скачать книгу бесплатно
Сделано с любовью
Алиса Перова
Папины дочки #2
Вот же чёртова девка!
Она ворвалась в мой кабинет с той же бесцеремонностью, с какой привыкла топать по жизни.
– Кирилл Андреевич, добрый день! – наглая бестия широко улыбнулась.
Был добрый… Пока на него не обрушилась чудовищная напасть…
Маленькая и изящная, как фарфоровая куколка. Только мне уже известно, как бывает обманчива внешность. В нежном ангельском облике кротость и смирение, а в чернющих глазах черти отжигают рок-н-ролл.
Зачем она снова здесь? Я даже не рискую строить предположения и терпеливо жду хреновых новостей…
Алиса Перова
Сделано с любовью
Пролог
За четыре года до основных событий
Похоже, этот придурок сидел в засаде, ожидая моего прибытия. А как иначе объяснить возникновение на моём пути долговязого и тощего администратора Алика? Теперь он бежит передо мной задом наперёд и всем своим педиковатым обликом выражает бурное негодование.
– Скрипка, что ты здесь делаешь? Тебе нельзя сюда! – визжит он, как истеричная баба, и размахивает руками в знак протеста. Однако прикоснуться ко мне этот трусливый пёс не рискует и, осознавая собственное бессилие, тявкает ещё громче: – Ты вообще слов не понимаешь?! Может, мне охрану позвать?
– Сперва заведи эту самую охрану, – произношу негромко и ускоряю шаг. – Прочь с дороги!
– Совсем обнаглела, зараза мелкая? – голосит Алик петушиным фальцетом, но предусмотрительно отпрыгивает в сторону и теперь скачет боком, стараясь не отставать от меня. – Кирилла Андреевича нет! И сегодня не будет! Ты меня слышишь?
Нет, не слышу!
Быстрым шагом миную скалодром, игнорируя приветственные оклики альпинистов, и стремительно приближаюсь к цели – неприметной серой двери в конце ангара.
– Я что, непонятно сказал? – Алик отважно пытается преградить мне путь, бросаясь грудью на дверь, но встречает её носом, когда я резко дёргаю ручку на себя.
Вопли администратора меня совершенно не волнуют, потому что ОН здесь!.. Мой герой! И самый лучший мужчина! Я с силой захлопываю тяжёлую дверь и остаюсь с НИМ наедине… А всё остальное уже не имеет значения.
– Кирилл Андреевич, добрый день! – расправив плечи, цепляю на лицо отрепетированную улыбку.
Если день моего инструктора по скалолазанию и был добрым, то только что он накрылся. Оу, поправочка – моего БЫВШЕГО инструктора. Пару месяцев назад волевым решением этого классного мужика было принято не допускать к тренировкам Аику Валентиновну Скрипку, то есть меня. Ну что ж… возможно, Кирилл Андреевич был не так уж и неправ… Он ведь такой серьёзный, взрослый, почти двадцатичетырёхлетний дядя, и ясное дело, что ему неприятно быть скомпрометированным малолетней девчонкой!.. Но я же вошла в его положение – спорить не стала и ушла, дав ему достаточно времени, чтобы остыть… и соскучиться. А заодно и себе – чтобы повзрослеть до нужной кондиции.
Но прямо сейчас, глядя в мужественное лицо, на котором отразилась вся людская скорбь, я понимаю, что Кирилл Андреевич мне совсем не рад. Приятного мало, конечно, но на мои планы никак не влияет – у меня деловое предложение. Я поспешно одёргиваю дурацкое узкое платье, которое от быстрой ходьбы собралось в гармошку и обнажило мои ноги до самой задницы. В ответ оно, платье, шандарахнуло меня статическим электричеством. Не смертельно.
– Айя, кажется, я запретил тебе здесь появляться, – подаёт голос мужчина моей мечты.
Суров! И злопамятен, гад.
Впрочем, я готова и к такому приёму. Старательно вздыхаю и роняю на пол полный раскаяния взгляд. Но сейчас мне необходим зрительный контакт, и я снова возвращаюсь к серым глазам.
– Вам не показалось, Кирилл Андреевич, но с момента Вашего запрета кое-что изменилось… – спотыкаюсь о его недобрый прищур и на ходу припудриваю заготовленную новость: – Месяц назад я достигла возраста согласия…
Уверена, что это звучит гораздо весомее, чем «шестнадцатилетие», но по каменной морде моего визави сложно понять, знает ли он, в каком возрасте уже всё можно… Пауза затянулась, и я озвучила главную цель визита:
– И я выбрала Вас.
Не то чтобы я ожидала, что Кирилл Андреевич с радостным воплем рванёт сдирать с меня зубами одежду… но этот его взгляд… Наверное, так психиатр смотрит на своего пациента. Он хоть слышал, что я ему сказала?
– Я не буду тебя тренировать, Айя. Извини, – прозвучал бесцветный ответ. Вообще не по теме!
А кто сказал, что будет просто? И совсем не факт, что красивый героический мужик непременно должен быть умным. А всё ж хотелось бы!.. Ну что ж, поясню для тех, кто в танке:
– Да тренируйте Вы кого хотите, плевать мне на это! Вы специально дурачком прикидываетесь, да? Я Вам говорю о согласии на…
– Стоп! Я понял! – выкидывает вперёд ладони. – Я смекалистый… мм… дядя.
Лох ты педальный! И ссыкливый!
– Послушай меня, девочка, – начинает этот придурок свою занудную проповедь, – я надеюсь, что твоё… эм… мероприятие предполагает согласие обеих сторон? Так вот – я против! Потому что предпочитаю дружить с взрослыми тётями.
Да уж видела я твою тётю! Сиськи есть – ума не надо!
– А ты, кстати, почему не в школе? Прогуливаешь? – с фальшивым беспокойством интересуется Кирилл Андреевич.
Ах ты сволочь!
– Я окончила школу! – улыбка даётся мне непросто. А его скепсис во всю морду бесит так, что я всерьёз начинаю сомневаться в адекватности своего выбора.
Мобильник оживает совсем уж не вовремя. Чёрт, я ведь собиралась его отключить! Не отпуская серый взгляд, я пытаюсь справиться с замочком на идиотской мини-сумочке. Бархатная, расшитая золотыми нитями, эта сумочка досталась моей бабуле в наследство от её бабули. Ещё сегодня утром она казалась мне очень красивой и подходящей случаю… А сейчас, когда Кирилл Андреевич разглядывает её с таким недоумением, я вдруг чую, как от неё прёт нафталином.
В глаза мне смотри, эстет грёбаный! Можешь продолжать кувыркаться со своей пожилой блондинкой! Ты ещё и не заслужил мой бутончик!
– Я уже давно взрослая и самостоятельная, Кирилл Андреевич! И мне Вас искренне жаль…
– Почему это? – недоумевает он.
А я, наконец-то добравшись рукой до трезвонящего телефона, сбросила вызов и с удовольствием припечатала:
– Вы же предпочитаете старух! – я снова глушу беспокойный мобильник и мстительно выливаю на моего несостоявшегося любовника шквал презрения: – Но когда-нибудь Вы непременно опомнитесь и откопаете в себе мужество взглянуть правде в глаза, только увы – для Вас уже будет слишком поздно. Ведь мы, женщины, такие непредсказуемые…
Да заглохнешь ты, наконец?!
Я со злостью глушу надрывающийся телефон. Как же хочется запустить эту звонилку кое-кому улыбчивому в лоб, чтобы выражение «герой – голова с дырой» прямо сейчас обрело простой и понятный смысл. Сидит он, ухмыляется, коз-зёл!
– Ты просто трус, Кирилл, – бросаю ему в лицо. – Жаль, что когда окрепнет твоё согласие, это уже будет совсем другая история, в которой ты мне неинтересен.
Ну-у… вот и договорились. Зачем только приходила, спрашивается?
Мобильник тоже, кажется, задался неблагородной целью доконать меня. На сей раз это сообщение. Я пробегаю взглядом по экрану… «Скорая… больница… инсульт…»
Ой… Бабанечка моя!
– К-как это? – я снова и снова перечитываю страшное неправильное сообщение, надеясь найти спасительную зацепку, которую могла не заметить. Но жестокие слова обретают всё более пугающий смысл, путая и сминая мои мысли и грозя снова расколоть мой привычный мир. – Почему?
– Айя, что случилось?! – какой-то чужой посторонний голос бесцеремонно вмешивается в моё горе, и я нахожу глазами источник звука. Это Кирилл… Андреевич зачем-то приближается ко мне. Зачем?
– Не твоё дело! Понял? – рявкаю ему. Пусть только попробует сделать ко мне ещё шаг!..
Что я вообще делаю в этом чулане?.. С этим мужиком… Там же моя Бабаня… Она не может… она не должна умереть! Она же знает, как нужна мне! И не оставит меня одну… Не оставит же?
А как же наша мечта, Бабань?
Я не заметила, как оказалась снова на улице. Холодный ветер, рванувший мне в лицо, разметал волосы и остудил панику.
Мы справимся, Бабань! Мы ведь с тобой бойцы!..
Глава 1
Аика
Четыре года спустя
Ну и февраль! Я паркую свой «танк» возле зарослей пушистых елей, подальше от шумного сборища и яркой иллюминации и, заглушив двигатель, покидаю прогретый салон. Промозглый колючий ветер мгновенно остудил кожу, пробравшись за шиворот.
В телефоне пиликает сообщение, и я бросаю беглый взгляд на экран. Господин Рябинин решил взять меня измором: «Айка, ты хорошо подумала?» Улыбаюсь и прячу мобильник в карман. Не хочу прямо сейчас портить ему настроение очередным отказом. Накинув капюшон, я решительно покидаю тёмную парковку.
Терпеть не могу такую зиму – то дождь, то мокрый снег. А сегодня вообще трындец – лужи замёрзли, превратив город в сплошной каток и обледеневшие бугры грязюки. Уверена, что и в Сочи сейчас ненамного приятнее. Уж лучше в австралийских тропиках под пальмами, где стабильно жарко и…
Вот чёрт!
Резко останавливаюсь и отступаю назад, в моё укрытие. Отсюда мне сложно разглядеть лицо мужчины, стоящего на крыльце модного ночного клуба «Трясогузка». Сам он смотрит в сторону, да и болтающиеся туда-сюда пьяные тусовщики, любители ночной жизни, мешают рассмотреть его как следует. Собрать бы всех этих бездельников – и на уборку леса от таких же вот… Но это потом.
А прямо сейчас меня интересует ОН! Это точно он! Моё сердце оглушительно бу?хает, заглушая звуки улицы и подтверждая мою догадку – это ОН. Вернулся! Наверняка я узнала бы его даже в многотысячной толпе. Прикуривает… А ведь обещал бросить, обманщик. Выдыхает дым и так привычно запрокидывает голову. Я знаю, что в этот момент он щурится…
Я всё про тебя знаю, мой Кир… и нестерпимо хочу коснуться твоего лица… губами. Как же я ждала тебя!.. И как я боялась, что ты вернёшься.
Мобильный рингтон не позволяет мне провалиться в горько-сладкие воспоминания. Алекс! Нашлась-таки, рыжая бестия!
– Саш, телефон тебе зачем? – рявкаю на сестру. – Я раз десять уже звонила! Выползай давай из своей «Трясожопки», я подъехала.
– Во-первых, не десять, а всего три пропущенных от тебя. У меня всё записано, брехушка! – уличает меня Алекс, но тут же её тон меняется на виноватый: – Айка, ты что, правда, что ль, в «Трясогузке»?
– И самое время это проверить, выходи! – приказываю сестре, не сводя глаз с Кирилла. Прямо сейчас он разговаривает с каким-то вертлявым хреном.
– Слу-ушай, Айчик, прости, я правда не слышала телефон… Короче, я уже давно дома. Понимаешь, позвонила Стешка и…
И я вся обращаюсь в слух, впитывая новости, которые выплескивает на меня Алекс. Не сказать, чтобы приятные, но вполне ожидаемые. Да мы с девчонками и не надеялись, что с нашей мамой будет легко. Но… родителей ведь не выбирают.
– Разберёмся, Саш, – обещаю я, запоздало разглядывая освещённый пятачок возле клуба, и с досадой понимаю, что Кирилла там больше нет. Оно и понятно – не метровая же у него сигарета.
Вот гадство!
– Естессно, – оптимистично заверяет Алекс и тут же интересуется: – Ай, а ты скоро будешь? Может, сигарет мне купишь? Ну и Стешке какой-нибудь там чупа-чупс.
– Кажется, ты завязала с курением, – ворчливо напоминаю ей и возвращаюсь в машину.
– Да я с вами живу, как на вулкане! Это ж какие нервы надо иметь в этом дурдоме! – мгновенно заводится Алекс. – А может, тебе напомнить из-за кого я курить начала, кровопийца мелкая?!
– Не надо, Сань, я помню, что свинья всегда найдёт грязь. Будет вам со Стешкой по чупа-чупсу! – злорадно обещаю и, прежде чем Алекс взорвёт мои барабанные перепонки, сбрасываю вызов.
Пора ехать. Но взгляд невольно возвращается туда, к входу в клуб, и мечется среди мужских фигур, выбраковывая одного за другим. Пеньки неказистые! Открываю бардачок и достаю пачку сигарет. Ровно пять штук. В прошлом году их было шесть, но одну я приговорила двадцать пятого декабря… В праздник католического Рождества. И в годовщину моей свободы… и потери. А сейчас у меня что?.. А сейчас дать бы кому-нибудь в бубен в честь паршивой погоды!
Я извлекаю сигарету из пачки и, прикурив, снова покидаю салон. Почему-то теперь я совершенно не ощущаю холода, зато чувствую отвратительную ноющую боль.
Да к чертовой бабушке эти эмоции!
Делаю глубокую затяжку, пытаясь вытравить из груди беспокойство. Какая-то рыжая растрёпа суетится перед клубом и горланит на всю округу. Похоже, у неё тоже эмоции фонтанируют. А может, просто перебрала?
– Даже не суйся туда! – громко рычит ей здоровенный бугай и стремительно исчезает в темноте.
Рыжая притормозила и, покрутив головой по сторонам, как завопит:
– Наших бью-ут!
Двое добровольцев мгновенно отреагировали на призыв и ломанулись вслед за бугаём, но рыжая на этом не успокоилась:
– Да помогите же! Там наших ребят убивают! – верещит, срывая голос.
Святая простота! Чтобы распугать этих клубных дристунов, лучшего способа и не найти. Кажется, девчонка тоже поняла это, глядя, как стремительно пустеет пятачок возле клуба. Поняла и рванула на «место убийства». Ну как рванула… очень старательно и почти на одном месте, размахивая руками, как ветряная мельница, и скользя высоченными каблуками по обледеневшей тротуарной плитке. Оборжаться! Если б только «наших» не убивали.
Закрыв машину, я откинула в сторону истлевшую в руке сигарету, о которой уже забыла, и двинулась наперерез отчаянной спасительнице. Ого, ну и шпала – выше моей Алекс!
– Кажется, тебя просили не соваться в заварушку, – напоминаю отважной рыжухе, но та будто и не слышит. Зато истошный женский визг действует на нас обеих, как стартовый свисток, и спустя пять секунд мы на поле боя.
У-ух! Вот это побоище!
Едва не подпрыгивая от азартного возбуждения, я завороженно наблюдаю за потрясающей битвой. Такого я ещё не видела! И, похоже, не только я впечатлилась – слева в нескольких метрах от нас скулят и жмутся к стеночке две расфуфыренные мартышки. Эти точно не из нашей группы поддержки. И несмотря на беспредельный численный перевес во вражеском войске, у этих болельщиц имеется серьёзный повод для беспокойства.
– А неплохо, да? – обращаюсь к Рыжей, застывшей рядом со мной очумевшим изваянием.
– Плохо! Это очень плохо! – встрепенулась она и укоризненно добавила: – Наши ведь в меньшинстве.
Вот это голос – обалдеть! А горланила она не так красиво. Этой бы девочке диктором на телевидении работать. Хотя… может, она там и трудится. Разве дикторам возбраняется шастать по подворотням в свободное от работы время? А может, у неё здесь горячий репортаж?..
– А почему ты так уверена, что я из ваших? – поддразниваю доверчивую рыжулю, но, не дожидаясь ответа, снова отвлекаюсь на драку. У-ух!
На самом деле «наших» я вычислила сразу. И как же мне нравятся «наши»!
