скачать книгу бесплатно
– Потянете это направление – немедленно покинете когорту подёнщиков, которые ходят на работу как на барщину. Условия будут на порядок комфортнее. А деньги, хорошие деньги, вам буду платить уже не я. И в твёрдых статерах[59 - Статер – одна из резервных мировых валют, эмитируется Магоникой.].
– Неожиданный поворот. А кто?
– Фонд Свороса[60 - Фонд Свороса – очень влиятельная международная организация, объединяющая в себя сеть финансовых, образовательных, научно-исследовательских и иных институтов.]. Очень надёжный работодатель. Особенно если учесть, что в ближайшей перспективе от доброй воли учредителей Фонда и Глобанка будет зависеть, что наши сограждане положат в желудок.
Фонд Свороса? Главный спонсор Совета по Безопасному и справедливому Развитию? Андрей присвистнул. В голове наконец сложилась мозаика. Он понял, куда шеф намеревается его командировать: фактически, на выездную встречу влиятельного элитного клуба, завуалированную под международный форум. И форум этот стартует послезавтра здесь, в Соберике.
Конечно, месяц отдыха, о котором он мечтал почти с первого дня работы в «Вестнике Евразилии», был вожделенен, но перспектива карьерного роста была важнее. Возвращаться за подготовку рутинных материалов и сюжетов не хотелось. Нельзя просто так взять и перестать быть лидером. Кто однажды был руководителем, пусть и небольшой команды, тот навсегда сохранит вкус к управлению. Хотелось отвечать за что-то большее, снова руководить самому, хоть крошечным отделом. Лишь бы степень личной свободы выросла хоть на толику. И эта перспектива сильно перевешивала две лишних недели безделья. Большая часть его однокашников и коллег по цеху влачили жалкое существование, подрабатывая, чем придётся. Если сейчас он откажется, рискует вылететь в никуда. Так что предложение Невостребнера выглядело не просто стоящим, но просто сверхщедрым. Оставалось выяснить, в чём подвох.
– Значит завтра отправляться на Телецкое?
– Именно.
– Выглядит привлекательно. Если я соглашусь, что я должен делать? Это что-то специфическое?
Яков Борисович поджал губу и слегка развёл руки:
– Не спорю, некоторая специфика в этой работе есть. Но она не особо отличается от того, что вы делали раньше. Всех деталей я не знаю, но на форуме будут обучающие семинары, где Фонд Свороса куёт кадры для своих миссий. После семинаров градус вашей компетентности изрядно вырастет. Насколько сочтут нужным для вашего участка работы.
– Конечно, – заметил Андрей, пытаясь изобразить понимание, превышающее его нынешний градус компетентности. – Уверен, это интересное направление.
– Вы встретитесь лично со Своросом, послушаете его и других гостей, намотаете себе на ус. А когда вернётесь, я обрисую вам новый круг обязанностей. Организационную и техническую помощь вы получите. Про то, что обо всём услышанном не стоит распространяться, я даже не напоминаю. Будем работать. После выборов Евразилии будут крайне нужны такие, особо подготовленные специалисты. Покойный царь начудил, а нам разгребать за ним. Пора заканчивать это бессмысленное упорство и снова вливаться в цивилизованный мир. Обмозгуйте всё серьёзно. Передумать будет нельзя.
Андрей понял, что шанса отказаться у него, в общем, и не было, так как его кандидатуру заранее согласовали с кем-то там, наверху, а всё происходящее – просто церемониальные формальности.
– Я полагаю, моя фамилия там уже в списках, – сказал он.
– Совершенно верно, ты попал в точку.
То, что шеф перешёл на ты, видимо, должно было означать некий новый доверительный уровень отношений.
Андрей выждал паузу и кивнул. Невостребнер улыбнулся:
– Как говорится, будь готов! И помни: главная награда за наш труд лежит вне сферы материального.
Андрей внезапно ощутил странный холод, несмотря на то что температура в помещении не изменилась. Он понял истинную природу своего предчувствия. Кажется, он только что позволил втянуть себя во что-то жутковатое, существующее совершенно вне его контроля. Что-то туманное и опасное. Как тёмная комната, нашпигованная молчаливыми змеями.
– Будь готов… – сдавленно ответил он, перенимая кистью хитроумные движения ритуального рукопожатия. Ну, а что он ожидал? Что Невостребнер начнёт сыпать цитатами из «Завещания Хирама»[61 - «Завещание Хирама» – документ из библиотеки Картхадаста, вероятно, созданный значительно позднее времени жизни исторического кенаанского правителя Хирама. Сакральный текст для большинства неохирамитских оккультных орденов. Содержит религиозно-философские основы учения гностических ересей, регламентирует правила послушания последователей Хирама.] или прямо в спортзале начнёт какой-нибудь обряд из таинства Гильгамеша[62 - Таинство Гильгамеша – гностический обряд, практикуемый неохирамитами. Детали обряда излагаются в разных источниках противоречиво. Впервые упоминается в эпоху Прахоборцев, когда рыцари временно отвоевали у Великого раджаната территорию древнего Кенаана.]?
– Ну что ж, теперь можно и попариться. Идём?
– Мне бы уже домой, – выдавил Андрей. – Сегодняшняя тренировка получилась очень… насыщенной.
Невостребнер рассмеялся:
– Андрюш, да не переживай ты так. Я не буду тебя соблазнять. В твоём досье чётко сказано, что к мужчинам ты равнодушен. Да это и так видно. Или ты думаешь, что древние обряды посвящения до сих пор неукоснительно соблюдаются? Брось. Ты в каком веке живёшь. К тому же, большая часть представлений о наших церемониях – мифы.
Андрей нашёл силы сохранить самообладание и не выдать никаких эмоций.
– Вы не так поняли. Просто завтра день очень ответственный. И нужно тщательно подготовиться.
Невостребнер кивнул, открыл свой звонер и сделал несколько касаний.
– Это похвально. Тогда до встречи. Я тебе отправил кое-какие данные, на Форуме понадобятся, ознакомься. Деньги тоже перевёл. Там интересная сумма.
– Спасибо.
Они прошлёпали по ступенькам и вышли в раздевалку. В голове у Андрея вертелось стихотворение приписываемое Ганнибалу. Как говорят источники из библиотеки Картхадаста, эти строки родились из под стилоса полководца, когда он принял решение захватить власть в столице:
«В длани ладан поднят к небу;
Вопль исходит мой к богам –
Якорь поднят: путь к победе!
Или к смерти от врага!»
Якорь действительно поднят, и теперь уж, как говорится, со щитом или на щите. Ганнибал знал, что адонаи[63 - Адонаи – сеньоры, господа.] и аддиры[64 - Аддиры – уважаемые, могущественные люди, высшая знать.] Картхадаста, напуганные его победами и влиянием, сместят или убьют его. Он использовал свой шанс и получил всё – титул, власть и возможность провести давно назревшие реформы, которые привели его страну к величию и могуществу на тысячелетия вперёд. Для Андрея же шанс заключался всего лишь в том, чтобы вырваться из рутины и немного подняться. И дело только в том, как им распорядиться.
– У меня вопрос, – осмелел Андрей. – У кого больше шансов стать государственным посадником Евразилии? У промышленника высшей гильдии[65 - Промышленник (финансист, купец) высшей гильдии – наиболее близко значение передаёт термин «олигарх».] Худоконского или у державного воеводы[66 - Державный воевода – должность, аналогичная министру обороны.] Барагозина?
– А какая разница? – широко усмехнулся Невостребнер. – Они оба наши.
Андрей снял наличных денег в дорогу, а на ужин накупил, наконец, яств, на которые почти никогда не позволял себе раскошелиться. Сидя перед приёмником всевеста он набрасывался на еду, как волны на берег. Жизнь налаживается, вроде. Главное не испортить всё, как обычно. Он набрал родительский номер и ждал дольше обычного, но тщётно. После того, как той ночью, несмотря на все просьбы и упрёки, он уехал, они больше не желали его слышать. Он привык считать, что ему не могли простить того, что он бросил Пригорстень, друзей и свою семью ради призрачного успеха в далёком Новостоле. Черкасия не прощает и меньшего.
До отлёта оставалось около четырёх часов. Можно было бы вздремнуть, но дурацкий мозг, как обычно, отказывался стать на паузу. Фоном шёл кенаанский сериал о борьбе первых картхадаштских колонистов с народом майя, в котором играла его любимая актриса, но следить за сюжетом было лень. Он приглушил звук и вполглаза смотрел на шикарные пейзажи, в которых разворачивалось действие – похоже, они были главным достоинством сериала. Один из героев, как раз, двигался через непроходимый лес к побережью, чтобы позвать на помощь соратников. Андрей клевал носом, пока, наконец, не растворился в этом лесу, слившись с персонажем.
… Солнце клонилось к закату, когда заросли, наконец, расступились и он оказался у пропасти, отделявшей его от цели. Да, это то самое место, о котором он искал прорицания, и за которое отдал столько жизней. Чужих жизней. Ненавистных, но полезных жизней.
– Начинайте.
Спутники повиновались. Они вымуштровано стали соединять фрагменты моста между собой. Выдолбленные лодочкой половинки брёвен меньшего диаметра вкладывались в брёвна потолще и скреплялись клиньями, на которые слуги лили воду для прочности. Последнее бревно было самым коротким и тонким, так что в нём едва ли помещалась его стопа. А первое, которое должно было оставаться на этой стороне и уравновешивать конструкцию, было столь тяжёлым и толстым, что его едва тащила шестёрка быков.
Он кивнул, отдавая новый приказ. Собранный на краю пропасти мост приподняли над скалой за один конец блоками, шестами постепенно разворачивая в сторону Башни. Противовес затрещал и стал крениться в сторону пропасти, грозя сломать упор, когда лёгкий край был уже в нескольких локтях от противоположного края.
– Держите! – хрипло крикнул он. – И вы!
Наёмные воины, до этого молча взиравшие на происходящее, неуверенно присоединились к остальным. Конструкция устояла.
Шесты впивались в брёвна уже у самого толстого основания моста, пытаясь сдвинуть его ещё хоть на ладонь. С рыком, напоминавшим звериный, он оставил лук и колчан на камне и навалился на блок вместе с остальными.
Мост коснулся уступа башни, царапнул его, свалил в пропасть несколько камней и, наконец, прочно засел в расщелине.
– Останься здесь, – остановил он сына, приготовившегося идти с ним. – Это только для меня. Тот скрипнул зубами от досады, но отступил.
Он не боялся высоты. Но сейчас придётся быть менее нетерпеливым, чтобы не испортить дело. Шаг за шагом он двинулся к башне, останавливаясь, когда мост начинало раскачивать. Колья разбухли, и пока держали части воедино, но вес был слишком большим, и надо было соблюдать осторожность.
Рука поискала подходящую неровность, пальцы намертво вцепились в неё. Рывок – и мускулы перенесли тело на стену. Сзади послышались одобрительные крики, хлопки и улюлюканье. Отряд радовался, что Господину удалось задуманное, к чему они шли так долго и трудно.
Башня ярусами уходила вверх, казалось, до небес. Пропасть внизу была поразительно глубока, и страшно было представить Силу, которая создала её в своей ярости. Башня была идеально неприступна. И только здесь, в этом единственном месте давнее землетрясение низвергло несколько гор, заполнив пропасть, так что к Башне стало возможно подобраться поближе.
Другого шанса может и не быть. Он прошептал про себя нужные слова и стал простукивать стены башни. Глухой сплошной камень. Ничего. Он прошёл весь уступ, свершая свой ритуал, и не добился результата. Тогда он тем же путём двинулся назад, прижимаясь к камню, стараясь уловить даже слабый звук.
Ему повезло там, где он уже буквально висел одной ногой над пропастью. Пустота в стене ответила ему более гулким звуком. Он задышал часто и взволнованно. Наконец-то!
Слова древнего единого языка, который он изучал по источникам, собранным после того как схлынули воды Потопа, вновь зазвучали над бездной. Он увидел, как мелкая пыль стала отрываться от камня и опадать долу, затем серая поверхность как паутиной подёрнулась сеткой трещин и просела внутрь. Он сквозь стену почувствовал, как кто-то могучий ворочается с той стороны. И было неизвестно, в каком настроении.
– Кто бы ты ни был, смертный, доверши начатое! – раздался из темницы хриплый клёкот. – Выпусти меня скорее.
– Терпение, мой друг.
– Клянусь, я убью тебя!
– Боюсь, это обещание затруднительно выполнить.
Голос затих на время. Слышно стало, как он втянул ноздрями воздух.
– Ты иного семени, – удивлённо протянул голос. – Чего ты хочешь?
– Другой разговор! Мне угодно получить услугу.
Камень снова стал затвердевать, и дыхание стало слышно хуже.
– Скорее говори!
– Я ищу Ярлык. Поможешь?
– Ты знал, кого искал и знаешь, кого нашёл. Зачем ты просишь о том, что я не могу выполнить? Как мне помочь, если я лишён плотского облика.
– У тебя будет то, что нужно, – сказал он, закрыв глаза и прислонив ладонь к отдушине в камне. – Я предлагаю тебе свой сосуд.
– Хорошо! Я помогу тебе, смертный иного семени. Назови своё имя, и я войду в тебя.
– Нимруд, – сказал он, помедлив. – Можешь звать меня так.
Андрей почувствовал, будто ему в лёгкие залили расплавленную медь и судорожно вцепился в скалу, чтобы не сорваться в пропасть. Что-то вошло ему в грудь, бесцеремонно и нетерпеливо, расталкивая внутренности и выжигая душу. Он проснулся от собственного вскрика, отбросил мокрое от пота одеяло, свалился с кровати и стал хвататься за пол. Головокружение остановилось. Он поплёлся в уборную, подставил голову под кран и долго стоял под ним, успокаиваясь. А потом горько усмехнулся и поздравил себя: приступы реалистичных кошмаров, когда-то преследовавшие его во сне и наяву, снова вернулись.
Он взял вещи, погасил свет и захлопнул квартиру.
?
Подолонь
Птица, охотящаяся на болотах, начинает тонуть, если не двигается.
Ей приходится поминутно вытаскивать лапку из ила и ставить её в другое место, шагать дальше и дальше, независимо от того, поймала она что-нибудь или нет.
Так же и с нами, и с нашей любовью. Нам приходится двигаться дальше,
остановиться мы не можем, потому что утонем.
Милорад Павич. Хазарский словарь.
Под мерный свист рельсохода[67 - Рельсоход – скоростной монорельсовый поезд] за окном мелькали унылые пейзажи Соберики. Деревья, деревья, деревья. Мост. Озеро. И снова деревья. Дарию несло из далёких забайкальских далей, где богатства страны изымались из земли и исчезали в направлении Кхмерского царства, чтобы превратиться в машины, одежду, мебель и всё остальное. Дария направлялась в Новостол, и в уездном городе Подолонь ей предстояла пересадка.
Вокзал Подолони оказался слишком оживлённым для сравнительно небольшого города. Впрочем, это впечатление было обманчивым. Подолонь действительно застраивалась как город с населением порядка двухсот тысяч человек, на это же количество жителей была рассчитана и вся инфраструктура. Но глубинка постепенно пустела, отдалённые сёла и деревни обезлюдевали, а вся прорва народа, бросавшего свои ветшающие жилища на краю ойкумены, в поисках работы и благ цивилизации перебиралась в города покрупнее.
Когда-то эти бесчисленные, ныне вымершие городки с неимоверным трудом отбирали себе землю у дикой хвойной чащи. Но газ, нефть, промыслы редкоземельных руд давно иссякли и тайга вернула себе почти всё потерянное, кроме зияющих ран угольных карьеров и парши сведенного леса у лесопилок. Вдоль границы чадили обогатительные предприятия, доедающие недра. Запустение ожидало и Подолонь, но через неё собирались пустить ветку скоростной всеевразильской магистрали. Она даже дошла сюда. И здесь претенциозный проект затих в последних судорогах: у Евразилии кончились деньги, а кхмеры охладели к идее вкладываться в проект. Пока инерция процессов, запущенных в последнем рывке развития страны, всё ещё чувствовалась здесь. Но еще через пару лет международной блокады переселенцы, а, по сути, беженцы, будут уже прямиком двигаться в Новостол, минуя Подолонь.
Чем больше росли гигантские муравейники агломераций, тем меньше правительство контролировало то, что происходит за чертой их пригородов. Фактически, евразильский флаг был на этих территориях условностью. Там правили бал гигантские чужеземные сырьевые артели, со своими частными армиями и порядками. Попасть на работу туда было практически нереально, вылететь оттуда за малейший косяк – легко. Дария знала это слишком хорошо. Больше, чем ей хотелось бы про это знать. На должности доброписчей[68 - Доброписчая – то же, что пресс-секретарь.] в веступраве одной из таких артелей ей удалось продержаться почти год, потом она не выдержала и ушла. Правда чтобы уйти, ей пришлось натаскивать свою сменщицу, хуже владевшую кхмерским. Но теперь кошмар закончился. Больше не придётся придумывать бравые проникновенные объяснения для работников, почему они живут всё хуже, если артель так успешна, а хозяева не людоеды. Не нужно будет куковать на задворках цивилизации, сидеть над словарями, делать неискренние репортажи из рабочих лагерей, расположенных где-нибудь на лесопилке или у рудника в сотне вёрст от ближайшего жилья. Не придётся всеми способами выжимать из героев своих сюжетов скупое счастье, гордость от работы в артели и другие эмоции, призванные поддерживать на трудовом рынке непрерывную конкуренцию за право заменить везунчиков, имеющих заработок. Можно забыть выученные кхмерские слова и покинуть пустошь, расползающуюся по Соберике после «комплексного промышленного использования природных ресурсов». Не надо больше бояться уголовников, давно разбежавшихся с каторг и всё больше норовящих установить в уцелевших посёлках свою власть. А главное, не нужно будет молиться на добрую волю местных народов не евразильского корня, которые постепенно вытесняли с этих земель и переселенцев с запада, и само государство, возвращаясь постепенно к промыслам своих далёких предков.
С неё довольно.
Сбережений хватит на какое-то время. В Новостоле что-то обязательно подвернётся. Можно было бы махнуть и в Древлестол, но на западе страны с уровнем жизни было ещё хуже: сырья на продажу там не было, самые пригодные для сельского хозяйства земли были отторгнуты после войны Укровией или отошли отделившейся Черкасии, которая тоже ещё не восстановилась после опустошительных конфликтов с Горным каганатом. А климат в северных, нордманских волостях, второй колыбели государственности, делал их не слишком привлекательными для переезда. Территория западнее Древлестола была интересна только туристам.
Дария сошла на станции, потолкалась на перроне, изучила расписание. Проголодавшись, нашла привокзальную корчму. Не самое подходящее место для размышлений о грядущем. Тут лучше держать ухо востро. Глаза устройств наблюдения и пара ленивых охранников взирали на окружающее так равнодушно, что не оставалось сомнений: на их помощь, в случае чего, можно не рассчитывать.
Дария сделала глоток травяного чая. Жидкость была почти безвкусной, похожей на обычную воду, только на поверхности подрагивали мелкие фрагменты каких-то растений. Повинуясь внутреннему импульсу, она вбросила в чашку две ложки сахара и быстро размешала. Плевать на диету.
Звуки, высыпающиеся из приёмника всевещания, резко стали громче. Замелькали кадры предвыборного видеосвитка.
«Разделение на колонии и метрополии давно исчезло, – произнёс хорошо узнаваемый голос. – Тогда почему мы по-прежнему отдаём ресурсы и налоги, ничего не получая взамен? Это мы содержим армию, платим пособия и кормим страну. Но нахлебникам пора самим зарабатывать. Хватит! Кормить! Древлестолье!»
Бодро вступила музыкальная перебивка, которую удачно дополнил уже другой, особо убедительный голос: «Михаэль Худоконский. Партия «Свобода Для Народов Евразилии». За снятие блокады и возвращение в СБСР». На экране, одновременно, справа налево проявилась надпись новокеноаницей: «Голосуй за СвоДНЕ[69 - СвоДНЕ – аббревиатура названия партии «Свобода Для Народов Евразилии».] – справедливое будущее для Соберики».
Мужики за стойкой заспорили с корчмарём:
– Говорю тебе: отделимся – нормально заживём. У нас всё своё. И сырьё, и вода. Леса полно. Байкал наш!
– А хлеб из хвои печь будешь?
– Затихни! Хватит их кормить. Туда всё как в прорву. А нам назад – шиш. Одни ракеты понаставили. От пусть их и жруть.
Спор прервался на миг, пока они выпивали, и разгорелся снова.
– Не, брат. Мало того что он сидел. Так ещё и учился в Дагонпорту. Одно слово: засланец!
– И я сидел, так я, по-твоему, засланец?!
– Да я сам каторжанин. Но такого ещё не было, чтобы на самый верх такого…
– Да было, было. Когда ревнители равенства власть брали.
– Ну ты вспомнил!
Дария перестала следить за линией их разговора. Её вниманием завладели молодые люди из Горного каганата. В поисках заработка они заполонили все населенные пункты вдоль границы. Их взгляды не сулили ничего хорошего. Несмотря на то, что многие выходцы оттуда неплохо здесь зарабатывали, женский вопрос стоял для них довольно остро. К тому же, различить среди них преданных Арходрогора было решительно невозможно.
Она отодвинула в сторону чашку, накинула на плечи рюкзак и покинула корчму. До поезда было ещё несколько часов, и она чувствовала, что физически не может больше находиться на вокзале, среди всех этих толп народа, где одна половина смотрит на неё как на свежую вожделенную плоть, а другая размышляет, легко ли будет завладеть её вещами. Нет, ну в реальности, конечно, так думают далеко не все. Просто спустя час этой толчеи, суеты, пота и шума начинает казаться, что все. А попасть в суточную сводку преступлений в качестве жертвы Дарии не хотелось, совсем. И пусть Подолонь не самое идиллическое место для прогулок, но просто побродить по улицам и поглазеть по сторонам гораздо приятнее, чем сидеть на вокзале.
