скачать книгу бесплатно
В Подолони не было, как такового, центра. Город застраивался недавно и одномоментно, отчего все кварталы и улицы в нём выглядели как бы равнозначными. Давным-давно здесь была одноимённая железнодорожная станция и поселение на холме, у которого город позаимствовал имя. В этой части города до сих пор сохранились деревянные домики и заборы, осталась почти нетронутой и заброшенная древняя узкоколейка, огибавшая этот холм. Дария решила прогуляться там.
С помощью встроенного в её звонер числоведа она отправила запрос в поток снующего на орбите роя многофункциональных микроэлементов и программа геолокации построила на основании присланных данных подходящий для неё маршрут. Дария отправилась в путь, преодолев с помощью подземного перехода парковочную площадь рядом с вокзалом. На выходе, не особо выбирая, приобрела у местных лоточников пару безделушек с видами Подолони и открытку сестре. По дороге сделала несколько светографических снимков. В объектив попали сиреневые облака между многоэтажек, разношёрстные, в буквальном смысле, коты, греющиеся на крылечках и в траве. Кое-где сохранились облезлые, полвека не открывавшиеся, старинные резные двери и наличники на окнах.
Палисадники старой Подолони пестрели ранними осенними цветами. Розовые и фиолетовые волны лепестков шевелил ветерок. Насекомые, радуясь тёплому началу осени, носились среди кустов. Во дворах, выглядевших побогаче, цветов было больше. В тех что победнее на серых грядках сохла картофельная ботва или бурели помидоры. Победа целесообразности над красотой. Для многих семей своё хозяйство осталось единственным источником пропитания.
Дария прогнала грусть, словно назойливую муху и, ступая по шпалам, направилась в современную часть Подолони. Что за странное имя для города?
Она открыла путеводитель в числоведе. Снова оповещение о критическом уровне нелояльных поисковых запросов, превышение которого чревато блокировкой доступа во всевед на несколько месяцев, и прочими карами. Игнорировать. Больше пугают, это же просто средство пополнения казны за счёт штрафов. Если ты, конечно, не в списках нелояльных и не участник Сопротивления. Им действительно есть, чего бояться. Но она-то, к счастью, ни с кем из этих людей незнакома. И страбезы это прекрасно знают.
Было несколько основных версий происхождения топонима Подолонь. Первый связан со старославянским термином дол, обозначающим низменность, но пологое плато, на котором расположился город в предгорье, слабо вязалось с этим объяснением. Другая версия производила название из такого же древнего слова долонь – то есть ладонь, и показалась Дарии более подходящей. Действительно, город удобно расположился на ровной возвышенности между излётами двух хребтов, выдающихся из основного массива Алтайских гор. Виден весь как на ладони, особенно с этого холма. Туда, в это бутылочное горлышко меж гор, и должна была юркнуть стрела трансъевразильской магистрали. Но, как говорится, не судьба.
Вариант происхождения названия от слова подле – рядом – тоже подходил, с учётом того что город лежал подле гор. Но больше всего Дария впечатлилась довольно спекулятивной версией, что Подолонь получила имя от понятия подолать – одолеть, преодолеть. Следовательно, Подолонь – преодолевшая или преодолевающая.
Дарии определённо нравилась такая этимология слова. Преодолевая переулок за переулком она размышляла, что или кого преодолели люди, давшие имя этому городу. Она подумала что речь, вероятно, идёт о быстрой горной реке, огибавшей плато с севера, и которую нужно было одолеть, чтобы добраться до селения. А три с лишком века назад, когда, как гласил путеводитель, отрядом черкасов Подолонь была основана, переправа была не таким уж и простым делом.
Дария добралась до торговой площади, щупальца которой растекались по ближайшим улицам. Скульптурная группа высохшего замусоренного фонтана была обращена лицами к кинотеатру на противоположной стороне перекрёстка. Центральной фигурой композиции был бородатый черкас в папахе и шароварах, державший в одной руке кривую саблю, а в другой – пищаль, направленную на прохожих. Из дула пищали по задумке должна была литься струя воды. Сзади его прикрывал черкас с голым торсом, кативший пушку. Жерло орудия также должно было извергать воду, но в данный момент оно было забито бумажным мусором и окурками. Немного не вписывался в композицию чуть отставший от первых фигур конь, с шеи которого свисал раненый черкас, протянувший руку в жесте то ли прощания, то ли просьбы помочь. Композиция, символизировавшая, видимо, сложности освоения края, была выполнена довольно топорно, но не она привлекла внимание Дарии. На краю фонтана восседал мужчина средних лет, заросший щетиной, созревающей в рыжую бороду, по виду похожий на типичного странствующего покоянина. Рядом лежала гитара и потрёпанный пустой рюкзак. Вокруг столпились зеваки. Мужчина что-то вещал и, очевидно, его слова действительно интересовали собравшихся молодых мам с колясками, подростков, бомжей, подвыпивших гуляк и пожилых домохозяек. Иногда кто-то уходил, на его место вставал другой, привлечённый голосом. Из группы зевак раздавались вопросы, на которые странный оратор охотно отвечал. Дария убедилась, что времени до отправления ещё вдоволь, и решилась подойти. Тем более, что человек взял гитару и энергично, с душой, принялся за исполнение песни.
…Мир бурлит пока, уже обреченный
Свято веря в своё право на жизнь
Умножая могилы, товары, услуги
Задыхаясь в собственных нечистотах…
Напротив неё в толпу зевак влился парень в униформе новостничего. «Вестник Евразилии» – разобрала она золотистые буквы нашивки. Коротко стриженный, глаза пасмурно-небесного цвета, губы сжаты, брови озабоченно сомкнуты. Серьёзный. Он здесь по работе? Не похоже. Дария задумалась, насколько корректно будет подойти к незнакомцу и сходу расспросить про перспективы работы в Новостоле. Певец, тем временем, продолжал:
…Пуповину связи с Отцом вселенной
Порвали в угоду своим страстям
Потакая инстинктам затерли правду
Почтив богами самих себя…
В конце куплета Дария невольно снова перевела взгляд с певца на коллегу и обнаружила, что тот разглядывал её. Дария смутилась – наигранно, но без перебора. Он обезоруживающе улыбнулся – мол, чего уж теперь имитировать отсутствие интереса.
Внутри её женского естества молниеносно произошли многоуровневые вычислительные процессы, учитывавшие и сводившие воедино массу факторов и деталей, которые числовед обрабатывал бы часами. Через миг она просто улыбнулась в ответ и решила выждать, не подойдёт ли он сам. Вот и первое знакомство, потенциально ведущее к новой карьере. К тому же симпатичный и пялится. Начало положено. Главное не торопить события, но и не проворонить удобный момент.
…Огнём и словом рассеем мрак
Вернём значение слову «быть»
Ведь цель всего мироздания –
Научить мёртвое – жить,
Живое – мыслить,
Разум – творить.
Научить камень любить.
Научить камень любить…
Ничего так песня, подумала она. Образы интересные. Её бы обработать как следует, придумать соло, разложить на партии. Был бы хит. Подростки бы по ночам орали на скамейках в парке. Хотя, дело, может, вовсе и не в этой песне, а томно-радостная волна, разлившаяся по её телу вместе с ударами участившегося пульса, вызвана чем-то другим.
Я перестал тревожить струны и осмотрел собравшихся вокруг. Кого сегодня собрал мой невод? Кого призвала пастушья флейта? Вот некрепко стоит на ногах пьяница, вот скалится детина с признаками вырождения, вот женщина, готовая уже на всё. А в этих пустых сосудах завывает ветер безверья. И тем не менее, они здесь, стоят и слушают. Не факт, что слышат, потому что у них атрофировались или не выросли нужные для этого духовные уши. Но нутром они таки чуют что-то такое, что я сам чую в себе, когда оно нисходит и заставляет говорить или петь.
А чего я, собственно, хотел? Когда было иначе? Великие пророки прошлого не удостаивались более благодарной паствы, а уж мне-то чего ждать? Я, по сути, и не пророк вовсе. Потому что точка в череде пророков уже была поставлена, а я так… постскриптум.
Хотя, напрасно я ропщу. Вот, кажется, довольно милое существо.
Две изящные берцовые кости, достаточно длинные, едва не в длину туловища. Плавной волной сужающиеся книзу и заканчивающиеся компактным коленным суставом, с острой чашечкой. Умеренно выдающиеся ключицы, частокол ребер. Бедренная чаша округлая, не широка и не узка, в самый раз, расстояние между боковыми вершинами и бедренным суставом небольшое. Идеальные пропорции.
Лицо всегда описать сложнее. Видимая форма черепа почти ничего не рассказывает о том, как лежат на лице мягкие ткани, а ведь именно толщина, тонус и рельеф их пластов и образуют то самое неповторимое сочетание, которое под пористой пленкой кожи вызывает у нас ощущение прекрасного или уродливого. Нет, нельзя доверять реконструкциям лиц древних пращуров, сделанных только по черепам.
Кажется, я слишком увлекся. Переключим сознание с восприятия стабильной формы человека на временную. Девушка поглядывает в толпу, не догадываясь, что я вижу её, словно рентгеновский снимок. Черноволосая и кареглазая, с явной примесью арианской крови. Видимо эта примесь и руководит её жарким темпераментом и цепкой волей к жизни. А она и вправду миловидная. Чем миловиднее временная форма, тем обиднее всегда бывает, когда она начинает разрушаться. У этой ещё есть несколько лет цветения, прежде чем лепестки её юности облетят, оставив только жёсткий и шипастый стебель несбывшихся надежд.
Если, конечно, у неё есть это время. Если есть у нас всех.
– А кто такой отец вселенной? – спросила девочка лет девяти, державшая за руку мать – женщину-готовую-уже-на-всё. Та шикнула на неё, но любопытство ребёнка было не так уж легко остановить. Где же её отец… Ах вот оно что, погиб наёмником, за идею-фикс политиков о едином государстве… Что ж, зато ей в голову испражняется только мать, а могли бы портить ей жизнь на пару. У девочки есть шанс вырасти с не до конца покалеченной душой.
– Это понарошку, просто в песне поётся так?
– Нет, он не просто так, он действительно есть.
– А где он?
– Ты любишь детские смотрики[70 - Смотрики – то же, что мультфильмы.]? Рисованные?
– Конечно. Про зверей. И сказки.
– А знаешь, как их раньше создавали? Каждое движение персонажа рисовали на отдельной картинке, а потом все картинки склеивали в один свиток, запускали в специальное устройство и быстро прокручивали один за другим. И получалось, что они как будто движутся.
– Да, нам рассказывали в учебном дворе.
– А теперь представь, что всё, что вокруг нас – это один очень большой рисунок. А сейчас его сменил новый рисунок. И ещё. И так без конца. Представила?
– Да…
– Получается как будто очень большой и подробный смотрик. И знаешь, кто его сделал?
– Отец вселенной?
– Точно!
Девочка призадумалась.
– Значит, я тоже в нём нарисована?
– И ты, и твоя мама, и твои подруги.
– Значит и мой папа там нарисован?
Был нарисован. Но, похоже, сотрут его за то, что он делал на той войне. Но ей лучше об этом не знать.
– Всё, что мы видим. Всё существующее! – ответил я, и продолжил громче, уже для всех:
– История, как и наша жизнь, подобна рулону туалетной бумаги. Сначала кажется, что ему нет конца. Он тратится медленно, потом всё быстрее. И вдруг оказывается, что разматывать больше нечего, а на картонке остался только один расползающийся в руках клочок, который вам уже не поможет.
Дегенерат захихикал, впечатлившись образом кончившейся туалетной бумаги. Женщина-готовая-уже-на-всё дёрнула дочь за руку и потащила дальше, искать мужчину, на которого можно будет повесить ребёнка и бремя жизненных тягот.
– Бодрствуйте и берегитесь, чтобы день, в который закончится история, не застал вас врасплох, когда вам нечем будет подтереть свою изгаженую душу!
Однако, ну и метафоры у меня. Самому противно, зато точно.
– Пророк, а ты на картах Странников гадаешь?
– А по руке?
Фух… Кому стараюсь? Всегда одно и тоже. Ты им о вечном, а им насущное подавай. Как отучать?
– Вы знаете, что такое душа?
– Ну… это внутри нас.
– Да, душа даётся каждому человеку, но мир потихоньку крадёт её, расходует каждый день по капле. Если её не беречь, однажды ничего не останется и человек превратится в гулкое пустое ведро. Так вот, гадание на картах Странников иногда может выпить душу в один присест, если человек грешный. А мы ведь все тут не святые, правда?
– Пророк, а когда блокада закончится?
– Да, когда цены остановятся?
Если им не интересно то, что я говорю, почему они постоянно собираются и слушают меня? Почему называют пророком? Я ведь сам себя так никогда не называл. Дурацкая слава, бежит впереди меня. Чёртовы писаки.
Писаки… Точно. Эти двое. Эта фигуристая девица и этот парень с червоточиной в душе. Да, я его уже встречал в Богоросии. Вставил персты в эту дыру и постарался расковырять как следует. Но, похоже, не помогло. Он заштопал её суровыми мирскими нитками. Но не до конца. Сукровица сочится. Значит, шанс ещё есть. Мой шанс.
– О том, когда упадут цены, никаких знаков мне не было, – честно признался я. – Но сам я думаю, что никогда. Потому что не заслуживаем мы.
– Да ё моё… – послышались разочарованные возгласы. Пара пустых сосудов покинули толпу зевак.
– Но я твёрдо знаю одно, – сказал я. – Было мне откровение, что Творец даст нам шанс. Даст ещё один шанс. Может нам что-то мешает вернуться к нему? Он так долго терпел, что засомневался: может, прав не Он, а мы? Он хочет точно убедиться. Поэтому даст нам возможность получить все материальные блага, раз мы к ним стремимся так, что не хотим его знать. Он думает – пусть получат всё, чего вожделеют и ни в чём не знают нужды. Он думает, если это поможет нам стать ближе к Нему, почувствовать к нему благодарность – то явит милость свою всем, и не будет суда. Если же останемся чёрствы, будет конец и суд скорый.
Когда я закончил говорить, оно пришло. Чувство одобрения. Откуда-то, будто сверху. Не обольщаюсь ли я? От Него ли исходит оно, или от меня самого? Или от кого-то иного, на чей глас мне лучше бы заткнуть уши?
– Откуда нам знать, что ты говоришь правду?
– Как это возможно – получить все блага?
– Как конкретно это произойдёт – я не знаю. Но есть уже среди нас тот, кто откроет путь замыслу Господню. В древнем городе, вечной столице, начнёт он свое служение, но кто он, и что конкретно свершит, нет у меня послания свыше…
– В Цуре, что ли?
– Тьмутаракань – третий Цур, а четвертому не бывать…
– Разве может из Древлестола что-то хорошее прийти?
– А кто сказал, что я про Древлестол говорю? – я помедлил, прислушиваясь к набирающему чёткость откровению внутри. – Речь идёт про одну из столиц, бывших ещё до Потопа.
Лучше бы «пророк» продолжал петь, чем нести эту ахинею. Дарии стало скучно. Но этот столичный творянин, казалось, был поглощён его словами полностью.
Неожиданно он сделал шаг вперёд, присел на одно колено и заговорил с ним:
– Я тебя знаю. Ты был там, в Богоросии.
Гитарист лукаво наклонил голову набок:
– Ну, наконец-то. Я уж думал, ты никогда не вспомнишь. А я ведь тут тебя ждал.
– Меня? Зачем?
– А сам-то как думаешь?
Дария поняла, что если сейчас же не вмешается, то её билетик в столичное творянство окажется просроченным.
– Здравствуйте! Уделите мне минутку внимания? Я бы хотела задать пару уточняющих вопросов. Какую именно столицу вы имели в виду?
Псевдопророк смерил её изучающим взглядом.
– А где вы работаете?
Дария стушевалась. Конечно, она была не в форме, и ни удостоверения, ни профессиональных знаков отличия у неё больше не было. Провал.
Её спасла внезапно обрушившаяся на площадь сирена. В толпе начали озираться. Рынок зашевелился как растревоженный муравейник. Громкоговорители страпорского круголёта, лениво зависшего над гущей народа, остервенело выли.
– Внимание, в связи с поступившей информацией о готовящейся атаке прахманов просим вас немедленно покинуть места массового скопления людей и разойтись по домам. Внимание, немедленно…
Вскоре к громкоговорителю добавилась и сирена патрульной машины. У страпорской сторожки на рынке замелькали шлемы, засуетились озабоченные люди в штатском.
– Нам лучше отсюда побыстрее уйти, – сказал тот, кого называли пророком. – Не факт, что переполох действительно из-за прахманов. Возможно, кто-то просто донёс, что мы тут на крамольные темы беседуем.
– Я снял комнату в гостинице неподалёку, – сказал новостничий. – Прилетел сегодня из Новостола, в 5 утра еду по работе дальше. А до этого времени – добро пожаловать, как говорится. Девушка, прошу прощения за наглость, а вы как, не желаете присоединиться?
– Дария. Почему бы нет, желаю!
– Андрей, очень приятно.
– А меня родители назвали Эклектором. Вот уж подстава на всю жизнь! Хорошо, идёмте в гостиницу. Надеюсь, там есть, чем перекусить.
