скачать книгу бесплатно
– Занят, но можно отложить.
– Очень хорошо, Андрей. Тогда Яков Магонович через пятнадцать минут ждёт вас у себя. Подойдёте?
– Конечно.
– Хорошо, передам ему. Не опаздывайте.
Андрей оторвал палец от кнопки и встретился взглядом с Ермаком Биармеевым. Его смена тоже заканчивалась, но он, судя по настрою, собирался работать сверхурочно. Биармеев вопросительно кивнул подбородком.
– К Невостребнеру, – пояснил Андрей. – Я просил об отпуске после испытательного.
В глазах новостничего[43 - Новостничий – журналист, корреспондент] появилось сочувствие.
– Думаешь, не даст? – спросил он.
– Не знаю. Вообще кому-нибудь давали?
– Чердыневой, например.
– Ну, так то ж Чердынева!
– Кто поминает меня всуе? – отозвалась Иринея Чердынева, начальник отдела экономических прогнозов. – И кто идёт в курилку?
– Я иду! – с ликующими нотками отозвался Ермак. – А тебе удачи.
Андрей жестом поблагодарил, встал из-за стола, потянулся, сходил за кипятком и сварганил себе травяного чая. Числоведы, звонеры, сосредоточенные лица сотрудников вестничества. За полгода он успел стать здесь своим.
– Когда наш стажёр потягивается, мне вспоминается фильм «Изгоняющий ракшаса[44 - Ракшас – подвид демонов из религии Арходрогора.]», – заметила уже немолодая Светлана Игоревна, весторианка из отдела новостей культуры. – Того и гляди из него что-либо изыдёт.
– Надеюсь, я сам изыду от вас, – парировал Андрей, прихлёбывая горячую терпкую жидкость. – В отпуск.
– Мм, так когда пьём? – осведомился Иоанн Маккавей, отиравшийся в офисе после очередной командировки.
Андрей только улыбнулся. На самом деле коллегам ни разу не удалось развести Андрея на выпивку. В Пригорстне-на-Танаисе на работе пили много и часто. Но там была душевная близость, доверие. Здесь совсем по-другому. Подсиживание, сплетни, подставы. Сболтнёшь лишнего и карьеры не видать. А он готов был отдать душу за то, чтобы пробиться наверх. Получив приглашение поработать на испытательном сроке в Новостоле, он за сутки продал всё что смог, купил билет в один конец и погрузился в череду трудовых будней. Он подумал, что не расслаблялся по-настоящему уже полгода. Стоила ли овчинка выделки? Постоянно в режиме соковыжималки…
На самом деле, зарплата стажёра в «Вестнике Евразилии» для восточной столицы была исчезающе мала, но испытательный срок подошёл к концу и долгожданные обещанные перспективы были совсем рядом. Андрей пока не считал, что покинул страту нищеты, но в условиях блокады быть нищим в Новостоле и в суровой южной Черкасии – большая разница. В верхних слоях нищеты гигаполиса можно было чувствовать себя относительно комфортно, если не замахиваться слишком на многое. Например, на серьезные отношения. Иногда ему казалось, что мужчина превращается в невидимку для женского пола, после того как его скромный уровень дохода становится для девушки очевиден. Андрей твёрдо усвоил, что единственный шанс для таких, как он – на вечер или два пустить пыль в глаза, пока не раскусили, сколько ты стоишь. Большинству этого достаточно. Но Андрей не считал себя большинством.
Возвратившись к экрану числоведа[45 - Числовед – компьютер.], Андрей привычно позволил устройству считать своё лицо, чтобы подтвердить личность при входе во Всевед, проверил почту и хотел просмотреть результаты работы новостного сортировщика, обрабатывавшего свежие и архивные данные по его темам, но этому помешал вернувшийся из курилки Ермак с блуждающей на губах лукавой ухмылкой.
– Ну, ты перед походом к главному определился? – приглушённо хохотнул он. – Честь сберечь или отпуск получить.
Андрей отмолчался. В «Вестнике» ходили слухи, что Невостребнер предпочитает мужчин. Мысль о том, что ему могут сделать непристойное предложение в обмен на полный отпуск или хорошую должность, крайне угнетала его. Но шутить на эту тему с Биармеевым он не решился. У того была репутация если и не доносчика, то болтуна.
На экране открылось диалоговое окошко. Дистанционная связь с его личным рабочим пространством, хранящимся в государственной числовой палате, запрашивала Андрея, собирается ли он продолжить работу, или отключиться. Ниже мелко светился текст, подробно расписывающий выгоду, безопасность и сокровенность хранения личной информации на информационных мощностях государства, в отличие от этой же услуги у частников. Как же, как же. Сокровенность. Постыдились бы. Андрей прекрасно понимал, что за этими ритуальными фигурами речи скрывалась полная прозрачность всей личной информации, которую хранят что те, что другие. Но, увы, поправки к международному договору об информационной безопасности, принятые в Нордмании и некоторых других странах, на Евразилию не распространялись. Так что за создание, использование и распространение устройств, использующих технологию локального сохранения данных, можно было надолго загреметь в тюрьму. В раздумье он вычистил из своей ячейки всю личную информацию, поменял пароль и закрыл её. А, на всякий случай, удалил и все следы своего присутствия на рабочем числоведе. Потому что предчувствие говорило, что за своё стажёрское место он больше не вернётся.
Фигура помощницы, казалось, облучала всю комнату приворотным зельем. Андрей не успел запомнить, как её зовут. История увольнения её предшественницы была окутана флёром тайны и умолчаний; поговаривали, что секретами руководства она небезвозмездно делилась с конкурентами. Замену изгнаннице Невостребнер подобрал особенную: при всех своих соблазнительных внешних данных она совершенно не проявляла эмоций. Словно она и не человек вовсе, а искусственный организм с отключенной опцией эмпатии. Видимо, поэтому Андрей и не смог запомнить её имени: техноргам[46 - Технорг – робот, киборг, андроид, искусственное человекоподобное устройство.] вместо имён более пристало иметь номера. Ручаться, что она человек, Андрей не стал бы. Может и правда, шеф купил свежую разработку дагонпортских умельцев.
– Вы опоздали на две минуты, – констатировала она. – Проходите, Яков Магонович ждёт.
Андрей проскользнул внутрь, к запахам кофе и кожаной мебели. Руководитель ждал, сидя на краю рабочего стола, выполненного в форме серповидной дуги. Едва войдя, Андрей натолкнулся на его взгляд и остановился, словно упёрся в преграду.
Как только он появился в кабинете, Невостребнер набросил на плечи деловой хламис[47 - Хламис – повседневная верхняя мужская одежда наподобие плаща, пришла из Эллады.], взял со стола портфель и направился к выходу. Поравнявшись с Андреем он взял его за плечо и повлек за собой.
– Ярый, извините меня, мой график резко поменялся, и на работе нам поговорить не удастся. Как вы смотрите на то, чтобы всё обсудить на тренировке? По плану она у меня с утра. Но утром я лечу в Древлестол, так что приходится перестраиваться на ходу.
Андрей попробовал возразить, но начальник, похоже, возможность отказа и не рассматривал.
– Да ладно вам стесняться, – добродушно проронил он. – Нужно экономить время. И потренируемся и всё обговорим. Речь не только о вашем отпуске, у меня для вас сюрприз.
Слова Ермака запылали в мозге, словно кто-то плеснул туда спирта. Неужели всё идёт к тому, на что он намекал?
В коридоре к ним присоединились двое телохранителей главправчего. В груди у Андрея неприятно заныло. Вчетвером спустились на подземную парковку под зданием. Охранники осмотрелись, проверили салон поисковыми щупами, убедились, что там нет подслушивающих или взрывных устройств. Андрей сел слева на заднее сиденье, рядом с Невостребнером.
– В «Бодронрав», – скомандовал Невостребнер. Один из охранников ввел данные в автомобильный числовед и машина мягко тронулась по намеченному маршруту.
– Как вам сегодняшние новости? Резолюция СБСР очень жёсткая.
– Все в шоке, – уклончиво признался Андрей.
– Ответ будет страшным, – процедил Невостребнер куда-то в пустоту впереди себя. Взгляд его казался остекленевшим. – Реально за атакой прахманов стоят официальные власти Брамистана. Это они передали им эфирную бомбу. Но обвинят во всём, как всегда, Ариан.
– Вы серьёзно?
– Серьёзнее некуда. Боюсь, Тимур XIV с минуты на минуту объявит войну, или нанесёт ракетный удар без предупреждения. Двести тысяч трупов на месте развороченного Мараканда[48 - Мараканд – столица Горного Каганата, расположенного в Средней Азии и Тибете.]. Полстраны загажено выбросами уничтоженных химических предприятий. Это не шутка.
– Но ведь Ариан даст сдачи. Армия у них неплоха. Ахурамаздад – упрямый политик, и на шантаж не поддастся. К тому же, вы сами говорите, что он не причём.
– Это большая политика. Игра идёт не против Ариана. Цель – Кхмерское царство. Магонике нужна нестабильность на границах всемирной фабрики. И они её получат. Когда им нужно было вывести из игры Арамею, хитрые кенааниты использовали атаки последователей Арходрогора как повод вторгнуться на её территорию, для зачистки пустынных баз прахников. Схема провокаций отработана.
– Это слишком простое объяснение.
Яков Магонович прервал созерцание пустоты и повернулся к Андрею.
– Подоплёка закулисной игры конкретно вокруг этой страны была в том, что магониканские корпорации всерьёз решили опустить сабейских[49 - Сабея – ближневосточная монархия расположенная на Аравийском полуострове, основная статья экспорта – солнечная электроэнергия.] поставщиков солнечной энергии. Разрушенную инфраструктуру восстанавливать очень дорого – сам знаешь, в каком дефиците сырьё. Цены выросли, а конкурентов с рынка убрали. Тогда-то статер и стал мировой валютой. А кельты, нордманы и славяне сегодня только на словах самостоятельны, а на деле смотрят в рот политикам из Картхадаста[50 - Картхадаст (Карфаген, Картхадашт) – столица одноименной республики, располагающейся на территории северной Африки, Пиренейского полуострова, и ряда небольших регионов в акватории Атлантического и Индийского океанов.] и Дагонпорта.
– Я всегда считал такую позицию слишком конспирологичной.
– Конспирология, Андрей, наше всё. Думаете, Четвертьвековая[51 - Четвертьвековая (Мировая) война – ряд локальных конфликтов, переросших в глобальное противостояние западных Держав Моря, во главе с республикой Картхадаст, против союза Держав Суши, во главе с Евразильской империей. По итогам войны Евразилия потерпела поражение и распалась, а ослабленный Картхадаст уступил роль мирового гегемона Магонике.] война закончилась? Нет, она продолжается, только ведётся другими средствами.
Ряды высоток расступились, обнажив старые ухоженные фасады домов, построенных еще до эпохи ревнителей равенства. Безразмерное тело человейника, кишащее людьми, покинувшими свои деревни и городки ради лучшей жизни, в этой своей части было хоть немного дружественным к человеческому взгляду.
Машина подкатила к фасаду «Бодронрава». Судя по моделям автомобилей на стоянке, тренировались тут исключительно представители элиты.
Покинув машину они вошли в прихожую и направились к привратнику за стойкой. Андрей размышлял, к чему главный решил устроить ему краткий курс политинформации. Формальности были улажены, Андрей получил карточку временного пропуска. Его немного ободрило то, что охранники остались в фойе, а не поднялись с ними в раздевалку.
– В своё время, когда мы ещё только создавали проект «Озноб», мне довелось быть в командировке в Кенаане[52 - Кенаан (устаревш. Ханаан) – государственное образование на побережье Леванта. Прародина поселенцев, образовавших Картхадаст и кеноанитские государства нового времени.] – невозмутимо вернулся к разговору Невостребнер, облачаясь в тренировочный костюм. – Там потрясающее количество археологических памятников. Вам не доводилось бывать?
– Нет, я только в Укровии заграницей был. Если считать это заграницей.
– Давно?
– Довольно давно. Ещё до аварии на Данапрагидростане[53 - Авария на Данапрагидростане – крупнейшая техногенная катастрофа в Укровии, приведшая к десяткам тысяч жертв и затоплению обширных территорий в результате разрушения речной плотины.]. Ну и потом по работе приходилось бывать.
– Да, да, командировка в Богоросию. Хорошо сработали, очень профессионально. После неё вас и рекомендовали к нам в государственное вестничество.
Андрей промолчал. Профессиональной была ложь, а не работа. Память старалась вытеснить события этой весны. Кошмар сожжённых дотла слобод, обгорелые тела «заражённых». Которые больны были разве что надеждой на воссоединение с Евразилией. Запугивание со стороны миротворцев, компромисс с совестью и итог – враньё.
А ещё слова того чудака, который в конце командировки, после подавления восстания, подошёл к нему в корчме и прошептал на ухо фразу, застрявшую в голове. Всякий раз придя на ум, она причиняла боль, словно под лопаткой ворочался осколок укровичской мины.
– Ты кое-что забыл, – сказал тогда незнакомец, робко пряча гитару за спину. – Забыл одну древнюю фразу. «Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он лжец и отец лжи». Задумайся, кому ты служишь.
Сразу после того, как в Тарквиниях при посредничестве миротворцев был подписан план переходного периода, Андрей вернулся в Пригорстень-на-Танаисе. Там его неожиданно настигло приглашение в «Вестник Евразилии», и после переезда он больше не был в Богоросии.
В детстве он провёл там у родных не одно лето. Воспоминания и старые друзья неизбывно звали их проведать, но что-то мешало. Стыд?
– Кенаан – удивительная земля, – по дороге в тренажерный зал тянул нить монолога Яков Магонович. – Их порабощали множество раз. Персы. Эллины. Скифы. Нашествие прахопоклонников стёрло древнюю страну с лица земли. И всё же, много позже, после провозглашения независимости от Александрополя, многие кенааниты вернулись на историческую родину и смогли возродить страну, где людям действительно комфортно жить. Конечно, влияние диаспоры в Транскенаанике много значит. Она здорово помогает прародине, и граждане этого осаждённого арамеями и эллинами анклава более защищены, чем кто бы то ни было на планете. Но теперь никто не чувствует себя в безопасности. Эти фанатики, которые взрывают себя ради того, чтобы помешать строительству храма Баала на месте Праховой горы… Хирамиты во что бы то ни стало хотят его восстановить, и компромисса тут не будет. Кровь продолжит литься. Магоника уже не так рьяно защищает землю предков. Народ давно ассимилировался, и бал всё больше правят жрецы не Баала, а Теотиуакана[54 - Теотиуакан – древний религиозный центр на территории Мексики, сначала попавший в зависимость от поселенцев из Картхадаста, а затем включенный в состав их колониальной империи в Новом свете. После ряда восстаний местные жители добились равноправия, а жречество – свободного отправления своих культов.], традиции отмирают… Подайте-ка блин на двадцать пять. Ага. И с другой стороны цепляйте. Подстрахуете?
Андрею ничего не оставалось, как стоять у изголовья Невостребнера, пока он, пыхтя, выжал восемь повторений. Главправчий с рыком выдохнул воздух и толчком забросил штангу на стойки.
– Вам понадобятся полегче блины, – восстанавливая дыхание, произнёс шеф.
– Нормально. Сделаю с этим весом. Я раньше занимался.
Я много чем раньше занимался, подумал Андрей про себя. Правда, всё это как-то не понадобилось. Ни мышцы, ни навыки борьбы. Чтобы профессионально брехать, достаточно языка.
Штанга сделала двенадцать подъёмов и опустилась на место. Пока Андрей выполнял подход с 70 килограммами, Невостребнер развивал начатую мысль:
– Жалею, что не решился тогда на переезд. Профессиональные перспективы выше, а родни в Кенаане у меня больше, чем здесь. Уровень жизни, обеспеченная старость. Всё было в пользу эмиграции. И всё же что-то меня остановило. Быть может интуиция. Быть может, у высших сил на меня были свои планы здесь, в Евразилии. И вот теперь, спустя дюжину лет, я понимаю, что был прав, оставшись.
– А что изменилось? – спросил Андрей. – Вроде бы всё по-прежнему, гнёзда прахманов там постепенно давят. И додавят. А у нас всё грустно. Страна расползается в клочья, как трухлявый хитон.
Сердце частыми толчками посылало по разогретым сосудам порции крови. Андрей оглядел зал. На наклонной доске упорно изматывала брюшной пресс тощая девица, судя по стоимости костюма – жена не меньше, чем волостного наместника, или дочь воеводы средней руки. Пара одутловатых мужчин, в которых спортивной была только экипировка, вяло перебрасывались словами, глазея на её тело. Ещё один, отдыхая после выполнения подхода, потягивал какое-то пойло, употребление которого обещало помочь ему нарастить мышцы. Из соседнего зала доносился методичный стук; в зеркале отражался неопределённого возраста и статуса человек, измывавшийся над снарядом для битья.
– Это только кажется, что у них всё в порядке, – сообщил Невостребнер, закончив второй подход. – А на самом деле обстановка такая, что прародина кенаанитов балансирует на грани.
– Это как? – поинтересовался Андрей, начиная выполнять новую серию жимов.
– А так, что спасти их уже может только чудо. Или нужна глобальная война.
На этот раз Андрею удалось выполнить едва девять подъёмов штанги; с непривычки мышцы не были готовы к большему числу повторений с таким весом.
– Судя по новостям, война не за горами.
Шеф покосился на него, и не комментируя начал третий подход. Андрей наблюдал, как в зале появилась вторая тощая девица, к которой торопливо подошёл тренер. После короткого диалога они вдвоём направились к тренажёру. Тренер продемонстрировал правильную технику проработки ягодиц, поменялся с девицей местами и принялся репликами корректировать технику её движений. Андрей не смог для себя определить, чего в его взгляде было больше: профессиональной озабоченности или более биологического интереса.
– Какой сценарий будет выбран, мы скоро узнаем, – выдохнул Яков Магонович, перебираясь к следующему снаряду. – Но ясно одно: начнётся это в ближайшее время. Речь идёт о днях. Я подчёркиваю, о днях, потому что время на исходе.
У Андрея были вопросы. Но он решил их приберечь на потом. Тревога, с которой он покинул офис, только усилилась, но усиливали её вовсе не прежние подозрения, а слова руководителя. Яков Невостребнер был вхож во многие двери в Древлестоле и Новостоле, обладал весомыми связями в Вечевой палате[55 - Вечевая палата – высший представительный орган Евразилии], имел выход на влиятельные круги за рубежом. В том, что он действительно владеет информацией не для всех, Андрей не сомневался. Вот только зачем он делится этими намёками с ним?
Следующие несколько упражнений они проделали, обмениваясь только фразами, непосредственно относящимися к тренировке. После зала шеф настоял на том, чтобы расслабить в бассейне налитые кровью мышцы. Плавание сегодня уж точно не входило в планы, но Андрей решил не упрямиться. Главным образом потому, что Невостребнер его заинтриговал.
Тот не спешил раскрывать карты, словно выбирая удачный момент. После каждого заплыва подробно расспрашивал о Богоросии, Пригорстне, давнишних и свежих событиях. У Андрея были причины не слишком распространяться о себе, так что о многих деталях он предпочел умолчать. Но выяснилось, что о его житии до переезда шеф тщательно навел справки. Соври Андрей, и шеф тут же раскусил бы, что он лукавит. По некоторым нюансам Андрей догадался, что значительную часть сведений Невостребнер вряд ли нашёл во Всеведе или выспросил у общих знакомых. Его осведомленность выдавала наличие связей в Охранном приказе[56 - Охранный приказ – семейство служб специального назначения, выполняющих функции разведки, контрразведки и охраны правопорядка.]. Мимоходом он упомянул псевдонимы, под которыми Ярый публиковал свои первые, крамольные материалы. В том числе тот, который стоял под публикацией, автора которой до сих пор ждут в суде Черкасии. Вся прежняя жизнь Андрея, казалось, была Невостребнером изучена под микроскопом, классифицирована и разложена по формалиновым склянкам, словно части тела разделанного подопытного животного. Пожелай шеф засадить Андрея, он мог просто поделиться некоторыми эпизодами с любым страбезом. Но в его планы это явно не входило, поэтому о неприятных фактах биографии он упомянул вскользь, без осуждения, будто невзначай. Андрей понял, что ему снова придётся заниматься чем-то неприятным, и избежать этого не удастся, так как все марионеточные веревочки Яков Магонович держал в кулаке.
После четвертого или пятого заплыва Невостребнеру позвонили. Он выбрался из бассейна, смешно вытряхнул воду, попавшую под шапочку, и вслушался в шёпот звонера.
– Да. Думаю да, сомнений нет, – протянул он, скользя глазами по телу Андрея, словно изучая. – Если у них будут дополнительные вопросы, они сами проверят.
На этом разговор завершился. Невостребнер промокнул влагу полотенцем и присел на скамейку опричь бассейна, жестом приглашая присоединиться. Андрей выбрался на сушу.
– Я сам из провинции, – заметил главправчий, потягивая тонизирующий напиток. – Ради успеха, конечно, на многое идёшь. Чтобы продвинуться хоть на шаг, нужно многим жертвовать. Многим и многими.
Андрей подумал, что вот прямо сейчас хорошо, что он мокрый. Потому что иначе проступивший пот был бы заметен. Стыдно. Шеф видел его насквозь, но стыдно было не перед ним, а перед собой. Не потому, что ради карьеры он уподобился блуднице, но потому что чувствовал себя глупым и слишком запутавшимся, словно завравшийся ребёнок.
– Я делал то, что считал в тот момент правильным, – честно признался Андрей. – Думаю, вы меня понимаете.
Невостребнер, в своё время создавший наиболее крамольный журнал старой столицы, а теперь, через невообразимые кульбиты судьбы стоящий у руля одного из ведущих государственных рупоров Евразильской империи, понимал это как никто другой. Но понимал, очевидно, по-своему. И то, как именно он это понимал, видимо, подтолкнуло его в этот момент оставить ходить вокруг да около и перейти к сути.
– Прекрасно понимаю. И, право же, здесь нет ничего постыдного. Вы стесняетесь своей командировки в Богоросию, это естественно. Но, как я уже говорил, жертвы неизбежны. Особенно сейчас, в такое сложное время. Рекс[57 - Рекс – (нордман.) царь, король, правитель.] Нордмании Вальдемар Семнадцатый заявил династические права на Древлестолье. Конунг ещё юнец, но у него хорошие советники, они выбрали удачный момент, когда вступить в борьбу за евразильское наследство. Это означает либо войну, либо распад Евразилии. Нельзя допустить сценария поглощения северянами Древлестолья, или продолжения губительного курса на конфронтацию с мировым сообществом. Так что тектонические сдвиги в политике будут происходить быстрее, чем народ успеет прийти в себя. В этой ситуации нам просто необходимы надёжные толковые люди, на которых можно положиться. Я сожалею, что вам, с вашим опытом, так долго приходилось прозябать у нас на вторых ролях, но уверяю, это позади.
Андрей оказался в двусмысленном положении. Увы, шеф превратно понял его последнюю фразу, но он никак не мог сообразить, как сообщить об этом. Невостребнер потратил на него столько времени не для того, чтобы услышать отказ. Начни он отнекиваться, на карьере можно смело ставить крест. А может и нынешнее рабочее место не долго будет помнить тепло его чресел. В своё время Андрею просто повезло, и никакого специфического интереса властей к своей персоне он не отмечал. Но теперь он знал, что псевдоним его вовсе не уберёг. Его провинность просто положили под сукно, чтобы, если понадобится, вытащить в нужный момент.
Теперь мучившее его предчувствие оформилось более четко, контурно, и в этих очертаниях Андрей увидел клубящиеся перемены. Ему хотелось перемен, но иных, живительных изменений. Сбежать из новостничества строгого режима, от ежедневной информационной повинности, от постылой буквовожималки. Однажды пойдя на компромисс с совестью, трудно остановиться. Но, быть может, новый компромисс позволит, наконец, больше никогда не идти на компромиссы?
Андрей попытался состроить подобие улыбки и уставился Невостребнеру прямо в глаза. Вместо улыбки получилась довольно нервная гримаса, однако эффект вышел как раз нужный. Яков Магонович улыбнулся:
– Давайте к делу. Хватит терять время, нужно строить будущее. В том числе, наше личное будущее.
Он многозначительно поднял руку в каком-то знаке, который Андрей не уловил, так как край полотенца от неловкого взмаха хлестнул его по лицу. Невостребнер принялся извиняться. Андрей в ответ отмахнулся – мол, всё нормально. Шеф в извинительном жесте приобнял его за плечи. Андрей напрягся как струна, однако никакого развития жест далее не получил. Невостребнер сделал вид, что неловкой ситуации не было.
– Думаю, мы с вами друг друга поняли. Поэтому у меня есть для вас поручение. Готовы развеяться в командировке?
Андрей хмуро молчал. Похоже, вожделенного отпуска не будет.
– Признаюсь, я намеревался лететь с вами. На первый раз, так сказать, чтобы вы чувствовали себя увереннее. Но этот кризис власти… Без законного монарха процедура выборов нового державного посадника[58 - Державный посадник – избираемый всеобщим голосованием глава государства, подотчётен Вечевой палате и царю.], как бы, не совсем законна. Могут возникнуть различные международные осложнения. Я отправляюсь в Древлестол. Выборы должны пройти без сюрпризов и нужно обсудить там некоторые аспекты нашей информационной повестки. Так что с вами я, увы, не полечу. С другой стороны…
Главный взял многозначительную паузу, потом продолжил:
Это даже к лучшему. На этом направлении мне нужен надежный и, подчёркиваю, соображающий человек. Командировка, можно сказать, станет для вас боевым крещением… Неудачно выразился. Проверкой в деле. Но одновременно и самим делом. Мы считаем вашу кандидатуру подходящей. Посмотрим, справитесь ли. Если не потянете – что ж, значит мы в вас ошиблись.
Невостребнер изобразил зловещую улыбку уголком рта. Андрей невольно отзеркалил его гримасу.
– Шучу. На первом этапе от вас ничего сверхъестественного не нужно. – Яков Магонович улыбнулся: – Ах да, отпуск. Обещаю, после командировки будет отпуск с последующим повышением.
У Андрея отлегло на душе. Первая позитивная фраза во всём разговоре.
– Увы, месяц отдыха я вам позволить не смогу. Но две недели у вас будет. После выборов. А отпускные сегодня же переведут вам на счёт. Идёт?
Андрей всё ещё не отвечал, словно у него речь отобрало. Главправчий заговорщицки понизил голос:
