скачать книгу бесплатно
– Нет, а что?
– Как же ты поедешь, да ещё с рюкзаком?
– Как все!
Дальше всё было, как в сказке. Света сказала:
– Вперёд!
Затем она села на велосипед и поехала, Витя – за ней. Я смотрю, что же будет дальше? Лиля храбро наклонила велосипед, уселась и сказала провожавшему её парню:
– Толкай!
Он толкнул сзади её велосипед, и Лиля поехала… Я некоторое время стоял, как вкопанный, потом, весь озабоченный, догнал Лилю, и мы поехали рядом.
– Ну и ну, – думал я, – что же это будет?
Мы ехали по очень оживлённому шоссе Москва – Симферополь, где масса грузовых и легковых машин, где очень узкая и во многих местах разбитая проезжая часть…
…Мы едем с Лилей рядом. Я ей рассказываю всякие истории из моей короткой биографии, а сам прижимаю её ближе к обочине дороги, подальше от обгоняющих нас самосвалов. Очень скоро мои рассказы исчерпались…
– Дима! Не замолкай! Расскажи ещё что-нибудь! – разгадала мой маневр Лиля.
– Как пользоваться тормозом, ты знаешь? – спрашиваю.
– Да! – лихо отвечает Лиля…
Конец первого дня нашего велопохода до сих пор стоит у меня перед глазами. Мы должны были заночевать в городе Краснограде. Подъезжаем к нему. Шоссе круто уходит вниз под мост с бетонными опорами. Я еду чуть сзади Лили. Наши велосипеды уже хорошо разогнались, а в это время нам навстречу, не торопясь, выезжает телега с огромной железной бочкой. Она уже поравнялась с широкими бетонными опорами моста. Проскочит ли Лиля между телегой и опорой? Я кричу ей что есть силы:
– Тормози, Лиля, тормози!
– А зачем? – кричит она мне в ответ…
Мне ничего не оставалось, как самому притормозить и наблюдать, что же произойдёт дальше. Честно говоря, я дрожал от страха за Лилю и ждал самого худшего. А наша Лиля между тем на сумасшедшей скорости проскользнула в узкое пространство между железной бочкой и бетонной опорой и скрылась из виду… Храбрость незнания!
На въезде в Красноград мы собрались, и я в красках описал «подвиги» Лили. Ребята покачали головами и ничего не сказали…
Ночевали в одной из школ города. На следующее утро поднялся ветер и пошёл косой прямо в лицо снег. На наше счастье он быстро кончился. Лиля, как обычно после привала, села на велосипед, я её толкнул, и мы дружно покатили в Днепропетровск. Новый Дворец студентов на берегу Днепра поразил наше воображение…
Возвращались уже чему-то обученные и с большей уверенностью. Не обошлось без приключений и здесь. Вот одно из них…
Мы подъезжаем к Харькову. Осталось 25 км. Остановились на привал в небольшом городке Мерефа. Мы все трое ждём Лилю. Мы уже не боимся пускать её одну ездить по оживлённому шоссе. Ждём 5 минут, ждём 10 минут. Наконец, появляется наша Лиля. На большой скорости, лихо, не тормозя, переезжает она узкий бревенчатый мостик через глубокую придорожную канаву и на всей скорости врезается передним колесом в деревянный забор с колючей проволокой… Машина цела, колесо цело, Лиля весела и ничем совершенно не озабочена. Нам всем – по 22, и этим всё сказано!
ЛАРА
«Победа над страхом делает меня счастливым» (Месснер)
С момента появления её в нашей альпинистско – туристской секции над ней висел ореол тайны. Лара с удовольствием участвовала во всех наших тренировках, выездах за город с костром и гитарой, в горных походах по Крыму и Кавказу. С родителями она не жила, и никто не знал, кто они и где живут. Лара жила с бабушкой – латышкой, которую очень любила. У Лары, голубоглазой красивой блондинки, видимо что-то было от латышских корней, но толком никто ничего не знал, а она об этом никогда не говорила…
Студентка филфака университета, Лара была умна, остра на язык и имела непростой, неуживчивый характер. Парни её побаивались…
…Мы готовились к большой экспедиции на Тянь-Шань. Едут три группы по разным маршрутам, всего около 40 человек. У моей группы самый сложный маршрут…
На одной из тренировок ко мне подходит Лара. Заикаясь от смущения, чуть покраснев, она говорит:
– Дима, мне можно идти в твоей группе?
Я смотрю на неё в недоумении: у Лары всего один несложный поход по Кавказу, этого мало для участия в моей группе. Я стараюсь помягче объяснить ей, что, мол, ещё рано. Она молча слушает, опустив голову.
В итоге мы договариваемся, что на Тянь-Шань она поедет в составе другой группы с более простым маршрутом, а потом видно будет…
После похода по Тянь-Шаню мне показалось, что Лара уже готова к сложному и опасному маршруту, и я пригласил её участвовать в походе по Центральному Кавказу высшей категории трудности. Мечта Лары сбылась.
…Мы идём к перевалу Суатиси по длинному леднику. Я, предвидя трудности, которые нас ожидают на этом перевале, вчера в палатке перед ужином подробно рассказал о нём, может быть слегка сгустив краски. Хотелось психологически подготовить ребят, кроме того, необходимо было обсудить вопросы тактики: какая из трёх связок идёт первой, какая замыкает движение и какая обязанность у каждой связки. Реакция у ребят была нормальная, в том числе и у Лары. Я не заметил тревоги или страха в глазах…
Я иду впереди, выбирая путь среди трещин. Около 11 часов дня меня сзади окликают ребята и просят остановиться. В чём дело? Эдик говорит, что с Ларой что-то неладное. Она вся дрожит, как от холода, бледная, объяснить ничего не может. Или не хочет? Такое впечатление, что Лара не может согреться, хотя при ходьбе с рюкзаком редко бывает холодно. Но что есть, то есть. Нужно что-то делать…
Я прошу ребят вскипятить на примусе кружку сладкого чая для Лары. Пока поспевает чай, мы укутываем её спальным мешком. Лара выпивает чай, согревается и успокаивается. Мы быстро собираемся и идём дальше.
Меня мучают всякие мысли. Что это с Ларой? Больна? Боится? Ясно, что управлять собой, своими эмоциями Лара ещё не научилась. Для себя решил, что завтра на перевале я её возьму в свою связку, а там посмотрим.
На следующий день встали рано. После завтрака собрали лагерь, связались и начали подъём по фирну в кошках. Ветер временами крутил морозный снег, вспыхивающий искорками на утреннем солнце. По мере подъёма склон становился круче. Подъём в три такта – ледоруб и две ноги. Каждый раз забиваю ледоруб по самую головку – вдруг опять что-нибудь повторится с Ларой. Но нет, сегодня без приключений.
Через три часа были на перевале. Вчерашний инцидент как-то забылся. Написали записку, положили в тур, съели традиционную плитку шоколада. Эдик делает снимки для отчёта.
– Ребята, посмотрите, Казбек!
Две вершинки вулкана- пятитысячника в белых снежных флагах, ниже – вулканический зуб, рядом с нами – снежная шапка вершины Суатиси, ещё какие-то вершины. Мы стоим, очарованные панорамой… Большинство ребят в этом районе в первый раз.
Нарушая благодушие, напоминаю, что основная трудность перевала на спуске… Снежный склон сразу круто уходит вниз и через 300 метров подсекается глубокой и широкой подгорной трещиной, которую нужно аккуратно перепрыгнуть. Я подробно объясняю ребятам и Ларе, что нужно делать с ледорубом, сколько выбрать верёвки, как прыгать в кошках, чтобы не вывихнуть ноги и т. д. Говорю спокойно и уверенно, как бы подчёркивая, что у Лары с этой трещиной будет всё в порядке, хотя в душе оставались сомнения…
Первым подойдя к трещине, я выбрал несколько метров верёвки, связывающей нас с Ларой, попросил её застраховаться ледорубом. Затем я прыгнул, чуть-чуть не рассчитал, ибо ноги оказались в трещине, а руки – на нижнем её краю. Одним рывком я выпрыгнул из неё, как из окопа, и очутился на склоне в метре ниже трещины.
Я посмотрел вверх. Лара с расширенными от страха глазами смотрела на мои манипуляции. Я забил ледоруб в снег и выбрал через него всю верёвку.
– Страховка готова! Прыгай! – кричу.
То ли Лара не подошла достаточно близко к верхнему краю трещины, то ли плохо оттолкнулась при прыжке, но случилось то, что случилось: Лара не допрыгнула до нижнего края трещины и совершенно неожиданно для меня головой вниз угодила в неё. Быстро выбирая на себя верёвку, я с удивлением наблюдал необычную картину: из трещины показались Ларины ноги, потом вся она. Перевалив через край и кубарем скатившись по снегу ко мне, Лара встала на ноги, отряхнулась от снега, попросила меня отвернуться и… вырвала в снег.
Наши приключения, кроме меня, никто не видел, ибо наши две первые связки давно спустились вниз и, будучи уверены, что с нами ничего плохого не произойдёт, исчезли за поворотом ледника.
Лара дрожала мелкой дрожью точно так же, как вчера перед перевалом. Бледная и испуганная, она стеснялась своего страха, всего, что только что произошло с ней.
– Никому не говори, – попросила она.
Мы медленно спускались по следам нашей группы. По дороге я обдумывал случившееся. Каждый альпинист должен иметь свой опыт преодоления страха, и каждый проходит своё становление по-своему. Ничего, кроме уважения к Ларе, я не испытывал. Такой опыт тоже нужен, опыт преодоления себя, опыт стресса…
Мы догнали своих так, как будто ничего не произошло. Лара благодарно посмотрела в мою сторону, и группа пошла вниз из царства снега и льда в долину реки Казбек, где растёт трава, где тепло, где нас ожидает чудо природы – изумительной красоты овальное нарзанное озеро.
Один из нас в этот день был именинник, и нам предстоял праздник с сухим тортом, чаем и настоящим крепким холодным нарзаном.
ПИК НИКОЛАЕВА
«Восхождения требуют не только физических
усилий, но и огромной работы души…» (С. Бершов)
Я поднимался на эту вершину второй раз. Моё первое восхождение на пик Николаева (альпинисты ласково называют его – «Пикник») проходило несколько лет тому назад. Я тогда впервые приехал в альплагерь, и это была вообще моя первая серьёзная вершина. Остроконечная, чисто скальная пирамида, эта красивая гора по капризам Всевышнего была расположена точно в центре огромной горной подковы, состоящей из грозных, крутых скально – ледовых вершин. Каждая вершина этой Цейской подковы – легенда, про каждую можно от альпинистов услышать сотни смешных и страшных историй и приключений: Уилпата, Чанчахи, Караугом, Ронкетти…
Помню, поднимаясь впервые на пик Николаева, я получал огромное удовольствие от крутых, монолитных скал, от той лёгкости, с которой мне давался этот непростой, но красивый маршрут. Это были новые для меня ощущения движения по вертикали, мне хотелось попробовать быстрее подниматься, но законы альпинистской связки требовали идти в темпе слабого… Я часто останавливался, смотрел на красивые вершины вокруг нас, не забывая при этом страховать своего напарника по связке…
А на вершине мы с трудом разместились, ибо места было мало. Инструктор Эдик Греков что-то говорил об окружающих горах, о том, что эти вершины под силу лишь опытным альпинистам, что именно в эти минуты команда мастеров делает траверс вершин всей Цейской подковы.
От этой вершины в памяти осталось главное впечатление – необыкновенная физическая и душевная лёгкость. И это альпинизм, о котором мне друзья говорили, как о нелёгком виде спорта?.. Справедливости ради, нужно сказать, что я был молод, физически силён, хорошо тренирован, и, что важно, поднимались мы без рюкзаков.
Второй раз на эту вершину мы поднимались с тяжёлыми рюкзаками. Рюкзак откидывал от скалы, и нужно было идти очень аккуратно и надёжно – падать было куда. Я вёл большую группу, предстоял сложный маршрут, к тому же мы ещё не были достаточно акклиматизированы, а вершина всё таки 4100 м. В таких условиях быстро не полезешь!
…Лезу и периодически поглядываю на часы: успеем ли до темноты подняться на вершину и спуститься по другую её сторону на ледник? Спуск предстоял по отвесным скалам на верёвках, а такой спуск нужно делать, когда светло.
На вершине были поздно. Уже смеркалось. Выхода нет – нужно ночевать на вершине, сидя, ибо кругом обрывы, палатку не поставишь… Если ночью разыграется вьюга, которая в горах может продолжаться несколько дней, то это будет суровое для группы испытание. Такие мысли не давали мне покоя. Я знал много таких случаев, которые заканчивались очень плохо…
Но мысли мыслями, а нужно готовиться к тяжёлой ночи. Выбрали неширокую (шире не было) скальную полку над 500 – метровым обрывом. Забили крючья для страховки и все привязались. Постелили спальные мешки под себя, тепло оделись, поужинали без воды консервами и стали ждать ночи. Мы сидели рядышком на «скальной лавочке», свесив ноги в пропасть, и говорили о том, что, мол, хорошо бы, если бы не было дождя или снега, чтобы не было ветра, чтобы вышла луна и осветила бы горы…
Видно, наша молитва дошла до бога, и всё вышло так, как мы хотели. К середине ночи тучи ушли на запад, и внезапно мы для себя открыли новый ночной Кавказ, совершенно не похожий на привычный дневной горный пейзаж. Знакомые вершины, окружающие знаменитой Цейской подковой наш пик Николаева, выглядели ночью иными, тоже красивыми, но по-другому. Луна посеребрила снежные пики и ледопады, чёрные тени скал ещё выпуклее оттеняли снежные карнизы. Картина вокруг нас фантастическая, неземная, сказочная. Вот бы сюда Куинджи!
Он бы добавил к своей картине «Ночь на Днепре» ещё одну «Ночь на пике Николаева».
…Было как-то очень тихо. Мы сидели с накинутыми на лоб капюшонами курток, тесно прижавшись друг к другу, накрытые одной палаткой. Нас объединяла не только палатка, не только вчерашний крутой подъём по скалам с тяжёлыми рюкзаками, не только братство предыдущих наших сложных походов, не только ежечасный и уже привычный риск.
…Мы сидели, завороженные луной, звёздами, серебром высокогорья, ещё сохранившими солнце дня тёплыми скалами и горизонтом, одновременно далёким и близким, уходящим в никуда, в другие горы, в другие ледники и долины, в другие времена.
ПУСТОЙ ХРАМ
Юра Звоницкий давно приглашал меня пройтись на байдарках по реке Псёл. У него уже был готов маршрут. И вот летом 1986 года мы двумя семьями с детьми на двух байдарках сплавляемся вниз по течению от города Сумы до Лебедина.
Стоит мягкое, солнечное, украинское лето. Река часто петляет меж крутых берегов, то заросших лесом, то высокой травой. Мы в лодках – в купальных костюмах – делаем частые остановки на удобных песчаных откосах для купания. Детям всё интересно – они впервые в таком походе. Гребут или сидят у руля байдарки, плавают, ныряют, ходят в соседние сёла за продуктами. А вечерами – палатки, костёр, песни. С Юрой путешествовать удобно – он опытный альпинист и мастер на все руки.
В этот день было особенно интересно плыть: байдарки проходили порожистые места, потом мы проплыли под двумя большими мостами и под двумя небольшими кладками – пешеходными мостиками через реку. Псёл – река, чудом сохранившая первозданную чистоту и прозрачность. Этому особенно радовались оказавшиеся здесь киевляне – после Чернобыля они по своей родной реке Днепр уже не плавают…
«Матросы» порядком устали грести, и наша «эскадра» лениво, повинуясь слабому течению, тихо скользит мимо крутых берегов. Уже время сделать остановку для очередного купания, поэтому во все глаза ищем удобное место.
Река делает резкий поворот, и совершенно неожиданно перед нами открывается сказочная картина: высоченный зелёный холм на правом берегу реки, который венчает необыкновенной красоты каменная из красного кирпича церковь. Солнце эффектно освещало её единственный зелёный купол с крестом, колокол, узкие и длинные окна с полукружьями наверху. Дети и взрослые притихли, очарованные неожиданным подарком. Вспомнились строчки из Н. Гумилёва:
Тот дом был красная, слепая,
Остроконечная стена,
И только наверху, сверкая,
Два узких виделись окна…
Я подумал – как здорово священники умели выбирать место для храма божьего! Он виден далеко из многих точек окрестности. Звон его колокола звал мирян в древности к молитвам и исповедям. Сколько здесь крестили младенцев, сколько справляли свадеб! Представляю, какое удовольствие здесь молиться – отсюда прекрасный кругозор и на плывущую далеко внизу речку, и на соседние сёла, луга и леса. Отсюда при ясной погоде чудесны восходы и закаты. И мне кажется – здесь как-то приятно исповедаться, расстаться со всеми своими грехами хотя бы на время…
Мы причалили к берегу, оделись – всё же идём в церковь – и, оставив Юру сторожить вещи, с детьми и Наташей, женой Юры, пошли вверх по крутому холму в церковь. Тропинка серпантином поднималась к небу, ходьба приятно разминает ноги после долгого сидения в байдарке. Церковь не видно – холм очень крутой.
Наконец, мы наверху. Подходим поближе – и наше первое очарование померкло. Церковь была без двери, окна – с разбитыми витражами. Внутри нет алтаря и места для молящихся прихожан. Храм – пустой. Всюду разруха и опустение. Церковь без хозяина. Живут здесь только голуби, ласточки и воробьи…
Наше возвращение вниз к реке было грустным. Обидно и досадно, что такая издалека красивая церковь ныне пустует, а ведь у неё несомненно была и есть своя, наверное очень романтическая история. Может быть прав Иван Бунин:
Я видел Нил и Сфинкса – исполина,
Я видел пирамиды: ты сильней,
Прекрасней, допотопная руина!
Я вдруг задумался и спросил сам себя: а могли бы евреи оставить свою синагогу, свой храм пустым, грязным, разрушенным и осквернённым людьми и временем? – Нет!
ВОРОБЬЁВЫ ГОРЫ
«И ткань твоей одежды из ветра и дождя»
(Ар. Тарковский)
Я в командировке в Москве. Выполнив поручения в Университете, стою на Воробьёвых Горах. Самое начало лета. Будний день. Смотрю вниз на парк, на крутой склон, поросший густой травой и ещё весенними цветами. Очень тихо. Ничто не нарушает какого-то особого покоя и очарования. Пожилая женщина недалеко от меня гуляет с маленьким внуком и что-то тихо ему объясняет. Лёгкий ветерок и яркое приятное солнце. Я здесь первый раз. С любопытством озираюсь по сторонам – знаменитые Воробьёвы Горы!..
Вдруг что-то заставляет меня обернуться… Ко мне сверху вниз бегут парень и девушка. Он – в чёрном костюме и белой рубашке с галстуком. Она – в длинном белом свадебном платье. Сильная и ловкая, девушка легко бежит по траве, по цветам то влево, то вправо, убегая от парня. Ветер развевает её свободное платье, как крылья, и вся она похожа на летящего белого лебедя. Это происходит совершенно бесшумно, без единого слова и звука, как в старом уже забытом немом кино!..
Вот они поравнялись со мной, и я понял – девушка и парень глухонемые!
Я никогда раньше и потом не видел такого необычного лица у девушки: длинная русая коса летела за ней, а расширенные от радости глаза её горели голубым азартом…
Парню нравилось бежать за ней, а она летела над весенними цветами, иногда оборачиваясь к своему жениху и какбы приглашая догнать…
…Было по-прежнему тихо… Я вдруг почувствовал себя очень странно, необычно, как будто я случайно подглядел чужой сон… В голове моей слышалась какая-то очень тихая музыка, которая то замолкала, то усиливалась в такт бегущим…
Девушка и парень очень скоро скрылись из глаз далеко внизу, а я ещё долго не мог прийти в себя от неожиданно увиденной сказки…
ПОТЕРЯННЫЙ ВЕЧЕР
«Мы должны знать, зачем живём» (С. Есенин)
Начало 80 – х годов. Петербург. Я в командировке. Поздняя осень. Я сегодня опоздал в театр – потерянный вечер! А жаль! Каждый вечер в Петербурге – для меня событие.
Я вообще люблю командировки – путешествия за государственный счёт, а посещение Петербурга – тем более. Всегда ехал в этот город, предвкушая что-то особенное, что непременно должно было со мной произойти. Обычно днём была работа, часто интересная, с интересными людьми, а вечером чаще всего театр!
Но сегодня я задержался в турбинной лаборатории Политехнического института – был важный для меня эксперимент. В результате я опоздал на спектакль в одном из театров города, и теперь, уже не торопясь, шёл по тёмной улице дождливого Петербурга, не зная, что делать. Я чувствовал себя сегодня неудачником, зябко ёжился от холодного ветра. В этот последний петербургский вечер мне не хотелось идти в гостиницу спать, хотя и устал порядком. А завтра мне уезжать…
Неожиданно передо мной засветилась афиша: «Театр одного актёра. Сергей Есенин. Артист – такой-то». Я огляделся – большое тёмное здание рабочего клуба, каких много в Петербурге. До начала – 8 минут. Я купил билет, вошёл и разделся. Большой зал переполнен. Рядом со мной сидит красивая пожилая женщина с девочкой лет десяти, наверное внучкой. Они похожи друг на друга, обе стройные, тоненькие, в свитерах в обтяжку. Был четверг – обычный рабочий день. Большинство присутствующих в зале, видимо, здесь прямо с работы, одеты не по театральному – просто и скромно, как и мои соседки. Подумалось – петербуржцы пришли сюда слушать и получать удовольствие, а не демонстрировать наряды.
