Красная угроза

– Ты действительно хотел предложить ангажемент?

– Да, – прохрипел толстяк, поражаясь тому, что до сих пор не сгорел. Удивительный голем дышал жаром, заставляя конца жмуриться, но рука, которой он держал на весу пленника, была обыкновенной температуры тела.

– Ещё никто не делал шоу с настоящими джиннами… – продолжил толстяк, обрадованный тем, что страшная ведьма проявила к нему дружелюбный интерес. Именно дружелюбный: конец ухитрился разглядеть на губах голема тень улыбки и понял, что девушка настроена… во всяком случае не кровожадно. – Ты могла бы прославиться на весь Тайный Город.

Ответ прозвучал через несколько секунд, и хотя бездушный голем продолжил разговор спокойным голосом, Птиций догадался, что ухитрился поднять управляющей им девушке настроение.

– Кажется, я понимаю, чем вы привлекаете женщин.

Услышав это, конец привычно охамел и самоуверенно заявил:

– Ещё не знаешь.

Перестал пучить глаза и прищурился, словно собираясь соблазнить голема.

– Чего не знаю? – растерялась девушка.

– Ты не знаешь, чем мы привлекательны, что можем и что умеем. – Птиций попытался высвободиться из захвата, но, несмотря на растерянность Дагни, пальцы джинн не разжал. Не смутившись этим, конец бодро продолжил: – Мы обязательно должны встретиться, чтобы ты лично убедилась в моих словах. Обещаю: ничего более волнующего в твоей жизни не случится, и память о нашей встрече сохранится у тебя до следующего свидания. А потом сотрётся, поскольку ты будешь очарована моими следующими фантазиями…

– Пожалуй, нам следует отложить разговор.

– Приезжай ближе к полуночи, – деловито велел окончательно осмелевший Птиций. Осмелевший, несмотря на то, что его горло по-прежнему пребывало в захвате. – У меня как раз будет два свободных часа…

– Сегодня не получится.

– Тогда созвонимся. – Он вытащил из кармана брюк смартфон и принялся вводить новый контакт. – Как тебя зовут?

Дагни запрокинула голову и расхохоталась. Джинн остался равнодушен.

«Боже, ну что за город?!»

– Не отвлекайся, – велел конец, которому не понравилась затянувшаяся пауза. – А если ты обиделась на то, что я выделил тебе мало времени, то поверь: для первого раза двух часов более чем достаточно.

– Для того, чтобы наша встреча состоялась, ты должен соблюсти несколько условий, – отсмеявшись, сказала Дагни.

– Можно подумать, это мне нужно, – проворчал окончательно забывшийся конец. В следующую секунду джинн чуть сдавил кулак, и толстяк торопливо произнёс:

– Я слушаю.

– Ты должен держать язык за зубами.

– Это я умею.

– Неужели?

– Я никому не скажу, что ты у меня была. Хотя, с другой стороны, наша связь – это своего рода знак качества…

«Кем нужно быть, чтобы захотеть его убить? – неожиданно подумала Дагни. – Психопатом? Маньяком? Зверем?»

В её представлении, Тайный Город населяли могущественные волшебники, хладнокровные, умеющие убивать воины, с которыми следует вести противостояние не на жизнь, а на смерть, но конкретно этот толстяк… В нём не чувствовалось ни угрозы, ни подлости, ни опасности.

«Может, и впрямь приехать к нему…»

Но в следующий момент девушка сжала в кулак всю свою волю и только так сумела справиться со знаменитым обаянием концов. К тому же ей повезло – Дагни находилась в двух милях от улыбающегося Птиция.

– Ты можешь думать о чём-то другом?

– О чём ещё имеет смысл думать? – искренне удивился конец. – О мире во всём мире?

– Ну, это ты хватил.

– Вот-вот, – он шмыгнул носом. – Телефон дашь?

– Держи язык за зубами, и, может быть, мы действительно встретимся, – неопределённо пообещала Дагни.

– Ладно, поверю на слово, – вздохнул Птиций, возвращая смартфон в карман. – Поставь меня на пол.

– И ты должен будешь молчать, даже когда к тебе придут навы, – закончила девушка.

– Ко мне придут навы? – вздрогнул конец.

– Могут прийти.

– Зачем?

– Останки голема нашли недалеко от «Ящеррицы», – напомнила Дагни. – Тёмные могут поинтересоваться, не видел ли ты чего-нибудь подозрительного…

– Я буду держать язык за зубами, – пообещал Птиций, с опаской глядя на пламя джинна и теряя последние остатки самоуверенности.

– И придумай, как ты сможешь объяснить неожиданное появление у тебя телохранительниц.

– Они мне ещё понадобятся? – тут же спросил толстяк.

Дагни помолчала, а затем коротко ответила:

– Нет, – подумав, что дурацкий Город превращает её в тряпку.

* * *Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные ШапкиМосква, Бутово,7 июля, четверг, 12:25

– Девочки, что это было?! – громко поинтересовался Жуций, когда оплёванные и обозлённые женщины ворвались в штабной фургон, который конец благоразумно оставил за пределами Форта. – Кто мне обещал шикарные кадры захвата власти? Кто говорил, что порвёт великого фюрера на камеру? Кто планировал этот эпизод, я вас спрашиваю?! Почему вместо революции вышла свара?

Концы генетически не могли долго ругаться на женщин, и все их скандалы в обязательном порядке заканчивались постелью, но сейчас был иной случай: поскольку в постель ни с одной из «девочек» Жуций не пошёл бы даже под угрозой кастрации, он мог себе позволить орать в голос. И орать долго. Вдумчиво. Выговариваясь за все те случаи, когда скандалы получались короткими и ненасыщенными.

– Вы провалили идеальное задание!

– Какие наглые твари! – проревела Маманя, подлетая к бару. – Скоты!

Выдернула из гнезда бутылку виски, сильным, но прекрасно просчитанным ударом в донышко выбила пробку и припала к горлышку. Увидев такую ловкость, Жуций с уважением присвистнул.

– Все мужики – сволочи, – поддакнула Штанина, подсовывая тётке Дурич стакан.

– Ещё какие! – ухитрилась пробубнить Маманя, не вынимая горлышко изо рта.

Штанина с вожделением сглотнула.

– Я сразу говорила, что ничего у нас не получится, – заметила Сопля, вынимая карманное зеркальце.

– Это тебе зачем? – с подозрением осведомилась Маманя, наконец-то отлипнув от виски.

– Съёмка скоро.

– Там тебя покрасят.

– Во-первых, накрасят, а не покрасят, и даже вообще загримируют, – уточнила Сопля. – Во-вторых, мне нужно дойти до площадки, и я должна сделать это красиво. Ведь я – публичная персона.

– Публичная, да, – хихикнула Штанина, продолжая подсовывать тётке Дурич стакан. – Ты у нас известная публичная персона, одних фотографий на форуме сто десять страниц с комментариями во всех позах.

– Кто бы говорил, – вступилась за дочь Маманя, и при первых же звуках её недовольного голоса глупая Гнилич молниеносно заткнулась.

Сопля хмыкнула.

Тётка Дурич помолчала, выразительно глядя на проштрафившуюся Штанину, затем плеснула ей, правда, вдвое меньше, чем собиралась изначально, вновь глотнула из горла и пообещала дочери:

– Не волнуйся: всё у нас получится. И деньги мы у Кувалды заберём.

– Как?

– Раз не хотят делиться – мы станем тут главными.

– Сразу? – выдохнула Сопля.

– Сразу.

– А чего ждать? – с энтузиазмом поддержала Маманю Штанина. – Одноглазый просто так не сдастся и мужиков своих тупых будет против нас подначивать, значит, нужно самим власть брать! Мы тут власть!

И тут же заглянула Мамане в глаза. Искательно. Мол, я правильно сказала?

– Возьмём, – согласилась тётка Дурич. – Надо показать королеве, что мы тут сила, а чтобы показать – нужно стать властью. Семья хочет перемен! Семья хочет женщину-уйбуя и женщину-фюрера!

– Я согласна, – неожиданно заявила Сопля, продолжая таращиться в зеркальце. – Можешь меня записывать.

– Куда? – с подозрением осведомилась Маманя. – В фюреры?

В фургоне повисла напряжённая тишина.

Все присутствующие, включая Штанину, понимали, что великофюрерское кресло тётка Дурич желает себе и конкурентов, даже в лице собственной дочери, не потерпит. А поскольку Маманя отличалась крутым нравом, ближайшая судьба глуповатой Сопли могла сложиться печально: нож под ребро, пуля в глаз или удавка на шею. Как говорится, родственные чувства – это хорошо, но следует помнить о субординации.

– Ты снимаешь? – прошептал Жуций.

– Снимаю, – подтвердил оператор. – А вдруг стрелять начнут?

– Это женщины, – успокоил подчинённого конец. – Они будут не стрелять, а душить друг дружку.

– Надеюсь.

– Нет, в фюреры меня не надо, – нервно хохотнула опомнившаяся Сопля и решила спрятать зеркальце в карман. Сообразила, что это движение могут неправильно понять – тётка положила лапу на кобуру с «Глоком», – и тут же остановилась. И начала нервно вертеть зеркальце в руке. – Я лучше потом, по наследству, то есть когда тебе надоест…

– Я поняла, – кивнула Маманя. – И рада, что ты осознала.

– Более чем, – заверила родную кровь младшая Дурич. И с облегчением выдохнула.

Тётка покосилась на Штанину, та с размаху прижала правую руку к той груди, что болталась над сердцем, а левой протянула будущей великой фюрерше пустой стакан, показывая, что верность нужно вознаграждать.

Маманя ухмыльнулась и наполнила ёмкость виски.

– Убьем Кувалду? – спросила Сопля, с презрением поглядывая на булькающую крепким пойлом Штанину.

– Возглавим его, – ответила Маманя.

– Народ за нами не идёт, – посетовала Сопля. – Не желает подчиняться. Почему-то.

– Почему? – заинтересовалась тётка Дурич, которая тоже видела, что Шапки с трудом воспринимают смену гендерной политики, и не знала, что с этим делать.

– Потому что народ – скотина.

– Рабское сознание, – рыгнула справившаяся с содержимым стакана Штанина. – Привыкли на Кувалду ишачить и не хотят на нас. Одно слово – быдло тупое.

– Генетические отбросы, – скривилась Сопля. – Смотреть, как я трахаюсь, так «лайки» зашкаливают, а когда я им говорю, что стану уйбуем – начинают ржать.

– Не повезло нам с народом, – вздохнула Штанина.

– Народу не повезло, потому что вы плохо ему втемяшиваете, как ему повезёт, если он для вас революцию сделает, – объяснила Маманя. – Нужно предъявить народу свою власть, женскую, как та, что у королевы, только лучше, и для Красных Шапок. И назовем её… ЖенСовет!

– Кому совет? – не поняла Штанина.

– Женщины должны понять, что они – сила, – прошептала Сопля, сообразившая, куда клонит родная кровь.

– А мы – власть, – кивнула Маманя.

– Все женщины великой семьи Красных Шапок должны принимать участие во власти!

– А властью будем мы.

– Мама, ты гениальна!

– Будет у нас революция в шоу, будет, – прошептал довольный Жуций. – И без моей помощи справились.

– Дуричей я беру на себя, – продолжила Маманя. – Шибзичей мало, и у них Кувалда, а вот Гниличи… – Она перевела взгляд на Штанину и ехидно сообщила: – В клане тебя не любят.

– Абажур в авторитете, гад, тяжело с ним, – вздохнула Штанина.

– Придумай что-нибудь.

– Что?

– Расскажи всем, какой он дурак.

– Не верят.

– Расскажи, какая ты умная.

– Ещё больше не верят.

– Ну, тогда не знаю… – Маманя оглядела молодую Гнилич. – Покажи им грудь.

– Уже.

– В смысле?

– Ну, на видосике она уже была… – протянула Штанина. – В смысле – я была на видосике… то есть мы с ней – с грудью были на видосике, когда я говорила, что готова за клан грудью встать…

– Видела я тот видосик, – хихикнула Сопля. – Ерунда какая-то во всех смыслах.

– За собой следи! – возмутилась Штанина. – У тебя там тоже всё повисло!

– Ты кого вислой назвала, стерва?!

– Может, и стерва, зато у меня всё торчком.

– Тихо! – рявкнула Маманя, отметив про себя хрупкость сложившегося политического союза. – Ругаться вы умеете, знаю, но лучше это для челов приберегите, а при мне не надо, я тута серьёзные дела кручу. – Помолчала, давая подчинённым возможность полностью осознать услышанное, и посмотрела на Штанину: – Ещё раз покажи. От тебя не убудет, а в политических целях, может, и прокатит твоя грудь, у нас народ любит, когда торчком.

– А может, мы Штанину заменим на симпатичного гомосексуалиста? – неожиданно предложила Сопля.

Настолько неожиданно, что заставила поперхнуться обеих собеседниц.

– Меня?

– На кого?

– За что ты со мной так?

– Где ты найдешь гомосексуалиста?

Жуций присвистнул, но промолчал, также поражённый неожиданным поворотом шоу «Отверженные».

– Да, отсталая у нас всё-таки семья, – помолчав, согласилась Сопля. – На весь Южный Форт ни одного гея… Может, чела какого-нибудь загримируем?

– Ты совсем сдурела? – опомнилась тётка Дурич. – Во-первых, зачем нам геи, когда есть Штанина? Во-вторых, зачем вообще геи?

– Мама, вы совершенно не понимаете современность, – надула губки Сопля. – Геи нынче в тренде. И только тупые одноглазые гомофобы этого не понимают.

– Наша современность всегда одинакова: грабим – пьём виски – снова грабим, – сообщила дочери Маманя. – Без вариантов. Куда ты здесь гея вставишь?

– Надо выйти из этого порочного круга.

– Перестать пить?

– Нет, – чуть помолчав, ответила Сопля. – Из этого круга нам не выйти.

– Тогда откуда брать деньги на виски?

– Ну…

– Когда придумаешь – приходи. А пока слушай меня. – Маманя вновь повернулась к Штанине: – Насчёт геев не волнуйся – пока тебя на них менять не будем, но взамен ты Гниличей агитируй и сделай так, чтобы стать уйбуем у них. Потому что иначе Сопля и впрямь какого-нибудь чела загримирует для рейтинга, а тебя на свалку истории. Поняла?

– Поняла.

– Тогда вперёд: вешай свои агитационные материалы на каждую стенку, но чтобы к завтрашнему утру в клане тебя зауважали.

Штанина кивнула и уныло вздохнула.

* * *Иран, Тебриз,7 июля, четверг, 14:14 (время местное)

Хасан ибн Саббах создавал из себя Заклинателя постепенно, в течение трёх лет, кольцо за кольцом, подробно описывая происходящее в дневнике, который впоследствии стал книгой. Хасан шёл медленно, потому что в начале работы его сложнейший аркан ещё не был до конца разработан, каждое новое кольцо становилось плодом длительных изысканий и раздумий, новые магические «кирпичики» появлялись в «подобном диковинному дворцу» заклинании неспешно и аккуратно, шаг за шагом превращая Хасана ибн Саббаха в Заклинателя джиннов. Но у Ярги такого количества времени попросту не было. Зато присутствовали глубокий ум, запредельное магическое мастерство и колоссальный опыт. Заполучив книгу Старца Горы, первый князь Нави внимательнейшим образом её изучил и придумал, как создать Заклинателя в течение месяца. Он был осторожен, но безжалостен, поскольку требовался быстрый результат, и поэтому тот месяц Дагни частенько снился…

В кошмарах.

Сама операция прошла на удивление гладко: быстро и без осложнений. Её проводил лично Ярга, которому ассистировали шесть опытных магов, но даже им потребовалось восемь часов, чтобы опутать девушку золотой паутиной, в точном соответствии с инструкциями Саббаха. После операции Дагни спала трое суток, а когда пришла в себя, с радостью обнаружила бурлящую внутри силу.

А ещё через день её организм взбесился, потому что вместо мягкого вживления, которое практиковал Саббах, Ярга применил шоковый удар, не уговаривая, а заставляя тело принять магическое золото Старца Горы. И от боли, которую испытывала Дагни, не помогали даже разработанные Яргой снадобья. Боль рвала её на части, сжигала изнутри, заставляла выть и мечтать о смерти. Боль шептала, что ни одно могущество не стоит такой цены, а когда боль понимала, что её не слушают – принималась мучить девушку с удвоенной силой.

Не было ни пощады, ни помощи, но девушка выжила. Прошла через тот страшный месяц и приняла вспыхнувший внутри огонь.

Стала Заклинателем.

Легенды о джиннах ходили по Востоку издревле, Саббах, разумеется, не мог создать существо, исполняющее желание, он искал воинов, непобедимых и послушных, способных на равных сражаться с магами Тайного Города, и он их нашёл: удивительных, сотканных из огня воинов, против которых не было оружия ни у челов, ни у Великих Домов.

Благодаря им Хасан ибн Саббах создал государство своей мечты, может, и не такое справедливое, каким он его задумывал, но и не такое жестокое, как страны, его окружавшие. Небольшое государство, на которое никто не рисковал нападать. Хасан создал армию преданных воинов, их стали называть ассасинами, но самые известные и самые невероятные из приписываемых им подвигов в действительности совершили джинны…

* * *

Тебриз…

Старинный город раскинулся перед стоящим на горе Ортегой. Старинный и одновременно новый. Современные дома, дороги, снующие автомобили, прохожие… Старинный город жил обычной современной жизнью, и даже наву не казался таинственным, хранящим многовековой секрет.

За годы, прошедшие со смерти Джувейни, Тебриз пережил множество войн и вторжений, его крушили и вновь отстраивали, он менялся вместе со страной и уходил всё дальше от того поселения, в котором нашёл вечное упокоение несчастный учёный. В глубине души Ортега не верил, что сумеет найти в Тебризе что-нибудь интересное, но «ласвегасы», тщательно изучившие последние перемещения Мусы, хором уверили нава, что именно в этом городе чел провёл больше всего времени и именно из него прибыл в Тайный Город. Спорить с аналитиками Ортега не стал, молча собрался, построил магический портал в Иран и теперь, разглядывая Тебриз, размышлял над тем, как следует начать поиски: через официальные каналы, воспользовавшись идеально подделанными документами высокопоставленного сотрудника министерства обороны, или же сразу перейти к магическим исследованиям, постараться отыскать остатки ауры Мусы и по ним узнать, какие именно места посещал чел.

В итоге Ортега решил начать с магии, поскольку аура истончалась с каждым часом, накинул на себя морок, сделавшись невидимым для окружающих, и стал неспешно спускаться с горы к старинному, но такому современному городу.

* * *База дружины домена КузьминкиМосква, Ставропольский проезд,7 июля, четверг, 16:19

Так получилось, что все мало-мальски важные строения и комплексы Тайного Города были хорошо защищены: и от магов, и от заурядной уличной шпаны. В этом не было паранойи, лишь обыкновенная предусмотрительность, поскольку за тысячи и тысячи лет древние расы крепко усвоили, что война может случиться вдруг. В любой момент. И нет ничего плохого в том, чтобы быть к ней готовым. Потому что в умении защищаться есть и доблесть, и ответственность по отношению к близким – а в том, что тебя убьют или ограбят, нет ничего славного. Лавки и магазинчики оберегались мощными запорами и могли в любой момент закутаться в защитное поле, как гусеница – в непробиваемый кокон. Что же касается штаб-квартир доменов, лож и самих Великих Домов, то они представляли собой настоящие крепости, ворваться в которые можно было лишь после серьёзной войсковой операции. Порядки внутри царили такие же строгие, и именно это обстоятельство категорически не нравилось Сдемиру – он не любил муштру, и поэтому в благодатное мирное время молодой люд предпочитал жить на вилле, которую его отец выстроил на окраине крепости, и где не действовал суровый устав внутренней службы. Но недавние кровавые события заставили Сдемира перебраться в крепость, и явившуюся на важный разговор Сияну он принял в «парадном» баронском кабинете, больше напоминающем конференц-зал. Впрочем, на уровень защиты размер помещения не влиял, и разговор между бароном и воеводой дружины Дочерей Журавля никто посторонний не услышал.

– Ты обдумал приказ королевы? – отрывисто поинтересовалась Сияна, «позабыв» поздороваться. Не в первый и не в последний раз.

– Предложение Берегини, – вежливо поправил гостью молодой барон.

– Приказ королевы, – повторила воевода.

Сдемир знал, что Сияне доставляло удовольствие выводить его из себя, что они никогда не подружатся и вряд ли начнут с симпатией относиться друг к другу, и потому не стал задерживаться с ответным ударом:

– А тебе Всеведа велела мне помочь?

Сияна вздрогнула, ответила короткой ухмылкой, больше похожей на оскал, после чего качнула головой:

– Я не собираюсь делать за тебя грязную работу.

– Я её тебе и не доверю.

– Справишься сам?

– Да.

– Каким образом?

– Я работаю над этим.

– Напряжённо?

– Весьма.

– Рада, что ты занимаешься чем-то полезным.

– Но мне нужна дополнительная информация.

– Информацией я поделюсь.

– Прекрасно.

В разговоре возникла пауза. Сияна ждала, когда Сдемир продолжит, Сдемир ждал, когда она спросит, какая информация ему нужна. Каждый считал собеседника идиотом. Сияна в очередной раз убедилась, что мужики – грязные свиньи, тупиковая ветвь эволюции, и древняя традиция назначать в домены баронов, а не баронесс, была придумана в минуту затмения. Что же касается Сдемира, то он с сожалением отметил, что Сияна – в точном соответствии с небрежным предсказанием Сантьяги, – не дотягивает даже до уровня своей предшественницы Градиславы, которая тоже не блистала умом и даже в подмётки не годилась Милане. Трудно представить, кто придёт на смену ей… Ну, если доблестная воевода не сумеет прожить достаточно долго.

– Насколько я понимаю, Ольга безвылазно сидит в крепости домена Сокольники? – продолжил барон, поняв, что Сияна способна молчать до завтрашнего утра.

– Да, – подтвердила воевода.

– И не выйдет из неё до выборов…

– Выйдет, – уверенно пообещала Сияна.

– Почему?

– Выманим.

– Каким образом?

– Родители Ольги давно отошли от дел и живут в своём доме на Оке, – рассказала воевода. – В Рязанской области. Эта человская территория располагается недалеко от Тайного Города…

– Я знаю, где находится Рязанская область, – перебил географически развитую собеседницу барон.

– Какая образованность… – тихонько рассмеялась Сияна. – Короче, Ольга узнает, что её родителей нашли в доме мёртвыми, со следами пыток. Неужели не примчится?

Сдемир вздрогнул. А в его ушах вновь раздались слова Сантьяги: «Они не думают о Великом Доме, барон, они служат Ярге…»

«А ведь я совсем недавно был точно таким же».

Безжалостно убивал своих ради высшей, как ему казалось, цели – ради своей власти. Убивал, не задумываясь над тем, как смерти политических противников отразятся на судьбе Великого Дома Людь. Убивал подло, исподтишка, и радовался тому, что выходит сухим из воды.

И настоящие враги Зелёного Дома радовались вместе с ним.

«Я становлюсь патриотом? Похоже на то… Но лучше поздно, чем никогда».

– О чём задумался? – грубовато поинтересовалась уставшая ждать ответа Сияна. – Неужели ты можешь представить, что Ольга не примчится лично посмотреть на убитых родителей?

– Примчится, – кивнул барон. – Но её будет сопровождать такая охрана, пробиться через которую не сумеет даже Сантьяга.

– А вот это уже твоя забота, Сдемир, ты должен придумать, как прикончить Ольгу.

– Понятно, – выдержав короткую паузу, кивнул барон. И легко поднялся с кресла. – Будешь вино?

– Белое, – поразмыслив, ответила воевода.

– Лёд?

– Просто холодное.

– Хорошо.

Сдемир отошел к бару и достал из холодильника бутылку ароматного сухого. И улыбнулся, вкручивая в пробку штопор. Со стороны могло показаться, что молодой барон предвкушает дегустацию отличного напитка, но в действительности Сдемир вдруг подумал, что боевые маги не обязательно должны быть могучего сложения. Козыри ведьм в скорости и умении колдовать, даже в рукопашном бою их оружие настолько пропитано магией, что хрупкие колдуньи с лёгкостью управлялись и с тяжеленными молотами и с длинными копьями, но в дружине Дочерей Журавля раз за разом появлялись высокорослые плечистые «амазонки», вид которых мог привести в замешательство сборную по тяжёлой атлетике.

Почему? Ответа нет. А вот в «секретном» полку, по сути – тоже в воинской структуре, большинство ведьм отличалось хрупким сложением, хотя прятались ведьмы тоже с применением магии, а заклинанию безразлично, какого размера колдунья. И тем не менее крепкие люды шли в Дочери Журавля, а те, что поизящней, – в «секретный» полк.

С давних времён…

– Королева хочет, чтобы Ольга умерла естественной смертью, – напомнила Сияна, принимая бокал с вином. Напомнила, вместо того чтобы поблагодарить барона за угощение.

– В данных обстоятельствах даже естественная смерть всё равно будет выглядеть подозрительно, – негромко ответил Сдемир, возвращаясь в кресло. – Её будут расследовать с удвоенным тщанием.

– Откуда взяться подозрениям? – удивилась воевода. – Нет ничего естественней и понятнее, чем инфаркт при виде мёртвых родителей. Ольга падает замертво, все вокруг бегают, суетятся, зовут на помощь, потом констатируют смерть…

– Никто не будет бегать, – буркнул барон. – Они активируют «Дырку жизни» и отправят фату в Московскую обитель, а эрлийцы… Эрлийцы способны её спасти, потому что инфаркт – это тебе не отрезанная голова, от инфаркта можно уберечь.

«Дыркой жизни» называли спасательный артефакт, который держали при себе все предусмотрительные жители Тайного Города: мощный артефакт портала, настроенный на приёмный покой главного госпиталя нелюдей. Пострадавший в считанные секунды оказывался у врачей и в большинстве случаев выживал, поскольку профессиональные способности эрлийцев считали чудесными даже высшие маги Великих Домов.