скачать книгу бесплатно
Весной пусть стреляют
Апрельские грозы…
Чюрлёнис, Чюрлёнис!
Поёт твоя скрипка
Времён Страдивари…
Уносит Твой Космос
В зазвёздные Дали…
ПЕРЕВАЛ СКА3СКИЙ
«Эти снега нас не раз приводили к победам, А иногда приводили от дружбы к любви.» (Ю. Визбор)
Я до сих пор не могу понять, почему, имея возможность выбрать совершенно новый маршрут, я вновь и вновь возвращался к этому сказочному перевалу. Перевал лежал на плече вершины Адай- хох. С него начинался ледник Сказский, и перевал тоже назывался Сказский. Ни один из перевалов я, как правило, не повторял, очень редко ходил дважды, а этот – 3 раза!
Видимо, это было помимо меня, помимо холодного расчёта. Это было что-то необъяснимое… Нет – объяснимое. Это – романтика, живущая постоянно на этом перевале. Я ждал её здесь и находил для себя и для ребят, с которыми я проходил этот перевал. На этом перевале невозможно было без приключений. Его трудно было найти из долины реки Адай-су и непросто спуститься с него на ледник Сказский. Крутой снег во всю ширину склона пересекала зигзагообразная широкая трещина, проходить которую следовало именно там, где был этот злополучный зигзаг…
Альпинист из Мюнхена Герман Хубер, для которого Альпы – родной дом, писал: « Чем менее привлекательным становится стиль нашей жизни, тем сильнее тянет нас к источникам настоящих приключений. В самых разнообразных формах находим мы такие источники в природе, в горах, где раскрываются души и сердца.»
После восхождений на вершины в Альпах я знаю, что найти настоящее приключение здесь довольно трудно. Индустрия альпинизма и туризма, предлагаемый в Альпах комфорт существенно снижает диапазон общения с настоящими горами. Судите сами – хорошие дороги в горных долинах, дешёвые кемпинги с горячим душем и тёплым туалетом, канатные дороги к подножью вершин, к благоустроенным с постелями хижинам, опытный гид, долгосрочный прогноз погоды, вертолёты и т. д. – всё это позволяет при наличии подготовки и желания подниматься на красивые вершины выше 4000 м без особых приключений.
Правда, приключения частично заложены в нас самих: или ты слабый, или сильный, боязливый или храбрый, новичок или асс, эгоист или надёжный друг, циник или романтик…
На Кавказе, Памире, Алтае и Тянь-Шане такого комфорта, как в Альпах, нет. Надежда только на самих себя. Именно из-за того, что там труднее, там больше приключений, романтики. Вот почему все альпинисты мира любили горы в Союзе. Вот почему так популярны сейчас Гималаи.
Я веду большую группу курсантов школы инструкторов горного туризма. Нас 14 человек. После цикла лекций и практических занятий в городе я проверяю своих участников в настоящих горах на настоящих трудностях. Невольно приглядываюсь к каждому из них. Кто сможет быть лидером, сможет впереди группы на крутых скалах и на льду навесить верёвку, пройти опасные трещины на ледниках, переправиться через бурные горные реки? Кого пригласить в более сложный поход?
Вот, например, Валя Борщ, высокий, худой, очень симпатичный парень. Он – математик, программист, любит шутку, смех, песни. Он хороший скалолаз, хорошо бегает. Я поручил ему быть в походе завхозом. Завхоз в группе – вторая величина после руководителя. Валя это понимал, но кормил нас очень специфически, по-своему. В самые трудные дни, когда у нас были переходы через сложные перевалы, он запланировал усиленное питание. В остальные дни – обычное. Но из-за того, что при прохождении трудных перевалов комфортных условий для усиленной еды не было, мы в начале похода питались плохо… Очень быстро разобравшись, что к чему, я своей же властью убрал его подальше от продуктов, объяснив ему принципиальную ошибочность его математической концепции. Тем не менее, он типичный лидер.
Ещё перед отъездом в горы я распределил все перевалы по участникам. Это значит, что каждый под моим контролем будет руководить восхождением группы на «свой» перевал.
Руководить восхождением на перевал Сказский было поручено Вале. Пошли с ним в разведку
– Дима, где перевал? – спрашивает Валя.
– Ищи, Валя. У тебя есть карта и описание перевала.
Хочу, чтобы он сам до всего докопался, понял методы работы с картой в горах.
500 метров несложных скал на подъёме приводят нас к высшей точке перевала. Основная сложность перевала – крутой и опасный спуск с трещинами. Сорваться здесь категорически нельзя. Ещё при подъёме на перевал погода испортилась, пошёл дождик. Прошу Валю, идущего впереди, остановиться, чтобы одеть накидки и не промокнуть окончательно.
– Зачем, Дима? Дождик не сильный, скоро пройдёт. Мы потеряем много времени! Лучше мы это сделаем на перевале!
Несмотря на дождик, идти было не холодно, даже приятно. Тяжёлые рюкзаки грели спину. Я подумал и… согласился, тем более, что до перевала по моим расчётам было уже недалеко…
На перевале открылась, как это обычно бывает, потрясающая горная панорама.
– Вот Адай-хох, пик Кальпер, пик Шульгина, – объясняю ребятам.
Быстро поели традиционный на перевале шоколад. Рассказываю тактику спуска – связываем 2 верёвки, по навешенным перилам все спускаются ниже трещины. Затем я спускаюсь последним с нижней страховкой.
– Первым спускается Валя. Валя, пошёл! Страховка готова!
За суетой приказаний и разъяснений я не успеваю переодеться. Стою в мокрой от дождя рубашке и выдаю ушедшему вниз Вале верёвку. На высоте перевала дождя не бывает – здесь идёт снег. Вот и сейчас пошёл снег с обязательным на перевале ветром. Прошу всех одеться, а сам не могу – руки заняты страховкой. Холодно без рюкзака. Как бы не заболеть. На это я не имею права, ибо руководитель.
Валя снизу кричит, что бергшрунд прошёл. Я отвечаю, что есть ещё 10 метров верёвки, пусть дальше идёт вниз. Наконец, перила натянуты и закреплены сверху и снизу на ледорубах. Отправляю второго парня вниз по перилам. Перила очень длинные, почти 80 метров, но на них больше одного человека садить нельзя, ибо путь не прямой, а зигзагообразный.
Я мёрзну уже не на шутку, но не могу отойти от места закрепления перил. Так надёжней! А идёт только третий участник! Зубы выбивают барабанную дробь. Что делать?
– Следующий! – кричу ребятам.
Что-то нужно придумать, а то заработаю воспаление лёгких. Снег то прекращается, то снова бьёт картечью по моей бедной спине. Но мне нельзя паниковать, на меня смотрят.
– Броня крепка и танки наши быстры, – в отчаянии ору я, лязгая зубами. Вспоминаю про аутогенную тренировку. В городе считал это глупостью и блажью досужих людей. А что, если попробовать?
…Идёт по перилам вниз только шестой участник. Боже, как долго! Я говорю себе :
– Мне совсем не холодно, я не чувствую ни ветра, ни снега!
– Мне не холодно, мне абсолютно не холодно!
– Мои ноги совсем не замёрзли, хоть и мокрые., – твержу я сам себе.
– Мои руки налились теплотой, они не мёрзнут!
– Моя мокрая спина не чувствует ветра и снега!
…Краем глаза смотрю, сколько осталось народа на перевале. Ещё не спустились три человека, в том числе одна девушка. Снова продолжаю свою молитву – причитания :
– Мне тепло, руки и ноги согреваются, спина и грудь тёплые!
С крайним удивлением обнаруживаю, что зубы мои перестали стучать, мне действительно стало не так холодно. Я продолжаю внушать себе :
– Мне жарко, мне очень жарко! Я сгораю от жары в ногах, в руках, по всему телу!
…Идёт последний участник на спуск. Слава богу!
Одеваю рюкзак, пристёгиваю верёвку к себе и медленно начинаю спуск, страхуясь ледорубом…
В 6 часов вечера мы, спустившись с перевала, разбили свои палатки в густом сосновом лесу. Шёл мелкий дождь. Я сидел в накидке у большого костра, пил, обжигаясь, третью кружку чая и вспоминал последнюю песню Юры Визбора, написанную здесь, в Цейском ущелье, на морене Сказского ледника:
Этот в белых снегах
Горнолыжный лицей —
Панацея от наших несчастий.
Мы не верим словам,
Но в альплагере «Цей»
Все мы счастливы были отчасти…
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ ДОЖДЬ
«Я вас люблю, мои дожди» (В. Егоров)
Последствия взрыва атомного реактора на 4-м блоке Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года можно сравнить только с трагедией японских городов Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года. Выброс радиоактивного пара был не мгновенный, он продолжался несколько недель. Говорят, он продолжается понемногу даже сейчас…
Первыми забили настоящую тревогу скандинавы, кажется, финны. Ветер относил радиоактивные тучи на запад и север. Заражённой оказалась не только Западная Украина, но и Белоруссия, Польша. Имя небольшого городка на Украине мгновенно стало известно всему миру. События в Чернобыле исковеркали судьбу не одного десятка тысяч людей. Вот ещё одна судьба.
Моё знакомство и дружба с Аней Попович всё время сопровождались какими-то тайнами и полутайнами. Кое-что случайно узнал, кое о чём догадался…
Мы познакомились на турбазе в Сухуми, где обычно отдыхают после горных походов и восхождений туристы и альпинисты. Разговорились. Обменялись адресами и договорились о совместном походе.
В следующем году я руководил сложным горным походом, и Аня была одной из участниц моей группы.
Она всегда была полезным человеком в группе – трудолюбивая, выносливая, приветливая, Аня очень любила горы, цветы, нарзаны. Любила слушать песни у костра, никогда не жаловалась на неизбежные в сложном походе в горах трудности и неудобства. Небольшого роста, хрупкая, тоненькая женщина лет тридцати, Аня несла, как и все, большой рюкзак и, казалось, нисколько от этого не страдала.
Однажды на скалах оступилась и растянула мышцы ноги в голеностопе. Нога распухла. Я предложил группе сделать день отдыха, чтобы Аня подлечилась, но она сказала, что не нужно.
– Как же ты будешь идти? – спросил я.
– Я её приколдую, – засмеялась она.
Её мягкий западно-украинский выговор как бы контрастировал с твёрдым взглядом голубых глаз.
– Я умею ногу лечить на ходу, – пояснила она.
– Ты – колдунья? – смеёмся мы.
– Да!
В ней правда было что-то от колдуньи. Она профессионально разбиралась в травах, знала, какие ядовитые, какие нужно добавлять в суп или в чай, какими можно лечить от болезней. Ходила в широкополой шляпе, прячась от южного солнца, носила белые перчатки и рубашки с длинными рукавами. Аня постоянно что-то записывала в блокнот. Наверное, вела дневник, но никогда с нами не делилась.
Уже после похода, будучи в командировке на электростанции, я на один день приехал в гости к Ане. Она жила с семьёй в самом центре Львова. Было воскресенье. Оно совпало с празднованием Дня Города. Погода солнечная. Весь город вышел на улицы. Кругом слышались песни, музыка. В центре местные художники выставили прямо на тротуаре свои картины на продажу. Аня мне показывала достопримечательности родного города, католические соборы, музеи, старинные здания, узкие средневековые улицы и многочисленные площади. Чувствовалось, что она влюблена в свой город.
Её родители, очень пожилые люди, мне показались странными и неприветливыми. Узнаю, что отец Ани – православный священник, потомственный поп, и фамилия соответствующая – Попович. Мать Ани -католичка. Это было видно и по иконам в квартире. Аня в семье самая младшая, есть ещё старший брат и сестра. Все трое – неженаты. Почему? Ещё одна тайна…
После войны советская власть сослала семью Поповичей в Анадырь на Чукотку, и только после 1956 года им разрешили вернуться в родной город. За что? Тайна…
Ещё учась в школе, Аня мечтала поступить на электромашиностроительный факультет Львовского политехнического института. Но ей не разрешили. Почему? Тайна… В результате она окончила нелюбимый машфак и работала на одном из заводов. Работа, по её словам, была неинтересная, но выхода не было… Почему не перешла на другую, более интересную работу? Мне было непонятно. Единственная отдушина в жизни – горы и друзья…
В 1986 году я планировал сложный горный поход с интересными вершинами и перевалами. Пригласил Аню. Она с удовольствием приняла моё предложение, мы договорились о необходимом объёме тренировок…
1 мая 1986 года Аня вместо демонстрации, переодевшись в спортивный костюм, выбежала побегать. Было ветрено. Светившее было солнце внезапно скрылось за тучами, пошёл сначала мелкий косой дождь, а потом хлынул настоящий ливень… Аня вымокла насквозь, но разве это в первый раз? Я тоже очень люблю бегать под дождём! Но…
Странно, что Аня с её колдовским чутьём не почувствовала опасность, принесенную этим первомайским дождём. Тучи шли от Чернобыля, от продолжающего извергать свой смертоносный пар реактора. Неужели она ничего не слышала о6 аварии? Тайна…
Всё это я узнал гораздо позже, а тогда я много раз звонил Ане, не мог почему-то застать дома. Потом мне домашние всё-таки сказали, что она тяжело болеет. Чем болеет, почему? Поход для неё сорвался. Она со мной говорить на эти темы не хотела. В чём дело?
Через два года я поехал в командировку в Мукачево на Всесоюзную конференцию по нестационарной газодинамике. Позвонил Ане, сказал, что буду во Львове проездом.
Мы встретились. Она внешне ничуть не изменилась – такая же лёгкая, хрупкая, изящная, чуть беззаботная с мягкой улыбкой. Пригласила меня на именины к друзьям. Именины в лесу за городом.
Была ранняя украинская осень, много жёлтых листьев, нежаркое уже солнце. У Ани много друзей. Песни под гитару. Лунная ночь. Тепло от леса и приятных, открытых людей.
Я гость, мне любопытно, какие друзья у нашей колдуньи. А колдунья и не пыталась мне что-либо объяснять, по-моему ей было не очень весело, она ушла вся в себя. Она изменилась, с ней что-то произошло, но спрашивать мне было неудобно. Я ждал, что скажет Аня сама…
А между тем мне пора было уезжать домой. Мы с Аней шли по чудесному разноцветному лесу к городу, болтая о пустяках. Она всячески избегала больных тем, планов на будущее и не отвечала на вопросы, которые стояли у меня в глазах.
У перекрёстка, где лес кончался и где должны были разойтись наши пути, мы остановились. Я по-прежнему не знал, как себя вест и и что говорить.
– Прощай, Аничка, – говорю ей тихо.
Она подошла, уткнулась лицом мне в рубашку и заплакала… Больше мы не виделись.
ЛИЛЯ
«Как часто в юности тревожной,
Не глядя слишком далеко,
О жизни думается сложно,
А совершается легко.» (В. Федоров)
Четвёртый курс политехнического института. Март месяц. Переходя из одного корпуса в другой на большой перемене, встретились друзья…
– А не съездить ли нам на велосипедах в Днепропетровск? – бросил в толпу риторический вопрос кто-то из нас.
– А велосипеды есть?
– У меня есть!
– И у меня есть!
– Я могу достать!
– Сколько туда ехать?
– 225 км и столько же назад.
– Значит нужно 4 дня. Найдём!
Я только что досрочно сдал курсовой проект по деталям машин. Нам всем по 22. Мы легки на подъём и быстры в решениях.
Через день – сбор за городом у аэропорта. Каждый приехал на велосипеде. У каждого за спиной – рюкзак. Приехали все, кроме Лили. Все – это Света, Витя и я. Мы с нетерпением ждём Лилю. Наконец, приезжает Лиля с рюкзаком, но почему-то без велосипеда.
– Лиля, а где велосипед?
– Сейчас приедет, – как-то загадочно ответила Лиля.
Лиля – тонкая, среднего роста черноволосая девушка из очень интеллигентной семьи, благоразумная и рассудительная, с хорошо поставленной речью. Словом – типичная домашняя еврейская девушка, очень положительная и примерная. Её портрет логично завершают строгие очки на носу.
К нашей компании подходит незнакомый парень, ведя старомодный дамский велосипед. Познакомились. Наконец все участники велопохода Харьков – Днепропетровск – Харьков в полном сборе. Я вдруг заподозрил что-то неладное. Спрашиваю Лилю:
– Лиля! Ты когда-нибудь ездила на велосипеде?
