Обитель чужих

Максим первым подошел к ближайшей, положил ладони на холодную поверхность, вглядываясь внутрь.

– Что это за субстанция? – пробормотал он, больше риторически. – Зачем она здесь?

Алексей приник к стенке капсулы, его интерес пересилил отвращение.

– Не похоже ни на что земное, – прошептал он. – Консервант? Питательная среда? Или… система жизнеобеспечения? Для анабиоза?

– Вы думаете, мы были в них? – спросила Ирина, прикасаясь к соседней капсуле с опаской.

– Но зачем? – Влад постучал костяшками пальцев по поверхности. Звук был глухим. – Хранение? Исследование в контролируемой среде? Или… инкубация? Подготовка к чему-то?

– Может, это был их план, – предположил Максим, отходя и окидывая капсулы стратегическим взглядом. – Они поместили нас сюда, ожидая, что мы, проснувшись, разберемся в их технологиях. Используем наш интеллект, чтобы найти выход… или выполнить их задачу.

Ирина медленно обошла одну капсулу, ее взгляд был сосредоточен.

– Если так… это не просто контейнеры. Это интерфейс. Или часть системы управления. Нам нужно понять, как они работают.

Я стояла перед капсулой, наблюдая, как пульсирующий свет внутри геля отражается в ее глубине. Состав. Ключ лежал там. Я сделала шаг назад, мысленно перебирая возможные методы анализа, которых у нас не было. Голос прозвучал четко, вернув внимание группы.

– Нам нужно понять состав этой жидкости. Если мы разберемся, что это – питательная среда, консервант, топливо, нейроактиватор – это даст подсказку о назначении капсул. И, возможно, о нашем предназначении здесь. – Я машинально поправила воображаемые очки. Химия не подведет. – Верю в химические реакции. Не в чудеса.

Влад фыркнул, его сарказм был как удар хлыста в тишине.

– Отличная идея, Ольга! Сейчас только сбегаю в соседний магазин за пробирками и реактивами. Наверняка тут есть аптека за углом.

Раздражение кольнуло под рёбра. Я сдержала резкий ответ, переводя эмоции в холодный анализ.

– Влад, не время для шуток, – голос прозвучал резче, чем планировала. Слишком эмоционально. Я смягчила тон, – Эти существа явно не из нашей биосферы. Кто знает, на что способна их биохимия или технологии. Риски неоправданны без данных.

Максим тем временем присел у одного из тел, его инженерный взгляд сканировал анатомию.

– Шесть пальцев, фраглидные конечности… – он пробормотал, измеряя пропорции взглядом. – Поразительная адаптация. Биомеханика должна быть иной…

Алексей присоединился к осмотру. Он уже строил гипотезы.

– Возможно, среда обитания с низкой гравитацией. Минимум мышечной массы для передвижения… или гравикомпенсаторы на клеточном уровне? Энергосберегающая эволюция.

– Или искусственный отбор, – добавила Ирина, осторожно указывая на сеть тёмных жилок под полупрозрачной кожей. – Генетическая модификация под конкретную функцию. Исследователи? Биологические дроны для опасных сред? Судя по строению – хрупкие, но, возможно, выносливые в специфических условиях.

– Ну конечно, биодроны, – Влад закатил глаза, но в его тоне уже было меньше яда, больше усталого цинизма. Он тоже устал. Стресс.

Максим поднял голову, его взгляд был серьёзен

– Влад, это не фантастика. Наши технологии идут тем же путём. Бионические протезы, нейроинтерфейсы, искусственные органы. Это… логичное развитие. Просто на ином уровне. Возможно, наномашины в основе их физиологии? Самовосстанавливающиеся ткани?

Гипотезы множатся. Нужен фокус. Я подошла ближе, мои глаза изучали не тело, а принцип.

– А что, если это не они? – голос прозвучал задумчиво. Мои пальцы машинально коснулись переносицы. Абстракция. – Тела… лишь оболочки? Сосуды? Возможно, их сущность – энергетическая, информационная. Способная мигрировать между носителями. Тогда смерть тела… не конец. – Я посмотрела на Алексея. Биолог поймёт.

Он кивнул, погружаясь в идею.

– Возможно. Это объяснило бы массовую гибель "носителей". Они могли эвакуировать сознания при угрозе… или завершить цикл миссии. Тела стали расходным материалом.

– Или не завершили, – добавил Максим, указывая на пустые капсулы. – Они ждали нас? Чтобы передать эстафету? Завершить эксперимент, который сами не смогли?

Ирина медленно обошла тело, её взгляд был сосредоточен.

– Может, ковыряться в головах? – Влад предложил без энтузиазма. Сарказм сменился на усталую практичность. – Хотя, если честно, вид их "мозгов" мне сейчас не по психике.

Я скептически покачала головой, мысленно представляя возможные структуры.

– Думаешь, у них мозг в нашем понимании? Может, управление распределённое? Нейросеть на основе органики? Или центральный процессорный узел в другом месте тела? – Я вздохнула. Слишком много неизвестных. – Нужны данные. Инструменты. Без этого – гадание на кофейной гуще.

Мы продолжили осмотр, но каждая новая деталь – эластичность кожи, отсутствие видимых репродуктивных органов, странная структура суставов – рождала больше вопросов, чем ответов. Научный азарт гас под грузом бессилия. Тупик.

Часы в этой герметичной ловушке текли как расплавленное стекло – медленно и обжигающе. Поиски выхода, ощупывание идеально гладких стен, бесконечные круги гипотез… Энергия таяла. Воздух казался густым от отчаяния. Стены не сдвигались, но давили.

– Мы здесь надолго застряли, – проговорила я тихо, продолжая в сотый раз водить ладонью по холодной, безжизненной поверхности. Пальцы дрожали от усталости и фрустрации. Где шов? Люк? Скрытая панель?

– А что нам ещё остаётся? – Алексей выдохнул с горечью и в отчаянии ударил кулаком по стене. Глухой звук был как приговор. – Ловушка. Идеальная.

– Возможно, если бы мы расшифровали символы на кубе… – начал Влад, но его голос звучал без веры.

– Мы всё пробовали, – мягко, но твердо прервала Ирина. Её глаза были усталыми, но ясными. – Нужен новый угол. Что мы пустили?

Тишина упала тяжелым покрывалом. Каждый погрузился в молчаливую борьбу с собственной беспомощностью.

Усталость и безысходность сгущались, как смог. Я прислонилась лбом к холодной стене, закрыв глаза, пытаясь подавить волну фрустрации. Данные… Нужны хоть какие-то данные… Вдруг – полная темнота.

Освещение погасло мгновенно и бесшумно. Не крик, не шепот – только резкий вдох Ирины и сдавленное ругательство Влада в кромешной тьме. Сердце колотилось где-то в горле. Атака? Системный сбой?

Свет вернулся так же внезапно, как и пропал. Тусклый, мерцающий, как прежде. Но на стене прямо перед моим лицом, там, где секунду назад была гладкая поверхность, теперь мерцал символ. Небольшой, сложного геометрического рисунка, похожий на сплетение кристаллов или схему молекулы. Он светился мягким, холодным синим светом, чуть ярче окружающего пространства.

Символ вспыхнул ярко, ослепительно на долю секунды. Под пальцами поверхность стены вздрогнула, стала… теплой.Что…? Научное любопытство пересилило страх. Рука сама потянулась, почти без команды мозга. Кончики пальцев коснулись странного знака.

Внезапно в комнате стало необычно тихо, и все замерли. Ощущение было таким, словно что-то изменилось в самой атмосфере. И вдруг, прямо там, где я только что коснулась символа, в стене проступила тонкая вертикальная линия. Она расширялась беззвучно, пока перед нами не раскрылся проход – две створки бесшумно разъехались в стороны, открывая узкий коридор, освещённый тем же мягким голубоватым светом, что и символ.

– Ну что, похоже, кто-то нашел выход, – саркастично заметил Влад, его взгляд скользнул с меня на открывшийся проход. Он явно прятал собственный испуг за шуткой. – А мы тут ломали голову, как выбраться.

Ирина бросила на него настороженный взгляд, но он лишь пожал плечами, указывая подбородком на меня и свечение на стене, которое теперь тускнело. Никто не осмелился первым шагнуть вперёд. Коридор тянул за собой обещанием движения, но пугал абсолютной неизвестностью.

– Нам нужно идти, – тихо, но твердо произнесла я, нарушая гнетущее молчание. Я крепче сжала куб в руках, его ребра впились в ладонь. Символ среагировал на меня? Почему?

Что бы ни ждало за поворотом, назад пути не существовало.С осторожностью, один за другим, мы вышли в коридор. Влажный, странный запах озона ударил в нос сильнее, чем в комнате. Глухая тишина обволакивала, нарушаемая только нашими шагами и прерывистым дыханием.

Выйдя из комнаты, мы оказались в узком коридоре, который сразу после выхода раздваивался, уходя далеко влево и вправо. Голубоватый свет, казалось, исходил от самих стен, отбрасывая причудливые, колеблющиеся тени и усиливая ощущение сюрреалистичности. Я крепко сжимала куб, надеясь, что смена локации вызовет реакцию, но он оставался холодным и немым, как кусок льда в моей руке.

– Ну и что теперь? – напряжённо спросил Алексей, его взгляд метался между двумя идентичными ответвлениями. – Мы понятия не имеем, что в любом из них. Абсолютно.

– Разделимся? – предложил Максим, но в его голосе слышалось не уверенное решение, а отчаяние ищущее выход.

– Ни за что, – резко ответила Ирина, инстинктивно делая шаг ближе к группе. —Разделяться – самоубийство в таких условиях.

Влад нахмурился, его аналитический ум явно перебирал варианты с нулевой информационной базой.

– Может, бросим жребий? Хотя бы исключим споры из-за выбора.

– А может, просто пойдем налево? – предложила я. Голос звучал спокойнее, чем я чувствовала. Почему налево? Интуиция? – Не знаю почему. Просто… кажется правильным. – Я поймала свой палец, тянувшийся поправить очки. Ненаучно. Но вариантов нет.

– "Кажется" – не лучший аргумент, – возразил Алексей, но его слова повисли в воздухе, не найдя поддержки.

Некоторое время мы молча стояли на развилке, каждый понимая, что любое промедление или спор лишь тратят силы. Ирина первая вздохнула, глубоко, как перед прыжком в холодную воду, и шагнула в левый коридор.

– Ладно. Идём налево, – наконец сказала она, обернувшись. – Вместе. Разделяться мы не можем себе позволить. Выживем – только если будем вместе.

– Хорошо, пусть будет налево, – пробормотал Влад, последним отрывая взгляд от правого ответвления. Его глаза сканировали стены нового коридора.

Группа, пусть и с неохотой и сомнениями, двинулась за Ириной. Наши шаги гулко отдавались в узком пространстве, создавая тревожное ощущение погони. Голубоватый свет, льющийся из стен, казалось, чуть усилился по мере нашего продвижения, как будто коридор реагировал на наше присутствие.

Мы шли, и чем дальше, тем сильнее коридор давил своей монотонностью и бесконечностью. Я шла рядом с Ириной, изредка бросая взгляд на куб в руках. Он оставался мертвым грузом, его символы тусклыми и непостижимыми.

– Сколько можно идти? – раздражённо, почти срываясь, выдохнул Алексей, его голос громко прозвучал в гнетущей тишине. – Мы идем уже целую вечность. Это что, лабиринт?

– Может, стоило пойти вправо, как я и предлагал, – буркнул Влад, его сарказм был как натянутая струна. Напряжение витало в воздухе гуще озона. – Возвращаемся? Пока не зашли слишком далеко в этот… тупик.

– Если вернёмся, только потеряем время и силы, – ответила Ирина, но её голос, обычно такой ровный, выдавал трещину усталости и сомнений.

– А если логики нет? – спросил Максим, его голос сорвался на полутоне, обнажая страх, который он пытался загнать внутрь. – Что если мы идём в пустоту? Бесконечную петлю?

Разногласия вспыхнули с новой силой. Мы замерли на месте. Голоса перебивали друг друга – Влад с его циничной практичностью, Ирина с отчаянным оптимизмом, Максим с нарастающей паникой, Алексей молчал, сжав кулаки. Выбор "налево", казавшийся минутой надежды после открытия двери, теперь висел тяжким грузом ошибки. Никто не мог привести веских доводов за, но мысль вернуться к развилке, признать поражение, была невыносима. Страх потерянного времени и новой неизвестности парализовал.

– Давайте… – мой голос прозвучал хрипло, я почувствовала, как дрожь поднимается изнутри, но подавила её. Контроль. – Давайте пройдём ещё… немного. Полсотни шагов. Если ничего… вернёмся. Попробуем другой путь. – В словах звучало отчаяние, но это был хоть какой-то план.

С молчаливой, тяжёлой неохотой группа снова тронулась в путь. Коридор плыл перед глазами, его монотонные голубоватые стены, сливающиеся с полом и потолком в бесконечную трубу, начинали вызывать головокружение. Иллюзия? Искажение восприятия? Я зажмурилась на секунду.

Неожиданно, после ещё нескольких минут этого кошмарного шествия, Максим хрипло выдохнул.

– Смотрите… слева.

В стене, казавшейся сплошной, зиял проём. Мы невольно ускорили шаг, последние искры надежды толкали вперед. Ирина первой подбежала и заглянула внутрь. Её плечи резко опустились. Она медленно отступила, лицо белое как стена.

– Нет… – прошептала она, и в этом шёпоте был ледяной ужас. – Этого не может быть.

Я подошла и увидела. Знакомые очертания. Капсулы. Тела. Мерцающий тусклый свет. Комната. Наша стартовая площадка в этом аду.

Мы застыли как статуи, не веря глазам. Холодный пот выступил у меня на спине.

– Мы… вернулись. В ту же точку, – Влад прислонился к стене, его сарказм наконец умер, сменившись пустой усталостью. – Как? Мы шли прямо.

– Проклятый круг, – пробормотал Максим, его глаза дико метались по знакомому пространству за проёмом. – Ловушка смыкается.

– Что теперь? – Алексей выпалил, его пальцы нервно дёргали манжет несуществующей рубашки. Он смотрел на нас, ища ответа, которого у нас не было.

Тишина. Только прерывистое дыхание. Знакомая комната, где мы очнулись, казалась теперь в сто раз более зловещей. Ловушка. Без вариантов. Без надежды.

Напряжение достигло предела. Я чувствовала, как бледнею, как подкашиваются ноги. Моя рациональность, мой щит, трещала по швам. Максим начал мелко дрожать, как в лихорадке, сдерживая рыдания или крик.

– Мы не выберемся… – его голос был хриплым, надломленным. Он посмотрел на нас, и в его глазах был крах. – Обречены… Бродить тут, пока не свалимся… От жажды… Голода…

– Держи себя в руках! – Ирина резко повернулась к нему, но её собственный голос дрожал, а руки сжимались в бессильных кулаках. – Паника – смерть! Нам нужно спокойствие!

– Может, это и есть ловушка… – тихо, но чётко проговорил Алексей. Его глаза, широкие и испуганные, сканировали комнату с новой, почти маниакальной интенсивностью. – Коридоры… комната… Они водят нас по кругу. Играют. Пока мы не сдадимся… или не сойдём с ума.

Влад, до этого молча наблюдавший за разворачивающейся драмой, резко поднял руку. Его взгляд, обычно насмешливый или холодный, горел стальной решимостью.

– Разделяемся, – он произнёс спокойно, но так, что все замолчали. – Двое – одна ветка коридора. Трое – другая. Внимательно. Ищем аномалии, скрытые проходы, всё, что не заметили. Шанс есть только при точечном осмотре.

Ирина открыла рот, чтобы возразить, но увидела лица – моё, Максима, Алексея. Безнадёжность. Она сжала губы и кивнула, коротко и резко. Оставаться здесь тоже значило сдаться.

– Хорошо, – её голос был полон горечи. – Разделяемся. Кто с кем?

Быстрое, нервное обсуждение. Решение принято. Я и Максим – направо. Ирина, Влад и Алексей – налево. Уже начали движения, но тут Алексей сделал неожиданный шаг назад, в сторону проклятой комнаты. Его лицо было сосредоточено, почти отрешённым.

– Я остаюсь, – заявил он. Голос твёрдый, спокойный, но с напряжением под поверхностью. – Идти куда-то… бессмысленно. Ключ – здесь. В этой комнате. Я останусь. Переосмыслю всё. Проверю то, что мы упустили. – Он посмотрел прямо на Ирину, на её протестующий взгляд. – Если все уйдут и вернутся ни с чем – это конец. Я даю нам дополнительный шанс. Здесь.

Молчание. Шокированное. Даже Влад смотрел на него с неожиданным уважением. Ирина хотела спорить, кричать о безумии, но… что она могла предложить? Её аргументы рассыпались в прах перед этим хладнокровным риском. Ситуация требовала этого.

– Ладно, – она выдохнула, смиряясь. – Но… будь чертовски осторожен. Любой звук… любой намёк на опасность – кричи. Стучи. Что угодно.

Алексей кивнул. Слабая, напряжённая улыбка тронула его губы, но глаза оставались настороженными, сканирующими пространство вокруг.

Я подошла к нему перед тем, как двинуться по коридору с Максимом. Куб лежал тяжёлым камнем в моей руке. Бесполезный. Я взяла его и, встретившись взглядом с Алексеем, вложила ему в руку.

– Может, пригодится, – тихо сказала я. Жест казался иррациональным, но отчаянная надежда на него теплилась. – Здесь… он ближе к… началу.

Алексей почувствовал неожиданную тяжесть предмета и ещё большую тяжесть доверия. Он напряжённо кивнул, крепче сжимая куб.

Когда остальные – я с Максимом, Ирина с Владом – двинулись к своим коридорам, Алексей остался один. Один в центре комнаты с мертвыми телами, загадочными капсулами и немым кубом в руке.

Глава 2. Алексей

Когда остальные ушли, я остался один. Ольга передала мне куб, который теперь не покидал моих рук. Я внимательно осмотрел загадочный предмет, переворачивая его, пытаясь разглядеть каждую деталь. Сначала я просто дышал на куб, надеясь, что это как-то повлияет на его состояние. Затем, движимый безумным желанием понять его природу, я попробовал лизнуть его поверхность, а потом даже укусить, словно искал в этом хоть какую-то реакцию.

Куб оставался неподвижен, лишь изредка мерцали загадочные символы, словно насмехаясь над моим неуёмным любопытством. В отчаянии я аккуратно бросил его на пол, но предмет не проявил никакой активности. Он лишь тихо приземлился, продолжая мерцать, будто ничего и не произошло.

Я сел на пол, прислонившись спиной к одной из капсул, и почувствовал, как внутреннее напряжение нарастает. Перекидывая куб из руки в руку, я начал размышлять о текущей ситуации. "Почему мы здесь? Как мы оказались в этом странном месте?" – мучили меня мысли. Я понимал, что каждый из нас был здесь не случайно, но что именно связывает нас, оставалось загадкой.

Я вздохнул, стараясь успокоить себя. Вспомнил, как в университете всегда искал ответы на сложные вопросы, и сейчас это было моим единственным спасением. Я продолжал держать куб, будто надеялся, что его физическое присутствие прояснит мои мысли.

"Может, стоит попробовать понять, как он работает, а не просто ждать чуда?" – подумал я, снова вглядываясь в символы на поверхности. "Эти знаки могут быть ключом. Возможно, их нужно расшифровать."

В своих размышлениях я всё чаще возвращался к мысли, что, быть может, именно я смогу докопаться до истины. Я должен был найти способ раскрыть тайну куба, чтобы мы все могли выбраться из этого места. Но вдруг желудок требовательно заурчал, прервав ход мыслей. Я осознал, что нахожусь здесь уже давно и ничего не ел. Это напоминание о физическом состоянии отвлекло меня от головоломки, и я почувствовал, как голод начинает захватывать внимание. Вокруг царила тишина, и я задумался, как долго мы сможем продержаться без еды.

Я перестал перебрасывать куб и замер, оставив его в ладони. Мысли вновь скользнули к голоду, и я начал мечтать о чём-нибудь вкусном. Представил своё любимое блюдо – пасту с соусом болоньезе, щедро посыпанную пармезаном. И в этот момент куб вдруг сильнее вибрировал, прервав мои грёзы. Испугавшись, я резко разжал пальцы.

Куб вырвался из рук, взлетел и завис в воздухе в полуметре от пола. Я застыл, не в силах отвести взгляд. Он начал излучать яркий свет, и луч устремился к полу. Я не поверил своим глазам, когда передо мной появилась моя мечта – та самая паста с соусом болоньезе, украшенная зеленью и тертым сыром.

Но прежде чем я успел осознать происходящее, свет внезапно погас, и куб с глухим металлическим звоном рухнул на пол. Сердце замерло, когда я увидел перед собой свою любимую пасту – свежую, ароматную, такую реальную. Голод и изумление смешались во мне. Неужели этот странный предмет действительно мог материализовать еду? Это было потрясающе… и пугающе. На что ещё способен этот куб?

Я медленно подполз к тарелке. Она была белоснежной, с изящным рельефом по краям – точь-в-точь как те, что стояли у нас дома, когда я только учился готовить. По ободку шла тонкая золотая кайма, придавая ей нарядный вид.

Дрожащими пальцами я отщипнул кусочек пасты и отправил в рот. Вкус взорвался знакомыми нотами – насыщенный томатный соус с кислинкой, аромат базилика, глубина пармезана. Та самая паста, которую я готовил в хорошие дни.

Я ел жадно, почти не дыша, вылизывая тарелку дочиста. Каждый кусочек возвращал мне ощущение дома, уюта, нормальности. В этом жутком месте такая простая вещь, как еда, стала настоящим чудом.

Насытившись, я почувствовал, как мысли проясняются. Этот куб… он не просто артефакт. Он может быть ключом к нашему спасению. Но тут я вспомнил о других – они ведь скоро вернутся голодные. Сердце ёкнуло. Я не могу оставить их без еды.

Сжав куб в ладонях, я попытался воспроизвести то состояние. Закрыл глаза, представил, как мы все вместе едим, смеёмся… Сначала ничего. Я вертел куб, менял положение – тишина. Уже готов был опустить руки, как вдруг – лёгкая вибрация.

Тёплый свет разлился по комнате, и на полу материализовалась новая тарелка с пастой. Восторг распирал грудь! Я сделал ещё несколько порций, потом задумался о воде. Представил прохладную бутылку – и вот она уже в моих руках, капли конденсата стекают по стеклу.

Глоток за глотком я утолял жажду, а в голове уже роились новые идеи. Пицца с хрустящей корочкой… Салат с хрустящими овощами… Шоколадный десерт… Возможности казались безграничными.

Я сидел среди материализовавшихся яств, чувствуя себя алхимиком, открывшим великий секрет. Этот куб менял всё. Теперь у нас был шанс не просто выжить, но и сохранить надежду. Оставалось только дождаться остальных и показать им это чудо.

Насытившись и утолив жажду, я почувствовал прилив сил. Теперь, когда я начал понимать принцип работы куба, меня распирало любопытство. Какие ещё возможности скрывает этот загадочный предмет? Я решил продолжить эксперименты – не просто чтобы удовлетворить базовые потребности, но и чтобы найти способ выбраться отсюда.

Я удобно устроился на полу, поставив куб перед собой, и закрыл глаза. В сознании всплывали образы – не только еды, но и полезных предметов. Вспомнил свою лабораторию, инструменты… А что если попробовать создать что-то сложнее? Например, микроскоп?

Сосредоточившись, я мысленно воссоздал каждый элемент прибора. Блестящие линзы, металлический корпус, регулировочные винты. Пальцы сами нашли два символа на поверхности куба, которые казались подходящими. Вдруг куб затрясся в моих руках.

Когда свет рассеялся, передо мной лежал точь-в-точь мой рабочий микроскоп. Я осторожно взял его – холодный металл, знакомый запах технического спирта… Невероятно! Значит, куб может материализовать не только еду.

"Но где границы его возможностей?" – прошептал я, ощупывая прибор.

Один за другим я создавал предметы. Фонарик, складной нож, тёплое одеяло. Каждый раз куб послушно реагировал на мои мысли. Но чем больше я экспериментировал, тем больше возникало вопросов. Почему только неживые объекты? Есть ли предел сложности?

Я создал блокнот с ручкой и начал скрупулёзно записывать результаты. Методика, как в лаборатории. Какие символы нажимал, что представлял, что получилось. Систематизация помогала искать закономерности.

Затем я рискнул замахнуться на большее – спектрометр. Но когда дым рассеялся, передо мной лежала странная гибридная конструкция, лишь отдалённо напоминающая желаемое.

"Значит, есть ограничения," – провёл я черту в блокноте. – "Он может создавать только то, что я действительно хорошо знаю."

Проверил теорию на книге по квантовой физике. Куб создал том с обложкой, но внутри был лишь хаотичный набор символов. Форма без содержания. Это подтверждало мою догадку – куб работает как зеркало моего собственного понимания.

Мысль о спасении не давала покоя. Я попытался создать карту местности – получил чистый лист. Компас материализовался, но его стрелка бешено вращалась, не находя севера.

"Значит, для навигации мне не хватает знаний об этом месте," – постучал карандашом по странице.

Эксперименты зашли в тупик. Куб был мощным инструментом, но его возможности ограничивались пределами моего сознания. Нужен был новый подход.

Я снова взял куб в руки, вглядываясь в загадочные символы. А если это не просто узоры? Что если они – часть инструкции, ключ к пониманию природы этого места? Может, ответ был передо мной всё это время…

"Если я смогу расшифровать эти символы, то, возможно, пойму, как использовать куб," – мелькнуло у меня в голове. – "Но с чего начать? У меня нет ни ключа, ни подсказок."

Я принялся скрупулёзно зарисовывать символы в блокнот, выискивая хоть какую-то закономерность. Сравнивал с кириллицей, латиницей, даже с клинописью – ничего не совпадало. Это была совершенно чужая система. Не язык даже, а… что-то иное.

Осознав, что символы на кубе и капсулах не имеют аналогов, я решил сменить подход. Но сначала нужно было навести порядок – хаос в комнате буквально давил на сознание. Разбросанные предметы, тела… даже созданная мной еда добавляла ощущения беспорядка.