скачать книгу бесплатно
Внезапно вся эта штука с луной – самое главное событие. Либо это, либо нашим учителям так же скучно от школьных заданий, как и нам.
Ладно если бы я ходила на астрономию. Но французский?! Мадам О’Брайен заставила нас весь урок обсуждать la lune. И задала сочинение о ней к пятнице, потому что в среду вечером мы все будем наблюдать за столкновением астероида и Луны.
Сэмми говорит, каждый раз, когда они разводят такую суету насчет затмения или метеоритного дождя, дело заканчивается самым обыкновенным дождем, из-за которого не видно ни затмений, ни метеоритов.
Но насчет астероида всполошилась не только мадам О’Брайен. На английском обсуждали происхождение слова «месяц». Эдди пошутил насчет лунатиков, а мистер Клиффорд так увлекся рассказом об этимологии, что даже не рассердился. Напротив, поговорил с нами о сленге и метафорах, связанных с астрономией, и задал домашку. Надо написать о чем угодно, лишь бы связанном с луной. Само собой, к пятнице.
И мисс Хэммиш, видимо, считает, что эта лунная штука – историческое событие, поэтому мы и на истории обсуждали: как люди в разные времена смотрели на луну, кометы, затмения. Это, вообще-то, оказалось довольно интересно. Никогда не задумывалась, что луна, которую вижу я, – это та же самая луна, на которую смотрели Шекспир, и Мария-Антуанетта, и Джордж Вашингтон, и Клеопатра. Не говоря уж обо всех бесконечных людях, про которых я даже не слышала. Всякие хомо сапиенсы и неандертальцы видели ту же самую луну. Именно она прибывала и убывала у них в небесах.
Разумеется, мисс Хэммиш мало было просто вдохновить нас историями. Она тоже задала домашку. Мы должны написать эссе или об астрономии прошлого и как она повлияла на кого-нибудь (типа они увидели комету и страшно испугались, или она предсказала что-то), или заметку о том, что случится в среду ночью.
В любом случае – это к пятнице.
Не понимаю учителей. Они же, по идее, общаются друг с другом, и хоть кто-то мог бы сообразить, насколько нечестно задавать нам все на пятницу. Вот бы придумать, как обдурить их всех: например, написать эссе по истории и перевести его на французский (наверно, так можно было бы, если б у меня был хороший французский, а он плохой). В общем, не представляю, как сделать два по цене одного, так что, видимо, придется писать три отдельные работы (одну на французском) и сдать все в пятницу.
К тому моменту меня уже будет тошнить от луны.
Столкновение астероида с Луной должно произойти около девяти тридцати вечера в среду, и маме стало так интересно, что мы аж новости сегодня посмотрели. Там говорили, что астероиды врезаются в Луну довольно часто, оставляя на ней кратеры, но этот будет самым крупным за все время, и что в ясную ночь можно будет увидеть эффект от их встречи, вероятно, даже невооруженным глазом, а в бинокль точно. По их словам выходит весьма драматично, но я все-таки не думаю, что оно стоит трех домашек.
Мама также посмотрела местные новости, чего она почти никогда не делает, потому что они, по ее словам, слишком депрессивные, и синоптики обещали очень подходящую погоду. Чистое небо и тринадцать – пятнадцать тепла. Говорят, в Нью-Йорке народ организует вечеринки в Центральном парке и на крышах. Я спросила маму, можно ли нам тоже устроить вечеринку, но она отказала, однако люди из соседних домов наверняка выйдут на улицу посмотреть, и все равно выйдет похоже на уличный праздник.
Не знаю, насколько будет интересно, но хоть какое-то разнообразие по сравнению со всей остальной моей жизнью.
17 мая
Восемьдесят два балла за контрольную по математике. Было как минимум четыре вопроса, на которые я могла ответить правильно, но сделала глупые ошибки.
Точно знаю, что мать Сэмми годами не интересуется оценками за тесты, а мама Меган вечно переживает насчет того, с кем Меган тусуется, но не думаю, что ей особенно важна успеваемость. А мне выпало жить с матерью, работающей дома, и у нее куча времени, чтобы проверять все, ошиваться рядом и требовать показать контрольные.
Мы не ругались особо (в конце концов, проходной балл я набрала), но мама прочитала мне одну из своих знаменитых лекций «Ты не должна быть такой невнимательной». Обычно я выслушиваю подобное раз в неделю, иногда чаще, если на нее находит.
Мама сказала, что раз я такая безалаберная, то будет неплохо, если я возьмусь за лунную домашку сейчас, ведь не все работы связаны с тем, что произойдет завтра.
Она предложила написать о высадке на Луну в 1969, я погуглила и обнаружила – многим вообще наплевать, что люди разгуливали по Луне. Все тогда смотрели «Звездный путь» (оригинальный, старый-с-убогими-спецэффектами-«Телепортируй меня, Скотти»-«Звездный путь») и привыкли наблюдать, как капитан Кирк и мистер Спок скачут по всей Вселенной, а настоящие люди на настоящей Луне не произвели такого впечатления.
Мне кажется, это нелепо. Люди высадились на Луну впервые за всю историю, а народ предпочел смотреть, как доктор Маккой в тысячный раз произносит: «Он мертв, Джим».
Я не очень понимала, как сделать из этого сочинение, и мы с мамой немного поговорили обо всем: как выдумка иногда могущественнее, чем реальность, и как в шестьдесят девятом было много цинизма из-за Вьетнама, шестидесятых и вот этого всего, и как были люди, которые не верили, что кто-то высадился на Луну, а считали все это мистификацией.
Наверно, французское сочинение я напишу про завтра, потому что моего французского не хватит на «цинизм» и «мистификацию». Для английского сгодится идея про выдумку, превосходящую по силе реальность, а для истории сосредоточусь на том, с каким цинизмом люди относились к словам правительства.
Пересказала маме, что Сэмми предрекает завтра дождь, потому что всегда, когда что-то захватывающее должно происходить в небе, идет дождь, и мама рассмеялась и сказала, что в жизни не встречала более пессимистично настроенного пятнадцатилетнего подростка.
Когда Сэмми стукнет шестнадцать, я буду у папы. Есть у меня предчувствие, что на вечеринку позовут только парней, так что и неважно.
Около десяти случилось нечто странное. Я писала сочинение, а мама с Джонни пререкались насчет отбоя, и тут раздался звонок. Нам никто не звонит так поздно, так что мы все аж подпрыгнули. Я подошла к телефону, и это оказался Мэтт.
– У тебя все в порядке? – спросила я.
Мэтт никогда не звонит так поздно и вообще почти никогда не звонит вечером в будни.
– Да, все хорошо. Просто хотел услышать ваши голоса.
Я сказала маме, что это Мэтт, Джонни взял трубку на кухне, а мама – у себя в спальне. Мы рассказали ему новости (я пожаловалась на три лунные домашки), а он поделился тем, что ему осталось сделать по учебе. Потом они с мамой обсудили, как он вернется домой.
Все было вполне нормально, но у меня оставалось ощущение чего-то неправильного. Джонни первый повесил трубку, потом мама, а мне удалось задержать Мэтта еще на минуту.
– Ты уверен, что у тебя все в порядке? – снова спросила я.
Он на секунду завис, а потом сказал:
– У меня странное чувство. Наверно, из-за всей этой луны.
Мэтт всегда был тем человеком, который все мне объяснял. Мама с утра до ночи писала, и у нее был Джонни, папа пропадал на работе (пока еще жил здесь), так что я обращалась к Мэтту. Не в том дело, что он ясновидящий. Может, он просто на три года старше, но у него всегда был ответ на любой вопрос.
– Ты думаешь, может произойти что-нибудь плохое? – спросила я. – Метеор ведь не в нас прилетит, а в луну.
– Знаю, – ответил он. – Но завтра вечером не исключен некоторый хаос. Телефонные линии будут перегружены, все примутся названивать друг другу. Иногда люди впадают в панику без всякой причины.
– Ты правда считаешь, что будет паника? У нас тут кажется, что это просто предлог для учителей задать еще больше домашки.
Мэтт рассмеялся:
– Учителям для этого не нужны предлоги. В общем, я просто подумал, что сегодня хороший шанс застать вас всех дома и поболтать.
– Я скучаю по тебе, – сказала я. – Хорошо, что ты возвращаешься.
– Я тоже скучаю, – сказал он и опять сделал паузу. – А ты еще ведешь свой дневник?
– Ага.
– Хорошо. Не забудь подробно описать завтрашний день. Лет через двадцать перечитаешь с удовольствием.
– Ты просто хочешь, чтобы я записала все твои умные высказывания, – сказала я. – Для твоих будущих биографов.
– И это тоже. Увидимся через несколько дней.
Повесив трубку, я не могла понять, лучше себя чувствую или хуже. Если беспокоится Мэтт, я тоже беспокоюсь.
Но, возможно, Мэтт просто беспокоится насчет всех своих экзаменов и выпускных работ.
Часть вторая
18 мая
Иногда, когда мама готовится писать новую книгу, она говорит, что не знает, с чего начать: финал для нее так ясен, что завязка уже кажется не важной. Я чувствую сейчас примерно то же, только непонятно, что будет в финале, – хотя бы в финале сегодняшнего дня. Мы уже несколько часов пытаемся дозвониться до папы по домашнему или мобильному, но в трубке лишь короткие быстрые гудки – линии перегружены. Не знаю, сколько еще мама будет пытаться и поговорим ли мы с ним до того, как я усну. Если вообще усну.
Кажется, утро было миллион лет назад. Помню, я увидела луну в рассветном небе. Половинку луны, но она была очень отчетливо видна, и я подумала, что вечером в нее врежется метеор, и это будет так захватывающе.
Но в школьном автобусе луну не обсуждали. Сэмми жаловалась на дресс-код для выпускного (платье не слишком короткое, бретельки или рукава обязательны) и как ей охота надеть то, в котором она ходит по клубам.
Меган сидела в автобусе отдельно – с компанией приятелей из церкви. Может, они и говорили про метеор, но, по-моему, просто молились. Они иногда делают так в автобусе: молятся или читают Библию.
Школьный день прошел как обычно.
На французском было скучно.
После уроков я осталась на тренировку в бассейне, а потом меня забрала мама. Она пригласила миссис Несбитт посмотреть на метеор, но та отказалась – сказала, что ей будет спокойнее остаться дома. В общем, во время большого события будем только мама, и Джонни, и я. Так она и назвала его: большое событие.
Еще она предложила сделать домашку пораньше, дескать, тогда мы сможем замутить вечеринку после ужина. Я так и поступила. Закончила два лунных сочинения, решила математику, мы поужинали, а потом смотрели CNN примерно до полдевятого.
В новостях только и разговоров, что о Луне. Пригласили несколько астрономов, и было видно, что они в предвкушении столкновения.
– Может, когда закончу играть второго[2 - Игрок второй базы в бейсболе.] для «Янки»[3 - Бейсбольный клуб в Нью-Йорке.], стану астрономом, – сказал Джонни.
Я как раз думала о том же самом (ну, понятно, не про «Янки»). Судя по астрономам, они просто обожают свое дело. Все страшно возбуждены от того, что астероид попадет прямо в Луну. У них там таблицы, компьютерные модели, графики, но, вообще-то, они выглядят как такие большие дети в Рождество.
Мама откопала телескоп Мэтта и нашла отличный бинокль, который загадочно пропал прошлым летом. Ради такого случая она даже испекла печенье с шоколадной крошкой, и мы вынесли на улицу салфетки и блюдо с печеньками. Решили смотреть с дороги – прикинули, что вид оттуда будет лучше. Мы с мамой вытащили шезлонги, а Джонни захотел смотреть в телескоп. Сколько продлится столкновение и будет ли на что поглядеть после него, никто не знал.
По-моему, на улицу сегодня вечером высыпал весь квартал. Некоторые делали барбекю у себя на верандах, но большинство расположились как и мы – на лужайке перед домом. Я не заметила только мистера Хопкина, но, судя по мерцанию в окне его гостиной, он все по телевизору смотрел.
Все это было похоже на большой уличный праздник. Дома на нашей улице стоят далеко один от другого, так что слов особо не разобрать, просто общий веселый гул.
Когда время подошло к девяти тридцати, стало тихо. Прямо чувствовалось, как все вытянули и изогнули шеи, запрокинув головы. Джонни был у телескопа, и именно он первым закричал, что астероид приближается. Увидел его в ночном небе, а затем и все мы – самую большую падающую звезду, какую только можно вообразить. Намного меньше Луны, но гораздо больше всего, что мне когда-либо доводилось видеть на небосводе. Он как будто полыхал, и мы все разразились приветственными криками.
Тут я задумалась обо всех людях в прошлом, которые наблюдали комету Галлея и не знали, что это такое, а видели только нечто устрашающее и вдохновляющее. На какую-то долю секунды я оказалась средневековым подростком, глядящим в небо и изумляющимся его скрытым тайнам, или ацтеком, или апачем. На это крошечное мгновение я стала каждым шестнадцатилетним человеком в истории, не знающим, какое будущее предвещают мне небеса.
А потом они столкнулись. И хотя мы знали, что это произойдет, все были в шоке, когда астероид на самом деле врезался в Луну. В нашу Луну. Мне кажется, в эту секунду все осознали, что это Наша Луна, и что если произошла атака на нее, то это атака и на нас.
А может, никто ничего такого не осознал. Я только знаю, что большинство людей на улице возбужденно зашумели, но потом все замолчали, а какая-то женщина в нескольких домах от нас закричала «О боже!», и люди заголосили «Что? Как?», словно кто-то здесь мог ответить.
Понятно, что все эти астрономы, которых мы слушали час назад по CNN, могут объяснить, что случилось, и как, и почему, и они наверняка будут объяснять это сегодня, и завтра, и поди все время до следующего «большого события». И ясно, что сама я не могу ничего объяснить, потому что на самом деле не знаю, что произошло, и уж тем более почему.
Но луна уже не была половинкой. Она была вся не такая, под каким-то кривым углом, и видно было три четверти, и она стала больше, намного больше, как в момент восхода над горизонтом, только она не всходила. Она была пришлепнута посреди неба, слишком большая, слишком заметная. Можно было даже без бинокля разглядеть очертания кратеров, которые раньше я только в Мэттов телескоп и видела.
Непохоже было, чтобы в космос отлетел какой-то ее кусок. И мы, конечно, не слышали звука столкновения, но непохоже было, что астероид прилетел четко в центр Луны. А было похоже на игру в шарики, когда один шар бьет другой, и тот укатывается по диагонали.
Это все еще была наша луна, и она все еще представляла собой большой кусок мертвого камня в небе, но больше не казалась привычной и безопасной. Она наводила ужас, и чувствовалось, как вокруг поднимается паника. Некоторые люди помчались к своим машинам и куда-то поехали. Другие начали молиться или плакать. В одном доме принялись петь американский гимн.
– Позвоню-ка я Мэтту, – сказала мама, словно это была самая естественная вещь в мире. – Пошли, ребята. Посмотрим, что скажет CNN.
– Мам, это конец света? – спросил Джонни, подхватив блюдо с печеньками и запихивая одну в рот.
– Нет, не он, – ответила мама, складывая шезлонг и относя его к дому. – И да, завтра тебе нужно идти в школу.
Мы все посмеялись. Я как раз размышляла об этом же.
Джонни убрал печенье и включил телевизор. Только там не было никакого CNN.
– Может, я ошибаюсь, – сказала мама. – Может, и правда миру конец.
– Попробовать «Фокс Ньюс»[4 - Американский новостной телеканал, придерживающийся консервативной ориентации.]? – спросила я.
Маму передернуло.
– Мы еще не настолько в отчаянном положении, – сказала она. – Попробуй какое-нибудь кабельное. Наверняка везде есть свои астрономы.
Большинство каналов не работало, но наш местный, кажется, транслировал NBC из Филадельфии. Даже это было странно, потому что у нас обычно Нью-Йорк.
Мама все пыталась дозвониться на мобильный Мэтта, однако безуспешно. Репортеры из Филадельфии знали ненамного больше нашего, хотя они сообщили о случаях грабежа и массовой панике на улицах.
– Иди проверь, что там творится, – сказала мне мама, и я вышла из дома. Видно было мерцание телика миссис Несбитт, и на чьем-то заднем дворе продолжалась молитва, но вопли прекратились.
Я заставила себя посмотреть на Луну. Мне было страшно, что она еще увеличилась, что она приближается к Земле и скоро раздавит нас всех до смерти, но на вид она осталась такого же размера. Однако была по-прежнему не там, словно ее уронили набок, и все так же чересчур велика для ночного неба. И все еще три четверти.
– Мобильный не работает! – закричал кто-то дальше по улице, и в голосе слышалось то же, что ощутили мы, когда не стало CNN: цивилизации больше нет.
– Проверь свой мобильный, – сказала я маме, вернувшись в дом, и она проверила, и у нее он тоже не работал.
– Похоже, в этой части страны их вырубило, – сказала она.
– Я уверена, что с Мэттом все хорошо, – проговорила я. – Посмотрю-ка почту, вдруг он послал письмо с ноута.
И я залезла в Интернет, точнее попыталась залезть в Интернет – ведь связи-то не было.
– С ним все хорошо, – повторила мама, когда я сообщила ей об этом. – Нет никаких оснований думать, что с ним не все в порядке. Луна там, где и должна быть. Мэтт позвонит, когда появится возможность.
За весь вечер это были единственное мамино предсказание, которое в итоге сбылось. Потому что минут через десять зазвонил телефон, и это был Мэтт.
– Я не могу долго разговаривать, – сказал он. – Звоню из таксофона, и тут за мной очередь. Просто хотел узнать, как вы там, и сообщить, что у меня все нормально.
– А где ты? – спросила мама.
– В центре, – ответил Мэтт. – Как только стало ясно, что мобильные не работают, многие поехали в город позвонить. Завтра поговорим, когда это безумие слегка уляжется.
– Будь осторожен, – сказала мама, и Мэтт обещал, что будет.
По-моему, как раз тогда Джонни спросил, можно ли позвонить папе, и мама принялась дозваниваться. Но телефонные линии везде как с ума посходили. Я предложила позвонить бабушке в Лас-Вегас, но и это у нас не вышло.
Мы уселись перед телевизором – посмотреть, что происходит во всем остальном мире. Самый смешной момент был, когда мы обе с мамой одновременно подорвались за печеньем с шоколадной крошкой. Я опередила ее, принесла блюдо. И все прямо набросились на угощение. Мама съедала печеньку, сидела неподвижно несколько минут, потом шла звонить папе или бабушке. Джонни, у которого в норме отлично получается ограничивать себя в сладком, безостановочно набивал рот. Я бы съела целую коробку шоколада, если б таковая нашлась в доме.
Телик то показывал, то нет, а кабельное телевидение так и не заработало. Наконец Джонни догадался притащить радиоприемник, и мы включили его. Ни одного канала из Нью-Йорка не нашли, но Филадельфия вещала устойчиво.
Поначалу информации у них было не больше, чем у нас. В луну врезался астероид, как нам и говорили. Однако расчеты где-то оказались неверны.
Но, прежде чем какой-нибудь астроном смог прийти и объяснить, в чем именно дело, прозвучала сводка новостей. Мы сперва услышали ее по радио, но потом появилась приличная телесвязь, и радио выключили.
Человек, который вел трансляцию, наверно, слушал сообщение через маленький наушник у себя в ухе, потому что он на самом деле побледнел и сказал:
