеете «бабайская» дивизия на машинах. Пленных погрузили в пустые грузовики, и колонна тронулась назад. Вот и «вертушки». Батальон погрузился и тем же порядком полетел домой. Ну, не совсем домой. Всего лишь в Баграм. Зато отдых. Летели, не скрываясь. Внизу зеленели сады, наверное, пели птицы. А личный состав весь спал на железных скамейках вертолетов, как после тяжелой работы. Уж сон-то они точно заслужили. За этот бой, да и учитывая другие заслуги, старший лейтенант Запоражан и комбат майор Александров были представлены к высокому званию Героя Советского Союза. Правда, где-то в «Москвах» майору Александрову заменили Звезду Героя на орден Ленина. Видать, в Москве «виднеется лучше».

Андрееву вспомнилась еще одна история с Запорожаном. Батальон ушел на реализацию разведданных. Игорь ждал самолета на Ташкент – ехал на вручение Звезды Героя. Вечером офицеры батальона хорошо подгуляли, а столы в комнате не убрали. Грязные тарелки, открытые банки консервов, куски хлеба, а венчает все это сорокалитровый (пустой) бак из-под браги. Тут комиссия из Союза, с проверкой житья бригады. Сопровождающий – майор из штаба. Стучат. Игорь открывает, а на пороге два полковника, подполковник и этот майор.

–Что это такое? Что за безобразие. У вас что, пьянки постоянные? – раскричался полковник.

–Да нет. Это просто у них день рождения был, – промямлил майор.

–Какое к черту день рождения? – бушевал полковник. – А вы кто такой? Что вы здесь делаете?

–Я командир второй роты, старший лейтенант Запоражан.

–Ах ты сволочь. Рота воюет, а командир с похмелья отсыпается! – заорал полковник.

–Товарищ полковник, он – Герой Советского Союза. Ждет отлета в Ташкент на вручение Звезды, – сказал твердо майор.

–Да?! Что ж Вы раньше-то не сказали. Пойдемте дальше, – сразу сник полковник.

Вот и Баграм, модули, наконец-то отдых. Два дня батальон только и делал, что ел и спал. На третий день приказ готовиться к рейду. На этот раз по горам. По разведданным Ахмад-шаха отвезли в госпиталь в горах. Ишь ты, у них здесь даже госпитали бывают. Колонна «духов» должна повести его по одному из отрогов ущелья Пандшер. Сборы были быстрыми, по тревоге. Снова «вертушки» – и вперед. Задача батальона: поротно занять близлежащие горки и ждать колонну. Но даже самые лучшие планы в мире – это нечто воображаемое. Так оно и получилось.

Батальон по группам высадили на горках. Ждут один день, второй, третий. А вокруг тишина. Чуть выше в горах ослепительно белый снег, ниже – зеленая зона, все цветет. В бинокль можно рассмотреть, как дехкане возделывают свои сады, бегают дети, женщины несут воду в кувшинах. Как будто бы нет войны. Но это не так. Война притаилась, ждет своего часа, чтобы ударить в самое Незащищенное место, ударить неожиданно. На четвертый день кончился сухпай. Роты ждут «вертушки» с провиантом. Раздался рокот, летят. В сброшенных ящиках тушенка, сухари, витамины «Гексавит», шоколад, чай и кофе. Группе Сергея Алейникова не повезло, как стало известно позднее, к нему на горку было сброшено все, но попал только ящик с «Гексавитом». Так еще три дня группа питалась только витаминами. Что ж, на то и война. Ты обязан претерпеть все невзгоды и неудобства. Обязан рисковать своей жизнью ради выполнения задачи. Знаешь, читатель, разницу между пессимистом и оптимистом? Первый говорит – будет хуже, второй – хуже быть не может. Сергей Алейников был оптимистом.

МАРДЖА

Вот батальон в родной бригаде. Баня, горячий обед и прочие прелести, даже женский модуль рядом. После прилета встречали делегацию батальона спецназа. Сначала «дешебешники» со «спецназовцами» враждовали. Обзывали друг друга, морды друг друга били. Но война ведь всех сближает. Ни «спеназовца», ни десантника, ни пехотинца от пули не заговоришь, да все роды войск в этой же шкуре ходят. Проморгал – получи пулю или осколок, в общем ранение или смерть. Ходили, правда, на операции один раз в полный рост, то есть под пули «духов» атаковали. Даже потерь не было. Душманы тогда боя не приняли. Три дня батальон отсыпался, отъедался. Все! Комбриг больше трех дней не позволяет. Снова в рейд. На этот раз в район Марджи, родину Гульбердхина Хекматиара. По слухам – хозяина всей Кандагарской провинции. Обезьянку Лизу взяли с собой. Со всем комфортом, в сопровождении двух батальонов, ДШБ прошел всю Кандагарскую «зеленку». Дальше безрадостные места: пустыня Регистан, одинокие холмы, верблюжья колючка, вараны, скорпионы, фаланги – все желто-серое от пыли, одни глаза мерцают. Скоро огромный оазис. Это и есть Марджа. Тут «вертушки» пошли. Им по радиостанции передали, чтобы перекрыли уход «духов» в горы или через пустыню. Бронегруппой обложили всю «зеленку». Она там, оказывается, круглая, как арбуз, а кругом пустыня. По громкоговорителю с воздуха и «брони» «бабаям» объявили, чтобы выходили с женщинами и детьми. Дали время до 12.00. Тут и началось. Да… Такою мало кто видел. Огромная толпа афганцев вместе с женщинами и детьми повалила на батальон. Может быть, тысяча, может пять тысяч. Кто считал?

–Внимание! «Орлы», оцепить пехотой эту толпу. Бронегруппе приготовиться к открытию огня.

–«Орел», я «Орел-3». Можно ли стрелять, если атакуют? – спросил командир третьей роты.

–Нет, только сверху голов. Сам не видишь? Тут же дети.

–Ах, раскудрить твою через коромысло! Этих детей нужно первых кончать. Понял, «Орел». Выполняю.

–Только не дури, «Орел-3».

–Да, понял, понял, – раздраженно ответил «Орел-3».

–Славу богу. В этот раз все обошлось благополучно. Эта толпа «бабаев» была мирно-скромная. Куда уж там? Если на тебя смотрят полторы сотни стволов, будешь скромным. Даже улыбаться себя заставишь. Правда, на востоке улыбкам верить нельзя. За ней всегда таятся пытки или смерть. Толпу эту оцепили, отогнали подальше, оставили охранение. Ну, а дальше – вперед. Знакомая команда. Никто даже не улыбнулся. Так и пошел батальон. Хорошо хоть в этой «зеленке» дороги широкие. За пехотой пошли три танка. Дело знакомое: саперы прощупывают дороги, ищут мины, десант защищает «броню» от внезапного нападения, обыскивают подозрительные домишки и другие места. Так целый день. Ни одного происшествия.

Вот и край «зеленки». Какой-то небольшой кишлак. Домики аккуратные, чистые, нос в белом. Один домик был очень красивый, весь покрыт лазурью. Наверное, гам жил какой-то богач. В нем головной дозор обнаружил ДШК, спрятанный под соломой. Не тащить же его с собой… Взорвали. Бойцы вышли из «зеленки» в поле осмотреться. Вдали отдельные усадьбы, домики. Поле, пересекаемое арыками. По краям арыков густые заросли кустарника. Солнце уже уходит на закат, багрянцем красит впереди лежащую местность, мешает смотреть в бинокль. Тут же, как и ожидалось, щелканье пуль, звук пролетевшего шмеля, то есть стреляли из «бура». Мимо.

–Старших групп, ко мне! – раздался в наушниках голос комбата.

–Понял, – ответили ротные.

Веришь, читатель, когда знаешь, что идешь на засаду, зубы ломит, в животе екает. Внутри такой страх, что не всякий его пересилит. А если по чистому полю, когда ты виден, как муха на стекле? Единственное, что двигало советских солдат победить, – это стыд. Стыдно мужчине бояться чего-либо, даже смерти. Главное – прожить жизнь настоящим мужчиной. И не имеет значения, умрешь ты в двадцать или в сорок лет. Честь – прежде всего. В противном случае – жить не стоит. А батальону поставили именно такую задачу – цепью прочесать впереди лежащие домики, прибыть в 3-00 к месту дислокации батальона. Ночевать устроились кто где мог. Естественно, на земле. Почему-то будильников не нужно было, когда полтретьего утра затряслась земля от грохота БМП, танков, МТЛБ, весь батальон поднял свои головы от своих РД. Какой тут сон? Бойцы вполголоса матерятся. Что ж, готовьте завтрак. Конечно, костры жечь нельзя, как обычно. Все поели холодную тушенку, еще что-то. Вдруг крик. Это боец сломал себе зуб. В тушенке камень попался. На заре голос далеко раздается. Что ж, всем приготовиться, потому как «духи» тоже готовы.

Через часок батальон, вытянувшись цепью, пошел вперед. БМП-шки, танки, с интервалом в пятьдесят метров, держа почти ровную линию, тронулись. Между ними пошла пехота. Сначала попадались небольшие дома. Никого нет. Тишина. Все уже начали нервничать. Почему душманы не стреляют? Где они? Уйти не могли. Ведь по батальону утром стреляли. Светло было. Большой банде «вертушки» не дали бы уйти. Здесь где-то, заразы. Правильно говорят: хуже смерти – ожидание ее. Так и в Афгане.

Третья рота подошла к какому-то большому дому. Мощный дувал, внутри хозяйственные постройки, огромный дом. Судя по присутствию трех женских половин у хозяина было три жены. Вещи все оставлены на месте, правда, небольшой бардак. Видно, в спешке собирались бежать. А зря. Все равно никого бы не тронули.