Под развалинами Помпеи. Т. 1

Когда поэт умолк, между гостями, только что наслаждавшимися гармоническими стихами, завязался разговор об интересном эпизоде из легенды об Арионе, в заключение которого Овидий рассказал живым блестящим языком подробности поимки пиратов и мести керинесского владетеля, Периандра, у которого нашел приют Арион, спасенный дельфином.

После рассказа Овидия один из присутствовавших, Луций Кальпурний Пизон, высказал следующее мнение:

– История с мальчиком Требием на Лукринском озере дает право заключить, что басня, содержащаяся в твоем стихотворении, Овидий Назон, могла быть действительным событием.

А Юлия, обращаясь к Флавию Альфию, сказала:

– Продолжай, Альфий, свой рассказ и сообщи нам о несчастном конце бедного мальчика-рыболова Эльвия, о котором теперь так много говорят, а также и о другом несчастье, на которое ты намекал.

– Пять дней тому назад Требий заболел, и болезнь его так быстро развилась, что уже убила мальчика. Рассказывают, что в обычный час Симона видели у берега, высовывающим из воды свою голову и, казалось, с нетерпением поджидавшим своего любимца. «Симон! – кричали ему мальчики, бывшие в то время на берегу. – Твой Требий болен»; и дельфин, как бы понимая произносимые ими слова, медленно удалялся от берега.

– Смотрите, каким чувством обладают и рыбы, – заметила Юлия.

– Но это еще не все, – продолжал Флавий Альфий. – Вчера Требий умер, и тоскующий отец, собрав сухой морской травы и обрубков смолистых деревьев, устроил близ своей хижины, на берегу озера, небольшой костер, на котором сегодня утром был сожжен труп его сына. Знаете ли вы теперь, что произошло с верным дельфином?

– А что такое? – спросили все с удвоенным любопытством.

– Дельфин был только что найден мертвым близ еще теплой золы сгоревшего костра.

– Правда ли это? – воскликнули все с неописанным удивлением.

– Сущая правда! – повторил Флавий Альфий. – Вы еще можете видеть его у костра.

По предложению Юлии все ее гости отправились вместе с ней посмотреть на дельфина, не перенесшего смерти любимого им сына рыболова, Требия.

Солнце зашло уже за горы, тени которых ложились на всю низменную местность, и вечерний зефир, разнося повсюду запах цветов, рябил водную поверхность и освежал лица возвращавшихся к скромному ужину земледельцев, когда Юлия, Публий Овидий, Луций Пизон, Альфий и прочие гости Юлии, слышавшие трогательную историю о Требии и Симоне, подходили к месту, бывшему целью их прогулки, продолжая комментировать интересовавшее их событие и выражать свое сожаление.

На берегу выдавшегося в воду мыса они застали большую толпу людей, которая при приближении к ней красивой внучки императора почтительно расступилась и очистила дорогу ей и ее спутникам, убедившимся в истине всего того, что было рассказано им Флавием Альфием[126].

Несчастного отца умершего Требия, глядевшего неподвижным взором на обуглившиеся кости его дитяти, они старались успокоить словами сочувствия и, одарив его деньгами, отправились в обратный путь, когда стало уже довольно темно и в домах показались огни, а из труб шел дым, указывавший время ужина.

На пороге своей виллы, оправдываясь усталостью, причиненной ей утомительной прогулкой, Юлия простилась со своими гостями.

Ей необходимо было остаться одной, и мы покинем ее на короткое время.

Наступила полночь, и вся Байя погрузилась в глубокий сон. Прелестная внучка Августа отпустила на этот раз ранее обыкновенного своих горничных девушек. Все слуги находились уже в своих кубикулах, окружавших дверь виллы. Овидий, пробывший после прогулки короткое время в tablinum’e, где находились папирусы и пергаменты дорогих сочинений римских и греческих писателей, также уже удалился в свою спальню, и только на террасе виллы можно было видеть человека, ходившего взад и вперед, по временам останавливавшегося и пристально смотревшего на спокойную морскую поверхность, на которой отражались лучи ночных звезд. Это продолжалось с час.

Наконец, посмотрев в направлении Соррента и, вероятно, увидев предмет своего ожидания, он ушел с террасы, чтобы тотчас вновь возвратиться с зажженным факелом в руке; помахав им несколько раз в воздухе, он затушил его о землю.

Это было, как легко догадаться, условленным сигналом, который был замечен тем, кому он был подан, так как со стороны моря тотчас ответили таким же факельным огнем.

Терраса осталась совершенно пустой, и в эту минуту можно было видеть на море небольшую лодку, которая, подобно быстрой чайке, неслась по водной поверхности по направлению к байскому порту; это был faselus[127]. Из него, еще не толкнувшегося о берег, ловко выскочил молодой человек, и, пока лодочник привязывал к берегу свою утлую ладью, он исчез в темных закоулках городка.

Вся Байя казалась уснувшей: повсюду было тихо; лишь морская волна, медленно пробегая по берегу и с однообразным ропотом расстилая по нему свою пену, не столько нарушала, сколько ласкала ночное спокойствие. Изящные лодочки тихо колыхались под равномерным движением воды, а в душистых рощицах, рассеянных там и тут по склонам прибрежных холмов, слышалось пение малиновки.

Молодой человек, которого мы видели выпрыгнувшим из лодки, обойдя вокруг бывшей виллы Юлия Цезаря, остановился около небольшой потайной двери (ostium posticum), открывавшейся на задней стороне дома и выходившей на большую дорогу. Дверь эта открылась от первого легкого удара, и наш незнакомец, войдя в нее, быстро пошел по аллее и на пороге галереи был встречен матроной, хозяйкой виллы, окутанной в белоснежную паллу. Не произнеся ни слова, она схватила ночного гостя за правую руку и быстро увела его во внутренние покои.

Примечания

1

Марциал Марк Валерий (ок. 40 – ок. 104) – римский поэт-эпиграмматист, в творчестве которого эпиграмма стала тем, что мы сейчас понимаем под этим литературным термином.

2

Название одной из помпейских улиц; в переводе: «Улица могил».

3

Навклер (греч. navclyros) – собственник и вместе с тем капитан купеческого судна.

4

Анадиомена – «вышедшая из воды»; это название было дано Венере вследствие знаменитой картины Апеллеса, на которой богиня была изображена выходившей из моря и выжимавшей свои волосы.

5

Греки называли Венеру Афродитой, придавая ей такое название, как утверждает Гесиод, от пены Ионийского моря, от которой она родилась.

6

Каверна – углубление в нижней части судна, служившее местом для балласта.

7

Этот пассажир был конвоиром невольников во время их перевоза. В сочинениях Фукидида это лицо называется мастигофорус; слово это перешло и в латинский язык, сохранив свое значение.

8

Посылай нам, Нил, свои жатвы и получай от нас розы (лат.).

9

Циата – римская мера, заключавшая в себе такое количество жидкости, какое можно было выпить за один раз.

10

Анадема, как свидетельствует Лукреций и другие древние писатели, носилась в Греции не только женщинами, но и юношами и служила эмблемой царского или знатного происхождения.

11

Такое название этого инструмента объясняется следующей легендой. Его изобретатель, бог Меркурий, гуляя однажды на берегу Нила, нашел черепаховую скорлупу, на внутренней стороне которой остатки высохшей кожи пристали в виде тонких струн, издававших при прикосновении к ним пальца различные звуки. Вследствие этого и гармоническому ящику была придана форма черепаховой скорлупы.

12

Такая клятва была в употреблении у жителей Помпеи и сохранилась вырезанной на одном из отрытых в этом городе монументов.

13

Ubi tu Caius, ego Caia – Там, где ты -кай, я -кая (лат.). Такими словами, по утверждению Плутарха, встречала молодая своего мужа, как бы желая этим выразить: там, где ты хозяин и господин, там и я хозяйка и госпожа; известно также, что имена Кай, Тит и Семпроний считались у римлян счастливыми.

14

Во время Марциала и Ювенала римские солдаты-селадоны так злоупотребляли этой греческой фразой, что употребление ее было осмеяно этими писателями в эпиграммах.

15

Фалес Милетский (предположительно 624–548 до и. э.) – один из семи греческих мудрецов; древнегреческий философ и математик из Милета (Малая Азия). Представитель ионической натурфилософии и основатель милетской (ионийской) школы, с которой начинается история европейской науки.

16

Аспазия – знаменитая своим умом и красотой, сперва любовница, а потом и жена Перикла; также была из Милета. Она во многом способствовала развитию греческой цивилизации: преподавала риторику в Афинах, и Сократ был в числе ее слушателей. В том же городе, кроме прочих известных поэтов и ученых Греции, родился историк Аристид, автор нескромных рассказов, послуживших темой Апулею, написавшему «Золотого осла», и физик Апиксимен, изобретатель квадранта.

17

Канефоры (греч. носящие корзины). Так назывались в Древней Греции молодые девушки, приносившие богиням в дни их празднования дары, состоявшие преимущественно из корзин с цветами и благовонными веществами. В праздники Дианы, богини охоты, канефоры приносили дары от имени тех из своих подруг, которые желали отказаться от данного ими обета оставаться девственными; отсюда и сами праздники в честь Дианы назывались канефории.

18

Акрополь (греч. высокий город) – афинская цитадель, выстроенная Кекропсом и посвященная богине Минерве. Во время Павсания (170 год до P. X.) там показывали побеги от ее оливкового дерева, следы трезубца, оставленные богом Нептуном на скале, и остатки той воды, которая вышла тогда из нее.

19

Парфенон – афинский храм Минервы. Это название происходит от греческого слова «парфениа», означавшего девственность – качество, которое приписывали Минерве.

20

Панафинии – праздники у греков в честь Афины-Паллады, то есть Минервы (придаточное слово «пан» к названию города Афины означает на греческом языке «все»).

21

Храбры были некогда милетцы (лат.).

22

Тикэ (древнегреч.) – счастье.

23

Комплувиум – передняя часть дома, открытая по сторонам и защищенная навесом от дождя.

24

Анагност – невольник, обязанностью которого было читать громким голосом своему господину в таблинуме, то есть в комнате для занятий, или в триклиниуме, то есть в обеденном зале. Амиант – имя такого чтеца при Ливии Августе, певшего также, как свидетельствует одна из надписей, под аккомпанемент лиры песни Гомера.

25

Ave (лат.) – Ave или Aue – фраза, которую использовали римляне в качестве приветствия. В переводе с латыни означает «здравствуй» (или «прощай»). Немецкий аналог «Аве» – «Хайль».

26

Salve – это одновременно приветствие и прощание, означает «здравствуй, привет тебе» и «будь здоров, прощай».

27

Анниолена – этим именем, действительно, называлась одна из невольниц Ливии, как это свидетельствует список лиц, отпущенных Ливией на свободу, изданный кардиналом Полиньяком. В этом списке находится и имя вышеупомянутого Амианта.

28

Овация (ит. Ovazione) – так назывался у римлян триумф низшей степени, при котором приносилась в жертву овца (ovis); при этой овации то лицо, которому она устраивалась, отправлялся, пешком или верхом на лошади, в Капитолий, имея на себе белую тогу с пурпуровыми краями, на голове миртовую корону, а в руке оливковую ветвь. Такого триумфа удостаивался одержавший победу над неравным врагом, а именно: над беглецами, невольниками, пиратами. В триумфальной процессии несли военные знамена, оружие, деньги и прочую добычу.

29

У римских адвокатов было в обычае класть на голову статуи Марсия (знаменитого сатира, положившего, по словам легенды, на музыку гимны, посвященные богам) столько венков, сколько выигрывали они процессов. Необузданная Юлия, как пишет Марк Антоний Мурет в своем сочинении о Сенеке, подражала им в данном случае.

30

Фульвия, бывшая сперва женой Клавдия, а потом уж Марка Антония, побуждала последнего к грабежу и преступлениям и была злым гением для лиц, преследуемых триумвиратом. Она ненавидела Цицерона за оппозицию его к обоим мужьям ее. Когда была принесена ей голова этого великого оратора, отрубленная у него, по желанию Марка Антония, Каем Попилием Лепатом, которого некогда Цицерон защитил от обвинения в отцеубийстве, она сидела за обедом вместе со своим мужем; и в то время как последний при виде головы своего противника зверски смеялся, назначив убийце премию в 250 тысяч динариев, еще более жестокая Фульвия, оплевывая мертвую голову и надругаясь над ней, проколола своей головной иглой тот язык, который с таким красноречием громил преступления ее и ее обоих мужей. (См. Плутарха: «Жизнь Цицерона», Аппиана, Ювенала и др.) Тацит и Гораций называют Антония Африкана Юлом, а не Юлием.

31

Скрибония – первая жена Августа, от которой он имел дочь Юлию.

32

Веррий Флакк – римский грамматик, небольшие отрывки из сочинений которого изданы были вместе с сочинениями Помпея Феста в 1838 году в Париже Эггерсом, умер стариком при Тиверии; ему была поставлена статуя в его родном городе Принесте.

33

Cubile – называлась у римлян как кровать, так и та комната, где находилась кровать; собственно это слово означало «супружеское ложе». (Cubiculum – спальня.)

34

В то время лучшими розами считались розы из Песто (Позидония), в районе Салернского залива.

35

Публий Овидий Назон (43–17 до н. э.) – древнеримский поэт, работавший во многих жанрах, но более всего прославившийся любовными элегиями и двумя поэмами – «Метаморфозы» и «Искусство любви». Из-за несоответствия пропагандируемых им идеалов любви официальной политике императора Августа в отношении семьи и брака был сослан из Рима в западное Причерноморье, где провел последние десять лет жизни. Оказал огромное влияние на европейскую литературу. Последнее слово его имени является скорее прозвищем («назон» – большой нос или носатый).

36

Эней, троянский принц, от которого, как известно из сказочной эпохи римской истории, вели свой род цари, управлявшие Римом до объявления республики (509 г. до P. X.), происходил, как говорит мифологическая легенда, от Анхиза и богини Венеры и был взят ею живым на небо вопреки желанию Юноны. Судя по вышеприведенному четверостишию Овидия, и римские цезари, изменившие республику в империю, считали божественного Энея своим родоначальником.

37

Сикамбрами называлось одно из племен, населявших в то время Галлию. Это племя отличалось рыжими волосами с красноватым отливом.

38

Атриум – портик, открытый с передней, а иногда и с трех сторон, занимал в древних римских домах место нынешних прихожих; такие атриумы обнаружены и в развалинах самого Рима, близ римского форума. Эти атриумы украшались также статуями и фонтанами с бассейнами.

39

Эти рисунки являлись, собственно говоря, мозаикой, сделанной из темноватого и серого мрамора или из черной мастики, так что рисунки казались будто бы нарисованными карандашом.

40

Cavaedium – внутренний двор, всегда небольших размеров, огражденный с всех сторон, которыми не примыкал к дому, высокой стеной, не ниже первого этажа; боковые стороны были снабжены навесами на колоннах. Чтобы войти в этот двор с улицы, нужно было пройти протир (prothyrum), который, как правило, представлял собой узкий и короткий коридорчик, снабженный дверью с улицы и другой во двор.

41

Бастерна – род носилок или паланкина, исключительно для женщин, носимого мулами (один запрягается впереди бастерны, другой – позади), которыми управлял невольник, называемый basternarius.

42

Соляриум – терраса, которая устраивалась над самым домом; она называлась так потому, что была открыта для солнца и воздуха. Иногда такая терраса звалась coenaculum, а именно, когда она служила столовой (чаще в вечернее время). Позднее над соляриумом стали устраивать навесы.

43

Многие дворцы, действительно, походили на целые города, заключая в себе самые разнообразные здания и, вследствие этого, были очень обширны. В них находились термы, фонтаны, библиотека, место для игры в мяч, театр, храмы, ипподром, сады, огороды и площади.

44

Gestatio – производное слово от gestare (носить), означало дорогу, которая была предназначена не для экипажей, а для носилок-бастерн, упомянутых в предшествовавшей главе.

45

Ксистус (xystus) – часть дворца, имеющая двор гораздо обширнее обыкновенного атриума; он окружен перистилем или портиком, состоящим из изящной формы колонн, соединенных между собой парапетом. Середина двора засажена цветами, растущими под тенью нескольких платанов; дорожки окаймлены вечнозелеными растениями, извиваясь по всем направлениям; иногда имелся еще и искусственный водоем.

46

Fauces – так называлась галерея или коридор, служивший сообщением между двумя главными частями римского дома: атриумом и перистилем. Такой коридор пристраивался обыкновенно к tablinum (комнатам, предназначенным для чтения и письменных занятий), а так как часто дом сообщался такими коридорами с обеих сторон, то поэтому их называли fauces вместо единственного faux. Цель fauces заключалась в том, чтобы не делать кабинет (tablinum) проходной комнатой.

47

Эгерия – в римской мифологии нимфа удивительной красоты, обращенная богиней Дианой в источник. Римляне боготворили Эгерию, а женщины обращались к ней с жертвами и молитвами о счастливых родах. Римский царь Нума, желая придать большую силу своим законам, объявлял своему суеверному народу, что эти законы диктует ему Эгерия.

48

Nomenclator (номенклатор) – так назывался невольник, в обязанности которого входило провозглашать хозяину дома имена посетителей. При госпоже такую обязанность исполняла невольница.

49

Лукомонами назывались двенадцать царей, или тиранов, управлявших Этрурией. Меценат, страдавший в течение последних трех лет своей жизни бессонницей, умер дряхлым стариком, как утверждают некоторые историки, за восемь лет до Рождества Христова.

50

Кастор и Поллукс – братья Елены Прекрасной, происходившие, по легенде, от Юпитера и Леды (жены Тиндара, превращенной Юпитером в лебедя), являются самыми светлыми личностями в мифологии. Они так любили друг друга, что никогда не расставались. За такую братскую любовь они были превращены в звезды и помещены в зодиак под именем близнецов. Клясться Кастором и Поллуксом было в обычае у древних римлян, которые их боготворили.

51

Фортуна – богиня счастья, которую римляне чествовали под многими именами, посвящая ей храмы и алтари.

52

В этих словах намек на Августа, бывшего мужем Скрибонии до своего брака с Ливией.

53

Кавпона – так называлась у римлян низшего сорта гостиница, где путешественники находили помещение и стол; в больших же городах этим именем звались также и обыкновенные таверны, то есть питейные заведения. Клемент, желавший сохранить в тайне свое пребывание в Риме, выбрал самую простую кавпону

54

Habet! – Имеет! Это был крик гладиатора, когда он в цирке наносил рану своему противнику; этим словом победитель как бы хотел выразить, что его противник получил его должное. При этом раненый, бросая оружие, обращался к зрителям, поднимая свой палец, что выражало просьбу о пощаде, т. е. о даровании жизни. Если он бился хорошо и храбро, то публика прощала ему, поднимая вверх большой палец руки; в противном случае большой палец опускался вниз (verso police) и гладиатор-победитель восклицал: «Recipe ferrum!» («Получай железо!» – то есть кинжал).

55

Одна римская миля – 1418 м.

56

Retiarius – производное от слова «сеть»; так назывался такой гладиатор, искусство которого заключалось в том, чтобы накинуть сеть на вооруженного противника и, опутав его ею, добить трезубцем, составлявшим единственное оружие retiarius’a.

57

Posidonia (Посейдония) – один из самых древних городов, существовавший предположительно за 535 лет до и. э. Этот город назывался также Нептунией, а римляне звали его Пестой. Обнаруженные развалины свидетельствуют о его прежнем великолепии.

58

Лари (называвшиеся также пенатами) – домашние боги, гении-хранители дома и жившего в нем семейства; они происходили от Меркурия и Лары. Их изображали в виде небольших статуэток, заботливо хранившихся в самом почетном углу дома.

59

Флегрейские поля – равнина близ Кумы, где, по мифологическому сказанию, была возобновлена битва, начатая в Флеграх, в Македонии, между гигантами и богами, носившими название, данное этим полям и происходившее от горы, извергавшей пламя, то есть, Везувия. Другие мифологи утверждают, что тут происходила битва гигантов лишь с одним Геркулесом, победившим первых при помощи Юпитера.

60

Храм Юпитера Сераписа и serapeum – водолечебное заведение, куда приезжали лечиться местными водами, находились на склоне горы, называемой Сельфатарой, откуда вытекали те источники, вода которых еще во времена грека Филострата, как свидетельствуют его письма, называлась священной.

61

Камара – отсюда итальянское слово camera (комната), происходящее от греческого camara; означает комнату, сделанную из выкрашенного дерева с полукруглым потолком, а также и судно, о котором идет речь в рассказе.

62

Мангон – не просто обозначение человека, ведущего торг невольниками; это имя давалось преимущественно тому, кто старался придать еще большую прелесть внешней красоте своих невольниц и молодых невольников с помощью искусственных средств, таких, как возбудительная пища, румяна и прочая косметика, с той целью, чтобы продать их дороже, показывая их купцам лучшими, чем они были на самом деле.

63

Венера Урания – так называлась Венера небесная в отличие от Венеры чувственной, но они обе были обожаемы в древности.

64

Частный банкир (agrentarius) принимал частные вклады и платил на них проценты, менял иностранную монету, присутствовал в качестве комиссионера на публичных торгах, чтобы защищать интересы своих клиентов. Публичный банкир (mensarius) был, собственно, государственным чиновником, который, преимущественно в голодное время, занимал деньги лицам, бывшим в состоянии гарантировать своевременную уплату займа; кроме того, вел счет долгам бедных, заведовал выпуском монеты и т. п. Как те, так и другие банкиры имели свои лавки между колоннадой римского форума.

65

Нумия – обыкновенная золотая монета у древних римлян, стоившая 25 денариев.

66

Angusticlavius – украшение, отличавшее класс всадников и носимое поверх туники; оно состояло из одной узкой (отсюда самое название) пурпурной полосы или из двух, шедших параллельно одна другой, на передней стороне туники; если было две полосы, то одна шла от левого плеча, а другая от правого. Laticlavies – более широкая полоса, также пурпурового цвета, шедшая посредине туники, сверху и до самого низа, в перпендикулярном направлении; это украшение служило отличием римских сенаторов. Позднее laticlavius носили за особые заслуги и всадники.

67

Самыми главными из изданных Августом законов были законы против незамужних и холостых, имевшие цели как моральные, так и политические и фискальные. Брачные законы строго наказывали тех из мужчин, которые в определенный этими законами возраст не вступали в брак или оставались бездетными. Август старался побудить граждан к деторождению; он говорил об этом в сенате, указывал публично на Германика, отличавшегося многочисленным семейством, как на пример, которому должен следовать народ, и, наконец, обнародовал в виде указа речь К. Метелла «О необходимости размножения детей». Для облегчения браков он дозволил мужчинам свободных классов, количество которых превосходило количество женщин, вступать в брак с отпущенницами; с той же целью запретил выдавать приданое невестам и тех, которые нарушали этот закон, наказывал наравне с прелюбодеями, ссылая их на острова и конфискуя половину их имущества.