скачать книгу бесплатно
Откуда-то приходят трое молодых парней. Знакомимся. Это чехи, студенты МГУ, специально приехавшие посмотреть на это озеро.
– Как жаль, что такая вода пропадает, – говорят они. – Будь такое в Швейцарии, Германии, Франции или Италии, здесь бы уже давно построили заповедник и завод нарзанных напитков. А пока сюда не проложена даже дорога, есть только тропа…
Нам пора. Прощаемся с чехами и медленно поднимаемся вверх. Наша цель – ледник Суатиси, один из мощных ледников Восточного Кавказа. Там мы разобьем базовый лагерь и сделаем несколько восхождений.
Конец дня запомнился не только крутизной тропы и живописными вершинами. Поразил закат. Чёрные тучи на фоне жёлтого неба, вытянутые в длину, как космические корабли, несущиеся на нас с большой скоростью. Тучи всё время меняют свою форму, своё направление. На равнине такого не увидишь!
Народ чувствует себя в каком-то неземном мире, всё время меняющиеся картины гипнотизируют, заставляют забыть о морозе —минус десять градусов, о цели путешествия, о месте, где находишься сейчас…
В палатках лагеря было холодно и неуютно, но горячий ужин и песни под гитару никого не оставили равнодушными. Большинство впервые видели настоящие горы.
К концу следующего дня поднялись на ледник и разбили лагерь у подножья горы под названием Вулканический Зуб, острым клыком устремлённой вверх. Отсюда хорошо был виден весь ледник Суатиси, который на западе заканчивался одноименным перевалом. При ясной погоде воздух в горах чистый, и далекие пики кажутся ближе, чем на самом деле. Вот и сейчас наш перевал будто бы стоит совсем рядом.
На следующее утро, позавтракав, я с ребятами, уже бывшими в горах, пошел на перевал. В группе было 7 человек, в том числе две девушки, молодые специалисты из Таганрога Таня иТамара, работавшие на турбинном заводе.
Путь оказался дольше, чем я предполагал. Выбиваю ботинками ступени для группы, помогаю себе ледорубом при подъеме. На перевал поднялись уже во второй половине дня. Я показываю ребятам двуглавый Казбек, другие вершины, а чуть ближе – Вулканический Зуб, у подножья которого стоят наши палатки. 16 часов. Зимнее солнце скоро зайдет. Поземка уже сравняла наши следы на леднике, а в темноте они тем более не будут видны. Будет ли виден главный ориентир – Вулканический Зуб? Беру азимут по компасу на Зуб. Тороплю мою группу, пора возвращаться. Оглядываю своих парней и девушек – одеты для зимы плохо, ботинки, свитера, брезентовые штормовки, правда у всех зимние шапки и варежки. Пожевав сухофрукты, пошли вниз. Ночь навалилась на нас как-то вдруг, стало совсем темно, но на наше счастье луна пока подсвечивает наш Зуб. Надолго ли? Стало холодно, поднялся ветерок.
Двух девушек из Таганрога я поставил за собой. Пока идут исправно. Подруги, но какие они разные! Тамара – немногословная, высокая, красивая, чернявая гречанка, интеллигентная, начитанная и приятная в общении. На тренировках старательная, хорошо бегает. Какая она в горах – не знаю. Татьяна – не такая яркая личность, как её подруга, и внешне, и духовно. Часто меняет свои решения, на тренировках – не из первых, в ней постоянно видна какая-то неуверенность в глазах и в действиях. Хотя, может быть я ошибаюсь? Горы покажут!
А мороз крепчает, прихватывает открытые места – уши, нос, подбородок. Мёрзнут ноги в ботинках. Спасение только в быстрой ходьбе! И тут слышу голос Тамары:
– Дима! Подождите!
Оборачиваюсь – Таня сидит на снегу, опустив голову…
– Таня, в чём дело?
– Не могу, Дима, нет сил, давайте отдохнём…
Я подхожу вплотную к Тане. Она устала, как все, но на неё психологически сильно действует ночь, сильный ветер, мороз. Группа собралась кольцом вокруг неё. Я объясняю, что через час мороз будет -20 С, ветер усилится, фонарей у нас нет, мы целый день не ели горячего, одеты мы плохо, не по погоде. Кроме того, если вдруг начнётся пурга, как это часто бывает зимой в горах, то Вулканический Зуб виден не будет, мы потеряем ориентир и просто замёрзнем все. Нас может спасти только быстрая ходьба. По моим расчётам идти минимум ещё 2 часа.
– Я прошу тебя понять это, встать и идти вместе с группой!
Я говорю медленно и спокойно, даю Тане руку, она встаёт, и мы продолжаем движение. Все идут молча, низко опустив головы, как бы защищая себя от морозного ветра.
Через 20 минут слышу снова голос Тамары:
– Дима!
Таня снова сидит на снегу! Понимаю – логика в этих условиях не работает. Одни эмоции, причем эмоции отрицательные. Уговоры бесполезны! Таня никогда не была в подобной переделке. Ее слабая, вялая воля не подготовлена к терпению, к самосохранению, к борьбе с усталостью.
– Встать! – кричу я над ухом Тани. Группа смотрит на меня с удивлением. Они таким меня еще не видели. Парни и девушки бьют нога об ногу, пытаясь согреться.
Таня с трудом поднимается, и мы идем дальше, Я периодически смотрю то на часы, то на Таню. Полная депрессия, рассудок почти отключен, еле передвигает ноги. Пусть медленно, но идет, лишь бы не садилась в снег.
– Если ты остановишься, то замерзнешь насмерть. И мы вместе с тобой! – кричу я.
По моим расчетам нам еще идти 1 час 20 минут. Может быть затянуть строевую песню, Таня песни любит, всегда поет с удовольствием. Нет, нужно оставаться грубым и резким, пусть сейчас она меня боится!..
Таня через каждые 15 минут садится в снег, и каждый раз я командирским, скорее злым окриком отрывал ее от снега. В конце концов даже моя грубость перестала действовать – Таня совсем выбилась из сил. Я смотрю на часы – еще полчаса ходу до наших палаток. Что делать? Вулканический Зуб уже совсем близко…
– Валера, помоги Тане идти. – прошу я.
Таня облокачивается на Валеру, скорость группы не возрастает, но выхода нет. Пусть хоть не садится в снег. Парни и девушки на каждой вынужденной остановке топчутся на месте – у всех замерзли ноги, холодно спине, силы на исходе. Никто не жалуется.
– Ребята, осталось 20 минут ходу до палаток, – вру я. – Ну-ка поднажмем! Быстрей, Таня! Шевели ногами!
Таня плачет, но продолжает идти. Слезы замерзают на щеках. Снег кончился, начались камни. Они немного отвлекли нас от мороза, ветра, тупой и вялой усталости. Поднимаемся вверх к палаткам. Вижу фонарики впереди – нас встречают Валя, мой заместитель, и Игорь. Я прошу их согреть и накормить Таню, а сам иду в свою палатку. Там мои ребята уже что-то кушают. Обжигаясь, я жадно пью горячий чай, одну кружку, вторую… Кто из нас больше устал – Таня или я? Утолив жажду, иду к палатке, где живет Таня. Валя говорит, что Таня отказалась от ужина и сразу же заснула.
– Когда проснется, напоите ее чаем с лимоном…
Утро было на удивление тихое и солнечное. Мы, не торопясь, готовимся к восхождению на Вулканический Зуб. Путь легкий, гора рядом. Идем всем отрядом. Ко мне подходит Таня.
– Извините, Дима… Намучились вы со мной вчера.
– Все в порядке. Таня! – отвечаю я.
КАЗ Б Е К
После успешного перевального похода в районе Казбека мы предвкушали возможность восхождения на вершину высотой 5033 м. Только бы повезло с погодой!
В то лето легендарная гора все время сопровождала нас. Она была видна с каждого нашего перевала. Двуглавый снежный конус, возвышаясь над всеми остальными горами, манил нас, очаровывал, заставлял все время думать о нем, фантазировать, мечтать.. И вот, наконец, сбылось..
Группа из семи человек медленно поднимается по хорошей тропе на метеостанцию «Казбек», расположенную на высоте 3680 м у подножья вершины. Под нами далеко внизу остался поселок Казбеги и древний грузинский монастырь..
Если сегодня прийдем не поздно на метеостанцию, то завтра рано утром пойдем на Казбек, – мечтали мы. Небо было безоблачное, настроение прекрасное, сил – хоть отбавляй!
В четыре часа дня мы подошли к сигарообразному обтекаемому зданию метеостанции, обшитому железом. Я иду представиться директору, нужно попросить комнату для ночлега группы. От него вдруг узнаем, что у них ЧП – один из гляциологов станции провалился на леднике в трещину и погиб. Как такое могло случиться? Обычно гляциологи опытные альпинисты. Инструкция запрещает им ходить в одиночку по опасному леднику, проверяя смещение вешек за определенный срок, а минимум вдвоем и в связке… Но выхода не было – второй гляциолог был в отпуске, а замеры нужно сделать обязательно. И раньше эту инструкцию нарушали. Но было, слава богу, без происшествий. А сейчас…
Погибший – молодой парень 35 лет, альпинист второго разряда. У него семья, дети. Жене уже сообщили,, она срочно прилетела на метеостанцию и очень просила нас помочь вытащить из глубокой трещины тело ее мужа, пока не подоспеют профессионалы – спасатели.
Мы, конечно, отложили восхождение на Казбек, и на следующий день, взяв все теплые вещи, фонари, веревки, каски, ледорубы, кошки, рукавицы, ледовые крючья. пошли с директором станции к месту гибели. Парень пролетел метров 12, затем его заклинило в трещине… Нам нужно было вырубить тело из льда, закрепить его на веревке и вытащить вверх…
Пять парней нашей группы по очереди идут вниз по верёвке. Больше десяти минут поработать не удавалось – в трещине темно, очень холодно, трудно и неудобно рубить лед, чтобы освободить тело. Каждый из нас после такой процедуры долго приходил в себя, устав не столько физически, сколько морально… А наши две девушки долго отпаивали нас чаем…
Мы работали двое суток, потом подоспел спасотряд. Времени на восхождение у нас уже не было. Директор поблагодарил нас за помощь, что-то полезное успели сделать. Рано утром следующего дня мы пошли вниз.
Настроение у всех было угрюмое. Молча идем по тропе, вспоминая подробности работы в трещине Гергетского ледника у подножья Казбека. Нелепая смерть молодого красивого парня, страшные глаза его жены. Погода была под стать настроению – свинцовое небо со срывающимся периодически снегом, и мокрые штаны и носки от вчерашнего пребывания в трещине. Все мои ребята безумно влюблены в горы. Для каждого из нас такой поход – заряд бодрости на целый год. Но события последних трех дней перечеркнули все. Для них такое в горах впервые. Альпинизм вдруг повернулся для ребят своей другой стороной – страшной, тяжелой н непривычной, напоминая всем нам, что правила хождения в горах придуманы не напрасно, а написаны кровью, что горы хищники, благосклонные к сильным, грамотным и осторожным профессионалам и беспощадные к авантюристам и дилетантам…
Мы круто спускаемся вниз к теплой долине, к траве, лесу, цветам… Снизу к нам поднимается группа из шести человек. Поднимаются грамотно, видимо, опытные ребята. У них не в пример нам одежда и рюкзаки разных цветов и оттенков – красные. синие, желтые, оранжевые… В то время так могли одеваться только иностранные альпинисты. По мере сближения гадаем, кто бы это мог быть?
– Здравствуйте! Откуда вы? – спрашиваю.
– Гутен таг! – отвечают.
Немцы! Но главное было не это – средний возраст у них 60 лет! А руководителю группы – 70! «Молодцы старики!» думали мы, нам тогда было по 35.
Остановились, сбросили рюкзаки. Начался «разговор» из смеси русских и немецких слов. Мы угощали друг друга конфетами, сухофруктами, еще какими-то деликатесами, улыбались друг другу, шутили.. Постепенно наше плохое настроение ушло, мы почувствовали себя в привычных красивых горах, где легко дышится и легко мечтается…
А я смотрел на них, и в голове бестолково крутились разные мысли,. наполняя душу теплом, верой в чудодейственную силу гор, где происходят такие удивительные встречи…
– Мы еще придем к тебе, Казбек!
СОЛЬ
Завтра у нас непростой и опасный день – предстоит с тяжелыми рюкзаками подниматься по очень крутому снегу на малоизвестный перевал. Свежий снег может сойти лавиной,. поэтому подниматься надо очень рано, когда солнце еще не встало, а ночной мороз сделал из снега асфальт, поставленный под углом 50 градусов. Только тогда есть надежда на благополучное восхождение нашей группы…
Нужно хорошо отдохнуть, выспаться и рано утром, вернее, ещё ночью позавтракать, собрать лагерь и быстро подняться.
Кого назначить дежурным? Перебираю всех ребят и останавливаюсь на одном – Вадим. Внешне – обычный парень. Небольшого роста, худощавый с всегда приветливой улыбкой на лице, Вадим отличался от остальных своей интеллигентной манерой поведения. Он слыл среди узкого круга друзей знатоком тогда еще запрещенных стихов Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама, Бунина, Блока, Гумилева.
А на дворе был 1967 год. Вот и сейчас у него в рюкзаке самиздатовский томик Ахматовой. Иногда на привалах он, чуть картавя, читал нам ее стихи. Это совсем не мешало ему в ответственных и опасных местах смело и грамотно идти впереди…
Вечером после ужина я говорю:
– Вадим, я прошу тебя утром сварить манную кашу. Ты должен подняться в 3 часа. Хорошо? Приготовь продукты с вечера, чтобы в темноте не искать. Выход группы в 4.30.
Все слушают, сочувственно поглядывая на Вадима. А он просто кивнул в знак согласия и пошел собирать продукты.
Ох, эти утренние дежурства! Все еще сладко спят в теплых спальных мешках, а дежурный должен не проспать назначенное для подъема время, а когда оно наступит. вылезти из спальника на мороз -15 С, одеть на себя пуховку и ботинки, разжечь капризный примус, поставить на огонь кастрюлю со снегом, довести воду до кипения и бросить туда крупу, соль, сахар, масло и т. д. Только тогда можно будить всех остальных. При этом нужно самому постараться не замерзнуть, не опрокинуть кастрюлю с горячей водой в тесноте палатки на спящих. Вот где нужно непоказное человеческое мужество. Поэтому и выбрал сегодня Вадима…
Ночью сквозь сон слышу возню дежурного. Смотрю на часы – 3.10. Успокоенный, снова засыпаю. Через некоторое время чувствую – кто-то осторожно толкает меня.
– Что? Уже готово? – спрашиваю Вадима.
– Слушай, Дима, несчастье! Я. вместо манной крупы бросил в кипяток весь мешочек с солью, – шепчет Вадим. – Что будем делать?
Я молчу. Но вся палатка уже не спит. На «улице» еще темно, но время для каши упущено. Сливаем приготовленный Вадимом солевой раствор в одну из фляг, быстро завтракаем бутербродами с чаем. Все это сопровождается шутками и советами на будущее. Бедный Вадим не участвует в общем хохоте, только шепчет свое любимое ругательство: «Пся крев».
Подъем на перевал прошел благополучно, если не считать, что вышли мы все таки поздно. Вскоре вышло солнце, снег чуть размяк, и мы за З часа без отдыха, подгоняемые страхом быть снесенными снежной лавиной с тяжелыми рюкзаками поднялись на перевал. Только здесь мы перевели дух, осмотрелись и, определив, куда идти дальше, устроили капитальный привал, на примусе сварили настоящую манную кашу с вишневым вареньем. Снова град соленых шуток обрушился на Вадима. Обещали рассказать о случившемся жене, сыну, директору турклуба, в КБ завода, где работал Вадим, напечатать фельетон…
Но как ни странно, спортивная репутация виновника после этого случая не только не упала, но значительно выросла, долгие годы напоминая всем нам, его друзьям, о прекрасных днях, проведенных на вершинах Центрального Кавказа.
ЗНАЧКИ РАССКАЗЫВАЮТ О ГОРАХ
«В горах люди всё ещё гости… И как только они забывают об этом, горы напоминают им жёстко и беспощадно…» (В. Седельников)
Передо мной на столе в небольшом деревянном ящике на трех поролоновых листах тесно разместились 270 значков, рассказывающих о горах. Это звёздочки моей альпинистской биографии, мои добрые друзья, старые и молодые, не только не дающие мне забыть события давно минувших дней, но постоянно зовущие меня куда-то за горизонт к новым приключениям, к новым вершинам, к встречам с новыми людьми.
Эту коллекцию значков я собирал более 50 лет. Их нельзя купить сразу. Они приобретались всегда только в конкретном горном районе – на Кавказе, на Тянь-Шане, на Памире, в Альпах…
Среди значков есть такие, которые я вообще не покупал. Например, значок «Альпинист ССССР». где на фоне снежного двуглавого Эльбруса изображен золотистого цвета ледоруб. В феврале 1954 года мы, студенты третьего курса ХПИ, поехали на каникулы в Карпаты, где успешно поднялись на высшую точку – пик Говерла. Зимой путь был непростой – по крутому и узкому гребню. А через полгода вся группа собралась у меня дома – мне исполнилось 22. Н тут неожиданно для меня ребята преподносят мне подарок – удостоверение и значок «Альпинист СССР» за зимнее восхождение на Говерлу. С этого значка – -подарка и началась моя нынешняя коллекция.
В августе 1954 г. я в составе школы инструкторов поехал на Алтай. Об этом событии напоминает скромный значок, где на фоне синего неба и острого снежного гребня Белухи, высшей точки Алтая, застыл в прыжке олень. Тридцать дней по нетронутой тайге и горам. На двенадцать человек было шесть вьючных лошадей, огромные рюкзаки и море грибов, чёрной и красной смородины, малины…
Однажды я, дежурный по кухне, сварил на ужин вермишель с тушёнкой, не промыв её холодной водой. Все попробовали и деликатно выбросили в кусты. Есть её было невозможно – сплошной клей. Видя такое отношение к моему «изысканному» блюду, я, тогда молодой горячий парень, вдвоем с моим приятелем – ровесником на личном примере постарались показать, что моя каша вполне съедобная. Мы вдвоем съели пол ведра этого гуммиарабика и остались живы… Позже вся группа оценила по достоинству наше «мужество»!
Я очень быстро дошел до первого разряда, стал инструктором, членом федерации туризма, начал получать значки и медали за лучший поход в Харькове, на Украине…
Квадратный значок «Мастер спорта СССР», который получил в начале 70-х годов, заставил меня во многом заново пересмотреть свое отношение к горам. Я понял, что нужно научиться ходить в горах профессионально, с минимальным риском, ибо «в горах люди – все еще гости», что нужно много знать и уметь, самому показывать пример оптимального лазания по скалам и льду, быть надежным в связке, знать психологию альпинизма. Словом, значок обязывал!
Однажды я поехал в командировку на одну из электростанций. На мне – черный костюм со значком «Мастер спорта СССР», который обычно я не надевал в поездках по электростанциям. Шел плановый ремонт турбины нашего завода. В машзале вокруг разобранного агрегата много монтажников, рабочих-слесарей. Один из них посмотрел на мою грудь со значком, подошел и говорит:
– Сыграем после смены партию в шахматы?
– Я в шахматы не умею играть, – отвечаю я.
– Так у вас же значок «Мастера»!
– Это по альпинизму! – говорю.
– По альпинизму? – с удивлением пробормотал он, оглядел меня с ног до головы и отошел.
Я к тому времени был председателем Областной горной секции, 16 лет каждую среду, как на работу, ходил я в клуб, занимаясь организацией горного туризма. 7 мастеров и кандидатов в мастера спорта, более 40 перворазрядников подготовил за эти годы. Каждый год руководил школой инструкторов. Многие из значков напоминают мне об этих беспокойных днях. Харьковская область стала одной из самых активных в развитии горного туризма на Украине и в Союзе.
В моей коллекции есть несколько самодельных значков. Откуда они? Вот, например. этот треугольник, на котором слова «Харьков – Москва 1960 – 1970». Нарисованы горы, а под ними – маленький здельвейс.
В 1960 году наша группа ехала на Тянь – Шань. В поезде Москва – Фрунзе познакомились с группой москвичей. Гитара, песни, шутки. Четырех дней пути хватило, чтобы потом 40 лет ездить друг к другу в гости и на юбилеи, дарить памятные значки, стихи и песни…
Значки «40 лет а\л «Торпедо», «50 лет а\л «Торпедо» напомнили о событиях конца 50 х годов. Альплагерь «Торпедо> находился в Цейском ущелье на Кавказе. Мой первый альплагерь – как первая любовь. Все незнакомо, все интересно, все в первый раз! Рано утром полуголые выбегаем на зарядку, потом бег, потом ледниковая вода с головы до ног. Вкусный обильный завтрак, дают добавку! А вокруг – узкое ущелье, густо заросшее сосной, и почти над головой высоко сверкает снегом Сказский ледник. Я потом много раз бывал здесь, делал вершины, крутил слалом. Юра Визбор тоже любил это ущелье. Здесь он сочинил свою последнюю песню, называется «Цейская»:
Вот и опять между сосен открылась картина:
Путь к небесам, что стенами из камня зажат.
Здесь на рассвет золотые взирают вершины,
И ледники как замерзшее небо, лежат.
Этот в белых снегах
Горнолыжный лицей —
Панацея от наших несчастий.
Мы не верим словам,
Но в альплагере «Цей»
Все мы счастливы были отчасти.
Эти хребты нам сулили и радость и беды,
Издалека звали нас, чтобы мы их прошли.
Эти снега нас не раз приводили к победам,
А иногда приводили от дружбы к любви.
