banner banner banner
Люди в горах. Рассказы
Люди в горах. Рассказы
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Люди в горах. Рассказы

скачать книгу бесплатно


Женщина улыбнулась

– На самом краю света. Чукотка. Анадырь, небось, слышали? Вот там и живем мы с мужем уже, почитай, 10 лет. Там и Коля родился, – кивает о сторону сына.

И снова молчим. Задаю «умный» вопрос:

– Тяжело жить? С продуктами плохо?

– За овощами очереди. Иногда мандарины получаем самолетом из Китая. А молоко дают только детям до семи лет!

Я невольно смотрю на маленького Колю. Бедный мальчик!» С видом бывалого знатока Заполярья говорю:

– Пьют у вас здорово, видел много раз.

Женщина помолчала, потом кинула на меня взгляд много испытавшей мудрости и спокойно ответила:

– Я вам скажу так. Муж мой 10 лет работает в шахте забойщиком. Уголь бьет пневмомолотком в вечной мерзлоте. Он сильный мужик, под стать мне, – она повела крутыми плечами.

– Вот и судите сами, – продолжает она, – 10 часов в мерзлом угле, да еще пневмомолоток холодит руки. За смену так намерзнется, что, бывало, придет домой, и, не раздевшись, стакан водки – хлоп! А потом уже разденется, помоется, присядет обедать…

– Однажды пришел с работы позже обычного, хмурится, молчит, а руки, смотрю, дрожат. Весь вечер ни слова не сказал, а я и не спрашивала, ждала, когда сам все расскажет… Сосед наш, в одной бригаде с ним работает, рассказал:

– Спускался муж по скобам в ствол, да оступился и полетел. На его счастье зацепился он брезентовой робой за скобу и висел 2 часа, пока не хватились его и не сняли…

Я смотрю на нее. Шахтерские жены! Как нужна вашим мужикам ваша мудрость, ваша нежность, ваше терпение, ваша верность!

– За 10 лет работы в Заполярье вы уже заработали право на нормальную жизнь где-нибудь на юге, где потеплее и с едой получше, – говорю я.

– Да, вы правы. Мы с мужем часто об этом думаем. Деньги у нас есть, платят хорошо, только…

Женщина надолго замолчала, задумалась, смотря в окно купе на проплывающие мимо весёлые берёзовые рощи, луга с высокой травой, на загорелых босоногих детишек, что-то кричащих нашему поезду…

– Я вот поживу два месяца у сестры в Днепропетровске, наедимся с Колей фруктов вволю, покупаемся, позагораем… А в конце отпуска тянет домой в Анадырь, да так тянет, что хоть кричи! Скорей бы уехать!

– Почему? – спрашиваю.

– Там, в Анадыре, легче дышится. Здесь на Украине народ богатый, да злой, готовы перегрызть друг другу глотку из-за копейки. В Анадыре, если что случится с кем, люди сами приходят на помощь, деньги предлагают, последнее отдадут… А вы говорите – переехать. Кто как привык жить! А где жить лучше – судите сами!

ТАНЯ

Нас четверо – Эдик, Лёша, Толя и я. Четверо парней, не боящихся перезимовать часть лета в горах среди снега, льда и мороза…

Такси остановилось там, где кончается не только асфальт, но где дорога перешла в узкую горную тропу. Это – Кавказ, ущелье Ах-су, в переводе – «Белая река». Цвет шумной реки Ах – су действительно белесый. А вокруг – отвесные скалы узкого каньона, который в верховьях начинается знаменитой ледовой Безенгийской стеной с вершинами свыше пяти тысяч метров.

Машина развернулась, шофер помахал рукой, и мы остались одни. Встреча с горами – святая минута. Эту встречу ждут, к ней готовятся, и, тем не менее, она всегда приходит вдруг, словно поднялся занавес интересной пьесы. Мы одели тяжелые рюкзаки и, как застоявшиеся кони, бодро пошли вверх по ущелью навстречу снегу, ледникам, скальным вершинам, навстречу приключениям…

Прошло 3 недели… Наши лица загорели, губы – в лихорадке. В действиях появилась та уверенность, которая свойственна людям, долго путешествующим в горах. А сегодня мы кончаем свой успешный поход – Цаннер наш последний ледник. В описании сказано, что проходить его нужно в связках, ибо ледник изобилует трещинами, часто невидимыми под глубоким снегом.

Час дня. Тихо. Солнце обжигает нас своими безжалостными лучами – без темных очков идти нельзя, ибо сразу обожжешь глаза и можно временно ослепнуть. Радиация добавляется ещё и снизу от девственной белизны свежего снега…

Мы идем по следам предыдущей группы, которая здесь прошла рано утром, когда снег еще был твердым от ночного мороза. Может быть поэтому идущий впереди Эдик, опытный альпинист, не боится провалиться в трещину и не связан веревкой с оставшейся группой. Снег размяк. Проваливаемся по колено. А вот и дырка темнеет в снегу – это трещина!»

– Эдик! – кричу я, – давай свяжемся!

– Зачем? – отвечает Эдик, – трещин не видно. Кроме того, идем ведь по следам!»

– Люди прошли утром. Сейчас снег раскис. Снежные мосты уже не держат!

У меня у самого тоже нет полной уверенности в необходимости связаться веревкой. Раньше мы спокойно проходили опасные участки ледников. Но это утром. На душе беспокойно… Кто сказал, что предчувствие – это блажь несусветная. Интуиция в стрессовой ситуации – это сигнал о возможном несчастье!»

Первый покоритель восьмитысячника в Гималаях французский альпинист Морис Эрцог так описывает это чувство :

«Начинается спуск с вершины… Необычная жара внушает тревогу… Говорят, что альпинисты обладают шестым чувством, предупреждающим об опасности. Сейчас я чувствую эту опасность всем своим существом. Я ощущаю что – то необычное в атмосфере… Опасность лавины!..»

То слева, то справа от снежной тропы периодически возникает одна и та же надпись большими буквами на снегу – ТАНЯ. Кто их писал? Влюбленный в эту загадочную Таню парень? И была ли она вообще, эта Таня, в прошедшей утром группе? Мы идем и незлобно зубоскалим о таинственной Тане. А вокруг, куда ни глянь, все бело. Недавно выпавший снег не успел еще пожелтеть. Тихо. Снежинки искрятся тысячами маленьких лампочек. Глазам больно даже через темные очки. Благодать! Снежное безмолвие! Тепло, даже жарко. Идем строго по следам. А у меня тревога не уходит, я не спускаю глаз с впереди идущего Эдика. Вдруг… Эта картинка запомнилась мне на всю жизнь. Эдик почему-то вскидывает руки вверх и мгновенно уходит вниз, исчезает из глаз.

– Эдик в трещине! – кричу я.

Мы быстро подходим к этому месту – на плоской ровной поверхности ледника, в снегу – дырка диаметром полметра. Мы легли вокруг дырки крестом…

– Эдик! Эдик! – кричу я. Тихо. Ответа нет…

Похолодело внутри: разбился, зажало во льду, улетел далеко вглубь, ударился головой об лёд? В те далёкие 60-е годы мы ещё не носили касок!..

– Эдик! Эдик! – снова и снова кричу.

– Все в порядке! – слышим глухой ответ из глубины трещины.

– Живой?

– Да! Только очки разбил… – отвечает Эдик.

Быстро достаю из рюкзака капроновую веревку. Один конец ее надежно закрепляем на ледорубах, воткнутых в снег, а конец бросаем вниз Эдику. Только после этого заглядываю вниз…

Эдику повезло (если вообще это можно назвать везением) – он пролетел чуть более 10 метров и упал на снежный балкон, который образовала трещина. Еще бы чуть-чуть левее, и веревки не хватило бы, чтобы вытащить… Словом, Эдик летел недалеко, упал удачно – рюкзаком на не очень твердый снег выступа.

– Эдик! Что ты делаешь? – спрашиваю я, видя, как он деловито так вытащил из своего рюкзака киноаппарат и снимает трещину в фас и в профиль, затем поднимает объектив вверх и снимает снежную дырку, в которую заглядываем мы. Потом деловито одевает на ботинки кошки для подъёма по отвесному льду, прикрепляет к обвязке сброшенную нами веревку и кричит :

– Тащите меня! Я готов!

Мы, как бурлаки, в 6 рук мгновенно, мне кажется, его выволокли из ледовой трещины.

Мы стояли, тяжело дыша, и с некоторым изумлением смотрели на воскресшего Эдика. На нем ни единой царапины! Это после такого полета! Это чудо!

– Ну, будем связываться? – спрашиваю.

– Да!

Мы снова идем ледником по следам на снегу, и снова, как и раньше, то слева, то справа большими буквами аккуратно выведено кому-то дорогое имя – «ТАНЯ». Мы уже не шутим, а молча перелистываем чей-то дневник…

Место для палатки мы нашли поздно вечером, когда было совсем темно. Кое-как поставив палатку на конечной морене ледника среди камней и мелкой осыпи, мы, не ужиная, забрались в спальные мешки и провалились в сон…

Рано утром нас разбудили какие-то странные звуки за бортом палатки. Каково было наше удивление, когда, выглянув, мы увидели, что наша палатка окружена большим стадом коров, а две из них тщательно пережевывали оставшиеся с вечера вне палатки наши мокрые носки и стельки…

Через день наша славная четверка уже отдыхала в Сухуми на турбазе. Мы наслаждались ласковым Черным морем, смывали и залечивали раны целебной морской водой. Нашими соседями по пляжу была небольшая туристская группа москвичей. Познакомились. Когда мы рассказали о своем приключении на леднике Цаннер и о снежной тропе под названием «ТАНЯ», москвичи все почему-то очень развеселились, а их руководитель рассказал нам свою историю.

Москвичи тоже шли вниз по леднику Цаннер. Накануне одна участница, девушка Таня целый день шла по леднику без темных очков, которые у нее раньше сломались. В результате она обожгла солнцем глаза и на следующий день временно ослепла. Ей наложили на глаза повязку, а по леднику Таня шла уже вслепую, держась за руку другой девушки. Последним в их группе шел парень, который и рисовал на снегу все время любимое имя «ТАНЯ»…

Когда мы вернулись домой с Кавказа, Эдик пригласил нас к себе – посмотреть фотографии и фильм, который он снял во время похода. В конце фильма на экране появились кадры, снятые Эдиком из трещины. Вот тут-то его молодая жена Ляля почему-то забеспокоилась и начала спрашивать, что это снималось, почему и откуда? Мы все четверо единодушно и весело ответили, что специально нашли такое фотогеничное место, и Эдик, естественно, специально залез туда, чтобы снять эти красивые и запоминающиеся кадры.

ИРА МЕДВЕДЬ

В холле моей квартиры висит картина. На ней – горы Памира. На переднем плане – горная речка с травянистыми берегами, а вдали – высокие вершины, краснеющие от заходящего солнца, откуда и берет начало река. Картина эта – подарок харьковской художницы Иры Медведь. Небольшого роста красивая молодая женщина, Ира вместе со своим мужем Аликом ходила со мной в горы последние четыре года перед моим отъездом в Израиль. Когда мы познакомились, Алик, уже побывавший в горах, сразv заявил :

– Дима, я хочу в горный поход высшей, шестой категории трудности!

– А ты сможешь? – спросил я.

– Да!

Алик, высокий, красивый З0 – летний мужчина, фотограф – профессионал, безусловно был способный к занятиям альпинизмом человек. Худой и гибкий, он хорошо лазил по скалам и хорошо бегал 10 и 20 км. Мягкий и открытый характер, приятный в общении – все это располагало к нему людей. Но сразу в шестерку?

Я подробно объяснил ему принципы постепенности роста в альпинизме, необходимый объем тренировок на скалах и в беге, хождение в связках, на льду, в кошках, приемы техники и тактики альпинизма, надёжность, психологическая совместимость и т. д.

– Можно мне с Ирой ходить с вами в горы? – спросил он.

– Можно. Только вы с Ирой должны вести себя в горах так, как будто вы не муж и жена, а просто хорошие друзья.

Алик все понял, улыбнулся и кивнул.

Начались тренировки на скалодроме. Его высота – 16 м. Там приготовлено пять вертикальных маршрутов разной трудности. Я медленно поднимаюсь по непростому маршруту, пыхчу, выбирая зацепы. Я ведь не только участник группы, но и играющий тренер и руководитель похода – один в трех лицах.

Я лезу, стараясь не сорваться. На меня внимательно смотрит народ – как этот маршрут пройдет тренер? Где-то слева должна быть зацепка для руки. Достал! Отжимаюсь на правой ноге. Все – трудное место пройдено, дальше уже проще. Быстро долезаю до конца. маршрута и, прежде чем махнуть страхующему меня Леше о спуске, оглядываюсь. Слева лезет Витя – надежно и красиво. Справа на соседнем со мной маршруте лезет Ира. Ее, как обычно, через веревку страхует Алик. Ей оставался метр до верха.

– Ирочка, молодец! – говорю я и вдруг вижу, как ремень грудной обвязки, к которой была привязана страхующая Иру веревка, медленно развязывается. Холодный пот от страха! Представляю, как Ира будет лететь на асфальт с высоты пятнадцати метров. В лучшем случае перелом ног, а в худшем…

– Закрепи веревку! – кричу я страхующему меня Леше, делаю маятниковое движение вдоль стены, хватаю Иру двумя руками и прижимаю к себе…

Все на тренировке с любопытством уставились на нас. Никто ничего не может понять. У Алика круглые глаза, когда он видит, что я обнимаю его жену. Ира тоже не понимает, что происходит. Теперь я уже спокойно объясняю Ире историю, в которую она попала.

– Спускайте нас с Ирой, только одновременно! —кричу я.

Стоя уже внизу, я зову Алика:

– Ты завязывал грудную обвязку Ире?

– Да!

Я объясняю ему ошибку и рассказываю, что могло бы произойти с Ирой. Оба стоят бледные и перепуганные.

– А если бы это случилось в горах, а меня не было бы рядом? – спрашиваю я.

Молчат… Заставляю Иру самостоятельно несколько раз завязать систему страховки на себе…

На ноябрьские праздники наша альпинисткая секция выехала в Крым на скальный Четырдаг делать тренировочные восхождения. К подножью горы пришли уже вечером. Выпал свежий снег. Мы быстро поставили 15 палаток прямо на снегу, поужинали и разбрелись по палаткам. Завтра утром -восхождение, а вечером – день рождения Миши. У нас немного вина, гитара и огромное желание повеселиться…

На следующее утро, разбившись на связки по 2 – З человека, начали восхождение на Четырдаг сразу по нескольким маршрутам. Я пробую разные сочетания спортсменов в связках, определяя их оптимальный состав.

Связка – это своеобразная микрогруппа со своим лидером. Она должна быть надежной, ее состав обязан понимать друг друга без слов и им должно быть приятно лазить вместе.

После случая на тренировке с Ирой я был озабочен ее скальной подготовкой. Поэтому сейчас я взял ее себе в связку. У нас тренировочное восхождение по настоящим скалам. Высота маршрута – 200 м. Скалы, присыпанные свежим снегом, не очень сложные, но крутые. Словом, обстановка, максимально приближенная к будущим восхождениям на Памире.

Я иду впереди с нижней страховкой. Вот мы уже прошли половину маршрута. Мокрые от снега скалы требуют двойной осторожности, очень скользко, можно улететь. Двигаемся по очереди – то я, то Ира. Я подхожу к следующему месту страховки, осталось полметра.

Вдруг чувствую, что привязанная к моей груди веревка натянулась. Смотрю вниз. Тридцатью метрами ниже подо мной на другом конце веревки Ира, распластавшись на мокром покатом камне, медленно сползает вниз. Сейчас будет рывок, и я кубарем полечу сначала тридцать метров до Иры, а потом тридцать метров ниже Иры, и конечно, сорву ее.

В такие моменты руки и ноги работают быстрее головы. Я прыгаю на соседний уступ, двумя руками без перчаток набрасываю веревку за камень и пытаюсь остановить падение Иры. Запаса веревки нет, руки, попавшие между веревкой и камнем, все в крови. Остановил! Кричу Ире:

– Закрепись! Встань на ноги! Поднимись на метр!

Потом нахожу крюк, вдеваю в него карабин, в него – веревку…

– Ира! Страховка готова! Пошла!

Ира медленно поднимается ко мне…

…Вечером, когда все связки спустились с горы, готовим праздничный ужин, ибо сегодня, 8го ноября, Мише 35 лет. На земле около костра – скатерть из пластика, бутылки с сухим вином, каша, только что снятая с примусов, овощи, фрукты, кружки и миски. Одна из девушек поднимает кружку с вином и говорит

– Дорогой Миша! Мы все тебя поздравляем, желаем, целуем! – и читает юбилейные стихи… Красивый тост прерываю я:

– Ребята! У нас сегодня не один именинник, а два!

– Сегодня на скалах Четырдага второй раз родилась Ира Медведь! – и рассказываю нашу с Ирой историю.

Алик Медведь сначала недоуменно хлопает глазами, потом вдруг молча срывается с места, бежит в свою палатку и возвращается с флягой, доверху наполненной спиртом… Пять часов до глубокой ночи мы пели песни под гитару…

ЛЕДНИК СУАТИСИ

В конце 80- х годов, будучи в командировке во Львове, купил по случаю небольшую картину. На ней Кавказ, верховья реки Казбек, на холмах древние сторожевые башни, вершина и перевал Суатиси, путь к которым идет по длинному одноименному леднику. На этой картине, которая и сейчас со мной, летний Кавказ, а история, которую я хочу рассказать, произошла в начале ноября, когда горы Кавказа вовсю празднуют начало зимы…

Верховья р. Казбек – это множество нарзанных источников в виде красных пятен на земле, расстояние между которыми 100 – 150 м, остатки подземной деятельности бывшего вулкана – двуглавого пятитысячника Казбека.

35 человек, альпинисты нашей секции, в большинстве своем новички, идут вверх по широкому ущелью р. Казбек. В Орджоникидзе эта река широкая и опасная. Здесь же осенью она – просто большой ручей.

– Хотите посмотреть чудо? – спрашиваю ребят, – здесь недалеко!

Мы подходим к отвесному берегу ущелья. Одинокое дерево с уже желтыми листьями, наполовину опавшими. А рядом… Мои парни и девушки стоят, очарованные увиденным. Нарзанное озеро овальной чашей б на 9 метров разлеглось в тени дерева. Кристально чистая вода непрерывно фонтанирует в виде гейзера откуда-то из глубины. В это время солнце выглянуло из туч, и нарзан в озере заискрился тысячами голубовато-белых бликов. В одном месте избыток нарзана тоненькой струйкой стекает в грязный Казбек.

Все пробуют холодный, вкусный нарзан и не могут оторвать взгляда от непрерывно меняющейся картины нарзанного гейзера.