скачать книгу бесплатно
Обычно не насилуют. Тебя и так не отжарили бы, по крайней мере, при руководстве. В ННЦ, особенно на новообретенных территориях, и без тебя достаточно шлюх, всем желающим хватает вдоволь, так что в твоем изнасиловании нет крайней нужды. К тому же такое поведение вредит дисциплине. Смерть того идиота из КНПН будет назидательным уроком для остальных. В общем, Герг не повредил товар, обезопасил от потенциально возможных ран бойца и позабавил себя и остальных.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Чтобы сказать, что ты – дура. И еще одно. Герг поручил мне конвоировать тебя. Перед другими людьми, а я как-никак офицер, такие поручения не в моей обязанности. Женщинам в армии и так нелегко. А ты дала Гергу повод меня унизить. Я это к тому, что если когда-нибудь волею судьбы мы встретимся, я отомщу тебе за это. И когда это произойдет, не надо изображать на лице удивление и непонимание.
Тем временем они вышли к дороге, и подошли к «Уралу-4320». Бегло посмотрев вокруг, под светом луны и огней Дара разглядела несколько грузовых автомобилей и снующих туда-сюда бойцов ННЦ. На всех были черные куртки и наплечные повязки, судя по всему, только это служило им единой военной формой. По их виду и поведению, нападения они не опасались и ни от кого не скрывались.
У модели завода имени Лихачёва, выпускаемой с 1966 года до 2002, у входа в грузовую платформу был устроен прием пленных. Здесь, под присмотром стерегущих автомобиль солдат, Дейла передала пленницу бойцу, чем-то, особенно по лежащему рядом инвентарю, напоминающему врача.
Сдав временное, ненужное и неприятное ей бремя в виде Дары, Дейла ушла. Врач стал осматривать пленницу, без пяти минут рабыню. Он снял с ее плеча повязку и, оглядев рану, не церемонясь, вытащил пулю. Щипцами. Без обезболивающего. Она вскрикнула и потеряла сознание. Держащие ее приверженцы крайней националистической идеологии уже были не нужды. Они отпустили девушку, она повалилась на землю, лежащую, ее перевязал врач. Затем, взяв девушку за руки и ноги, два националиста бросили Дару в закрытый тентом кузов. Как только она оказалась внутри, поднялся задний откидной борт грузовика.
Дара стала приходить в себя, она почувствовала чьи-то руки, поднимающие ее. Девушка открыла глаза. В кузове по обеим скамейкам у стенок сидели пойманные беженцы. Все со связанными впереди руками. Среди них были: Ингор, Дита, Линна, Фархад и Ярос. Именно двое последних приподняли Дару и усадили между собой.
– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил Ярос.
– Что с Марой? – слабо ответила Дара.
– Ты в порядке?
– Что с Марой?
– Ее убили, – проговорил Ингор.
Из глаз Дары медленно потекли слезы, Ярос помрачнел.
– Как?
– …Я видел… ее лежащий труп.
Пленники просидели в грузовике около суток, за это время их количество увеличилось на несколько человек, покормили их один раз, при этом довольно скудно: три нормальные порции на всех. Разговаривать им запрещали, время тянулось однотипно долго, в томительном страшном ожидании дальнейшего.
Затем в кузов село четверо бойцов, и «Урал» сначала зарычал, а после затрясся и поехал. В пути они были несколько часов. Через проем сзади грузовика пленники видели кусок сменяющейся местности и непосредственно за ними следовавший другой грузовик.
Вид природы в арочном тенте сменился городом. Автомобиль сбавил скорость, стал вилять и, наконец, остановился. Четыре националиста поднялись, опустили задний борт и спрыгнули с кузова.
– На выход! – крикнул один из них. – Да поживей!
Пленники по одному выпрыгнули из кузова. Они оказались во внутреннем дворе тюрьмы. Националисты построили их в одну шеренгу. Так как был вечер, в пленников светили прожекторами.
Перед шеренгой, осматривая пленных, прошлись двое: человек лет сорока с невысоким красным ирокезом на голове и человек лет тридцати; оба в черной кожаной куртке и штанах-милитари.
Они остановились.
– Кого? – спросил тридцатилетний.
– Думаю, двух девок с респираторами, – ответил ему человек с ирокезом.
– Почему?
– Люди любят разнообразие. К тому же они дешевле. Зачем нам постоянно терять прибыль?
Он указал рукой на Диту.
– Ее возьмите! И ту, рыжую! – приказал националист и обратился к рядом стоящему: – Босл. Не медли. Их нужно доставить на арену до окончания или как раз к окончанию боев.
– Будет сделано. Успеем.
Два бойца направились к Дите, два – к Даре.
– Оставьте ее! – Ярос встал между солдатами и Дарой. – Лучше возьмите меня, чем ее.
Удар. Ярос упал на землю. Удар ногой в живот.
– Псина не должна рычать, – сказал лежащему ударивший его боец.
– И она должна знать свое место!
– Собачонку придется приручить!
– Нелегко будет хозяину с таким псом!
Под смех окружающих шестеро бойцов под начальством Босла увели Диту и Дару. Их вывели с территории тюрьмы и посадили в автомобиль. Поехали.
Некоторое время спустя, минут через сорок, они остановились у большого многоэтажного белого здания, на стороне которого буквами была выложена фраза: «ЛДС АЙСБЕРГ».
Один националист остался в машине, все остальные направились к Ледовому Дворцу Спорта. Дару и Диту повели к боковому, не центральному, входу. Охрана, ничего не спрашивая, не стала им препятствовать и пропустила их внутрь.
Пройдя холл, они вышли к большому то ли прямоугольному, то ли овальному помещению, основную центральную часть которого составлял плоский зал, бывшая хоккейная площадка, заставленная скамейками. От ее краев поднимались вверх однотипные полные народа трибуны, на которых, как и, ниже, в зале, почти не было свободных мест.
В середине арены стояла восьмиугольная клетка. Над этим рингом висел экран, показывающий дальним рядам происходящее в клетке. Сейчас в ней дрались двое.
Дара, Дита и их конвой прошли по одной из троп, пролегающих между местами, к судейскому и организаторскому сектору. А это почти у самого ринга. Босл отошел от конвоя и приблизился к человеку среднего возраста в бежевой куртке сафари, у которого волосы на затылке и с висков были выбриты, а длинная челка со лба заканчивалась на затылке. Часть правой ноги от ступни до колена ему заменял протез, а именно просто стержень.
Они о чем-то поговорили. Тем временем бой на ринге закончился. Толпа шумела. Бойцы вышли из клетки, а одноногий взял микрофон и начал говорить:
– Уважаемая публика! Хочу вас обрадовать! Сегодня, к всеобщей радости состоится еще один бой! – Зрители восторженно загалдели. – Совсем недавно, только вчера, наши удалые бойцы взяли пленных. Много пленных! Скоро состоится торг. Но двое из них уже здесь. И согласно нашей давней великой традиции сейчас свершится поединок пленных!
Толпа забурлила громче, а ведущий продолжал:
– На этот раз бой будет немного необычным. Такого давно не было. А было ли вообще!? В любом случае нас ждет необычный, интересный и зрелищный поединок. Дерутся две девчонки! – Раздались радостные крики. – И обе настолько больны ветряной болезнью, что на их лицах надеты респираторы.
Он дал сигнал рукой, и к каждой пленнице подошли два человека. Люди Босла без каких-либо помех и возражений уступили им Дару и Диту; их повели в клетку.
На ринге конвоиры освободили девушкам руки и поставили их друг напротив друга, затем непосредственные участники непродолжительного и совсем недавнего эскорта вышли из клетки.
– Пожалуй, скажу правила бойцам. Думаю, не будет лишним, если пленницы их узнают. – Зрители одобрительно засмеялись. – Итак, правила боя. Их нет, вас абсолютно ничто не сдерживает и не ограничивает. Цель, смысл, суть боя: побежденную девушку ждут множество ненасытных, голодных до женского тела членов, – стоящих, твердых, длинных членов. А так же рук, ног, жоп, языков, ртов, и море спермы. На тот случай, если вдруг бойцы не будут драться или же, сговорившись, выйдут на ничью, сегодня состоятся два групповых изнасилования. Хотя скорее два массовых изнасилования. Ну вот, теперь вы мотивированы и видите смысл побеждать… Народ! Вы хотите боя!?
– Да-а!!
– Вам нужен бой!
– Д-да-а-а!!!
– Начать его!?
– Д-д-а-а-а!!!
– Тогда три… Два… Один. Гонг! Поединок, мать его!
Раздался звонкий звук соударения металлического диска и колотушки, ознаменовавший начало боя.
К этому времени Дара, воспользовавшись небольшим промежутком, успела собрать косы. Девушки медленно неуверенно приблизились друг к другу: разумом каждая понимала, что нужно действовать, но чувства были против этого. Конечно, они не были особо знакомы, но, вероятно, друг с другом они имели больше общего, чем с кем-либо в этом зале. И у них не было причин ненавидеть друг друга и враждовать.
Но пленниц вынуждали драться. Дара атаковала соперницу. Дита уклонилась от ударяемой ноги, атаковала в ответ. Какое-то время они кружились, обмениваясь ударами, промахнувшимися атаками и попытками стащить респиратор.
Вот они, схватившись друг за друга и ударяя, повалились в борьбе на пол. Человеческое сплетение несколько раз перевернулась и, наконец, остановилось. Сверху была Дара; она, ударяя оппонента и пытаясь заломить ему руки, выигрывала. Было видно, что Дита еле отбивалась, еще немного, и она проиграет.
Но Дита, словно вспомнив про ранение соперницы, ударила в левое плечо Дары. Опять, и опять. Напор Дары от неожиданной острой боли явно ослаб, девушка оторопела. Воспользовавшись этим, Дита сбросила вправо от себя Дару и вскочила на ноги. Эта неожиданная оказия всколыхнула толпу. Когда Дара с ноющей рукой стала подниматься, Дита, атаковав ее со спины, сняла за резинку с Дары респиратор и толкнула противника. Затем Дита бросила находку в сторону. Зрители отреагировали хохотом.
Дара вдохнула воздух. Ей стало плохо, но она задержала дыхание и поднялась на ноги. Теперь любое промедление работало против Дары, поэтому она незамедлительно пошла в атаку.
С минуту они колотили друг друга. Дара перестает сдерживать дыхание, оно сбивается все сильней; девушка начинает задыхаться и кашлять, ей становится все тяжелей отбиваться, но она до последнего пытается превозмогать трудности и держаться.
Удачный удар соперницы – Дара падает, но все-таки сразу же приподнимается. Дита, уже уверенная в победе, кидается на оппонента. Но Дара не желала сдаваться, а уверенность Диты уменьшила ее бдительность. Дара, увернувшись, с боку, в ответ сорвала у Диты респиратор и также отбросила его. Толпа взорвалась восторгом.
Сразу после этого Дара пропускает удар кулаком в лицо. Несколько ударов, толчок – и девушка летит на пол; противница спешит добивать. Теперь Дита сверху, а Дара на спине внизу.
Дита сыплет град ударов, в первую очередь в больное плечо оппонента. Ей все труднее становится дышать, но она держится и теснит соперницу. Дара все больше задыхается и все больше слабеет.
Дита, взявшись за оправу очков Дары и оперев ладони о стекла, рывками надавливается всем телом. И Дара перестает сопротивляться, сил на это у нее уже не оставалось. Она, учащенно дыша, кашляя с кровью, затряслась всем телом. Грудь сдавливало; дыхательные пути рвались; тело, – торс, голова, особенно плечо, – невыносимо болело.
Дита медленно поднялась.
– Похоже, у нас есть победитель!
Дита, шатаясь, с трудом удерживала равновесие, чтобы не упасть, чтобы подтвердить свою победу и чтобы никто в ней не усомнился. Дара, вся в судорогах, стала терять сознание.
Но она слышала радостные завывания и улюлюканья зрителей. Мерзких, вонючих, грязных и пошлых мразей. Которые будут лапать ее своими мерзкими грубыми руками. Которые, смеясь, будут насиловать ее. Которые будут издеваться над ней. Которые будут унижать ее и бить. Сколько ублюдков войдет сегодня в нее? Десяток? Сотня? Минута, или две, или три – и она будет во власти этой поганой толпы. Где ей никто не поможет, они остановятся только тогда, когда им надоест, их остановит только однообразие и скука после многократного и всестороннего насыщения их грязными извращенными удовольствиями.
У Дары промелькнула мысль, что если хозяева клетки промедлят, она может потерять сознание и ничего не почувствовать. Сейчас у нее было такое состояние, что ей казалось, если бы ее насиловали, она бы абсолютно ничего не ощутила. Не такой уж и плохой вариант. Учитывая нынешнюю сложившуюся ситуацию.
Затем Даре в голову пришло следующее: если националисты опоздают надеть ей респиратор, она умрет. Такая участь сначала показалась ей спасительной и наилучшей. Но мгновением после Дара подумала, что если такое случится, если она умрет, кто же тогда отомстит им всем за Мару? Но если Дара выживет, сможет ли она отомстить? Обменять массовое изнасилование на неопределенную, нетвердую, даже маленькую, возможность мести?
Хотя с другой стороны, всегда, что бы ни случилось, что бы ни произошло, надо жить. Жить, несмотря ни на что. Вопреки всем трудностям, испытаниям и преградам. Жизнь – величайшее благо, право, привилегия. Может лучше перетерпеть и жить дальше? Хотя нужна ли такая жизнь?
Так что же выбрать? Хотя скорее не выбрать, а желать. А есть ли смысл? Что это даст? Психологическую характеристику? Кому это интересно? Ангелам у врат? Психологам? Странным людям, которым обязательно лезть в чужую душу и пытаться ее анализировать, – людям, которые хотят разобрать вас по косточкам, даже не приоткрыв себя? Но никого из перечисленных поблизости не было. И ничего из вокруг происходящего от ее желания никак не зависело. Плевать. Будет, что будет.
Глава 6.
В небольшой комнате стояла только одна кровать и один столик. Шторы были плотно занавешены, ограждая помещение от дневного света улиц, обои теплого тона и с приятным спокойным рисунком создавали ощущение уюта и безмятежности. На стене висела картина-репродукция «Венера Урбинская».
На кровати, обнявшись, обнаженные и частично закрыты одеялом, лежали мужчина и женщина. Кир Таров и красивая приятной внешности черноволосая девушка. Они не спали, они бодрствовали и наслаждались теплом и соприкосновением тел.
– Сегодня в поход? – спросила, прервав молчание, женщина.
– Сегодня в поход. Как догадалась?
– Ты каждый раз перед походом приходишь ко мне.
– Постоянно убеждаюсь в твоей внимательности и твоему уму, – похвалил ее Кир.
Девушке похвала очень понравилась, что она и показала, изобразив довольную мину на лице и нежно прильнув ближе к Киру, поласкав его. И он, и она прекрасно понимали, что произнесенные слова – лесть, и оба понимали, что собеседник знает это, но данное обстоятельство не мешало обоим играть в некую игру.
– Занялась бы лучше чем-нибудь другим.
– Я ничего кроме этого не умею.
– Ха! Многому тут нужно уметь, – с иронией сказал Кир.
– Многому. Это целое искусство… К тому же, чем-же?
– Да хоть пиратством. Лучше чем это.
– Я не умею убивать.
– Думаю, умеешь. Вы по-своему можете лишать жизни.
– «Вы» – это ты только о представителях моей профессии или о любой женщине?
– Про всех.
– Пиратство – тоже далеко не самая благородная профессия, что же ты не сменишь занятие? – поинтересовалась девушка.
– Я-то, в отличие от тебя, Розалия, умею только убивать.
– Если б это было так, ты не стал бы капитаном.
– Вся разница между командиром и подчиненным состоит в том, что иногда, когда сильно прижмет, командир может манипулировать людьми.
– И все?
– Ну-у-у… Может, еще какими-нибудь навыками и способностями, – неопределенно проговорил Кир.
–Вот как…
Негромкий стук в дверь прервал их разговор. С полминуты оба неподвижно продолжили лежать, а затем Кир неспешно поднялся и стал одеваться.
– Жду до следующего раза, – проговорила Розалия.
