Чужие игры. Столкновение

– Я не спорю, – помолчав, ответил Чарльз. – Изобразить такое с помощью машинного масла и тампона – это действительно серьезное достижение, говорящее об очень хорошей подготовке. Но для чего?

– В смысле? – не поняла Анна.

– Что подумают о нас инопланетяне, когда увидят эти художества?

– Они подумают, что нам не чуждо абстрактное мышление, – твердо ответила Анна. – Они подумают, что мы – не роботы и не бездушные существа, что мы умеем не только ценить красоту мира, но пропускать ее через себя и отображать, порождая новое.

– Хорошо сказано, – тихо одобрила оказавшаяся рядом Октавия.

– Спасибо, – смутилась Анна.

– Думаешь, глядя на галерею Диккенс, инопланетяне подумают именно так? – недоверчиво уточнил Чарльз.

– Думаю, существа, у которых нет тяги к прекрасному, не способны достичь звезд, – убежденно ответила Анна.

– Мы не знаем, кто владеет кораблем, – напомнил Пятый. – Возможно – муравьи. Или слизни. Или…

– Я говорила не о форме, а о содержании. Ты отказываешь муравью, сумевшему построить межзвездный корабль, в чувстве прекрасного? На каком основании? Потому что он не кажется тебе красивым? – Анна повернулась к «полотну». – Диккенс рисует наш мир. Не докладывает о нем, а рисует, показывает, отразив в своей душе. И я думаю, эта картина скажет о нас больше, чем все существующие энциклопедии.

– Сомневаюсь, – упрямо произнес Пятый.

– Посмотрим.

– Ты веришь в то, что мы с ними встретимся? – заинтересовалась Леди.

– Я надеюсь, – кивнула Анна.

– А вдруг они просто посадят нас в «Чайковский», подлатают его да выбросят навстречу спасательному клиперу? – предположил Чарльз. – А сами улетят.

– Мы полностью в их власти и ничего не сможем сделать, – вздохнула ОК. – Мы даже до воздуховода добраться не способны. Ты ведь видел.

– Видел, – кивнул Пятый. – А еще я почитал ту информацию, что хранится на серверах «Сирены», и узнал, что Артур действительно хорошо разбирается в компьютерах.

– И что? – насторожилась Анна.

– И что? – удивилась Октавия.

– Как думаете, у инопланетян есть компьютеры? – негромко спросил Пятый.

– Наверняка есть, – кивнула Леди. – Только более высокого уровня.

– И они наверняка уже изучили «Сирену».

– У тебя паранойя?

– Я просто анализирую происходящее, – ответил Чарльз, не сводя взгляд с галереи. Он смотрел на произведение Диккенс так, словно оно помогало ему думать. – Допустим, инопланетяне влезли в «Сирену», то есть установили канал связи…

– …беспроводной, – закончила Анна.

– Так почему бы твоему брату не ответить им взаимностью?

– Какой?

– Взломать.

Октавия тихо ойкнула и широко распахнула глаза.

– Как интересно…

– Артур – не хакер, – отрезала покрасневшая Анна. – И я не позволю подвергать брата опасности.

– О какой опасности ты говоришь?

– Что сделают инопланетяне, если узнают, что Артур пытается их взломать?

– Ой, – повторила Леди. – Взломать инопланетный корабль… Как это круто…

– Ни за что, – почти выкрикнула Анна. – Нет!

– С тех пор как вернулась «Сирена», твой брат не вылезает из смартплекса, – тихонько рассмеялся Пятый. – Думаю, он уже нашел себе новую игрушку.

– Нет, – побледнела Анна. – Нет, нет…

Она развернулась и побежала в лагерь.

– Зачем ты так? – тихо спросила ОК, провожая Баррингтон взглядом. – Она действительно боится.

– Именно поэтому я так поступил, – спокойно ответил Фрейзер. – Анна переживает за брата, и я указал ей на возможную опасность.

– То есть ты не хочешь, чтобы Артур взломал инопланетян? – прищурилась Леди.

– Я хочу, чтобы Баррингтон была предупреждена.

– Она тебе небезразлична, – догадалась ОК. – Боже, это ведь так очевидно: она тебе небезразлична!

– Да пошла ты, – буркнул Пятый, резко развернулся и направился к своей компании.

– В этом нет ничего предосудительного! – крикнула ему вслед Леди. – А если это у тебя впервые, то не стесняйся спрашивать: я расскажу, что нужно говорить.

В ответ Чарльз не оборачиваясь продемонстрировал всемирно известному блогеру всемирно известный жест средним пальцем.

На орбите 19.12.2036

Как это было?

Сначала путешественники пережили все то, что ощущают люди, взлетая на самолете. На большом, очень тяжелом, но все-таки самолете. Собственно, в этом и заключался смысл воздушного старта: подняться как можно выше от поверхности Земли и оттуда начать штурм космоса.

Когда ребята явились на летное поле, тягачи уже выкатили подготовленный Flash Eagle из гигантского ангара, и он дожидался пассажиров под ярким утренним солнцем, высокомерный, как дракон, и такой же нереальный. И несмотря на то, что последние два дня они постоянно находились рядом с Flash Eagle и даже совершили экскурсию, побывав во всех отсеках гигантской машины, Анна все равно не могла поверить, что перед ней не мифологическое существо, а грандиозное творение рук человеческих.

Flash Eagle поражал и восхищал.

Ракета с пассажирским кораблем была заправлена и закреплена, экипаж обоих кораблей занял свои места, и тонкий металлический трап, ведущий к распахнутому люку, ждал только пассажиров. Когда путешественники окажутся внутри, техники задраят люк, Flash Eagle начнет разгон и отказаться от приключения станет невозможно.

– Если кому-то кажется, что он не выдержит, пусть скажет сейчас или умолкнет навеки, – нервно пошутила Октавия, вокруг которой привычно вился рой микродронов.

– Насчет «умолкнет навеки» прозвучало не слишком вдохновляюще, – заметил Пятый.

– Только не говори, что у тебя даже на мгновение не появилось желание соскочить.

– Только если ты предложишь покувыркаться неделю в ближайшем мотеле.

– Размечтался.

– Ничто другое не заставит меня отказаться от полета.

– А ради меня отказался бы? – заинтересовалась Леди.

– Ради бурной недели с тобой, – уточнил Чарльз. – Кстати, еще не поздно…

– Размечтался, – повторила ОК. Одарила Пятого своей знаменитой улыбкой и ловко полезла по металлической лестнице к люку.

Благодаря тренировкам посадка прошла быстро: ребята знали, что должны делать, куда садиться, как пристегиваться и закрывать противоперегрузочный кокон. Заминок не возникло, и через двадцать минут – точно по расписанию – Flash Eagle начал разбег, который транслировали на встроенные внутрь кокона мониторы в режиме реального времени. Очень долгий разбег, достойный размеров и веса гигантской машины. А оторвавшись от земли, самолет стал плавно и весьма неспешно набирать высоту, поднимаясь гораздо медленнее пассажирских собратьев. Судя по идущей на монитор картинке, со стороны набор высоты выглядел до дрожи величественно, но при этом был весьма долгим и потому – нудным. Минут через пять ребята заскучали, и лишь наличие общей связи вносило в монотонность происходящего хоть какое-то оживление.

– Мы так и будем лететь в раковинах? – не выдержал Хиллари. – Я чувствую себя улиткой.

– Слизнем? – невинно уточнила ОК.

В Сети раздался дружный смех.

– Человеком в раковине, – недовольно ответил Арнольд. Недовольно, но без зла, поскольку не хотел ссориться с острой на язык Леди.

Различать друг друга по голосу ребята еще не научились, но точно знали, кто произнес ту или иную фразу, – на мониторе появлялось соответствующее имя.

– Как долго мы будем заперты? – продолжил Арнольд.

– Пока не выйдем на орбиту.

– Откуда ты знаешь, Баррингтон?

– Андерсон говорил.

– А что будет на орбите?

– Невесомость, – хихикнула ОК.

– Это когда ты потеряешь вес, – ехидно добавила Анна.

– Тебе бы не мешало скинуть с десяток фунтов, – огрызнулся Хиллари.

Анна не обиделась, она давно научилась пропускать шутки о своем весе мимо ушей, но придумать достойный ответ не успела. Сандра крикнула:

– Мы выше сорока тысяч футов!

И все притихли, потому что обычные самолеты никогда не поднимались на такую высоту, а Flash Eagle продолжал набор.

– Воздух здесь сильно разрежен, – задумчиво произнес Август.

– И что? – грубовато поинтересовался Пятый.

– А то, что он может не удержать самолет, – очень уверенно заявил Даррел. – Истребители сюда заходят на очень большой скорости, которая компенсирует снижение плотности воздуха, а мы летим не так быстро, как истребители, поэтому малейшая ошибка – и все.

– Что – все? – сглотнув, осведомился Арнольд.

– Что происходит, когда из-под тебя выдергивают стул? Мы упадем…

– Я не хочу! – закричал Мо.

– Август, заткнись, – прошипела Диккенс.

– Нарисовать картину маслом под трагическим названием «Мы падаем!» ты не успеешь, но на селфи времени хватит.

– Никто не говорил, что самолет упадет!

– А он и не должен, – послышался уверенный голос, и на мониторах появилась надпись: «Капитан Ким». – Я благодарен мистеру Даррелу за интересную историю, но хочу отметить, что она не имеет ничего общего с реальностью. В любом случае сегодня вечером я ужинаю с женой – у нас годовщина свадьбы, и, если опоздаю или не приду, у меня будут серьезные неприятности.

Ребята рассмеялись, и напряжение, вызванное дурацкой шуткой Августа, рассеялось.

– А теперь внимание, – продолжил Ким. – Flash Eagle приближается к точке старта, и вскоре капитан Джонсон объявит обратный отсчет…

– Как скоро? – поинтересовался Арнольд.

И все услышали:

– Пять.

– Уже?!

– Четыре.

– Как это будет выглядеть? – прошептала Сандра.

– Ракету сбросят с самолета, и мы будем предоставлены сами себе, – нервно ответил Август.

– Не смешно!

– Три.

– Если двигатели не запустятся, мы разобьемся…

– Два.

– Идиот!

– Всегда пожалуйста.

– Один.

А затем они поняли, что падают.

И почти все закричали, потому что одно дело – видеть на экране, как огромный Flash Eagle избавляется от ракеты, и совсем другое – сидеть внутри ракеты, которую огромный Flash Eagle бросает с высоты почти десять миль. Умом ребята понимали, что так надо, что все идет по плану, но инстинкты отказывались верить в то, что полет в бездну – это нормально, и потому раздались крики. Но еще через пару секунд включились двигатели первой ступени, падение прекратилось и капитан Ким уверенно сказал:

– Поехали!

И ребят вжало в кресла.

Коконы приняли на себя большую часть перегрузки, но давление все равно оказалось ощутимым, хотя и выдерживалось без особого труда.

– Поехали!

И ракета рванула вверх, рывком преодолевая притяжение родной планеты, через стратосферу и мезосферу в космос, в безбрежный океан, к которому человечество едва прикоснулось – ступило в линию прибоя, да остановилось, пораженное грандиозностью лежащего перед ним пространства.

– Поздравляю, господа, вы только что присоединились к числу счастливчиков, которым доводилось покидать Землю, – объявил Джонсон. – Добро пожаловать в космос.

В подтверждение слов открылись коконы, и пораженные ребята уставились в иллюминаторы, жадно разглядывая проплывающую под кораблем планету.

– Я не чувствую вес!

– Все в порядке, мистер Хиллари, так и должно быть.

– Почему планета с их стороны? Так нечестно!

– На обратном пути мы развернемся и покажем Землю вам, мисс Диккенс.

– Сколько оборотов мы сделаем?

– Один, мистер Даррел.

– Почему так мало?

– Вполне достаточно, чтобы подготовиться к стыковке с «Надеждой Илона».

– Здесь красиво…

– Поверьте, мисс Хьюз, из иллюминаторов станции открывается не менее впечатляющий вид.

– Дорогие мои! Впервые в истории блога я веду прямой репортаж с орбиты Земли, – сообщила Октавия, запустив смартплекс. – Правила требуют, чтобы я оставалась в кресле, я почти неподвижна, но внутри меня настоящая буря. Я стала космонавтом! – На глазах Леди выступили слезы. – Я в космосе!

– Как он? – неожиданно спросил сидящий через проход Пятый, кивая на Артура.

– Нормально, – коротко отозвалась Анна.

Брат явно чувствовал себя неуверенно, ерзал, поглядывая в иллюминатор, но не пытался отстегнуться и к тому же едва заметно улыбался, из чего Анна сделала вывод, что ему нравится происходящее.

– Ты ведь Артур, да? – поинтересовался Пятый.

Мальчик, естественно, не ответил. Даже не посмотрел в его сторону.

– Он не станет тебя слушать, – тихо сказала девушка.

– Рано или поздно станет, – улыбнулся Пятый и протянул руку: – Меня зовут Чарльз.

– Я знаю, – коротко ответила Анна.

– Но мы не были представлены, – спокойно произнес парень, глядя девушке в глаза и не убирая руку. – Чарльз Фрейзер Пятый.

– Анна Баррингтон, – решилась Анна.

– Очень приятно.

– Мне тоже…

Как ни странно, ладонь у Пятого оказалась не мягкой, расслабленной, как представлялось, а твердой и крепкой, что говорило о серьезных занятиях спортом.

– Скажи, Баррингтон, что ты хочешь найти на Луне? – поинтересовался Чарльз, не выпуская руку девушки.

– Я просто путешествую.

– Без всякой цели?

– Любая дорога куда-нибудь ведет, Пятый, – улыбнулась Анна. – Но мы не всегда знаем, куда именно.

22.12.2036

Первую, самую важную часть разговора Анна и Пятый провели тет-а-тет, внимательно следя за тем, чтобы их никто не услышал, а вот мнением о галерее Фрейзер делился громко, не стесняясь того, что его слышат все окружающие, а не только Анна и Октавия, возможно, специально добиваясь того, чтобы его слова стали предметом обсуждения.

И когда Пятый отправился в лагерь, сидящая на полу Баджи наклонилась к Сандре и негромко прошептала:

– Все-таки он скотина.

– Пятый выразил свое мнение, – пожала худенькими плечами Конфетка.

– Но как он его выразил?!

– Громко и безапелляционно, – улыбнулась Сандра. – По-другому не умеет.

– Вот я и говорю: скотина.

– Просто он тебе не нравится.

– А тебе? – заинтересовалась Баджи.

Конфетка посмотрела вслед уходящему Чарльзу и задумчиво протянула:

– В нем что-то есть…

Чем вызвала почти возмущенный вопрос подруги:

– Что?!

– Он сильный, красивый и дерзкий, – перечислила Сандра. – Он, безусловно, привлекает внимание.

– Высокомерный, капризный и грубый!

Конфетка внимательно посмотрела на разгорячившуюся подругу и с улыбкой произнесла:

– Пятый нацелился на Баррингтон.

– С чего ты взяла? – изумленно выдохнула Баджи. Судя по всему, эту деталь Картинка упустила.

– Он постоянно оказывается рядом, и они уже дважды говорили наедине.

– Ты за ними следила? – прищурилась Баджи.

– Здесь все как на ладони.

– Это верно, – вздохнула Картинка. – С личным пространством в лагере плохо.

– И уединиться можно только на клипере, – добавила Конфетка, поглаживая себя по коленям.

– Но Линкольн туда никого не пускает.

Девушки переглянулись и одновременно рассмеялись.

Тем временем Диккенс закончила следующую часть картины и отошла от стены, чтобы оценить работу. И почти сразу раздались громкие аплодисменты.

– Диккенс, ты классная!

– У тебя потрясающий талант!

– Очень красиво!

– Ты можешь нарисовать меня?

– Если я это сделаю, нас сразу отсюда выкинут, – не оборачиваясь, произнесла самбо.

В ответ раздался смех.

– Зачем ты нарисовала парусный корабль? – спросил подошедший Арнольд.

– Это галеон, – ответила художница. – Один из тех, на котором Колумб приплыл в Америку.

– Зачем ты его нарисовала?

– Это же далекое прошлое, – поддержал своего лидера Саймон.

– Это часть нашего мира, – после паузы произнесла Диккенс. – Это наше прошлое…

– Часть мира – это смартплекс, – Саймон поднял правую руку и потряс браслетом. – Это настоящее.

– Смартплексы инопланетяне увидят сами.

– Ты еще мамонта нарисуй, – «остроумно», как ему показалось, добавил Арнольд, но вызвал дружную отповедь.

– Что ты к ней пристал? – резко спросила Октавия.

– Хочешь рисовать мамонта – найти себе пещеру и рисуй, – добавила Баджи.

– Диккенс сама разберется.

– Не лезь к ней.

– Я и не лезу, – растерялся Арнольд.

Сделай ему замечание парни, наверняка случился бы скандал, но оказавшись против девушек, Хиллари смутился и решил отступить.

А Диккенс вновь взялась за импровизированную кисточку.

– Кажется, она собирается рисовать Париж, – попыталась угадать Сандра.

– С чего ты взяла? – поинтересовалась Баджи.

– Очень похоже на основание Эйфелевой башни.

На стене и в самом деле стали проявляться контуры какой-то конструкции.

– Ты ее видела? – помолчав, спросила Картинка.

– Эйфелеву башню? Конечно! Папа дважды возил меня в Париж… Ой! – Сандра опомнилась и прикоснулась к руке Баджи: – Извини, я не подумала.

– Ничего, – улыбнулась Баджи. – Я тоже побываю в Париже. Когда-нибудь.

– Когда вернемся на Землю.

– Да, когда вернемся… – Картинка улыбнулась и спросила: – Хочешь посмотреть мои фотографии?

– Из прошлой жизни?

– Ты только что сказала, что мы к ней вернемся.

– Обязательно вернемся, – кивнула Сандра.

– В таком случае это фотографии из моего настоящего. – Баджи вызвала виртуальный монитор и запустила нужное приложение. – Это я дома… в смысле – в моем родном городе, в Портленде.

На фото Картинка стояла в кабинке воздушного трамвая, в окнах которого виднелся лежащий на берегу реки город.

– Никогда не была в Орегоне, – пробормотала Конфетка.

– Зато ты была в Париже, – заметила Баджи.

– Не начинай.

– Хорошо. – Картинка пролистнула несколько файлов. – Это вулкан Худ.

– Красиво.

– Красиво вот здесь, на озере Крейтор.

– Здесь просто замечательно.

– Это мы ходили в поход… – Баджи задержалась на фото около палатки и тихо поинтересовалась: – У тебя есть парень?

– Это важно? – произнесла в ответ Сандра.

– Не знаю, просто спросила.

Конфетка промолчала.

Баджи тоже выдержала паузу, намекая, что не прочь услышать ответ, поняла, что не услышит, и вызвала на экран следующее фото, сделанное на скалистом побережье.

– Тихий океан?

– Да.

– Хорошая фотография.

– Спасибо.

Но океан располагался на заднем плане, а на первом была запечатлена Баджи, обнимающая стройную темноволосую девушку.

– Знакомая? – поинтересовалась Конфетка.

– Очень хорошая подруга, – медленно ответила Баджи и, помолчав, поинтересовалась: – Это проблема?

– Нет.

– Я рада.

Сандра несмело улыбнулась:

– Я тоже.

– Правда?

– Покажи другие фотографии.

* * *

Неудачная попытка добраться до систем инопланетного корабля не сильно расстроила Вагнера. Кадет, безусловно, был разочарован, но не настолько, чтобы опускать руки и признавать поражение. Нет. Вагнера учили в любой ситуации сражаться до конца и не обращать внимания на неудачи. Учили накапливать опыт, а не поражения, поэтому после провалившейся разведки Павел остался спокоен и невозмутим, во всяком случае внешне. Он помог Нуцци успокоить Мо и уложить его в спальный мешок, убедился, что юноша заснул, договорился с доктором, что тот побудет рядом, вернулся в уборную, собрал инструменты в ящик и направился к клиперу. Спокойно и невозмутимо.

Однако присоединившаяся к кадету Наоми прекрасно понимала, какая буря бушует у него в душе, и начала разговор очень мягко:

– Жаль, что не получилось.

– Я был к этому готов, – пожал плечами Павел.

– Знаю, но все равно жаль.

Вагнер промолчал.

– Я желала тебе удачи.

– Спасибо.

Наоми тоже переоделась, но в отличие от большинства девушек выбрала не шорты, а укороченные брюки-карго из знаменитой «Космической коллекции» моднейшего в этом сезоне дома моды Лео Перламутра. Наряд дополняли кроссовки и облегающая блузка от того же кутюрье, и выглядела мисс Амар так, словно сошла со страницы Cosmopolitan.

– Идешь в трюм?

– Нужно отнести инструменты.

– Тогда я с тобой.

– Прогуливаешься?

– Не совсем, – покачала головой женщина. – Во-первых, Линкольн сказал, что ты представишь меня «Сирене» как менеджера по продовольствию.

– Полагаю, капитан произнес другое наименование: суперкарго, – усмехнулся Вагнер.

– Кажется, – улыбнулась Наоми. – Теперь, когда «Сирена» включилась, я не могу пройти в трюм, поскольку нет допуска.

– Понятно. А что второе?

– Второе – как обычно: поможешь вытащить ящики с нашим ужином.

– Ах да… – Павел взглянул на часы. – Время здесь летит быстро.

– Согласна.

После включения «Сирены» почти все пассажиры «Чайковского» надели привычные очки – составную часть смартплекса, и Наоми не была исключением. Только в отличие от большинства, молодая женщина предпочла пользоваться совсем небольшими очками, в тончайшей черной оправе, с овальными, сильно затемненными с одной стороны стеклами: снаружи очки были черными и полностью скрывали глаза женщины, а изнутри – прозрачными.

Войдя в клипер, они сначала отправились в машинное отделение, к терминалу 2.0, где Вагнер представил «Сирене» нового суперкарго. Формальности не отняли много времени, и минут через пять они с Амар оказались в трюме, где принялись «составлять меню» на ужин. То есть изучать ярлыки на ящиках с тюбиками.

– Давай возьмем рагу из кролика? – предложила Наоми.

– Может, стейки?

– Какой прожарки? – в шутку поинтересовалась женщина.

– Тут написано «средней», – придумал ответ Павел.

– Тогда, безусловно, стейки, – согласилась Амар. – С овощами.

– Обязательно. – Кадет снял два нужных ящика. – А что на десерт? Предлагаю тирамису.

– Можно и так… – Наоми помолчала. – Павел, скажи, давно хотела спросить: в тюбиках бывает мороженое?

– Конечно.

– Я думала, это шутка.

– Космонавты любят себя побаловать, – рассмеялся Вагнер. – А парни из института питания с удовольствием придумывают новое… У нас есть мороженое.

– И торты?

– И торты, – подтвердил кадет.

– Тогда давай возьмем на десерт мороженое, – решила Амар. – Когда я проводила инвентаризацию, то видела в списке два ящика с ним.

– Ты… – начал было Вагнер, но продолжать не стал и молча взялся за ящик со стейками.

– Что я? – подняла брови Наоми.

– Неважно.

– Тебя что-то удивляет?

– Неважно.

– Павел!

По тому, каким тоном женщина произнесла его имя, кадет понял, что отвечать придется, и вернул ящик на полку.

– Я удивлен тем, как ответственно ты подходишь к делу, – медленно произнес Павел. – Ты производила впечатление… – Он замялся. – Другое впечатление. В общем.

– Избалованной сучки?

– Как ты узнала?

Наоми мягко рассмеялась.

– Мне нравится вести себя как избалованная сучка.

– Я заметил.

– И Аллану нравится, когда я демонстрирую сучку, – легко продолжила женщина. – В его окружении не может быть «серых мышек», если ты понимаешь, что я имею в виду. Его помощники, и я в том числе, должны быть яркими.

– Он не боится затеряться на вашем фоне? – съязвил Вагнер.

– Мы – жемчужины, которые оттеняют бриллиант. Мы можем затмить его только в том случае, если бриллиант перестанет быть бриллиантом.

– Или окажется фальшивым.

– Аллан не такой.

Кадет понял, что их разговор принимает ненужный оборот.

– Я не хотел говорить о мистере Райли.

– Знаю, – улыбнулась Наоми, поправляя волосы. Но не остановилась: – У Аллана много жемчужин, Павел, однако ни одну из нас он не держит для красоты. Мы должны уметь работать, должны постоянно доказывать Аллану, что нужны ему. А яркость – заслуга стилистов, кутюрье, пиарщиков и прочих специалистов по созданию образа.

– Именно это я и сказал, – смущенно отозвался Вагнер. – Ты умеешь работать.

– И я умею быть сукой, – рассмеялась Наоми. – Но когда-то я была «серой мышкой».

И сделала маленький шаг вперед.

– Трудно поверить, – пробормотал кадет.

– Я стеснялась своего роста, казалась себе нескладной, нелепой, неуклюжей… Потом у меня были прыщи… Потом мне стало казаться, что я жутко располнела…