Гром среди ясного Крыма

– С удовольствием посмотрел бы на это зрелище ещё раз, – добавил он, – но нам пора.

Рома развернулся, быстро прошёл по комнате, гася свечи и, подняв телефон, включил фонарик. Саша сделала то же самое.

Они шли к выходу, их шаги глухо отдавались в длинных коридорах подвала. Когда они уже почти достигли двери, вспыхнул свет. Резко, ослепительно, будто кто-то щелкнул выключателем реальности.

Саша зажмурилась, инстинктивно прикрывая глаза рукой.

Роман воспользовался моментом. Не думая, схватил её за талию, рывком притянул к себе и накрыл её губы своими.

Саша вздрогнула, но не отпрянула. Напротив: её пальцы тут же вцепились в его футболку, вжимаясь так, будто они ещё не насытились друг другом.

Это был быстрый поцелуй: резкий, горячий, пропитанный напряжением. Когда Рома отстранился, Саша смотрела на него широко распахнутыми глазами.

Но ничего не сказала.

Они молча вышли наружу.

Небо оставалось тяжёлым, низким, разорванным на клочья тучами. Дождь не стихал, только стал более ровным, затяжным.

Они разошлись, не договариваясь.

Саша скрылась за поворотом.

Роман быстрым шагом направился к своему кабинету, чувствуя, как по телу разливается странное чувство лёгкости. Как будто в лёгких стало больше воздуха. Как будто что-то, до этого давящее, вдруг исчезло, оставив место для чего-то нового.

Но едва он подошёл к зданию, как заметил знакомую машину.

Перед воротами остановился чёрный BMW. Роман сразу узнал его.

Никита.

Рука машинально потянулась в карман за сигаретами. Он зашёл под козырёк, прикурил, вглядываясь в силуэт машины. Сквозь шум дождя слышался приглушённый рокот мотора. Роман медленно выдохнул дым, наблюдая.

Никиту не пустили внутрь на машине.

Рома видел, как тот остановился, резко выжав тормоз, как вышел под дождь и тут же направился к охранникам на проходной. Даже сквозь шум осадков было слышно, мерзкий громкий требовательный голос.

Размахивал какой-то папкой.

Роман прищурился. Бумаги. Это уже что-то интересное

Спустя минуту охранники, переглянувшись, всё же его пропустили.

Никита пересёк двор быстрым, целеустремлённым шагом, будто знал, куда идти, будто внутри у него уже давно было чёткое понимание, чего он хочет.

И наконец, заметив Романа, ухмыльнулся.

В этом было что-то намеренно наглое, что-то провоцирующее.

Никита приблизился, остановился в нескольких шагах и, с демонстративной расслабленностью сунув одну руку в карман, небрежно произнёс:

– Никита Максимов.

Он говорил так, будто ожидал, что его имя значит что-то особенное. Будто ожидал восторженной реакции.

Роман сделал короткую паузу, затем стряхнул пепел с сигареты и протянул руку.

– Роман Витальевич Романов, – произнёс он спокойно, глядя Никите прямо в глаза. – Чем обязан?

Никита не сразу пожал его руку. Он словно тянул момент, смакуя ситуацию. А потом улыбнулся шире.

Его рукопожатие оказалось крепким, но Роман не дрогнул.

– Ну, – протянул он, всё так же не убирая улыбку, – думаю, у нас с вами есть один общий интерес.

Роман поднял брови, не отрывая взгляда.

– Неужели?

Никита чуть сильнее сжал его ладонь перед тем, как отпустить, а затем хлопнул по папке в другой руке.

– И он прямо тут.

Роман кивнул на папку в руках Никиты.

– Что за бумаги?

Никита повёл плечами, приподняв папку на пару сантиметров, но не раскрыв её.

– Такие вещи не обсуждаются под дождём, Роман Витальевич, – сказал он с лёгким укором, будто это Романову пришло в голову вести деловые разговоры здесь.

Роман скептически прищурился, но всё же кивнул.

– Ладно. Пойдём.

Они молча вошли в здание. Никита шагал уверенно, будто бывал здесь не единожды.

На втором этаже Роман открыл дверь своего кабинета, жестом пропуская гостя внутрь. Но едва он вошёл следом, как Максимов без приглашения опустился в кресло напротив.

– Уютненько, – отметил он с ленцой, оглядываясь.

Роман только хмыкнул, закрывая дверь.

А в следующий момент Никита достал сигарету, щёлкнул зажигалкой и с абсолютно бесцеремонным видом закурил.

Дым тут же растёкся по кабинету.

– Пепельницу подай, а? – сказал он небрежно, стряхивая пепел в воздух, словно уже чувствовал себя здесь хозяином.

Роман не привык, чтобы кто-то диктовал правила на его территории. Но если Никита решил играть в эту игру… Что ж, пусть думает, что ведёт.

Он спокойно открыл ящик стола, достал тяжёлую стеклянную пепельницу и со стуком поставил перед ним.

– Будь как дома.

Никита ухмыльнулся, выпуская густую струю дыма.

– Даже не сомневайся.

Затем неторопливо раскрыл папку, достал из неё несколько листов и небрежно сдвинул их в сторону Романа.

– Ознакомься, Роман Витальевич.

Но Рома не спешил брать бумаги. Он лишь прищурился, скользнув взглядом по заголовкам, и снова перевёл внимание на Никиту.

– Что это?

– Проект, – Никита потянулся, устраиваясь в кресле удобнее. – План на будущее.

– На чьё будущее?

– На твоё, если ты согласишься, – Максимов усмехнулся, стряхнул пепел в пепельницу и расслабленно выдохнул дым. – И на моё, разумеется.

Роман молчал.

Никита слегка наклонился вперёд, как будто собирался посвятить его в какую-то великую тайну.

– Я хочу превратить "Романовы лозы" в эко-отель.

Он говорил спокойно, уверенно, с лёгкой ухмылкой – той самой, которую надевают люди, привыкшие получать желаемое.

– Эко-отель, – медленно повторил Роман.

– Именно, – кивнул Никита. – Представь себе: шикарные виллы среди виноградников, богатые гости, полное погружение в атмосферу уюта, но с безупречным сервисом. Дегустации, СПА, элитный отдых… Сюда будут приезжать люди с деньгами, очень большими деньгами. И твоя винодельня, Романов, может стать частью этого.

Роман склонил голову набок.

– Частью?

– Ты можешь остаться здесь и делать вино, – продолжил Максимов, легко вращая сигарету между пальцами. – Для особенных людей. Лучших клиентов, знающих толк в качестве.

– А если я не соглашусь?

Никита хохотнул, откинулся в кресле и потянулся, будто вся эта беседа его немного утомила.

– Тогда, дорогой мой, я найду кого-то получше.

Он выдержал паузу, снова затянулся и выдохнул дым.

– Это место слишком перспективное, чтобы здесь продолжали копаться в грязи и считать каждую гроздь, как в девяностых.

Роман медленно выдохнул носом, наблюдая за ним.

Максимов смотрел прямо, нагло, с таким видом, будто сделка уже решена.

Роман даже не стал листать бумаги. Просто взял их в руки, медленно сложил, а затем с сухим хлопком бросил обратно на стол.

– Нет.

Никита моргнул, но быстро справился с удивлением. Улыбка на его лице не исчезла, но в ней появилось что-то более жёсткое.

– Ты даже не посмотрел.

– И не собираюсь.

– Роман Витальевич, – Никита вздохнул и покачал головой, как будто Романов только что совершил нелепую ошибку, – ты даже не представляешь, от чего отказываешься.

– Прекрасно представляю, – спокойно ответил Роман. – Ты хочешь превратить мою винодельню в гламурное болото для богатых.

Никита хохотнул.

– Гламурное болото? Ты так говоришь, будто это что-то плохое.

– Это не то, что я строю.

– Ну так ты можешь строить своё, – Никита развёл руками. – Остаться здесь, делать своё вино, если тебе так важно. Но в других условиях. В новых.

Роман прищурился.

– В условиях, которые будешь диктовать ты?

– В условиях, которые дадут этому месту реальный шанс на прибыль, – усмехнулся Никита. – Давай будем честными, Рома. Денег у тебя нет. А у меня есть. Не упирайся.

Никита выдержал паузу, потом чуть подался вперёд.

– Но если ты думаешь, что я уйду просто так… – он улыбнулся шире, но в глазах холодно блеснуло предупреждение, – ты ошибаешься.

– Это угроза?

– Это факт, – Никита пожав плечами, достал телефон, пару раз провёл пальцем по экрану, затем повернул его к Роману.

На экране горела сумма.

Большая сумма.

– Если согласишься сейчас, стоимость сделки будет такой, – сказал он спокойно. – Я готов платить. Много.

Роман медленно перевёл взгляд с телефона на лицо Никиты.

– А если нет?

Максимов усмехнулся и убрал телефон.

– Через пару дней циферка станет гораздо меньше.

Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Роман чувствовал: у него есть козыри. И он не торопится их раскрывать.

– Нет.

Максимов молча выдохнул, как будто ожидал этого ответа, но всё же надеялся на другой исход.

А потом ухмыльнулся.

– В таком случае, у тебя есть время до завтра, – сказал он легко, как будто не сомневался, что Роман передумает.

Затем полез во внутренний карман ветровки, достал небольшую визитку и небрежно бросил её на стол.

– Если вдруг передумаешь. Ну, мало ли, появятся какие-то новости…

Роман не шелохнулся. Никита задержал взгляд, многозначительно улыбаясь.

– Позвони.

А затем медленно поднялся с кресла, будто хотел, чтобы его уход казался именно временным.

Никита дошёл до двери, но перед тем, как выйти, оглянулся через плечо и бросил, почти с ленцой:

– Взвесь всё хорошенько, Роман Витальевич. Пока я ещё готов сделать всё красиво.

Он вышел, и за ним тихо закрылась дверь. В кабинете повисла напряжённая тишина. Роман остался стоять у стола, ощущая гулкое вязкое предвкушение чего-то очень плохого.

Не в ту дверь

Никита всегда гордился безупречным вкусом. Этот лаунж-бар ему тоже очень понравился. Темнота, разбавленная мягкими огнями свечей и приглушённым золотым светом из-под столешниц. Воздух пах дорогим алкоголем, сандалом и сигарами. Никита сидел в дальнем углу, вытянув ноги, расслабленный, как будто в этом мире не существовало ни забот, ни людей, способных его разозлить.

В бокале мерцал коктейль: какой-то авторский, с выдержанным ромом и лавандовым сиропом. Ничего особенного. Просто красиво смотрелся в руке. Никита вынул телефон из кармана, небрежно сфотографировал и тут же выложил в сторис.

Из окон открывался вид на ночной Судак. Внизу раскинулись огни дорогих отелей, за ними море: черное и тяжёлое. Генуэзская крепость возвышалась над городом, её подсвеченные стены терялись в темноте, будто парили над ночным городком. В воде отражалась сияющая набережная, корабельные огни дрожали на волнах, исчезая в густой, бархатной темноте.

Никита откинул голову назад, провёл пальцем по холодному стеклу бокала. Музыка текла неспешно, вплеталась в гул разговоров. Здесь всё было ровно таким, как он любил: дорого, стильно, без суеты.

Идеальное место, чтобы обдумать варианты, возможности и ходы. Пока всё складывалось наилучшим образом.

Вбросы в сми – начало большого плана. Он знал, что Рома сейчас в бешенстве, что сжимает кулаки, что, возможно, уже обо всём догадался.

Но этого было мало.

Разбитые амбиции – хорошо. Потерянный бизнес – ещё лучше. Но если Романов ещё и лично окажется в дерьме, если потеряет не только деньги, но и репутацию, тогда это будет настоящее поражение.

Телефон коротко завибрировал.

Сообщение.

Никита лениво смахнул уведомление.

«Запрашиваемое лицо сейчас в Крыму.»

На секунду Никита даже не понял, о чём идёт речь. Потом вспомнил.

Анна.

Он усмехнулся.

Видимо, судьба благоволила Никите, если всё сложилось именно так. Судя по сведениям об этой Анне, в Крыму она не была частой гостьей. Похоже, она решила навестить старого знакомого.

И если это правда… От Романова не останется ничего.

Следом прозвучал звонок.

– Ну?

Голос на другом конце был коротким, чётким.

– Она прихорашивается.

Никита усмехнулся.

– Готовится к встрече?

– Похоже на то.

Он постучал пальцем по стеклу бокала, любуясь мягким свечением алкоголя.

– Место?

– Отель «Вилла Маяк». Лучшие апартаменты. Полный сервис. Приватность.

– Кто-то её видел с ним?

– Пока нет. Но вероятность высокая.

Это было лучше, чем он мог предположить.

Если Анна приехала к Роману, то он либо уже попался, либо вот-вот наступит в расставленную ловушку.

И всё, что ему нужно, – просто немного подождать.

Никита отпил из бокала, закрыл глаза, прислушиваясь к музыке, льющейся из колонок. Он даже ужаснулся сам себе. И подумал о Саше. Вот, что бывает, когда кто-то отваживается перечить ему. Вот, что бывает, когда добыча считает, что спаслась.

***

Автобус бросил их в самый центр виноградников.

Скрип тормозов, привычный толчок – и двери разъехались с ржавым вздохом. Люди, зевая, нехотя потянулись наружу. Августовское солнце уже разливалось густым, липким светом, обещая жаркий день, но земля под ногами ещё хранила ночную прохладу.

Саша спрыгнула с подножки, подхватила сумку и втянула носом влажный воздух, смешанный с запахом лоз, пыли и прелой травы.

Она не должна здесь быть. После разговора с Ромой в винном подвале всё перевернулось с ног на голову. Но она всё равно приехала на смену, потому что другого варианта не было. Однако, перемены витали в воздухе. От чего-то Саше теперь казалось, что идея стать сомелье – не такая уж и безумная. И поэтому поле, секатор и бесконечные вёдра стали ощущаться чем-то инородным.

Женщины вышли следом, переговариваясь, поправляя платки, поднимая волосы в узлы на затылках. Кто-то сразу направился к рядам лоз, кто-то задержался у грузовика, ожидая бригадира. Всё, как всегда.

– Господи… – вдруг раздалось сбоку.

Резкое. Обрезанное. Как удар по воздуху.

Саша дёрнула головой. Одна из женщин замерла у самой кромки виноградника, сжав в руках телефон. Глаза её были широко раскрыты, губы беззвучно шевелились.

– Ты это видела? – донёсся другой голос.

– Нет… Нет, не может быть…

Всё вокруг застыло.

Женщина медленно обернулась к остальным, бледная, как бумага, и протянула телефон.

– Винодельня… – она сглотнула, будто сама не верила в то, что говорит. – «Романовы лозы» банкротятся.

Казалось, виноградник вдруг стал глухим, словно листья впитали в себя все звуки.

А потом началось.

Гул.

Сначала слабый, как гудение пчёл. Затем громче. Резче. Люди заговорили почти одновременно: быстрые, сбивчивые голоса прорезали воздух, переплелись, столкнулись друг с другом.

– Бред! – выкрикнул кто-то.

– Да это ошибка!

– Ой, да врут они! Опять эти интернет-сплетни!

Но уже через секунду десятки телефонов оказались в руках, пальцы лихорадочно листали ленты новостей.

– Господи… Да это везде!

– Они нас закрывают?!

– Что значит банкротство? Нам что теперь делать?!

– Мы останемся без работы!

Паника поднялась, как густой дым от осыпающихся углей. Люди сгрудились, лица искажались тревогой.

Саша подалась вперёд, сердце гулко ударило в рёбра. Она заглянула в ближайший телефон.

«Крупное винодельческое хозяйство «Романовы лозы» на грани банкротства. Производство под угрозой закрытия. Работникам винодельни рекомендовано искать альтернативные варианты трудоустройства…»

Воздух стал плотным, тяжёлым, будто его разбавили винным осадком.

– Они знали… – глухо проговорил кто-то позади.

– Нас просто выкинут…

– Зарплату-то отдадут?

– Это конец, что ли?

Голоса накалились, паника закружилась в вихре, сливаясь с жарой, пылью и терпким запахом виноградной лозы. Саша стиснула зубы. Где он? Он в курсе?

Она резко развернулась, оглядывая виноградники, словно надеялась увидеть Рому среди рядов.

Но там был только солнцепёк. Никаких ответов. Только шум. Тяжёлый, давящий.

И предчувствие, что это – только начало.

Гул голосов рвал воздух, перетекал в тревожный шум, разливался по виноградникам липкой пеленой. Кто-то нервно сжимал телефон, кто-то уже хватался за голову. Рабочие стояли кучками, шептались, спорили, ругались.

"Рекомендовано искать альтернативные варианты трудоустройства…"

Что-то внутри неприятно сжалось. И тут её пронзила догадка.

Никита.

Мысль ударила, как молния в сухое дерево. Это он. Казалось бы, нелепость. Бред.

Но она вдруг ясно увидела перед глазами его самодовольное лицо, дорогие солнечные очки, ленивую ухмылку. Его лёгкость, с которой он привык играть жизнями, не задумываясь.

"Ты доиграешься, Саня."

Чёрт. Нет. Это абсурд.

Никита – человек неприятный, но какой смысл ему рушить винодельню? Что ему с этого? Саша стиснула зубы. Но почему-то эта мысль не уходила.

И вдруг над толпой, как гром среди ясного неба, разрезал воздух грозный голос:

– Хватит сраных соплей!

Все замерли.

Это был Михаил. Загорелый, хмурый, в мятых рабочих штанах и футболке, с перекошенным от злости лицом.

– Я вам что сказал? Рабочий день начался!

Гул голосов оборвался, но напряжение осталось висеть в воздухе.

– Мы работу останавливаем, что ли?! – он шагнул вперёд, оглядев толпу тяжелым взглядом. – Чего вы разорались, как базарные бабы?!

Никто не ответил.

– Какое нахрен банкротство?! Кто вам эту пургу в уши льёт? Никто никого не увольняет, зарплаты вам платят и платить будут! Производство работает, виноград никто корчевать не собирается!

Люди обменялись взглядами.

– Михаил, но ведь везде пишут…

– Пусть хоть в Библии напечатают! – рявкнул он. – Пока вам не сказали из первых уст, кто вам разрешил верить каждому слову в интернете?!

В толпе кто-то неуверенно качнул головой.

–Мы не закрываемся, не банкротимся и не бежим отсюда, как крысы!

Гул начал спадать.

– И если кто-то думает, что можно зацепиться за этот бред и прогулять день…

Голос Михаила был как удар по столу. Кто-то виновато опустил голову.

– Работать, чёрт вас дери! Виноград сам себя не соберёт!

Толпа начала медленно рассасываться. Люди, хоть и неохотно, потянулись к рядам лоз. Гул схлынул, но не исчез полностью: он остался в воздухе, в напряжённости взглядов, в сжатых губах и сдавленных вздохах.

Саша стояла на месте.

Никита…

Нет. Это глупость.

Она бросила последний растерянный взгляд куда-то вдаль, решила обязательно сходить вечером к Роме, а затем резко выдохнула и схватила ведро.

Работа не ждёт.

***

Роман стоял у входа в главное здание винодельни и курил уже третью сигарету.

Дым горчил на языке, впитывался в пальцы, смешивался с густым августовским воздухом. В глубине территории, в винодельческих цехах, кипела работа: техника урчала, люди двигались в привычном ритме. Но на первом этаже царил хаос.

Шум доносился даже сюда.

Паника разливалась гулом, срываясь обрывками выкриков, нервных вопросов. Люди уже всё прочли.

И Рома тоже всё прочёл.

"«Романовы лозы» на грани банкротства. По информации из надёжных источников, предприятие не может покрыть долговые обязательства…"

Ложь, дерьмо и провокация.

Но теперь это неважно. Кто-то слил новость в сеть. И теперь слухи росли быстрее, чем виноградная лоза по весне.

Роман стиснул зубы и посмотрел на телефон. Десятки пропущенных вызовов.

Половина – от партнёров. От инвестора, с которым сделка почти состоялась.

Их разговор был запланирован на конец недели. Рома должен был показать документацию, объяснить планы на плавную реконструкцию. Всё уже рассчитано: аккуратное обновление завода, новый логотип, свежий стиль, дорогие этикетки, современное оборудование. Всё, чтобы к следующему сезону винодельня вышла на новый уровень. Без шума.

Инвесторы терпеть не могли скандалов. Им нужна уверенность, стабильность, перспективы.

А теперь?

Теперь вместо графиков и планов они видят заголовки о банкротстве. Глубоко внутри поднималась ярость. Кому нужно? Конечно же, конкурентам. Но они так грязно не играют. Ответ был ясен. Проклятый Никита Максимов.

Роман не мог поверить, что его мотив – лишь Саша. Однако, всё указывало именно на такой расклад.

Конкуренты, кстати, тоже активизировались. Самые крупные винодельческие хозяйства региона. Они звонили не впервые. Предлагали «дружескую» помощь. Поглощение, совместное управление, слияние.

Роман всегда вежливо отказывался.

Такой шанс выпадает редко. Захватить винодельню, которая больше века принадлежала его семье. Дождаться момента, когда её пошатнёт – и предложить сделку, от которой невозможно отказаться.

Роман знал, что ему скажут, если он поднимет трубку.

"Мы могли бы договориться…"

"Это лучшее решение в сложившейся ситуации…"

"Мы дадим тебе хороший процент, Роман, ты же не будешь упрямиться?"

Тошнота поднялась к горлу. Пока винодельня держалась, они вели себя сдержанно. Но стоило утечь одному заголовку – и эти твари тут как тут.

Роман выключил экран телефона, сжал его в ладони и медленно выдохнул.

Его план ещё не сорван. Ещё можно всё исправить. Но для этого надо взять ситуацию под контроль. Прямо сейчас.

Роман бросил окурок, расплющил его носком ботинка и, не колеблясь больше ни секунды, шагнул внутрь.

Шум ударил, как волна. В канцелярии, где обычно стоял только ритмичный перестук клавиатур и шелест бумаг, сейчас был хаос. Голоса накладывались друг на друга – испуганные, взволнованные, требовательные. Люди толпились у столов, кто-то нервно пролистывал телефон, кто-то напористо вбивал в строку поиска название винодельни, надеясь, что заголовки вдруг исчезнут.

Роман прошёл вперёд, не спеша, выверенно. Он знал, что сейчас на него смотрят все.

– Так, – он слегка приподнял голос, не переходя на крик, но делая его режуще-отчётливым. – Кто-нибудь здесь работает или все решили, что пора разбегаться?

Толпа вздрогнула, но замерла.

Маргарита, седовласая женщина с вечно напряжённым лицом, первой нашла в себе силы ответить:

– Роман Витальевич, но ведь… везде пишут…

– А в интернете ещё пишут, что Земля плоская, – он обвёл всех взглядом, не давая вбить в сознание панику. – Давайте проясним: это вброс. Грязный, дешёвый, рассчитанный на слабонервных. Производство работает, никто ничего не банкротит. Кто-то слил заказную чушь, а вы решили, что это официальное распоряжение?

Воздух в помещении стал плотнее. Люди переглядывались, не решаясь задавать вопросы. В них по-прежнему жила тревога, но она уже теряла форму, смывалась уверенным голосом Романа.

– Продолжайте работать, – он медленно, по слогам проговорил это, глядя каждому в лицо. – Паника – худшее, что можно сделать в этой ситуации.

Ещё секунда тишины. Затем кто-то уронил ручку, скрипнул стул, зашуршала бумага. Жизнь возвращалась в привычный ритм.

Роман развернулся и вышел в коридор, чувствуя, как по телу растекается тугая усталость. Но останавливаться нельзя.

Он поднялся по лестнице к своему кабинету, шаги гулко отдавались в каменных стенах. Пальцы привычно скользнули по гладкой латунной ручке. Открыл дверь, вошёл.

Телефон завибрировал.

Отец.

Виталий никогда не звонил, чтобы спросить, как дела. У него не было такого навыка. Если раздавался такой звонок , значит случилось нечто серьёзное.

Роман взял трубку.

– Что это за балаган? – голос отца был холоден, жёсток. – Правда ли это?

– Нет, – коротко отрезал Роман, бросая взгляд в окно. Виноградники, солнце, зелёные холмы лента дороги, уводящая прочь. – Это вброс.

– Ты уверен? – Виталий не повышал голос, но его интонация давила, как стальная рука.

Роман провёл пальцами по вискам.

– Разберусь.

– Разберёшься? – отец насмешливо фыркнул. – Я сейчас же приеду.

– Не надо, – Роман резко выпрямился. – Я не мальчик. Это моя винодельня.

– Это моя винодельня, Роман, – Виталий выделил каждое слово. – Ты всего лишь…

– Я владелец, – перебил Роман, чувствуя, как внутри закипает злость. – И это мой бизнес. Ты вложил в меня всё, и я благодарен. Но не лезь.

На той стороне наступила пауза.

– Ладно, – наконец выдохнул Виталий. – Но если ты провалишься…

– Не провалюсь, – голос Романа был твёрд.

Связь оборвалась. Он опустил телефон на стол, сжал переносицу.

И тут же новая вибрация.

Роман раздражённо перевернул экран. Уведомления. Почта, рабочий чат, сообщения от Михаила.

Но наверху было оно. Номер не сохранён.

"Прочитала новости. Это кошмар. Думаю, тебе нужно расслабиться."

Сердце пропустило удар.

На мгновение – меньше, чем миг, – всё перестало быть важным. Он открыл сообщение.

Как всегда – фото.

Анна.

Обнажённая, но не выставленная напоказ. Опутанная кожаными ремнями, переплетёнными, словно замысловатый орнамент. Они скользили по ключицам, спускались вдоль грудной клетки, выделяя изгиб талии, подчёркивая плавную линию шеи. Гартеры на бёдрах плотно обнимали кожу, оставляя едва заметные следы.

Она смотрела в камеру прямо, дерзко, с ленивой полуулыбкой.